За гранью наших возможностей

Лу ненавидит Кристофера. Той чистой, кристаллической ненавистью, которую порой путают с любовью. Она не говорит, почему хранит вселенскую злобу на мужа (их союз даже браком назвать страшно), но по ночам кубики ненависти становятся все слаще.  Ее ненависть на вкус металлическая, противная.  На улице откровенная жара, хотя вчера беспрестанно лил дождь. Яркое солнце режет глаза после бессонной ночи, в который раз, а на кончике языка привкус всех сказанных им вчера слов. Лу кончилась как человек, в ней нет ни грамма смысла, она всего лишь безликое существо, бредущее по грязной улице в поисках клиента.  Такой обязательно находится. Лу знает об этом клиенте практически все, и каждый раз, честно, удивляется, почему тот возвращается.  Его зовут Рик и он старше на пятнадцать лет. Он слишком умный, для разговоров с ней, слишком красивый, для того, чтобы спать с ней, слишком заботливый, чтобы выливать свою заботу на проститутку, но слишком жестокий, чтобы зализывать раны после очередного раза и обводить контуры уродских фиолетовых синяков.  Лу теряется в нем, как хотелось бы теряться в Крисе.  Рик платит за всю ночь, чтобы после всегда болезненного секса можно было поговорить, заварить крепкий кофе и узнать побольше о маленькой скромной шлюхе из подворотни.  Он женат, и Лу очень похожа на его дочь. Лиа думает, что такое обычно лечат у психологов, но не говорит никогда вслух. У нее для таких случаев Итан с очередной дозой, а не задушевные ночи с клиентом. Рик всегда рассказывает о том, какая же его жена, как она пахнет, как поет, когда готовит, как смеётся, как смотрит телевизор. Он говорит, говорит, говорит, а потом останавливается и шепчет, как она стала ему противна. Лу никогда не верит.  Лиа думает, говорит ли Кристофер о ней, хотя бы изредка, хотя бы кому-то из своих очередных? Замечает ли, как она смеётся, что никогда не поет, когда готовит?  Рик никогда не спрашивает, почему Лиа не носит обручального кольца. Лу собирается и в такси говорит адрес Дэнни, чтобы распить бутылку вина на двоих, и захмелевшей от усталости, от не вылитых слез, от не высказанных слов, упасть пластом и спать пока Кристоферу опять чего-нибудь не понадобится. Дэнни поймет. Дэнни поймет, пустит, выслушает, укроет заботливо одеялом и не побеспокоит ближайшие пару суток.  Только Лу уже на пороге понимает, что и в этот раз слушать будет она, заботливо укрывать одеялом будет она, закурит последнюю в пачке и уснет спустя пару часов.  У Дэнни тоже куча проблем, Дэнни тоже мечется в клетке и скулит, скулит, скулит от боли.  Только, когда красного полусладкого остаётся немного на дне, Лу позволяет пузырчатой кислотой пробраться громким воспоминаниям из вчерашнего вечера. "Ты мне безразлична" Крис говорит это не на эмоциях, не для того, чтобы задеть побольнее и выгнать. Он говорит это пусто и глухо. Так, как обычно говорят о смерти. Лу до последнего надеется, что сказанное им, им же и забыто, но набатом в голове бьёт "не нужна" и больше нет смысла. Лиа кучу раз проигрывала в голове этот момент. Может, сама ждала, когда он наступит, а может трезво смотрела на вещи. В этих проекциях она и сама уходила, и мнимо слышала все эти слова, придумывала и похуже. И каждый раз была уверена, что стоически выдержит. Убеждала себя, что больно не будет, что лишь надорвёт корку затянутой раны внутри, но не разорвет. Нет. Ни разу. Никогда. Сейчас она делает последний глоток и достает плед из шкафа, чтобы Дэнни не было холодно. Сейчас Лу не понимает, правда, почему ей ТАК больно. Разве не этого она ожидала? Разве так не было задумано с самого начала? Но каждое слово врезалось в память.  На мобильном мигают три пропущенные от Итана и одно скудное сообщение от Кристофера. Лу его даже не читает, просто перезванивает другу и старается сделать голос не настолько дрожащим.  - Эй, я переживал, почему не берешь трубку?  Лу улыбается куда-то в теплый воротник и отвечает выдохом сквозь сжатые зубы. - Я у Дэнни, не переживай.  - И как она? - его голос обеспокоенный, не понятно то ли из-за Дэн, то ли он говорил с Кристофером.  - В порядке. Ты же знаешь, как это бывает. Эйден снова поехал на гонки, а Дэнни почти что с ума сошла тут. Оставила ему пару гневных голосовых сообщений, припомнив сотню раз новенькую и завалилась спать. Итан глухо смеётся по ту сторону трубки. - А ты? - А что я? - Лу осматривается в поисках табачной заначки Дэнни и находит пару сломанных сигарет.  - Что Кристофер опять натворил? - Итан говорит осторожно, словно боится, что Лу сейчас сорвётся и бросит трубку. - С чего ты взял, что он что-то сделал? Я не могу приехать к подруге просто так?  - Не можешь. - они пару минут о чем-то молчат друг другу, пока Итан не повторяется, - так что он натворил в этот раз?  - Не полюбил. Итан молчит, не знает, как сказать, что сказать. Обычно Лу отшучивается и они понимают все. Но сейчас Лу говорит об этом, а значит все намного серьезнее обычного.  Лиа тоже молчит, говорить что-то не имеет больше смысла. Они скомкано прощаются, Итан бежит к новому подопечному, искать утешения, Лиа тушит сигарету, так и не сделав ни одной затяжки.  ***  Эйден выпивает горсть таблеток от головной боли и бездумно кликает кнопкой мышки по треугольнике в середине мультимедийного проигрывателя. На экране ноутбука стопкадр из их совместного с Дэнни похода в парк аттракционов. Им там по девятнадцать лет, они счастливы и свободны. На Дэнни летнее белое платье, по примеру тех, которые она носила дома, рыжие копны волос светятся на солнце, а на губах застывшая клубничная улыбка. Она смеётся громко, закидывает голову назад, и на солнечном свету видно, как на носу появляются пара веснушек. Дэнни восхищённо смотрит на высокие аттракционы, а потом поворачивается и смотрит прямо в камеру.  Кадр сменяется и на экране их первая снятая на последние деньги комнатушка. Кристофер тогда увлекся малышкой Лу и почти все время пропадал у нее или на подработках.  В углу комнаты стояло полуразвалившееся раскладное кресло, рядом стол со слоем пыли в полпальца, а посередине маленький диван. Вечно замёрзшая Дэнни кутается в плед в красно-черную клетку и читает старый роман из коллекции хозяйки квартиры. Эйден ставит на стол камеру и любуется обиженно-надутыми щеками подруги.  Спустя минуту молчания, он размашисто бьёт по стенке кресла и роняет чашку на пол. Та с грохотом разбивается, а ушко беспечно катится под диван. Дэнни поднимает глаза и смотрит удивлённо, когда Эйден чуть не с грохотом падает перед ней на колени и смотрит тем самым виноватым взглядом. Она тает и касается теплой ладонью его щеки.  ‌Одним касанием видео переключается. Эйден хмурится, вспоминает, что это последнее их совместное видео. С экрана на него смотрит карамельными глазами маленькая Кэтти, внучка хозяйки их съемной комнаты. Они через неделю переезжают, сразу после дня рождения. Кэтти жуёт большой кусок сладкого торта, испеченного Дэнни по маминому рецепту, Кристофер бережно обнимает Лию на заднем плане, а Дэнни сидит в том самом кресле возле стола. Кэт подбигает к ней и мажет кремом по острому носу Дэнни.  - Ты знаешь, да? - это была их с Эйденом совместная традиция, в которую они потом включили и маленькую Кэтти.  - Знаю. Ты меня любишь. - Кэтти смеётся и начинает кружиться в своем крохотном розовом платье.  - Как сильно?  - Вот так. - Кэтти падает в раскрытые руки Дэнни и они обнимаются крепко, так, как только они знают.  Дэнни смотрит Эйдену прямо в глаза и словно ей больше в этот момент ничего не надо.  Эйден закрывает крышку ноутбука с хлопком, и ему кажется, что это где-то в груди что-то обрывается. В комнате ужасно душно, и, наверное, нужно позвонить старому доброму Майклу, их всеми любимому сутенёру, пусть пришлет кого-то из салона, а лучше Кори.  Эйдену немного непонятно, почему он до сих пор её хочет, после тотального апгрейда она стала ещё больше похожа на ту женщину, которая оставляла его на пороге приюта. Даже в мыслях он не может назвать ее матерью. Майкл говорит, что Кори приедет через полчаса, а Эйден почему-то говорит, что пора перестать мучить Итана.  - Я не гей, чувак.  Эйден не лезет в чужую жизнь со своими советами, нравоучениями, но мальчишку правда жаль, да и та их пятерка совместных ночей говорит вовсе об обратном, правда?  Майкл молчит, и Эйдену начинает надоедать эта слишком громко говорящая тишина. Им всем сложно, им всем не хочется зарываться в дерьмо ещё хуже. Тогда, кто такой Эйден, чтобы что-то говорить.  ***  Их будит трель дверного звонка. Дэнни сквозь сон слышится и о боге, и смачное блять, и что-то о мудаках по утрам. Ноги будто налиты свинцом, и встать, открыть дверь, кажется, миссия невыполнима. Эйден заходит слишком медленно, цепляется взглядом за пустую бутылку. - Не думала проветрить квартиру? - Дэнни фыркает, но подходит к окну, позволяя чистому воздуху наполнить комнату, а за ней и лёгкие, - И долго ты собираешься филонить? Вы обе?  Лу закатывает глаза и идёт в ванную. Словно при ней он ещё должен притворяться.  - Меня не было всего день, а ты уже отправился меня вытаскивать. Эйден застывает с виноградиной у рта и смотрит сквозь нее. - К твоему сведению, я приехал не к тебе. Я за Лу. Кристофер приехал сегодня в офис потерянный и сказал, что они серьезно поссорились. Она не отвечала на звонки и сообщения, он заволновался.  - Заволновался? Серьезно? Он не волновался, когда выставлял ее за дверь, чтобы трахнуть одну из этих. Так чего бы ему сейчас волноваться?  - Он точно такой же твой друг, как и мой.  - А Лу - моя подруга. И я между двух огней. И вот сейчас я на ее стороне. Не понимаю, почему она до сих пор с ним.  - А ты?  Вопрос звучит слишком неожиданно и слишком режет слух. Он остаётся где-то в воздухе тяжёлым дымом, и Дэнни опять проглатывает его, пропуская через свою грудную.  Лу заходит к ним бесшумно, чувствует напряжение в воздухе, и хочется крикнуть: поговорите уже, наконец. Но она опять молчит.  Вместо этого она тяжёлым выдохом еле слышно:  - Я хочу подать на развод. У них ведь начиналось все так красиво. Обычная серая мышка, как о ней отзывались всю сознательную жизнь, и красивый, весёлый парень, только-только переехавший из беднеющего штата. Кристофер хватался за все подработки, которые лезли в руки, пил дешёвое пиво и никогда не покупал себе еду. Они столкнулись на остановке, когда Лу спешила в университет, а он сидел рядом на лавке в тонюсенькой ветровке зимой. Она подошла к нему тогда, чтобы угостить домашним печеньем (ее первая смелость, как ей тогда показалось), а он улыбнулся и все быстро закрутилось. Сюжет банальный донельзя. Лу всегда удивлялась, она никогда не любила все эти банальные книги и фильмы о любви, и не мечтала стать их героиней.  Кристофер водил в дешёвые забегаловки и компенсировал все сорванными цветами, бижутерией из киосков и башнями сердечком из жирной картошки фри. Кристофер тащил ее в парки днём и ночью на крыши домов смотреть на звёзды. Это он придумал глупую кличку Лу, как луна, считал созвездия родинок на плечах.  Лу боялась всего. Лу была забитой и ничего не попробовавшей в жизни.  Кристофер познакомил ее со своей компанией, с его работой и втянул.  Лу стала частью системы, частью коллектива и женой.  Лиа всегда помнила грубые руки вокруг талии, горячее дыхание в шею и засосы полумесяцем. Как она задыхалась ночами, терялась в стонах и выдохах.  И она, правда, честно, не помнит, когда эти руки начали обнимать не ее. Она не помнила, когда горячее дыхание, сбитые вздохи и мутные от желания глаза больше не ее, а чьи-то другие.  Лу не знает, что хуже: то, что пассии Кристофера меняются каждый день, или если бы был кто-то один. И от того, что Дэнни сейчас в такой же ситуации неприятно сосет под ложечкой. Она любит Кристофера даже после всего. И она искренне не понимает, почему же он не может любить ее так же.  Лу уходит, а у нее все так же камень в горле. На прощание она говорит Дэнни, чтобы они поговорили обо всем и к чему-то пришли, но знает же, что все закончится как всегда.  - Надеюсь, завтра ты будешь в состоянии прийти на работу?  - Не сомневайся.  Они перекидываются ещё парой сухих фраз, и Дэнни решает, что пора навестить Итана. *** ‌Каждый вечер перед сном бабушка всегда рассказывала Итану красивые сказки о любви между мужчиной и женщиной, о том, что Бог даёт пару каждому, кто этого заслуживает. Когда Итану было четырнадцать и его учитель засовывал в его задницу член, он перестал верить в Бога и ту самую заслуженную пару. Когда Итан в очередной раз, распластанный на учительском столе, поймал себя на мысли, что ему нравится, он решил, что не все сказки, о которых бабушка говорила, сбываются. В пятнадцать Итан влюбился в своего одноклассника и понял, что быть грязным не так уж плохо.  Сейчас Итан востребованная проститутка в одном из лучших подпольных салонов и он чувствует себя таким же, как и в четырнадцать под учителем математики.  Он любит малышку Лу с ее странным чувством юмора и вечной депрессией из-за Кристофера. Он любит Эйдена и Криса за их простецкое отношение к жизни и странные принципы. Он любит особой любовью Дэнни, о которой знает больше чем кто-либо, которая знает его, как раскрытую книгу. Итан лишь боится признаться, что любовь к Майклу, суровому и такому уличному сутенеру, иная, чем к его компании.  Майкл он особенный. Майкл тот, перед кем стыдно замазывать фиолетовые синяки на запястьях после наручников, стыдно говорить о количестве членов, побывавших в нем за последние сутки. Почему-то перед Майклом ему всегда стыдно.  - Ты ему говорил? - Дэнни заваривает крепкий кофе на кухне в спецквартире салона, они сейчас тут одни, все разбежались по делам, - Ну, то есть, вы говорили об этом?  - Я рассказал ему по пьяни. - Прости? - Мой последний клиент был слегка помешан на боли и решил приковать меня наручниками к кровати. Он пару часов проводил сессии и не давал мне кончить, а потом ушел и ничего никому не сказал. Если бы Майкл не решил проверить, все ли со мной в порядке... - Почему ты ничего не рассказал мне? Почему ничего не рассказал Эйдену? Они бы... - Не переживай, Майкл занёс его в черный список.  - Хорошо, и что?  - Я рассказал ему обо всем. Он не гей. Как оказалось.  - Стой, мне казалось, что у вас что-то происходит, вы, кажется, даже спали, нет?  - Да, но вот так.  У Итана нет объяснения всему этому. Ни одной ясной мысли. Ничего. Чертова пустота внутри. Итан не понимает, почему же? - Ладно, что у вас с Эйденом?  - Все, что и было до этого. Он трахает все, что движется, а я помогаю с салоном.  - Хорошо, скажу твоими же словами. Вы говорили?  Итан выжидающе смотрит, словно по эмоциям сможет хоть что-то прочитать.  Дэнни понятней, потому что она хотя бы свои чувства собрать по полочкам может. Эйден тоже может, но убегает. Итан у них как медаль - на две стороны. Дэнни ему о своем доказывает, а Эйден в пьяном бреду о ненависти и непонимании говорит.  Итан удивляется, потому что взрослые люди, и разобрались уже давно, но у них же, сука, сложно всё.  - Он не понимает, как проститутка может любить сутенера.  Дэнни отчётливо помнит тот момент, когда он оправдывал собственную трусость. Кидал громкие слова о том, как ему стыдно и как он любить не может младшую сестру.  Дэнни тогда хотела разбить что-нибудь о стену, желательно голову Эйдена.  Посмотри. Посмотри же. Какая сестра? Посмотри же на меня так, как я смотрю на тебя. Люби, люби, люби.  Но в ответ грохот собственного сердца в грудной.  - Так не может продолжаться дальше, ты же понимаешь? В любом случае, это должно привести к чему-то. К логическому завершению.  Итан искренне надеялся, что убеждает Дэнни.  - Я знаю, но вот сейчас появилась Кори и все скатилось ещё ниже, чем было. - Я надеюсь, ты ничего не хочешь предпринять? Не то что бы Итану было до этого дело, но он знает, как Дэнни умеет расправляться с конкурентками. Такой судьбы Итан не желает никому. - Конечно, нет. - Итан как-то слишком облегченно вздыхает, - Как бы там ни было, это только наше с Эйденом. Дэнни хотела бы её ненавидеть, но противный голос в голове повторяет о том, что девчонка не виновата, что Дэнни нелюбима. Дэнни просто ждет, когда попустит. Когда станет легче, когда в грудной перестанет неприятно зудеть при каждом взгляде на него. Когда глаза будут искриться счастьем и любовью взаимной или хотя бы не к нему. Дисплей телефона высвечивает двенадцать ночи и пропущенное голосовое. Забытое и похороненное где-то в затворках сознания имя мигает больными воспоминаниями, а старая яркая фотография пестрит их совместными улыбками.