Mistress/Любовница.

«Он был моим мужчиной. Каждый изгиб его тела, каждая морщинка, каждый изъян принадлежали мне. Он даже не заметил, как, попав в мои сети, стал полностью от меня зависим. Он нуждался в моем голосе, теле; без моих прикосновений он сходил с ума. Это была его мания, его слабость, безудержное и независимое желание — владеть мной, чувствовать моё дыхание у себя на шее, контролировать каждое движение. И каждый раз, когда он видел, что на меня смотрит другой мужчина, сдерживал себя, а потом приходил ко мне и наказывал меня за то, что я привлекаю внимание. Он был моим. И, потеряв меня, он потерял бы себя.» Настойчивый звук в дверь не давал мне уснуть. На полу валялись упаковки от антидепрессантов, снотворное и моё платье. Я пошла домой сразу же после того, как встретилась с Дэвидом. Это было для меня сильным ударом. Увидеть его — вспомнить всё, что он сделал, почувствовать опять ту боль. Но думать об этом — последнее, что я хочу. Сейчас я просто желаю уснуть и проснуться с чистой головой. Но этот чертов стук в дверь не давал мне этого сделать. Я знала, что это Джастин. Я знала, что уже больше полуночи, и он ждёт меня минут 20. Минут 20 он стучит и не останавливается. Я слышала, как он ругался с моей соседкой. Наверное, она, как и я, хотела бы поспать. Поняв, что он не прекратит, я начала медленно подниматься с кровати и почувствовала, что моя голова трещит по швам. Учитывая, что я хорошо выпила с подругами, а потом приняла пару успокоительных и снотворное, то быть в сознании для меня уже было подвигом. Еле как передвигая ноги, я направилась к входной двери. Накинув на себя по пути шелковый халат, я потянула руку к замку и открыла дверь. — Почему ты не одета? — у Джастина оказался абсолютно спокойный голос. Странно, как он сдерживался после того, как пытался 20 минут снести эту дверь. На нём не было рубашки и пиджака как обычно. Он был в спортивном чёрном костюме. Хм, выглядело это довольно сексуально, но мне сейчас явно не до этого. — Потому что я хочу спать. — развернувшись к нему спиной, я зашагала к спальне и убрала ногой таблетки под кровать. Сняв с себя халат, я осталась в одном комплекте, которое состояло из шёлковых шорт и кружевного топа. Я залезла под одеяло и без задней мысли закрыла глаза. Вдруг я почувствовала горячую руку у себя на талии, и, близко прижав меня к себе, он вдохнул аромат моих волос. — Что с тобой? — прошептав мне на ушко, он поцеловал меня в шею. — Со мной всё хорошо. — унылым голосом ответила я. — Я видел тебя злой, обиженной, счастливой и спокойной. Сейчас ты просто несчастна. И тогда я поняла. Поняла, что он уже успел изучить меня. И, пытавшись играть роль девушки без забот, я совсем забыла о том, что иногда не нужно открывать дверь, когда у тебя антракт. — Тебе не стоило сегодня приходить. Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии. — да, я не хочу. Я не хочу, чтобы он думал, будто мне плохо. Ведь он поймёт, что плохо мне из-за него. А это последнее, что ему нужно знать. — Я хочу видеть тебя в любом состоянии. — Джастин развернул меня к себе и посмотрел в глаза. Он действительно переживал. По нему было видно. Я не была удивлена. Мы оба успели стать друг для друга близкими людьми. И, хотя ни один из нас не показывал это, каждый понимал. — Что ты ко мне чувствуешь? — Я без ума от тебя. Ну конечно же. Что же ты ещё мог сказать? Мы всего лишь спим уже четвёртый месяц. О какой любви может идти речь? Я бы хотела услышать то, что он любит меня. Но, с другой стороны, мне было бы страшно услышать это. Потому что люблю ли его я, оставалось вопросом. — Ты счастлив с ней? — прошептав эту фразу, я затаила дыхание. Это был первый вопрос, который я задала ему о ней. Все эти 4 месяца я не позволяла себе затрагивать эту тему, потому что боялась ответов. Боялась того, что он решит, будто бы я пытаюсь разрушить его брак и увести из семьи. Хотела ли я этого? Да. Сделала бы я это? Нет. Он тяжело вздохнул и коснулся своей рукой моей щеки. — Думаю, что да. — в его глазах читался стыд. Ему было стыдно передо мной, что она делает его счастливым. Ему было стыдно признавать, что у них всё хорошо. Потому что он знал, что это может ранить меня. И он прав. Внутри как будто всё обрушилось. В который раз. Я чувствую смерть тех органов, что им дышали. Спасибо. Спасибо Джастин, что ты сказал мне правду и ранил меня. Теперь я точно знаю, что влюбляться в тебя определенно нельзя. В глазах начало мутнеть. Мысли начали куда-то улетать. Я не чувствовала ничего. Сомкнув глаза, я прижалась к его груди и вдохнула мой любимый парфюм. 11.00 a.m Пощурившись от приятных запахов, я начала медленно открывать глаза. Пройдя рукой по рядом лежавшей подушке, я поняла, что совсем одна. В панорамном окне были видны крыши нью-йоркских зданий, а погода была явно солнечной. Хорошее начало субботы. Я спрыгнула с кровати и подошла к двери. На кухне кто-то что-то жарит. Отлично. Я зашла в ванную и взглянула в зеркало. Мне стало страшно. Как давно я не смотрела на себя? Как давно я не ела? Под голубыми глазами едва заметные синяки. Тёмные волосы доходили почти до поясницы, нужно будет пойти в парикмахерскую. Ключицы выпирали вместе с плечами. Кажется, я похудела. Ребра под грудью стали заметны. Куда-то делись мои привычные щёки, которые так все любили тискать. Господи, Хлои, во что ты превратилась? Почистив зубы и умывшись, я направилась на кухню. Он стоял ко мне спиной. На нем были только спортивные штаны, и он заливал в кружки кофе. «Как же ей повезло видеть это каждое утро.» — Выспалась? — Джастин резко развернулся и взглянул на меня. Он начал медленно ко мне подходить, и, прижав к себе, закинул мои ноги на себя, и усадил меня на стол. Легкий поцелуй коснулся моих губ. — Что ты здесь делаешь? — отрываясь от его губ, спросила я. — Делаю тебе завтрак, потому что твоё неумение готовить тебя скоро погубит. — он усмехнулся и отошёл, чтобы поставить кружки на стол. На нем уже стояли тарелки с блинчиками и джемом. Как же давно я не завтракала. — Я умею готовить. — пережёвывая еду, я решила уверить его в том, что готовить для меня проще простого. Я же женщина. — Малыш, каждый раз, когда я к тебе приходил, в твоем холодильнике были только овощи и фрукты. А когда ты устраивала ужин, я сразу понял, что это была ресторанная еда. — Между борщом и минетом, мужчина выбирает минет. Это так, к слову. — совсем бесстрастно ответила я и улыбнулась. Джастин начал смеяться, а я начала любоваться этой картиной. Хочу каждое утро наблюдать его смеющимся за столом. — Вчера ночью мы должны были улететь в Мексику. Хотел провести с тобой не день, не два. А больше. Но, увидев тебя вчера, я понял, что сейчас не самое лучшее время. — он грустно посмотрел на меня. Не день. Не два. А больше. Боже, как приятно. Он хотел быть со мной. А я, дура, решила, что мне самое время пострадать. — Прости. — мне стало неловко перед Джастином. Я опустила голову и начала смотрел в тарелку. Аппетит совсем пропал. — Поэтому мы полетим на моём самолёте, когда ты будешь готова. Он уже ждёт нас в аэропорту.

***

У меня была неделя, чтобы понять, что я люблю его. Люблю его густые волосы, заспанные глаза, длинные пальцы и усталую улыбку. Люблю его пристальный взгляд с утра, когда я голая, прикрывшись простынью, выхожу к бассейну. Я люблю его настолько, что готова простить даже то, что он с ней. Я готова простить то, что он делает вид, будто мы не знакомы, когда мы находимся на людях. Я готова простить ему то, что он, возможно, не любит меня. Просто потому, что с ним я чувствую себя свободной. С ним весь мир меняется: мне хочется улыбаться и смущённо прятать глаза, хочется проснуться раньше, чтобы приготовить ему кофе, хочется выпить с ним и, лёжа на песке, разливаться о личном. Иногда мои мысли меня пугают. Я всё чаще думаю о ней. О том, что я бы заказала её убийство. О том, что я бы хотела рассказать ей всё. О том, что я бы хотела, чтобы она оказалась бесплодна и никогда не родила ему ребёнка. Раньше мне было её жаль. Ведь она ни о чём не знает. Она слепо верит ему и отдаёт всю себя, в то время как мы занимаемся сексом. Сейчас я её ненавижу. Ненавижу, что она появилась в его жизни. Ненавижу, что она обнимает его чаще, чем я. Ненавижу, что у неё есть на него права, а у меня нет. Я ненавижу и его. За то, что он целует меня по утрам, говорит о том, что без ума от меня, прижимает к себе и заставляет любить его ещё больше, зная, что он никогда не будет моим. Зная, что большего он мне дать не сможет. Я бы хотела, чтобы он ушёл. В один момент просто исчез из моей жизни. Оставил меня в покое. Дал шанс выйти замуж, родить ребёнка, стать счастливой женой и мамой. Не знать, что значит делить кого-то. Но больше всего я ненавижу себя. За то, что позволяю себя целовать и обнимать. Восхищаться собой и любоваться своим телом. Трогать его. Владеть им. Сводить меня с ума. Улыбаться ему, а потом целую ночь строить планы о его похищении. В один из вечеров Джастин устроил романтический ужин. Мы сидели возле бассейна и пили вино. Уже была глубокая ночь, и выпили мы немало. Он, как обычно, играл словами. Рассказывал что-то смешное, это было его любимым занятием, когда некуда спешить. А я сидела и любовалась его идеальным лицом. И вдруг он что-то там пробурчал, о том что легче жевать стекло, чем говорить «я люблю тебя». Мне стало не по себе, то ли алкоголь в голову ударил, то ли мои нервы были на пределе, но я разозлилась до такой степени, что захотелось доказать ему полностью обратное. Разбив бокал об кафель, я подняла пару мелких осколков и засунула себе в рот. Руки тряслись, но я, собрав волю в кулак, начала жевать стекло. Я чувствовала невыносимую боль. Мне хотелось кричать, но я, почувствовав, как рот заполняется кровью, победно взглянула на него. А он, застыв в одной позе и широко открыв глаза, лицезрел чужое откровение. Сделав еще пару движений челюстью, я выплюнула пережёванные осколки вместе с кровью на пол. «Нет, не легче.» — промолвила я и, развернувшись, пошагала в ванную. Слезы начались лить градом только тогда, когда дверь закрылась на замок, и я, опершись руками об раковину, взглянула на себя в зеркало. Я не обращала внимание на боль. Мне было наплевать на то, что рот сейчас у меня весь в крови. Причина, по которой я сейчас плакала — он был прав. Ведь мне действительно легче было пережевать эти чертовы осколки, чем сказать ему «люблю». Он был прав. А я, доказав ему свою правоту, осталась как всегда уверенной и сильной. Но так будет думать он. На самом деле, всё наоборот. Спустя час я вышла из ванны и легла спать. Джастин всё также сидел на улице. У меня не было сил плакать, у меня не было сил думать. Единственное, что я услышала перед сном это: "Я боюсь любить тебя, Хлои". Весь следующий день мы не говорили. Я провалялась в постели почти целый день, а он в бассейне. Каждый думал о своём. Этот уикенд стал переломным в наших отношениях. Каждый понял, что развлечение на стороне превратилось в нечто большее. А ночью мы занимались сексом. Всю ночь. Потому что времени у нас было мало. Единственное, чего я боюсь, что когда мы вернёмся назад, то больше не увидимся. У меня плохое предчувствие — должно произойти что-то плохое.