Отвергнутый рай

Солнце еще не поднялось из-за крыш, но воздух уже был тяжек и влажен. Даже густая тень домов, укрывавшая площадь, казалась липкой и горячей. Видимо, близилась гроза... Леголас медленно повел кистями рук: прошло уже больше часа, и плечи начинали понемногу затекать, а запекшаяся кровь мерзко стягивала кожу. Рано... это еще только начало... Огромное мельничное колесо, подпертое клиньями, стояло на площади. Эльф был распростерт на нем, крепко привязанный за запястья, локти, колени и лодыжки. Волосы прилипли к разбитому лицу, на обнаженном торсе виднелись багровые кровоподтеки побоев и длинные полосы от хлыста. У самых ног стояло полное ведро колодезной воды, как раз так, чтоб пленник видел его каждый раз, опуская голову. Несмотря на ранний час, площадь была полна зевак. Многие лишь утром узнали о ночных событиях, и сейчас Умбар бурлил и брызгал пеной, будто скатившийся с подводы бочонок эля: кто-то ужасался и благодарил небеса за то, что пожар в Хоф-Намеле не перекинулся на квартал; кто-то сочувствовал Гобсу; кто-то орал, что изменникам туда и дорога; кто-то расспрашивал, правда ли, что Гобс и служанка погибли в огне, когда чужак запер их и поджег таверну. Однако никто, ни единый голос не спрашивал, правда ли, что виноват иноземец. Это не обсуждалось, не ставилось даже под тень сомнения. И Леголас чувствовал, как все плотнее, все туже смыкается вокруг кольцо ненависти. Дымной, кислой, жгучей, как трехдневная испарина под кольчугой. Вековая ненависть Умбара к остальному миру. Непримиримая злоба на эльфов, на гондорцев, на всех, кому больше досталось этой кровавой земли, кого не смели презирать, с кем приходилось считаться. Они не швыряли в пленника камнями и мусором, не кричали проклятий, не требовали пыток. Они стягивались вокруг оголодавшей петлей, жадно втягивая запах его боли и ища в нем нотку ужаса. Он почти видел, как дрожат ноздри, как блестят глаза в поисках этого сладкого привкуса. Они отчего-то и сейчас боялись его, Леголас это чувствовал. И знал – их страх мучителен. Он унижает их. И он непременно дойдет до той невыносимой точки, когда прорвется шквалом оголтелой, слепой, безумной ярости. И вот тогда ему понадобятся силы... Так много сил, как никогда еще не было нужно... И вот от толпы отделился первый. Подошел, медленно, скованно, и эльф видел – он пытается не озираться. Приблизился вплотную, настороженно глядя Леголасу в глаза. А потом неуверенно размахнулся и ударил эльфа по лицу. Отшатнулся, будто ожидая, что жертва вдруг плюнет огнем. И снова ударил, уже смелее. В толпе послышался свист... И вот тогда началось. Они подходили один за другим. Мужчины. Женщины. Подростки. Они знали, что убивать нельзя. Они знали, что все прочее можно. Солнце вышло из-за черепичных изломов, и воздух еще сильнее сгустился, налившись влагой. Солнечные лучи медленно скользили по площади, сначала озарив навершие колеса, потом темя пленника, лицо, шею, грудь... Они вгрызались в ссадины и порезы, и пот кипел, мешаясь с кровью. А люди шли и шли... Они шептали проклятия, рычали оскорбления, орали ругательства. Они хлестали ладонями и плетьми, они били кулаками и швыряли камни. Но они все равно боялись. Они все терзали пленника, но никто не смел его бесчестить даже плевком. Они еще не решались... Но они решатся, и это Леголас тоже знал. Опять кто-то будет первым, и прочие пойдут за ним. Голова полыхала, пот шипел на лбу. Все тело заходилось мозаикой, чеканкой, витражом дробленой разноцветной боли. Но эльф не закрывал глаза. Не отводил мутного взгляда от своих мучителей, не опускал головы. И не знал, что для него сейчас невыносимей – кормить эту голодную орду зрелищем своих страданий или видеть, как всего в нескольких футах в деревянном ведре зыбко колышется холодная гладь воды с опрокинутым в ней углом крыши. А потом подошла худая сутулая фигура, ведя кого-то еще, нерешительно семенившего рядом. Леголас выше приподнял голову, пытаясь вглядеться в новых палачей: в шаге от него стоял боцман, вчера руководивший его поимкой. Он держал за плечо коренастого подростка, глядящего на эльфа угрюмо-испуганными глазами. - Вот и он, парень, - спокойно проговорил боцман, вкладывая мальчику в руку кривой тесак, - в сознании. Не гляди, что вид потрепанный. Все слышит, все понимает. Я ихнего брата знаю, они крепкие твари. Давай. Скажи ему все, что хочешь. А потом приступай. Прочим не дозволено, но тебе Сюзетт сестренкой была. Тебе все можно. Подросток долго молчал, потом облизнул губы и исподлобья поглядел на боцмана: - Это... мастер Кирк... зачем так... с ним? - Ты чего, совсем дитя? – в голосе боцмана прозвучала насмешка, - а как с ним, с детоубийцей? Быстро ж ты сестру забыл, малахольный. - Я не малахольный, - огрызнулся мальчик, - но мама не сказала, что он убийца! Это Оливер пошел огород городить! - Слышь, ты за языком-то следи! – вдруг вызверился Кирк, - Оливер нам земляком был! Братом! А ты по чужаку сопли распускать затеял? Я думал, ты в семье единственный, кто худо-бедно за мужика сойдет! Если сам за Сюзетт отомстить не можешь – тащи сюда Лоли, она в свои три года решительней будет! Мальчик отшатнулся назад, багровея. А Кирк жестко взял его за ворот и рывком подтащил обратно к колесу: - Давай! Покажи, кто в вашем курятнике штаны носит! Не позорь мать! Бобби смотрел на Кирка со смесью злобы и затравленного унижения. Потом перевел глаза на эльфа и вздрогнул, натыкаясь на ответный взгляд. - Он... он не боится, - пробормотал подросток, - смотрит так... словно я... прозрачный. - Ну, так распори ему живот, - холодно посоветовал Кирк, - только гляди, неглубоко. Если требуха наружу вывалится – не жилец. А ему за Сюзетт трех часов мало. Другого я б до полудня подписал, но этот из остроухих, он и до завтра протянет. Так что без куражу, осторожно. Медленно. Бобби сглотнул. По широкому загорелому лицу тек пот. Его ужасало происходящее, но перспектива навсегда прослыть "бабой" ужасала еще сильнее. Снова сглотнув, мальчик шагнул ближе. - Я не знаю... А вдруг, он не... Вдруг это не он? – пробормотал Бобби, а Кирк с размаху отвесил мальчику звонкую пощечину. - Давай, засранец! – рявкнул он, - ты умбарец или блядь гондорская? Бобби сжался. Шагнул вплотную, занося тесак... как вдруг откачнулся на несколько шагов, упал на колени, и его стошнило. Кирк выругался, направляясь к корчащемуся в спазмах и кашляющему мальчишке, и тут рокот в толпе усилился, передние ряды расступились, и на площадь широким шагом вышел губернатор. - Какого балрога творится?! – прорычал он, а Кирк торопливо поклонился: - Детоубийцу взяли, ваше сиятельство, - проворчал он, глядя на Сиверса с затаенной смесью опаски и неприязни. - Какого еще... – губернатор посмотрел на пленника и вдруг осекся. Подошел ближе, хмуро вглядываясь в измордованное лицо, поймал мутный взгляд янтарных глаз. - Он жив? – пробормотал Сиверс и резко обернулся к боцману, - вы его допрашивали? Что он сказал? - Так не допрашивали, - пожал плечами Кирк, - чего он расскажет-то? Ясное дело, упирается, а только мать убитой девочки его опознала. Губернатор секунду стоял на месте, а потом рванулся к эльфу. Схватил его за подбородок, вскидывая голову: - Ты что-то сказал обо мне, сукин сын? – еле слышно выдохнул он, - говори, мерзавец. Что ты им успел наплести? Окровавленные губы искривились: - Кабы я им что-то наплел... им не до меня было бы... – прошелестел лихолесец. Сиверс тяжело задышал, стискивая шею эльфа одной рукой: - Не смей раскрыть пасть, слышишь, сволочь? Губы Леголаса снова дрогнули: - Интересно, что я теряю в таком случае? – в хриплом голосе настолько явно прозвучала издевка, что губернатор отшатнулся. - Ты не рискнешь, - прошипел он, - я уничтожу тебя. - Давайте, - Леголас улыбнулся, - мне это порядком... надоело. Ваши земляки как раз... вошли в азарт. Интересно, оценят ли они ваш... жест милосердия. - Я сам убью тебя, поганец, - Сиверс выхватил палаш, но в толпе забурлил недовольный ропот: преждевременная казнь была против правил, и Сиверс отступил назад, бледный от ярости. Да, убивать пленника было нельзя... А измученный пытками, он мог разговориться хотя бы ради мести. И вот тут губернатору грозили немалые невзгоды... Он рисковал остаться один против всех без всякой поддержки. Его призовая команда всегда была за него горой, но узнав, что патрон выложил подробности их промысла эльфу, они тоже сочли бы его предателем. Ненавистный силуэт Зеркальщика померк, заслоненный куда более близкой опасностью... Нужно было найти способ покончить с эльфом побыстрее... Губернатор обвел глазами толпу: здесь всегда хватало упырей, теряющих выдержку от запаха крови. Кому же отдать ублюдка на съедение, чтоб наверняка? Он торопливо перебирал лица, озлобленные, туповато-любопытные, брезгливые... А толпа вдруг снова разошлась, загомонив, и выплюнула на площадь худую малорослую фигурку. - Здорово, земляки! – радостно возвестил знакомый голос, - а я чуть все не пропустил! Вист вразвалку вышел на середину площади. Вместо треуголки на голове его сидел небрежно заломленный бархатный берет, нелепо контрастировавший с потрепанным камзолом. В руке дымилась неизменная трубка. Шулер неспешно прошагал к колесу и остановился напротив. Несколько секунд он с задумчивым интересом созерцал привязанного эльфа, а потом неспешно поднял взгляд, встречаясь глазами с недавним противником. И в глазах этих Леголас не увидел ни тени дурашливости. В них замерло холодное оценивающее предвкушение. - Вон оно как вышло, а, мастер Бервир? – ухмыльнулся он одним уголком рта, - а вы-то грозились... Ох, грозились... Эру всемогущий, какой вы, оказывается, красавчик... Мне б такую тушку – какая экономия бы вышла... Сам бы деньги брал за показ. - Я всегда говорил, что ты шлюшка в штанах! – раздался чей-то выкрик, и толпа зашлась хохотом, а Вист укоризненно покачал головой: - Обижаешь, Хэнк! – громко отозвался он, - шлюшки тебе карманы из корысти чистят, а я? Я по любви! Площадь снова захохотала, а Вист почти восхищенно отвел слипшиеся волосы с разбитого лица эльфа: - Эх, красота... Даже рожа побитая не портит. Девки! – обернулся он к толпе, - а чего стоим? Такое добро пропадает, а скоро, глядишь, и вовсе пропадет! Идите хоть пощупайте, пока бесплатно! Эльфы, говорят, крепкие. Может, еще чего и работает! Зеваки покатывались от смеха, слышался свист и хлопки. Леголас стиснул зубы, более всего жалея в этот миг, что не убил мерзавца, пока был такой шанс. А Вист затянулся и неспешно выпустил дым эльфу в лицо. Сиверс вдруг шагнул вперед, толчком отшвыривая картежника в сторону: - Ты чего за балаган тут развел, поганец?! – рявкнул он, а шулер только улыбнулся: - Ой... Простите, вашсьятельство... – он шутовски поклонился, а потом мягко и почтительно промолвил: - Только для чего ж это все, если не ради балагана, а? Однако ж, скучно гуляем, господа! – крикнул он в толпу, - дозвольте я вас повеселю! Площадь, захваченная этим представлением, заревела, а Вист вновь обернулся к губернатору: - Да вы не хмурьтесь, вашсьятельство! Я ж от чистого сердца! Сейчас пошалим малость. И гости сыты – и хозяин доволен! – последние слова он проговорил очень четко, неотрывно глядя губернатору в глаза. И Сиверс вдруг шагнул назад: - Ты давай, не зарывайся, шельмец, - процедил он. Вист же оглянулся к уже порядком заинтересовавшейся публике: - Нехорошо выходит, милорды! – с обычной босяцкой наглецой провозгласил он, - не по-господски это, морду бить, когда тебе и ответить не могут! Спустите-ка мне этого недобитка с цепи! Если я его заломаю – пятеро меня выпивкой угощают! А если он меня – так другой выйдет! И те же правила! В толпе на секунду послышалось замешательство, а потом чей-то голос выкрикнул: - А ведь прав недоносок! Давайте затопчем гада! По одному! Вист восторженно вскинул кулак, будто благодаря за поддержку, и снова подошел к пленнику. Небрежно выколотил трубку о его плечо и поморщился: - Чего-то затюкали вы его, милорды. Стыдобища! А ну! – он вынул флягу, выдрал зубами пробку и, схватив Леголаса за подбородок, прижал горлышко к его губам, - пей, рванина! Плюнуть в лицо... Никогда еще Леголасу так не хотелось испытать это упоительное ощущение. Но могучий инстинкт самосохранения продрался сквозь пласты ярости, бессилия, унижения и злобы... Глоток... Два... Три... Это был мирувор. Дивный эльфийский мирувор. Он пролился в ссохшееся горло, возвращая силы, сдергивая с глаз рваную пелену, а с души – бессильное бешенство. Леголас оторвался от фляги, переводя дыхание, а Вист опрокинул остатки в горло, отшвырнул флягу и с укором проговорил: - Сколько выхлебал, а? Ну, на здоровьечко. Бывало, и сам меня угощал. Так... Отвязывайте, что ли!.. Да чего топчетесь, кролики! Не бойтесь! Я же здесь! В толчее снова захохотали, и несколько человек направились к колесу. Веревки перерезали, и Леголас опустил руки, чувствуя, как в плечи входят раскаленные иглы. Вист же подхватил стоящее рядом с колесом ведро воды и с размаху выплеснул эльфу в лицо. Холодная вода плетью хлестнула по обожженной коже, дыхание перехватило, и эльф встряхнул головой, глубоко втягивая пыльный воздух, переполненный едким запахом голодного любопытства, одолевавшего жаждущую крови толпу. А Вист поставил ведро наземь и заговорщицки ухмыльнулся, будто намекая Леголасу на общую щекотливую тайну. Да, вероятно, это была месть за сцену в гроте. Но сейчас, когда прохладные струи лились по израненному телу, Леголас чувствовал, что чужое право на возмездие порой можно принять без всякой обиды... А Вист уже стоял перед ним, сжимая в одной руке нож, а в другой хлыст. - Извини, брат, тебе оружия не положено, - осклабился он, - ты вон какой здоровый, чертяка! Мне людей веселить надо, а самому помирать как-то скучно. Так что уж как есть, не обессудь. Леголас усмехнулся: - Как-нибудь справлюсь, ребятенок. Мне еще двенадцать человек положить надо, а то сам понимаешь, обещание. Так что не тяни. - Ну, гляди, не прослыть бы балаболом, - оскалился Вист и рванулся на противника, с воем взметывая хлыст. Леголас откачнулся в сторону, пропуская противника мимо. А когда тот развернулся, подцепил ногой ручку валявшегося ведра и швырнул в шулера. Вист проворно увернулся и щелкнул хлыстом, самым кончиком сдирая у лихолесца клок кожи с плеча. Эльф машинально упал на колено, ожидая, что следом свистнет летящий нож, но противник рывком подобрал кольца плети и с выжидательной усмешкой посмотрел на Леголаса: - Ты чего, пришлый? Я стараюсь – а ты нос воротишь, ведрами швыряешься! Я тебе что, прачка? Давай, сделай мне страшно, ну! В его тоне звучало столько пренебрежительного снисхождения, что в толпе захохотали, а Леголас скрипнул зубами. - Не приученный я ребятишек пугать, - с вкрадчивой мягкостью отозвался он, - плачут потом, спят плохо. А то и чего похуже... В толпе снова зафыркали, оценив отпор, а Вист на миг закусил губу: - Откуда такие познания? - оскалился он, - али случалось по молодым годам? - и с силой взмахнул плетью, похоже, на сей раз собираясь нанести настоящий удар. Леголас же выбросил руку вперед, перехватил крученые кожаные полосы и рванул на себя. Вист по инерции налетел на лихолесца, выпуская плеть из руки, а Леголас поймал шулера за ворот, небрежно отвесил пощечину, будто зарвавшемуся слуге, и отшвырнул назад: - Следи за языком, мальчик, - холодно бросил он, - бросая вызов воину, нельзя вести себя, как трактирный шут. Учись манерам или ищи противников своего пошиба. Вист дернул щекой, на которой ярко выделялся след оплеухи: - Боюсь, милорд, вам сейчас не время привередничать, - процедил он в ответ и снова рванулся вперед. На сей раз, похоже, мальчишка разозлился всерьез... Леголас чувствовал исходящую от Виста душную волну ярости. Но теперь шулер был осмотрителен: дважды поставленный в глупое положение, больше он не лез на рожон и не подзуживал противника колкостями. Он метался вокруг, с невероятной скоростью мелькал то справа, то слева, пытаясь зайти за спину. Нож короткими сполохами перепархивал из руки в руку, ища секунду для удара. А Леголас... Леголас вдруг растерялся. Ему хватило этих нескольких минут, чтоб точно знать: этот бой – бессмысленная игра. С Вистом можно было покончить в любой момент. Мальчик был быстр и ловок, но ему не хватило бы ни опыта, ни физической силы, чтоб одержать верх над тертым лихолесским кавалеристом. Однако шулер продолжал ломать комедию, хотя не мог не понимать, что выбрал врага не по плечу. Так зачем все это?.. Ведь за допрос в гроте Вист мог отплатить обидчику полной мерой, воспользовавшись его беспомощностью... Принц резко обернулся, оказавшись с Вистом лицом к лицу, и медленно двинулся по кругу, неотрывно глядя тому в лицо. Подсказка... Ну же, ничтожный намек... Шулер был бледен, красный след пощечины лихорадочно горел на щеке, губы вытянулись жесткой линией. Он встретил взгляд принца... и тут Леголас снова увидел тот удивительный миг преображения, что так поразил его там, в горном убежище. На одну короткую секунду мошенник Вист сбросил маску, и в лукавой зелени глаз разверзлась бездна вековой эльфийской души. Всего на одну – и вот уже снова черты дрогнули усмешливой гримасой, но Леголас понял. Все так же пристально глядя на противника, он сделал еще шаг. Наступил на рукоять брошенной плети, поддевая ее носком сапога. Холодная костяная рукоять нырнула в ладонь... Еще два шага... Леголас молниеносно размахнулся плетью. Кожаная змея со свистом захлестнула шулера вокруг тела, и лихолесец рывком, как коня на аркане, подтащил противника к себе. Охватил одной рукой поперек торса, другой сжал горло. Площадь заревела, послышались угрозы. А Вист хрипел, дугой выгибаясь в тисках сильных рук, бился, как мышь в змеиных кольцах, и никто, ни один из захваченной поединком толпы не разобрал в этом хрипе отрывистого шепота. А в следующий миг Вист чиркнул чужака все еще зажатым в руке ножом по бедру, и тот с проклятием отшвырнул мальчишку наземь, срывая с него плеть вместе с клоками камзола. Вист одним прыжком вскочил на ноги, подобрался, готовый отразить следующий удар... и тут в толпе раздался вопль: - Смотрите!!!!! Все головы разом обернулись на крик, и площадь взорвалась гомоном: на востоке, застилая палящее солнце, над крышами поднимались черные облака дыма. - Какого Моргота!.. – рык губернатора перекрыл общий шум, - это дровяной склад!!! Он не успел еще договорить, как новая волна криков заглушила его голос: на севере такой же черный столб расплескивал по небу грязные клубы. - Поджог!!! На гавань атака!!! – на яростной ноте провизжал чей-то голос, прорываясь сквозь царящий на площади гам. - Взять пленного!!! – рявкнул губернатор, выхватывая палаш, - в форт!!! И толпа обернулась к забытым в эти короткие мгновения противникам, приливной волной подаваясь вперед, а те вдруг слаженно отступили назад и пронзительно в унисон свистнули. Еще никто ничего не успел понять, еще кто-то рвался к чужаку, а кто-то всполошенно оглядывался на все сгущающуюся дымовую завесу, когда послышался топот, и на площадь вихрем вырвались две лошади. Вист вскочил верхом, выдирая из-за голенища короткий хлыст: - Гостям пора, милорд! – крикнул он на синдарине, - хозяева устали! Леголасу не нужно было пояснений: верный гнедой коротко заржал, принимая всадника, и эльф пришпорил коня. Вист уже вскачь прорывался сквозь ревущее море людей, как вдруг прямо перед ним возник губернатор Сиверс, перекошенный от ярости: - Ты, Морготов ублюдок!!! Ты все это затеял!!! Взять его!!! – корсар обернулся к стоящей за спиной призовой команде, а Вист приподнялся на спине коня и звонко отчеканил: - Вашсьятельство!!! Чуть не запамятовал! Вам велено передать – спасибо за верную службу!!! Эльфы не забудут вашей преданности!!! Сиверс попятился, багровея до вздутых на лбу вен, а стоящий прямо за его плечом здоровяк тяжело отрубил: - Чего? За какую еще службу? А Вист хлестнул коня и помчался по площади, вслепую пробивая себе путь и слыша, как его настигает топот второго скакуна. В плечо ударил камень, но эльфы уже достигли края площади и углубились в путаницу переулков. Там тоже царил ад: визжащие, орущие, бранящиеся люди метались по ущельям кварталов, одни рвались туда, где полыхали пожары, другие – к гавани, а третьи просто в панике неслись к городской стене, так и не зная, что за новая напасть свалилась на несчастный город, и стремясь туда, где их не настигнет огонь. А эльфы рвались вперед, топотом и свистом хлыстов разгоняя со своего пути умбарцев. Их пытались остановить... Или не пытались... Леголас не разбирал, кто и зачем преграждает им путь, зачем взблескивают топоры, что означают плохо понятные морские проклятия, летящие в спину и грудь. Он лишь понукал коня, широко взмахивая плетью и тоже рыча проклятия в ответ. Что-то жалило обнаженные плечи, что-то огненными полосами чертило по спине, ржал конь, взметываясь на дыбы. А черные клубы дыма застилали небо, и пепел кружил в воздухе, снежинками разлетаясь от конских голов. А мошенник Вист окончательно исчез, растворился в этой круговерти, и только незнакомый, безымянный эльф бок о бок с Леголасом пробивал себе путь сквозь чужой недобрый город. Улица оборвалась вдруг, выбрасывая беглецов на окраину, а вслед летели чьи-то голоса, и дым, уже редея, все так же завешивал свирепое солнце драным кружевом. Принц уже знал, куда они рвутся: торговые ворота, куда всего лишь вчера он велел уходить Годже... Годже... Одинокая девочка в эльфийских обносках... Успела ли она достичь этих ворот?.. А Вист пронзительно свистнул, снова пришпоривая, и кони понеслись к изломанной черте древней стены. Ворота были распахнуты, одна створка валялась на земле, щерясь ржавыми остатками петель. Еще несколько фарлонгов – и эльфы вырвались из проклятого города Умбара на мертвый простор Великих Бурых Равнин. Еще с четверть часа они гнали вскачь коней, но вдруг Вист окликнул: - Эй, милорд... погоди... Принц неохотно придержал коня: от Умбара стоило уйти подальше. Однако Вист вплотную приблизился к гнедому и отрывисто спросил: - Ты цел, принц? Выглядишь – краше в гроб кладут. - Значит, рано еще в землю, раз мордой не вышел, - усмехнулся Леголас. Душа, отряхнувшая оцепенение последних суток, заходилась хмельным азартом свободы. - Послушай, а как ты, мошенник, склады поджег? - Я-то? – Вист поморщился, - Эру упаси, куда мне. По рассеянности трубку выколотил, кто ж знал, что полыхнет? - Очень своевременная оплошность, - Леголас без улыбки покачал головой, - не знаю, Вист, что у тебя на уме, но... спасибо. Картежник, отчего-то тяжело дышащий, будто мчался все это время бегом, потер грудь: - Мне благодарности мало, принц. Уж не обессудь, не умею я от чистого сердца. Корыстным уродился. – Он сорвал с ремней седельную суму и бросил Леголасу: - А теперь слушай, высочество. Скачи отсюда, сколько хватит прыти у коня. Не дай никому себя остановить, слышишь? Неважно, сколько паскудных харадцев тебе придется на солнышке завялить. Ты должен выжить, Моргот тебя побери, любой ценой! Ты обещал попытаться понять: пришло время сдержать слово. Попытайся. Попытайся, морготова твоя королевская кровь! - А ты уже по Умбару соскучился? – перебил Леголас, - не валяй дурака, мы пойдем в Линдон вместе! Ты эльф! И кто бы ты ни был – твое место с эльфами!! - Я не пойду, - отрезал Вист, - я не смогу. А ты принц, ты сможешь. У тебя есть власть, которой нет у меня. Найди отца и скажи ему: эти твари придут. Они не остановятся. Они слишком долго ждали. И никто, никто, кроме эльфов, с ними не совладает. Убедите Кэрдана или убейте его. Да! – рявкнул он вдруг, - убейте его, если он не одумается! Иначе... – Вист закашлялся, прижимая ладонь к груди, - иначе... Моргот... - Моргот ни при чем, - перебил Леголас, - Вист, хватит загадок! Объясни, что за твари! И какого балрога ты не... Вист! Вист!!! Леголас одним прыжком слетел с коня, едва успевая подхватить на руки картежника, соскользнувшего наземь. Тот был серовато-бледен и стискивал обеими руками грудь, снова и снова кашляя с дурнотным бульканьем. Принцу ничего не нужно было объяснять... Он лишь провел рукой вдоль спины Виста, нащупывая торчащее из-под лопатки оперение дротика. - Идиот, - пробормотал он, укладывая мальчишку на твердую сухую землю, - помирать он задумал... Лежи смирно, сейчас помогу... - Нет! – Вист зашелся кашлем, брызгая кровью на раскаленную землю, - не поможешь. - Я целитель! – рявкнул принц, - заткнись и дай вынуть дротик, сукин ты сын! Вист захрипел, давясь кашлем и до ломоты сжимая запястье Леголаса: - Сам заткнись... Я позвал их... Они сейчас придут... и ты... они не отпустят тебя... и все будет зря... – мальчишка захлебывался кровью пополам с лоскутами слов, - так нельзя. Уходи... Я ничего не смогу... ты сможешь... Уходи!!! – взвизгнул он вдруг на истерической ноте, - уходи, гад!!! Они... придут... и я сдохну напрасно!!! Они не поверят! Леголас мало понимал из этого бреда, зато слышал, как мелкой дрожью гудит земля. Копыта... Кто-то приближался, несся сюда во весь опор. А он так ничего и не успел понять, так и не узнал, что за тварей имел в виду этот несчастный, запутавшийся меж трех сторон мошенник. А Вист уже не мог говорить. Он лежал на земле, дыша хриплыми рывками. Кровь пузырилась в уголках рта, а тускнеющие глаза с умоляющим бешенством смотрели на Леголаса, и копыта грохотали все ближе. Он перехватил ладонь Виста, вдруг заметив, как она мала, как хрупко запястье. - Я не оставлю тебя, идиот, - огрызнулся он с бессильной злобой, но Вист покачал головой: - Оставишь... Уходи... Сейчас же. Не бойся... за меня. И Леголас понял: если он будет упорствовать, то что-то, чего он еще не понял, не успел разглядеть, действительно будет напрасно. Он медленно разжал пальцы. Поднялся с колен, сгребая с земли суму. А Вист вдруг улыбнулся. Искренне, мягко... по-эльфийски. - Леголас... – прошелестел он, - твой друг... он жив... уходи... ...Гнедой летел по мертвой равнине, гулко грохоча копытами и все дальше унося седока от проклятого города корсаров. Леголас покидал Умбар. Он пришел сюда полным азарта и уверенности, что в одиночку сможет разорвать гнилые путы этой нелепой интриги. Он уходил растоптанным, раненным в какой-то прежде неизвестный ему потаенный душевный сустав, с беспощадной ясностью понимая: он потерпел поражение.