***
В лавке было темно, тойдарианец чем-то гремел под стойкой. -Уотто, — Бен позвал тойдарианца. Моментально раздался треск крыльев этого создания, и он показался из-под стойки. -Ааа, — его скрипучий голос резал слух, — Кеноби. Второго гипердрайва на ваше корыто у меня нет. -Я не затем пришел, — падаван облокотился на стойку. — Я по поводу мальчика. -Твой друг уже пытался выиграть его у меня. Нет. И тебе я скажу, нет! Такие рабы на вес золота! — тойдарианец гневно захлопал крыльями, стараясь этим подкрепить свои слова. -Потому я и здесь, — Кеноби улыбался, чем неимоверно бесил Уотто с самого первого дня. — На Татуине раб оценивается в тридцать тысяч, хороший раб в сорок, умелый раб в пятьдесят. Здесь, — на стойку легла черная чип-карта, — двести тысяч. За двух умелых рабов дают сто. На это, — Кеноби кивнул на карту, — ты купишь четырех. Тойдарианец на пару минут завис в воздухе. Шестьдесят тысяч стоит гипердрайв этих людей. Они могли спокойно его купить, но нет. Этот парень выкупает мальчишку и его мать. Явно знает толк в татуинских порядках и расценках. И неймодианец мог поклясться, что от него веяло такой мощью, что крылья сами относили его куда подальше. -Идет. Кеноби улыбнулся, смотря как Уотто проверяет через терминал средства на карте и удовлетворенно кивает. Потом он быстро достал бумаги, вписал в них по несколько строк, поставил размашистую подпись, и положил на стол вместе с магнитным деактиватором рабских чипов. -С вами приятно иметь дело, господин Уотто, — Оби-Ван насмешливо склонил голову и, подхватив все со стола вышел. Тойдарианец покачал головой. У него было стойкое ощущение, что его надули.***
Ты вышел из лавки в приподнятом настроении и сразу протянул мне какие-то бумаги. Приняв их и вчитавшись, я испытал самый настоящий шок. Ты выкупил меня и маму. У тебя были деньги на гипердрайв, и Квай-Гон, если не знал, то подозревал это. -Это… Бен… Я… — я не знал, что сказать. Ты коснулся моей шеи деактиватором и я почувствовал себя свободным по-настоящему. Хоть я и не ощущал чипа, но это чувство…. Его невозможно спутать. -Я не могу позволить, что бы мой будущий супруг был рабом. И я не могу позволить, что бы мать моего супруга была рабыней. Считай, что это мой подарок. Ты рискнул для нас на гонках, не хочу, что бы мой супруг и его мать были рабами. Это честно, мне кажется, — ты улыбнулся мне и протянул деактиватор, что бы я мог освободить маму. Мы были свободны. Я кинулся к тебе на шею, не в силах сдержать рыдания. Ты подхватил меня на руки, словно я ничего не весил и легким, пружинистым шагом направился ко мне домой. -Все хорошо, Эни. Теперь все будет хорошо. Наше появление произвело если не фурор, то что-то близкое к этому. Мама, когда узнала, что случилось, чуть не лишилась чувств. Квай-Гон…. Он поклонился своему падавану и это сказало больше тысячи слов. Потом были сборы, переход до корабля. Я, хоть и устал, но после того как раскланялся с королевой, вместе тобой и Панакой устанавливал гипердрайв. Бой Квай-Гона с забраком я никогда не забуду. Уже позднее, в гипере, меня начало трясти от всего пережитого. И мне было ужасно холодно. Бен, милый заспанный Бен, пришел ко мне, и взяв за руку повел к своей койке. Я устроился у тебя под боком, пригревшись. Мои страхи отпустили меня, и я уснул. С того момента произошло многое. И Совет джедаев, и битва на Набу, ранение Квай-Гона и твоя битва с ситхом. Чествование героев и проводы умерших. Квай-Гон с перебинтованной рукой о чем-то напряженно думал, а затем решительно кивнул своим мыслям. Мама осталась в свите Королевы Амидалы, а я с джедаями отправился на Корусант, на заседание Совета. -Сразиться с ситхом, одолеть его, остаться живым и помочь Учителю своему, — мерный голос Йоды вгонял меня в откровенную тоску, — испытание это достойно рыцаря-джедая. Посвящение твое, Оби-Ван, пройдет на рассвете, так Совет решил. Юного Скайуокера возьмет в падаваны бывший Учитель твой завтра на рассвете. Таково решение Совета. После этого мы сидели в твоей комнате, которая станет скоро моей. Мы говорили обо всем на свете. И я снова спал в твоих руках. На церемонии я заметил, что твоя косичка, которую срезал Квай-Гон выглядит иначе. В ней нет моего шнурка. После твоей клятвы, когда ты протянул руку за мечом я заметил его и кулон, который я вырезал для тебя из дерева, на твоем запястье. Я люблю тебя, мой Бен. Ты стал рыцарем, я — падаваном. Мы перестали видеться. Но иногда я чувствовал тебя в Силе. Ощущал, твои легкие прикосновения. Я знал, ты помнишь меня и это грело мне сердце. Десять лет пролетели незаметно и одновременно тянулись нестерпимо долго. Я многое узнал о тебе. Например, то, что о Бене Кеноби знал весь теневой мир Корусанта и пара ближайших и не очень систем. Половина этого сброда тебя боялась, вторая — уважала. Ты был лучшим бойцом на Арене — подпольном заведении, куда приличных джедаев и падаванов не пускают. Я слышал о ваших миссиях с Квай-Гоном. Ты был хорошим механиком, сильным дипломатом, непобедимым бойцом. Для тебя не существовало безвыходных ситуаций. Я влюблялся в тебя все сильнее с каждым днем. За это я время ни разу тебя не видел и врятли увижу теперь. Об этом я думал привязанный к столбу на Джеонозисе. Я с Учителем на этот раз влипли окончательно и конечно. Но бороться за свою жизнь было у меня в крови. Любовь к тебе толкала меня сделать все и еще немного сверху, но выжить. Когда раненого меня оттеснили к выходу клоны, я был готов заново прощаться с тобой. Но, видимо, не время. Я почувствовал, что кто-то закидывает мою руку себе на плечо. Я уже встретился с Дуку и то, что осталось от моей правой руки нестерпимо болело и жгло. -Терпи, парень, я рядом, — голос, я слышал его словно сквозь вату. Но даже в таком состоянии я узнал тебя. Пыльная одежда, короткие каштановые волосы, щетина на щеках и тот же пронзительный взгляд. Правый глаз жгло, но я почувствовал тебя. Я выживу, чего бы мне это ни стоило. После очередного витка битвы я пришел в себя в мед.отсеке. Правый глаз был закрыт повязкой. Наверняка, останется шрам. Правая рука тоже ощущалась иначе. Дюрасталевый протез слушался беспрекословно, ощущались даже колебания Силы, но выглядел он… специфично. -Тебе идет, — я повернулся и увидел тебя. Левая рука замотана бинтами от кисти до локтя, несколько царапин и синяков. -Бен…. -Скучал по мне? — ты улыбнулся мне, как тогда, на Татуине, когда ты был падаваном, а я рабом. -Безумно. Ты сел на мою постель, лицом ко мне. Кончиками пальцев коснулся повязки на глазу. Твои пальцы скользнули по моему плечу и остановились на кромке протеза. Я заметил деревянный медальон на затертом шнурке на твоем запястье. Твои действия сбили меня с толку. Я не знал, что делать. Ты переплел свои пальцы с моими, дюрасталевыми и, поднеся к лицу, поцеловал каждый, не отрывая взгляда от меня. Затем улыбнулся, и, не отпуская руки, наклонился ко мне. От тебя пахло шалфеем и мятой. Ты прислонился своим лбом к моему, и тихо, касаясь своими губами моих тихо прошептал. -Я чувствую тебя, Эни.