Так любят фэйри

Он идёт к площади, закрыв глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Он ожидал, что ему будет страшно, но удивляется сам себе. На душе как никогда спокойно. По ушам не бьёт внутренний голос, и давящая тишина не сжимает его исхудалое тело. Это необычно? Это ненормально? Пожалуй. Но сейчас ему кажется, что слово «нормально» в принципе неприменимо к его ситуации. Марк Блэкторн оставил семью в прошлом, после того, как его отец продал его в рабство в Неблагой Двор, альтернативы-то и не было. Он был мальчиком на побегушках, а ещё был обязан периодически выбираться в мир примитивных и добывать информацию, так необходимую его Королю. Довольно иронично, что он, полукровка, был пустым местом как для фейри, так и нефилимов. Кровь запятнана не настолько, чтобы гордо именовать себя жителем Нижнего мира, но слишком сильно, чтобы его считали сумеречным охотником. А посему его можно было с лёгкостью пустить в расход в случае неудавшейся вылазки или неверных сведений. Он жил на пороховой бочке, понимая, что он не более, чем отброс общества. Изгой. И сейчас, вышагивая к виселице, он понимает, что не успел бы сделать ничего в этой жизни, потому что был обречён с самого начала. Подумаешь, его сотрут с лица земли. Никто о нём и не вспомнит. Отец не считал его сыном, а матери он не знал. Умереть боятся те, кому есть, ради чего жить. Марк Блэкторн определённо не принадлежал к этим счастливчикам. Один из рыцарей, кажется, ноккер, стоит на возвышении справа от виселицы, а на площади уже собралось достаточно народу. Можно подумать, это развлечение. В смерти всегда было своё очарование. Не зря же о ней слагают легенды. Возможно, это правда, пока ты сам не оказываешься по ту сторону. Рыцарь неспешно зачитывает приговор. До блондина долетают обрывки фраз, он не вслушивается. Он и так знает, что казнят его за государственную измену. Фейри никогда не притворялись, что их законы не жестоки. Марк сдувает чёлку, спадающую на глаза. Его ведёт конвой, и путь к месту казни длится невыносимо долго. До него донеслись слухи, что будут казнить также сына короля Неблагого Двора. О мотивах Марку, увы, ничего не известно. Да и какая разница? Понимание, что не только его лишат жизни, ничуть не помогает. Его подводят к месту «икс» и велят стоять на месте. Конвоиры отходят назад. Марк ухмыляется. Как будто есть смысл бежать… Блэкторн позволяет себе повернуть голову вправо. Он никогда не видел этого парня. Они не разговаривали. Вроде его звали Кираном. Но Марк не может не признать, что юноша красив. Синие пряди волос с чёрными отблесками изящно обрамляют лицо, делая скулы выразительными, а серебряный и чёрный (да ладно, разве так бывает?) глаза ещё заметнее. Он высокий, но не худощав. В нём чувствуется внутренняя сила, и это восхищает. Это до жути нелепо. Ему умирать через пару минут, а он думает о незнакомце, чьё сердце тоже скоро перестанет биться. С другой стороны, увидеть кого-то настолько прекрасного перед смертью — облегчение. Орган, качающий кровь, замедляет ход, явно предчувствуя конец. — Итак, осуждённые, вам даётся право на последнее слово. Первым молвит Киран. У него мягкий, с лёгкой хрипотцой голос, и Марк ловит себя на мысли, что мог бы слушать его вечно. Теперь это катастрофически комично, учитывая, что у них нет и часа. — Я знаю, что невиновен, и меня казнят по велению отца, которому я всегда был безразличен. Гори в аду, король Неблагого Двора. — Голос фейри эхом звучит в голове Марка. Он кажется ему родным и знакомым. Не может быть. Он не верил, что такое возможно. Сердце заходится в бешеном ритме, стуком перекрывая кислород. Сейчас ему по-настоящему страшно. Встретить родственную душу за несколько мгновений до смерти? Вселенная не могла не поиздеваться над ним напоследок. Кругом царит гробовая тишина, и Блэкторн с горечью понимает, что Киран закончил речь. Ему нужно что-то сказать, но мысль о том, что он потеряет вторую половинку, когда только её нашёл, вышибает из него остатки храбрости. Его голос дрожит. Он произносит всего одно слово. — Киран. Поворот головы. Взгляд глаза в глаза. Ужас, от которого кровь стынет в жилах, на лице фэйри. А затем — шёпот, который становится крахом несбывшихся надежд. «Мне жаль, Марк». Петли на их шеях затягивают одновременно, и опора уходит из-под ног.