Кассия «Мысли в шкатулке»
«Они всегда были вместе, спина к спине, плечо к плечу… Даже если мы видели их порознь, чувство, что где-то рядом тут же и другой, возникало само собой, словно второй всегда присутствовал если и не во плоти, то как бесплотный дух. И сила второго хранила первого и помогала ему так же, как если бы друг присутствовал сам».Из книги «Земля богини: край её снов» автор: Лианна, эльфийский стратег
«Какой была их дружба? И дружба ли то была? Сложно сказать. Кому придёт в голову назвать свою руку или ногу другом? Но без них — никак… А душа? Можно ли её назвать любовницей?»
Из воспоминаний Терамая, главы Ордена Рыцарей Храма
Прошло совсем немного времени с памятного боя. Два человека встретились внезапно и сошлись стремительно. Как будто обрушилась огромная, толстая, каменная стена, обнаружив за своими пределами сад невиданной красоты. Незнакомый мир вобрал в себя без остатка. Здесь, по эту сторону стены, все было знакомо — не надоедливо, трафаретно и понятно. Там же были звуки, запахи, краски — всё не такое, не привычное. Способность узнавания терялась в обилии форм, и бедный разум, застопорившись на каком-либо образе, не мог двигаться дальше, поскольку не успевал понять то, что уже предстало перед ним. Оказавшись вовлечённым в отношения, в которых он не имел никакого опыта, Вельскуд был оглушён, ошарашен и сбит с толку. Королевская служба не предполагала дружеских отношений — так он думал, поэтому друзей среди сановников не имел. Терамай был не в счёт, поскольку встретились они задолго до того, как заняли свои высокие посты. До сих пор он никогда не встречал людей, к которым его тянуло бы с такой непобедимой силой. Природа этой тяги была непонятна и необъяснима. Вельскуд пытался объяснить, присматриваясь к другим. Но каждый раз, встречаясь с проявлениями любви или дружбы у других, пугался, понимая, что здесь всё иначе. За всё время знакомства Вельскуд так и не понял, чем занимается новообретённый друг. Они виделись практически каждый день, преградой бывали только обязанности службы. Вельскуд удивился тому, что многие знали о Геранте, были и такие, кто дружески приветствовал его, когда случалось им вдвоём проходить по улицам или появляться в маленьких трактирчиках на окраине Небесной Гавани. Центральных улиц Герант по неведомой причине тщательно избегал. Бывал только на Базарной площади, но и туда пробирался закоулками.***
— Вельскуд, ты мизантроп! — Лучше быть мизантропом, чем доверять всем без оглядки, — парировал гвардеец. Герант удивлённо приподнял брови: — Это камень в мой огород, полагаю? — он весело рассмеялся. — Ну, во-первых, доверяю я не всем подряд, а, пожалуй, только тебе. Ну… и ещё нескольким людям. Да и как, скажи мне, можно не доверять тем, с кем разделяешь труды похода? А во-вторых… — он неожиданно оказался за спиной Вельскуда и крепко обхватил его за плечи. Сжал так сильно, что гвардеец не мог повернуться. — … во-вторых, я же знаю, что ты не такой, — шепнул Герант и с силой дунул другу в ухо. — Да чтоб тебя… — Вельскуд цветасто и со вкусом выругался, даже не пытаясь перехватить юркого Геранта, чтобы как следует отомстить за полученные неприятные ощущения. Ответом ему был смех друга откуда-то с улицы. — Поймаю — голову оторву, — крикнул он вслед и, поморщившись, потёр существенно примятое плечо. Хватка у друга временами была драконья. Вельскуд усмехнулся пришедшему в голову сравнению и задумался: что такое смог узнать о нём Герант за короткое время знакомства. Сам он знал очень мало. Герант вроде бы и не скрывался, был открыт и доверчив, и готов помогать всем подряд, и ответить на любой вопрос, и поговорить о чём угодно — находка, а не товарищ. И вместе с тем вся его жизнь была окутана тайной. Много вопросов теснилось в голове, но они как-то сами собой растворялись, когда встреча происходила. Вельскуд был очень недоверчив и подозрителен по природе, но общество Геранта делало небывалое и невиданное: растворялись подозрения, уходило недоверие, и — резкий и насмешливый ранее — он становился мягче и проще. Бросив несколько монет на стол, возле которого, как всегда, суетился трактирщик, Вельскуд вышел. Утренний город постепенно наполнялся привычным шумом. Городские ворота, открытые с раннего утра, впускали поток крестьян и ремесленников, везущих свой товар на городскую ярмарку. Ярмарочные ряды располагались на главной площади. Такие ярмарки устраивались дважды в год: весной, когда нужно было продать излишки, собранные прошлой осенью, и освободить амбары и подвалы, и осенью, чтобы собрать запасы на будущую зиму. Теперь была весна. Вельскуд задумчиво шагал по городу, не разбирая дороги. Сегодня он был свободен от королевской службы, а потому мог идти куда угодно. Ноги повели его мимо лавки известного на весь город менялы. Мало хорошего говорилось об этом торговце: и цены, мол, у него такие, что звёздочки в глазах от ужаса пляшут; и товар-де у искателей приключений выкупает по бросовым ценам, а если, не приведи Альтея, ты вдруг ему должен оказался, то тут уж лучше прямо дракону в пасть прыгнуть. Но все были единодушны в одном — товар у него первосортный и не краденый. Гвардеец уже было миновал лавку, возле которой стояло, переминаясь с ноги на ногу, несколько человек, и вдруг какой-то посверк, замеченный углом зрения, заставил его остановиться. Рука сама собой дёрнулась к кинжалам, висевшим у пояса, но за отсутствием опасности расслабилась и осталась лежать на навершие, словно предупреждение всем, кто вздумает двинуться с недобрыми намерениями. Таковых пока не наблюдалось. Вельскуд склонился над витриной, стараясь догадаться, что же сверкнуло и привлекло его внимание. Товары были вполне обычные, не те, ради которых стоило забыть о деле: украшения, драгоценные камни в оправе, разные фигурки, словом, всякая всячина. Потратив несколько минут в бесплодных усилиях, Вельскуд махнул рукой и уже собирался повернуться и продолжить свой путь, но тут опять знакомое сверкание попалось на глаза. В самом углу витрины, задвинутая и затенённая своими более яркими собратьями, таилась неприметная на первый взгляд вещица: то ли украшение, то ли безделушка. Через некоторое время на ладони лежала маленькая почти плоская фигурка дракона. Искусный резчик, несмотря на столь мелкую по размеру поделку, сохранил все анатомические особенности изображаемого животного, даже мельчайшие зубы в разинутой пасти были на месте. Мастеру удалось запечатлеть момент движения: казалось, что дракончик сейчас выпустит столб огня и взлетит. Над его спиной раскрывались мощные крылья едва ли не больше него самого. Дракон склонил рогатую голову к крыльям, как будто ему не терпелось взлететь, и он хотел помочь крыльям распахнуться шире. Фигурка была сработана из неизвестного очень мягкого и шелковистого на ощупь материала нежно-золотистого цвета. Ярко-жёлтые драгоценные глаза-бусины слегка прикрывались веками. Эти глаза сверкали нестерпимо, если посмотреть на них под особым углом. — Эльфийская работа, — с готовностью откликнулся торговец на молчаливый вопрос, попутно соображая, сколько можно запросить за такую, по его мнению, безделку с явно заинтересованного и небедного покупателя. — Искусники они по этой части, верно? — продолжил он, ловя признаки желания или нежелания на лице покупателя, чтобы решить, как и когда можно начать торговаться. Продавцу нельзя без наблюдательности. Но с гвардейцем он промахнулся — лицо у того ничего не выражало. Однако те, с кем Вельскуд был знаком, быстро заметили бы признаки нешуточного волнения, настигавшего его очень редко. Ему нестерпимо захотелось подарить эту фигурку. Такое желание посещало Вельскуда тоже нечасто, а потому охватило сразу и не дало возможности противиться. Точнее даже мысли о сопротивлении не возникло. Вельскуд решил сразу, что фигурку он купит, сколько бы она ни стоила. Только никак не получалось оторвать глаз от искусной работы — до глубины души восхищало мастерство неведомого резчика. Геранта он нашёл в том же кабачке, в котором они расстались утром. Друг сидел, задумчиво барабаня ногтями о столешницу, и наблюдал блуждающую напротив, на стене, муху. Непривычно осторожно Вельскуд подсел рядом, хмуро уставился на ту же муху. Так они и молчали некоторое время пока, наконец, Герант не очнулся от своих дум. Лицо его осветила мягкая улыбка. — Это тебе, — Вельскуд поставил перед ним фигурку, — подарок, — пояснил он как-то в сторону, словно стесняясь себя и своего поступка, и вновь уставился на муху. Казалось, целую вечность Герант глядел на дракона, потом поднял на друга недоумённый взгляд: — Подарок? — тихо переспросил он. Глаза его вдруг округлились и заблестели. — Подарок… — он вновь уставился на фигурку. Вельскуд вдруг ощутил странную неловкость, и он уже корил себя за столь необдуманный поступок. И что за идея, в самом деле, пришла ему в голову с этим подарком, зачем это нужно было… Не имея понятия, как выбраться из окутавшего их молчания, Вельскуд хотел забрать предмет, но друг был проворнее: маленький золотистый дракончик из неведомого материала мигом скрылся в его руке и выглядывал сквозь щель между пальцами, нахально сверкая жёлтым глазом. Другой рукой Герант перехватил Вельскуда, который уже был готов сбежать. — Спасибо, — все так же тихо, глядя снизу вверх, сказал он. Бережно, словно опасаясь разбить, Герант примостил фигурку на столе. Рука его едва заметно дрожала. И Вельскуд вдруг понял, почему он так захотел сделать этот подарок: дракончик чем-то неуловимо напоминал Геранта. То ли цветом, то ли захваченным в плен материала движением, то ли глазами… В кабачке было темновато и, вероятно, поэтому Вельскуд не заметил, что друг его был не один, а может быть, он просто настолько был занят мыслями о подарке, что (впервые за много лет!) даже не огляделся вокруг, или, возможно, он и не ожидал никакого подвоха там, где был Герант. Неосознаваемое чувство защищённости от любых напастей в обществе этого человека и уверенность в нём — не это ли притупило всегда недоверчивого и готового увидеть опасность гвардейца? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. На что отвечать, если вопрос даже не задан, да какое там — ещё и не осознана необходимость его вообще задавать. Он едва не подскочил, услышав лёгкое покашливание: из сумрачного угла выдвинулась неясная фигура, закутанная в тёмно-синюю хламиду. Из-под полупрозрачного покрывала смотрели очень внимательные глаза. А вокруг словно темнее стало: то ли день клонился к вечеру, то ли сумрак тянулся за этим «неведомо кем». –Мм… — Герант, наконец, отвёл взгляд от подаренной фигурки, откликаясь на повисшее в воздухе недоумённое вопросительное молчание, — это Гарам, моя давняя знакомая… — представил он обнаружившегося человека. — Давняя знакомая? — переспросил Вельскуд, чтобы что-нибудь сказать. — Она из племени кали, — пояснил Герант. Вельскуд кивнул, выражая свою осведомлённость о названном племени, придвинул стул. Сел, тяжело опершись на стол, и только теперь оглянулся кругом. Посетителей было мало. Трактирщик стоял у входа, глазея на проходивших мимо с ярмарки людей — заведение его стояло не в центре, но на проходной дороге. Мимо промчалась ватага мальчишек, шум и смех их проник в открытую дверь и коснулся слуха сидевших в молчании людей. — Я редко встречала людей со столь горящим взглядом, — обратилась к Вельскуду Гарам. — Твои глаза говорят о том, что ты не остановишься ни перед чем в достижении цели. Это так? Голос её звучал мягко и напевно. Он окутывал, словно облако, и становилось зябко и восхитительно, и по спине пробегал холодок. В замешательстве Вельскуд посмотрел на своего друга, и его вдруг поразил очень печальный взгляд Геранта, направленный на него. Дракончик снова спрятался в его руке. — Цель есть у каждого… — произнёс Вельскуд, не зная, что ответить на такой вопрос. — А в чём твоя цель? … Повисла напряжённая тишина. Через секунду Гарам мелодично и превесело рассмеялась: — Я озадачила вас, рыцарь? Из хламиды вынырнула маленькая смуглая рука, тренькнули браслеты, и Вельскуд ощутил мимолётное и нежное прикосновение к своей щеке. Гарам слегка поклонилась и исчезла, словно растворилась. — Видимо, ты ей понравился, — склонив голову набок, с видом заговорщика проговорил Герант. — Она, должно быть, очень красива, — невпопад ответил Вельскуд, потирая щеку, к которой прикоснулась рука женщины. — Жаль, что в этой хламиде ничего не разглядишь. Герант тихо рассмеялся. — Она не просто красива, она ослепительна, уверяю тебя, — заметил он. Фигурка дракона вновь промелькнула и уже надёжно спряталась во внутреннем кармане на груди Геранта. — Это я говорю тебе серьёзно. Ослепнешь и не заметишь, как тебя уже порубили на мелкую соломку, а лекарю придется придумывать новое определение слову «больно». Под этой, как ты назвал её, хламидой прячется тренированный и очень умелый воин. Не обманись! Она виртуозно владеет не только своим основным оружием — красотой, но и орудиями убийства — кинжалами, дисками и веерами. Конечно, не из всех девушек делают воинов. Но Гарам прирожденная воительница, лучшая из них. Я иногда стыдился своих воинских умений, глядя на неё. Эй! Ты меня слышишь? Вельскуд очнулся от лёгкого похлопывания по плечу, обнаружив, что совершенно беззастенчиво пялится на то место, где скрылся его подарок. — Я слышал про кали, — медленно, словно ныряя в глубины памяти, проговорил он. — Тайное племя, обитает где-то в пустыне недалеко от Тель-Нумары. Герант кивнул. — Насколько я знаю: о них мало что известно. Даже Синистер о них почти ничего не знает… — Кто такой Синистер? — Он занимает должность королевского геральдиста. Никто лучше него не знает истории нашего мира. Но даже он, насколько мне известно, не знаком ни с одним представителем этого племени. Тебе повезло. Может быть, расскажешь, что она умеет. — И тебе неинтересно: откуда я её знаю? — лукаво прищурился Герант. Болезненная усталость, проявившаяся в нём недавно, исчезла без следа. — Пока нет, — отвечая улыбкой, Вельскуд щёлкнул пальцами, подзывая трактирщика. — Так что же она умеет? — повторил он. Герант усмехнулся: — Если бы я только знал всё, что она умеет! Когда мне случалось сопровождать её, мне всё время казалось, что вот ещё где-то у неё есть тайный кармашек, откуда вдруг выскочит какая-нибудь штука, дух или что-то в этом роде. Вот, казалось бы, она продемонстрировала уже всё, что умеет, и больше нечему удивляться, ан нет! Поворот — и она прячется в тумане, а ты не знаешь, в какую сторону идти… Ты давай, подкрепляйся! Вельскуд не заставил себя упрашивать, тем более, что и в самом деле был очень голодным, словно весь день дрова рубил. Герант сидел напротив, но словно бы не видел жующего гвардейца. Мысли его были далеко. И некоторое время продолжалось молчание, нарушаемое только позвякиванием вилки. — А ещё… она умеет танцевать! Танец её завораживает: стоишь как пень и не можешь глаз оторвать, и голова пустая и звонкая, как котёл… — внезапно проговорил Герант. Медленно и тихо, словно самому себе. Он щёлкнул пальцами, и Вельскуд как бы воочию увидел танцевальный полёт и услышал мелодию браслетов. Через секунду морок уплыл куда-то в угол, а перед ним снова сидел его друг. Вельскуд с удивлением посмотрел на него: — Впервые слышу от тебя такие речи. Откуда ты её знаешь? Помедлив, Герант ответил: — Некоторое время назад я путешествовал по Тель-Нумаре… — Ты путешествовал по пустыне? — глаза Вельскуда расширились от изумления. — Зачем? — В поисках приключений, зачем же ещё, — пожал плечами Герант. — В этой пустыне есть затерянный оазис, на который я в своё время и наткнулся. Случайно, кстати. Видишь ли, я немного заблудился тогда… Они нашли меня полуживого и выходили. Хотя, я так понимаю, это запрещено у них в клане. — Ты хочешь сказать, что они скорее позволят погибнуть человеку, чем допустят в свой мир? — с сожалением посмотрев на пустую тарелку, спросил рыцарь. — Да, — спокойно ответил Герант. — Понимаешь, друг мой, это племя хранит тайные знания до свершения неведомых сроков. — Каких сроков? Герант вздохнул и тоном и темпом сказителя завел то, что Вельскуд и так знал: — Было предсказано, что когда мир окунётся в пучину зла и горя, на земле появится вестник, который сможет объединить людей на борьбу, и наполнит их сердца верой и надеждой… — Можно подумать, что эти сроки ещё не наступили. От монстров отбоя нет, — хмыкнул Вельскуд. — Видимо, мы ещё не достигли своего дна, — тихо ответил Герант. Рыцаря снова поразила необычная бледность и печаль на лице друга. Герант словно был изнурён тяжким испытанием, но его улыбка была по-прежнему ласковой и глаза мерцали тёмным янтарным блеском. Они были знакомы уже много дней, но очарование не проходило. Рядом с Герантом Вельскуд чувствовал удивительный покой. Ему было невыразимо приятно, если его обнимали за плечи или смеялись его шуткам, он немного смущался, если Герант подшучивал над ним. Впервые за долгие годы он так ярко испытывал восхитительное ощущение привязанности к другому человеку. — Хорошо, что ты зашёл, — сказал Герант, — есть одно дело… Надо бы сходить в разведку. Гарам сказала, что на подступах к Клыкастым горам в Серых шахтах какое-то недоброе движение. — Эти шахты давно заброшены, какое там может быть движение? Герант качнул головой: — Вельскуд, Чёрный дракон вот-вот проснется. Само ожидание этого события заставляет врагов активничать. — Откуда ты знаешь, что он проснётся, почему такая уверенность? Разведчики, конечно, тоже говорят об активных передвижениях монстров, но не то чтобы это совсем уж было странно. — Поверь мне — это так, — в голосе Геранта прозвучала непривычная уху властность. На мгновение Вельскуду показалось, что в человеке, сидевшем перед ним, проявилась какая-то великая и необоримая мощь. Он едва не отшатнулся, ощутив, как что-то невидимое толкнуло его в грудь. В следующую секунду все стало как прежде. Перед ним снова сидел тот же Герант, только более утомлённый, чем раньше, да собранные в пучок золотистые волосы казались тусклее. Впрочем, наверно, это просто сумрак, наплывающий из редких окон. — Возможно, получив данные нашей с тобой разведки, король, наконец, решится собрать войска и отправиться к логову дракона, пока дракон сам не пожаловал к нему в гости, — Герант, дёрнувшись, замолк на полуслове, как будто услышал что-то. — Что такое? — поразившись внезапному движению, Вельскуд оглянулся. Но всё было спокойно. Трактирщик теперь возился в маленькой комнатушке рядом с большим залом. В углу, под столом, пользуясь малым количеством посетителей, устроили свою игру двое маленьких детей — мальчик и девочка. На улице по-прежнему шумела ватага мальчишек. — Послышалось, — тихо и как-то обречённо обронил Герант. Голова его склонилась. Он помолчал, задумчиво, рисуя на столе пальцем какие-то узоры, и продолжил устало: — Если это произойдёт, то уже поздно будет что-либо планировать. Чёрный дракон мощное чудище, порождение древних. С ним так просто не справиться. Он от города камня на камне не оставит. На носу осень, за ней зима. Поход унесёт много жизней. Но если дракон прилетит сюда — всё будет значительно хуже, понимаешь? — он глянул, всматриваясь во что-то в глубине самого существа сидевшего напротив друга. И Вельскуд не мог отвести взора, зачарованно наблюдая смену настроения в ослепительных глазах Геранта. Этот взгляд вытягивал какие-то слова. Что-то теснилось, требуя быть высказанным, отвоёвывая своё право на существование, но миг прошёл. Герант опустил голову. Вельскуд внезапно ощутил, как нечто сжало его горло ледяными пальцами. Незнакомое ранее чувство ускользающего мгновения, в которое должно было что-то случиться, но не случилось. Следом накатило сожаление о впустую потраченных минутах. Он кивнул. Ну и что, в самом деле, можно тут сказать ещё – всё и так ясно: — Нужен день на подготовку, — сказал он, — двинемся послезавтра с утра, не раньше. — Пусть так, — откликнулся Герант, — только бы не позже. Время идёт, мчится… Не совсем понятно только почему при этих словах в поведении Геранта промелькнула какая-то нервозность.