«Трудами изнурен, хочу уснуть, Блаженный отдых обрести в постели. Но только лягу, вновь пускаюсь в путь - В своих мечтах - к одной и той же цели.»
Он устал, безумно устал разбираться в собственных чувствах к Лихту. Единственное, чего ему хотелось, — это закрыться в своей комнате, укрыться с головой одеялом и заснуть. Однако каждый раз, стоило Хайду хоть на секунду прикрыть глаза, он видел в темноте Лихта. И тогда на него волной накатывало странное ощущение, будто он в один момент лишился самого дорогого в жизни.«Мои мечты и чувства в сотый раз Идут к тебе дорогой пилигрима, И, не смыкая утомленных глаз, Я вижу тьму, что и слепому зрима.»
Услышав чьи-то шаги в коридоре, Хайд почувствовал, как его губы невольно сложились в счастливую улыбку, а где-то в груди расползлось то теплое и уютное чувство, которому он так и не отважился дать название.«Усердным взором сердца и ума Во тьме тебя ищу, лишенный зренья. И кажется великолепной тьма, Когда в нее ты входишь светлой тенью.»
— Прекрасная была игра, Ангел-чан! — пропел Хайд, разводя руками и широко улыбаясь. То, что его пальцы слегка подрагивали, он пытался скрыть.«Мне от любви покоя не найти. И днем и ночью - я всегда в пути.»
Приоткрыв глаза, Хайд увидел: Лихт, такой же великолепный как и всегда, застыл в дверном проёме, ошарашенно уставившись на него. Пару секунд пианист глупо пялился на неожиданного гостя, а потом молча подошёл к зеркалу и принялся развязывать свой галстук. — Эй, что это за реакция? — обиженно протянул Хайд, непонимающе наблюдая за действиями брюнета. — Ты что, вздумал меня игнорировать? А я уже хотел рассказать, как скучал по твоим сапогам... на своём лице... Лихт резко повернулся к нему всем телом, сжимая руки в кулаки, набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: — Ты не плод моего воображения? Хайд ухмыльнулся. — О-о, Ангел-чан, ты настолько помешан на Великолепном Мне, что уже видишь ме... — Хайд еле успел соскочить с кресла, прежде чем туда врезалась нога Лихта. Мебель отлетела в сторону. — Если ты реален — сдохни! — пианист снова попробовал ударить блондина, но тот ловко увернулся, при этом громко хохоча. — А вот это — тот Лихт-тян, которого я знал!.. — Хайд осекся, потому что нога пианиста пронеслась всего в нескольких сантиметрах от его лица. — Лихт-тян, так ведь и убить можно!.. — Я этого и хочу! — брюнет запустил в него стул. — Да блин... — Хайд с трудом увернулся и спрятался за диваном. — Хотя бы выслушай меня! Я к тебе, вообще-то, из самой Японии летел!.. — Мне жаль, что твой самолёт не разбился, — Лихт фыркнул, но свои атаки остановил. Он выпрямился, презрительно оглядел образовавшийся в гримерке бардак и скривил губы. — Как раз исполнилась бы твоя заветная мечта и избавила бы от нужды придумывать новый способ самоубийства. — Вообще-то, — Хайд вышел из-за дивана и несмело подошёл к Лихту. — Я уже пробовал убить себя до того, как прилетел сюда. Хотел сброситься с моста. — Надеюсь, я разговариваю с твоим духом. Или какая-то сволочь опять тебе помешала? — Лихт скептически поднял брови. — Да, — Хайд улыбнулся, опуская руки, которые до этого, словно щит, держал вытянутыми. — Мне снова помешал ты, — когда Лихт открыл рот, чтобы возмутиться, блондин добавил. — Я уже приготовился падать, как вдруг подумал: а как же ты будешь жить без такого душки, как я? Пришлось остаться в живых, — блондин наигранно-печально вздохнул, пожимая плечами. Лихт пару секунд испепелял его нечитаемым взглядом, а потом хмыкнул. — Мне нет до этого дела, — холодно произнес он, отворачиваясь к зеркалу. Хайд широко улыбнулся, делая шаг вперёд. — Неужели? А мне казалось, ты расстроишься, если я умру, — протянул он и опустил подбородок на плечо Лихта. Поймав в отражении разъяренный взгляд, Хайд лукаво улыбнулся. — И я могу даже доказать это... — Умри! — Лихт со всей силы ударил его в живот. Хайд ожидал этого, но всё равно не успел увернуться. Он отлетел в сторону, опрокидываясь на пол, и мученически застонал. — Мне плевать, жив ты или нет, можешь хоть огнём пылать — мне всё равно! Так что просто убирайся отсюда и не смей больше попадаться мне на глаза! Хайд приподнялся на локтях и внимательно глянул на Лихта. — Неужели я так сильно тебя обидел, что ты плюнешь даже на собственные чувства? — спросил Хайд, наклонив голову к плечу. Лихт раздраженно цыкнул, отворачиваясь. — Нет у меня к тебе никаких чувств, — буркнул он, снимая свой пиджак, чтобы переодеться в повседневную одежду. — Убирайся уже отсюда! Хайд сузил глаза, поднялся на ноги и хлопнул в ладоши. — Ах, как это печально! — завопил он, драматически прижимая руки к груди. — Не вечная ли это насмешка любви, что женщина не может любить того, кто любит её? — повторил он знаменитые слова Шекспира и невинно улыбнулся, поймав злобный взгляд Лихта. — Ладно-ладно, не злись, Ангел-чан, я просто шучу. Лихт нахмурился, слишком сильно поджимая губы. Хайд заметил это и снова улыбнулся. — Если нашим путям суждено разойтись, подари мне возможность насладиться твоим присутствием в последний раз! — Хайд махнул рукой на всю эту драматичность и продолжил в обычном, немного детском тоне. — На самом деле, у меня обратный рейс только на послезавтра, а мне жуть как хочется увидеть Англию. Может, составишь мне компанию? — С крысами дело не имею, — фыркнул Лихт, однако Хайд заметил, как загорелись его глаза. Всё это время пианист словно вёл борьбу внутри себя. И пока что побеждала более гордая сторона. — Эх, Ангел-чан, ты как всегда жесток, — наигранно-печально выдохнул блондин и направился в сторону двери. — Буду ждать тебя на вокзале Виктория в десять утра! Не опаздывай! — Я же сказал, что... — Прямых речей от женщины не жди: в её «уйди» звучит «не уходи»… А-А-А! — Хайд убежал в коридор, когда в его сторону полетела вешалка. — Увидимся завтра, Лихт-тян! Я люблю тебя! Лихт, державший в руках другую вешалку и уже собиравшийся швырнуть её в блондина, застыл на месте. Последние слова ещё пару секунд барабаном отдавались в его голове, а потом пианист поломал вешалку пополам. Плевать, что его ждет взбучка от Кранца, как только тот увидит весь бардак в гримерке: Лихту хотелось просто разнести всё к чертям. — Хер тебе... — прошипел он, до побелевших костяшек сжимая вешалку. А потом швырнул её в стену и резко сел — так, прямо на пол. Ему казалось, что Хайд откровенно насмехался над ним. Эта крыса ведь убежала в самый важный момент, доказав, что Лихт — не то, что ему, видите ли, нужно. А сейчас пришёл как ни в чем не бывало, но... Лихт ненавидел себя. За слабость, потому что надеялся на его приход. Хайд застрял у него в венах, и не важно сколько Лихт будет стараться: ему не вытащить его оттуда.***
Хайд резко остановился в пустом коридоре и облокотился спиной об стену. Черт, это было тяжело. И больно. Наверное, только сейчас Хайд стал понимать, что испытывал Лихт, когда он, Хайд, насмехался над ним. Блондин скрипнул зубами и спрятал лицо в ладонях. Завтрашний день должен пройти безупречно. О том, что Лихт может не прийти, Хайд старался не думать.