21 декабря 1919 года
Молчание. Напряжение. Предвкушение.
Его застывшая поза. И пронизывающий взгляд.
Ее поспешные движения. И наигранное любопытство к обстановке комнаты.
Желание.
Страх.
А затем, одним махом обрывая скитания по комнате и бросаясь в пропасть с головой, она шагнула к нему. Приблизилась вплотную и застыла, с вызовом глядя в глаза.
Он прожигал ее взглядом, ловя каждую деталь. Как на ладони и ее волнение, и выпрыгивающее из груди сердце, и трепет ресниц. Но прежде всего, упрямое желание казаться бесстрашной.
- Хейли, - полушепотом, лаская гласные ее имени. – Ты боишься меня?
А лицо его сама невинность и ангельская улыбка. И обезоруживающая ямочка на щеке.
- Не дождешься, - громко хмыкнула и вздернула бровь. – Итак?
Призвала его к действию, а сама с трудом скрывала мелкую дрожь, что бьет все тело.
И вместо ответа он отошел, наконец, от двери и проследовал вглубь комнаты, минуя и ее, и украшенный букетом орхидей столик, и мягкий ковер перед пылающим камином. Остановился перед граммофоном и поставил пластинку джазового оркестра Теда Льюиса.
- Потанцуй со мной, - вкрадчивый голос Клауса прозвучал вместе с первыми аккордами музыки.
И первый, едва слышный вздох облегчения слетел с ее губ и затерялся в звучании джаза. Хейли шагнула навстречу Клаусу и оказалась в сильном кольце его рук. Плавное ли покачивание их тел под музыку, мерное ли потрескивание поленьев в камине или его успокаивающие поглаживания по спине, но Хейли почувствовала наплыв смелости:
- Кто знал, что Клаус Майклсон такой романтик!
Клаус разразился смехом, похожим на довольное урчание волка и притянул ее к себе.
- Я предпочитаю не афишировать свои пороки чужакам.
- Не бойся, дорогой супруг, я сохраню все твои постыдные секреты, - отдаваясь шутливому настроению, ответила Хейли. А потом встретилась с его горящим взглядом, сердце пропустило лишний удар и стало не до шуток. – Раз уж мы заговорили о секретах… Наверное, сейчас лучше об этом упомянуть. Я не… Я еще никогда не…
Хейли нервно облизала губы и тяжело вздохнула, не в силах закончить признание. Клаус пришел ей на выручку и осторожно, боясь спугнуть одним неверным звуком, спросил:
- Правильно ли я понимаю, что мне выпадет честь быть первым мужчиной в твоей жизни?
Красноречивее всякого ответа ее молчание, и окрасивший лицо румянец, и глаза, что смотрели куда угодно, только бы не на него. Хейли неловко, ведь ее положение никак не вязалось с веяниями нового времени, и ее тщательно выстраиваемым образом независимости и дерзости. И совсем уж стыдно, что она никак не уймет страх от предстоящей ночи.
А Клаус благодарил судьбу, что она отводила взгляд, ведь все нутро горело огнем и тянуло к ней. И зверь внутри победоносно рычал:
«Моя», требуя схватить ее в охапку и сделать то, о чем так долго боялся даже думать. Но совесть, эта виновница человеческих страданий, шептала:
«Нельзя, пусть придет к тебе сама».
- Этот вопрос мы, несомненно, решим, - его слова заставили ее напрячься, поэтому вдогонку полетели: - Однако, сперва, я хочу, чтобы ты меня кое-чему научила.
Удивленный взгляд жадно ловил каждое его слово. Мягко улыбнувшись, Клаус заправил выбившуюся прядь ее каштановых волос за ухо и вкрадчиво прошептал, коснувшись губами мочки:
- Научи меня метать ножи.
Неожиданность его слов выбила почву у нее из-под ног. Удивленно нахмурившись, Хейли спросила недоверчиво:
- Сейчас?
И обвела взглядом комнату, которая должна была стать местом их брачной ночи, а не метательным павильоном. Клаус пожал плечами и хмыкнул.
- Я всегда считал, что это полезный навык. Как вижу, ты против? Боишься, окажешься никудышным учителем?
- Я заставлю тебя съесть эти слова, - сладко улыбнулась Хейли. – Снимай пиджак!
- Не терпится меня раздеть? – ухмыльнулся Клаус. – Дорогая, стоило только попросить.
- Я должна четко видеть угол твоей руки, - бесстрастно ответила Хейли. А затем в тон ему: - Дорогой.
Она пошла к столику с письменными принадлежностями и взяла оттуда нож для конвертов. Сняла защитный колпачок, задумчиво покрутила нож в руках, проверяя острие, и вернулась к Клаусу.
- Нет существенной разницы, какой нож метать, если обладаешь истинным мастерством, - съехидничала Хейли под его испытывающим взглядом. – Но не советую использовать складные ножи. Они очень быстро расшатываются и становятся непригодными.
Клаус медленно провел пальцем по ее руке и забрал нож из ее трепещущей ладони. С интересом провел указательным по лезвию, проверяя его остроту.
- На самом деле нож не должен быть острым, - хрипло выговорила Хейли. – Лезвие зачастую тупят специально, оставляя острым только кончик.
- Только кончик? – с прямо таки академическим интересом повторил Клаус, искоса поглядывая на смущенную жену. – Почему?
- Для безопасности, - стараясь взять себя в руки, пояснила Хейли. Она, словно заколдованная, смотрела, как Клаус водил пальцем по клинку, играючи, вертел позолоченный предмет в руках, любовался бликами огня на металле. – При неудачном броске нож отлетает от мишени с той же скоростью, что и летел. Отскочить вовремя становится трудноватой задачей.
- Как увлекательно, - тянуще медленно произнес Клаус, глядя ей в глаза. – Прошу, продолжай.
- Теперь…научим тебя, как правильно держать клинок.
И она потянулась за оружием, отчего их пальцы переплелись, и кожа Хейли покрылась мурашками. Помедлив лишнее мгновенье и наслаждаясь жаром его кожи, Хейли одернула руку и обратила взор на нож. Взвесила его в руке и уложила перпендикулярно указательному пальцу.
- Нужно найти центр тяжести и ухватить его указательным и большим пальцами. Вот так.
Клаус приблизился вплотную и прижался торсом к ее спине, заглядывая из-за плеча на ее руку. Затем с точностью повторил ее движения, накрыв своей рукой там, где она сжимала клинок.
- Вот так? – щекоча дыханием ее шею, вкрадчиво спросил он. Хейли невольно закинула голову назад, полностью опершись на него, и Клаус тут же обвил левой рукой ее талию, крепче прижимая Хейли к себе. Он оставил на ее шее два легких поцелуя, прежде чем уже громче повторил: - Хейли? Вот так?
- Да, - на выдохе. Жаждуще. С безмолвной мольбой продолжать.
А Клаус победно улыбался и жадно ловил сладкий аромат ее волос. Корчился в муках обладания, но ждал. Впервые в жизни терпеливо ожидал, вопреки себе.
И когда Хейли немного пришла в себя, то пьяным взглядом мазнула по их сплетенным рукам и тяжело сглотнув, убрала свою руку, оставив нож у Клауса. Согнула ему остальные пальцы руки, прикрывая ими лезвие.
- Острие всегда направлено на тебя, - со сбившимся дыханием проговорила она. Затем отошла и на шатающихся ногах направилась к сумочке, что лежала возле вазы с орхидеями, достала помаду и подошла к дверному косяку. На белоснежной краске нанесла кроваво-красные цели разной величины и вернулась к Клаусу.
- Самое сложное, рассчитать расстояние до мишени. Оптимально, если ты стоишь в четырех ярдах от цели, - сказав это, она потянулась к его бабочке и дернула на себя. Та развязалась, и Хейли, нахмурившись, сорвала и бросила ее на пол, просунула палец за ворот рубашки и потянула на себя. Клаус с интересом следил за ее движениями и повиновался, направившись за ней. Остановившись в четырех ярдах перед меченой дверью, Хейли повернулась к нему и скомандовала:
- Левую ногу вперед.
Клаус ехидно ухмыльнулся, но беспрекословно подчинился. Затем она велела закинуть руку назад под прямым углом. Обхватив его предплечье, Хейли повела его руку вверх, пока она не оказалась прямо над его головой.
- Вот отсюда, - стоя на цыпочках, чтобы достать до его руки, прошептала Хейли ему на ухо, - и будешь бросать нож. Но не разгибай пальцев, он должен сам вылететь из твоей руки.
А затем, перейдя на убийственно-серьезный тон, добавила:
- И главное: Ты, Клаус, учишься убивать! Всегда помни об этом и сохраняй трезвость мысли и холодную голову.
Мгновение оба молчали и только смотрели друг другу в глаза, а потом одновременно разразились смехом. Услышав свою же фразу, сказанную ей на уроке стрельбы, Клаус не сдержал улыбки и заметил:
- Используем чужую мудрость, как посмотрю!
- И поломанные часы дважды в день показывают правильное время, - невинно пожав плечами, сказала Хейли. Она отошла в сторону и кивнула головой. – Попробуй попасть в одну из мишеней.
Клаус принял нужное положение и, точно следуя ее указаниям, сделал бросок. Нож прорезал воздух тремя оборотами вокруг своей оси и с характерным звуком проколол дверную раму прямо в центре нарисованной помадой мишени.
Его губы дрогнули в довольной улыбке, когда Хейли победоносно развела руки в стороны, ожидая его похвалы. Сверкая огнем своих глаз, она изогнула бровь в нетерпении.
- Считай, что я ем свои слова, - любуясь ее состоянием, смиренно произнес Клаус. – Ты не самый худший учитель!
И то ли его неистощимый юмор в ответ на ее панику, то ли ласкающий взор его горящих глаз, то ли желания ее тела пересилили страх, но вот уже она сама обнимала его за шею и жадно тянулась к губам.
И на этот раз он не ждал ни секунды.
Накинулся на ее губы с пылом голодного зверя, притянул к себе, не оставляя никакого пространства между ними. Ничего лишнего. Никого.
И в этот миг как гром, среди ясного неба, как награда за все его страдания, как ответ на все его безответные мольбы, она застонала. Застонала от его поцелуев и, глядя ошалелым взором ему в глаза, почти прохрипела:
- Твой черед учить.
- С огромным удовольствием, - прошептал на ухо, и принялся целовать шею, особое внимание уделяя обнаруженному ранее чувствительному месту. А пальцы ловко сбегали по мелкой россыпи жемчужных пуговиц свадебного платья.
Хейли с наслаждением откинула шею назад и могла лишь зарыться пальцами в его волосы, теряясь в море жестких локонов, взлохмачивать его шевелюру и тянуть его все ближе на себя, боясь, что в любой момент он уйдет, как и все из ее жизни.
Платье прохладной волной тюля и шелка полетело к ногам, представив его взору Хейли, завернутую в соблазнительный блеск шелкового неглиже. Оторвавшись от ее шеи, он жадно начал водить взглядом по ее телу, поглощая каждую деталь обольстительной картины. А затем блуждающие глаза выловили кружево подвязок, белеющих ниже подола кремового неглиже.
И утратив контроль над своим телом, он рухнул на колени перед ней, готовый боготворить ее вечно, ибо ни одна женщина не способна была затмить ее красотой в этот миг. Никогда.
- Ты бесподобна, - с восторгом и страстью.
Целовал живот, бедра, а затем схватил ее на руки и одним рывком встал с колен.
А Хейли обхватила руками его шею и беспорядочно покрывала поцелуями лицо. Клаус миновал камин, и столик с орхидеями, толкнул ногой дверь спальни и внес свою жену на кровать.
Хейли растянулась на мягком матрасе и, нащупав пальцами лепестки, огляделась. Вся комната была украшена мерцанием, казалось, тысячи свечей, а кровать усыпана хрупкими лепестками лилий. Прикрыв ладонью рот от удивления, Хейли перевела взгляд на Клауса, что хладнокровно возвышался над ней и изучал пронзительным взглядом.
- Как это понимать? – кинув в него пригоршню лепестков лилий, с придыханием спросила Хейли.
- Не моя вина, что ты не переносишь розы, - невозмутимо пожал плечами Клаус и осторожно избавил ее от первой туфли.
- Но…откуда ты узнал об этом? – недоверчиво спросила Хейли, и весь ее вид говорил о том, что ответа она дождется несмотря ни на что.
- Кажется, Ребекка вскользь упоминала что-то такое, и оно случайно засело в голове, - теряя интерес к разговору, объяснил Клаус и с повышенным вниманием снимал вторую туфлю с ее ноги.
- Чертов романтик до мозга костей! – поддела его Хейли, все еще пребывая в шоке от реальности происходящего. В ответ он лишь косо ухмыльнулся и покачал головой.
А пальцы уже изучающе поглаживали ее ноги, то жадно сжимали нежную кожу через чулки, то ласково чертили замысловатые узоры. Хейли не выдержала и, став коленьями на матрас, приблизилась к Клаусу, нежно прикоснулась губами к его губам и поспешила избавить его от рубашки. Справившись с последней пуговицей, она положила руки ему на плечи и с интересом начала водить пальцами по его пылающей коже, затем пустила в ход ногти и легонько нажала, когда оглаживала его рельефный торс.
Хейли успела уловить пламя желания в его глазах, но уже в следующую секунду он запрокинул ее на спину и, нависая над ее телом, вкрадчиво проговорил:
- Дорогая, давай вначале мы займемся всецело тобой.
Хейли невинно подняла ладони в воздух, словно сдаваясь на милость победителя, и сладко проговорила:
- Как скажешь, здесь ведь ты у нас учитель.
И кожей почувствовала, как он улыбнулся в изгиб ее шеи. А в следующий миг за этим последовал легкий укус, что заставил все тело содрогнуться в наплыве сладкой дрожи. Клаус начал исследовать губами каждый дюйм ее кожи, начиная с шеи, покрывая россыпью поцелуев ключицы и плечи, ложбинку между грудей. Отстранился и ловил жадным взором ее румянец, испарину у лба, тяжелое дыхание и тихие, настойчивые стоны. Погладил тело, скрытое складками неглиже. А затем одним резким рывком разодрал ненужный предмет одежды и откинул в сторону.
Хейли проявления его силы уже не раз тайно сводили с ума, и этот раз не стал исключением. Но впервые увидев его реакцию на ее нагое тело, она почувствовала себя поистине могущественной. И это сносило крышу.
Но вот он оставил в покое ее грудь и живот и перешел с поцелуями к ее бедрам. Целовал, лизал, покусывал и нежно дул, а она дрожала и корчилась в сладостных муках, желая и продлить момент и наконец, избавиться от этого томления.
- Отпусти себя, Хейли, - глухо приказал Клаус. – Расслабься. Я о тебе позабочусь.
Возобновил поцелуи, и надавил пальцем на клитор, отчего она забилась в экстазе и испустила громкий стон. Сил шевелиться не было, только рвано дышать и пытаться унять бешеную пляску собственного сердца. И скорее чувствовать, чем видеть его внимательный взгляд, когда он расположился рядом на боку, подперев голову согнутой в локте рукой.
Хейли перекатилась на бок, встретившись лицом к лицу с ним, и открыто посмотрела в зеленые глаза, что излучали торжество, и гордость, и неутоленное желание. Прикоснулась губами к скуле, нашла его ямочку, которую сегодня лицезрела удивительно часто, игриво куснула мочку уха и даже успела зацеловать россыпь родинок на шее, перед тем как оказалась подмятой им под себя. Тяжесть мужского тела приятно вдавливала ее в матрас, а его близость заставляла кровь вскипать по венам. Она чувствовала все и сразу, эмоции пьянили и били через край. Руки цеплялись за твердые мужские плечи, а губы беспорядочно тянулись к его шее.
И когда Клаус одним яростным рывком вошел в нее, Хейли от боли в беспамятстве клацнула зубами, прихватив его кожу над ключицей. Кровь полилась тонкой яркой струйкой, и в рычании Клауса боль смешалась с наслаждением, напрочь сметая все остатки мыслей.
А Хейли затрепетала под ним и в испуге попыталась встать, чтобы обработать рану.
- Боже, прости, Клаус, я не хотела!
Но он зажал ее в тиски, и больше ни уйти, ни пошевелиться. Дал привыкнуть к себе, а сам дрожал от кайфа и в ленивом поцелуе приник к ее губам.
- Клаус… ее нужно обработать… - глотая воздух, виновато прошептала.
- Плевать, - хрипел на ухо. И впрямь плевать, ведь только смерть способна была его сейчас остановить. Возобновил движение, сливаясь с ней, но безумство зова плоти было не унять.
- Прости…прости…прости, - Хейли ластилась, как кошка и зализывала кровоточившую рану, но со временем слова покаяния заменили стоны удовольствия, а ноги сами обхватили его торс, притягивая ближе.
- Моя, - как клятва и угроза. Обещание и желание. Как мольба и проклятье. – Моя.
И Хейли, слепая к реальности, способная лишь чувствовать волну рокочущей страсти, что вот-вот грозилась затопить все ее существо, в беспамятстве прошептала:
- Твоя… только твоя.
И тут их накрыла волна.
А много позже, развалившись на кровати и приходя в себя, Клаус не смог сдержать утробного смеха.
- Делиться столь веселыми мыслями не собираемся? – лениво выводя узоры на его груди, спросила Хейли.
- Не думал я, что в брачную ночь на супружеское ложе прольется моя кровь, - лаская ее шелковые пряди, сказал Клаус.
Хейли оглядела след укуса, краснеющий ее отпечатком зубов. Но кровь остановилась, поэтому она бесстыдно заметила:
- Как я уже ранее говорила, все для сохранения баланса в нашем браке.
Ответом послужила косая ухмылка Клауса. Но вот он встал и пошел в ванную комнату, откуда раздался звук воды, наполняющий ванну. А через пару минут Клаус показался в дверном проеме и, с хитрецой рассматривая Хейли, взял ее на руки и понес в воду. Для приличия побрыкавшись, Хейли затихла и позволила опустить себя в горячую воду, куда к ней присоединился Клаус.
Спиной прижалась к нему, откинула голову на его плечо и закрыла глаза, с наслаждением чувствуя, как нега и сладостная тяжесть наваливается на все тело. Клаус потянулся к тумбочке и взял сигару и спички. Раскурил, швырнул коробок обратно и задумчиво пускал кольца дыма в воздух, которые Хейли с интересом ловила кончиком пальца. Затем по-хозяйски забрала у него сигару, задумчиво повертела в пальцах и приложилась губами к ней.
- А знаешь, последний раз я курила сигару с отцом, в тот день, когда он сообщил мне о нашей помолвке, - со сладкой грустью заметила Хейли.
Клаус трепетно поцеловал ее в висок и с ухмылкой заметил:
- Многое бы я отдал, чтобы увидеть твою реакцию на его новость. Наверняка, скандал был непревзойденный.
- А вот и нет, я, как особа хладнокровная, приняла новость с присущим мне достоинством и тактом, - важно заявила Хейли. Но в духе честных признаний, весело добавила: - Пока не узнала, что в супруги наметили тебя!
- Ты разбиваешь мое трепетное сердце, - со всей присущей ему театральностью заявил Клаус и затянулся, когда ее тонкая рука приставила к губам сигару.
- Да брось, уверена, твоя реакция на мою кандидатуру в жены была до смешного идентичной.
По вздрагиванию его плеч Хейли поняла, что он беззвучно смеялся. Затем прикусил ее за ухо и задумчиво протянул:
- Не полагай, что так хорошо меня изучила, дорогая.
Хейли промолчала и спрятала лицо в изгибе его шеи, в который раз целуя нанесенную рану. С губ сорвался тяжелый вздох.
- О чем, позволь спросить, ты задумалась?
- Да так, слова дяди засели в моей голове…Ерунда.
- Кстати о моем новообретенном родственнике, что ты можешь мне о нем сказать? – как бы невзначай полюбопытствовал он.
- Практически ничего. Общались мы в последний раз давно, с отцом его практически ничего не связывало в последние годы. Потому я и была так удивлена, когда узнала, что все свое нехилое завещание дядюшка оставил мне. Но он не имеет ни детей, ни жены, и как я понимаю, абсолютно никакого желания оными обзавестись. Так что, пожалуй, по зрелом размышлении не такое это уж и шокирующее решение.
- Понимаю, - задумчиво выговорил он. – И что, ни разу на праздники не заезжал за все годы?
- Из Чикаго путь не близок, если желание повидаться напрочь отсутствует.
- Говоришь, из Чикаго? Интересно.
- Что? Ты что-то задумал? Я же вижу по твоей хитрой ухмылке! – благодушно заметила Хейли.
- Помыслы мои чисты, клянусь! Тем более, что достопочтенный дядя не больно меня жалует.
- С каких пор тебя волнует мнение других? – изогнув бровь, спросила Хейли. И, сладко зевнув, добавила: – К тому же, он уедет через пару дней.
- Да что ты говоришь, - задумчиво промолвил Клаус, поглаживая ее бок. Он хотел задать еще пару вопросов, но услышал протяжный выдох Хейли у себя под ухом. Она спала, прижавшись к его плечу и щекоча дыханьем его шею.
***
А в полдень следующего дня, средь бардака минувшей ночи, они готовы были покинуть номер и отправиться в путешествие, как вдруг раздался громкий стук в дверь и коридорный подал белоснежный конверт на золоченом подносе.
Клаус с деланным равнодушием разорвал конверт и бегло ознакомился с содержимым письма.
- Что там? – не выдержала Хейли.
- Твой дядя, - нахмурившись, ответил Клаус. А затем зачитал пару строк из письма:
«…Примите в честь свадьбы дар, дороже золота и денег. Я преподношу вам почти неограниченную свободу передвижений. С этим ключом любой личный вагон Американской железнодорожной компании будет отдан в ваше распоряжение по первому требованию…»
С минуту в номере царило молчание, затем Хейли ухмыльнулась и заметила:
- Не похоже, чтобы он тебя не жаловал.
- Это меня и удивляет. Готова? Через час мы должны выехать из города.
Хейли бегло осмотрела номер, подбежала к обломкам столика, который еще ночью красовался с орхидеями, но уже под утро был разломан в порыве их страсти, и подняла с пола свою сумочку. Смущенно улыбнулась и направилась к выходу.
- Можем уходить, - сказала Хейли.
А Клаус увидел все еще торчащий нож в дверной раме и, хищно ухмыляясь, достал его оттуда, надел защитный колпачок и, приблизившись к Хейли, надежно запрятал его за пояс чулок, предварительно поцеловав ее бедра.
- Вот теперь, дорогая, можем и уходить.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
