starboy.

Когда мы встретились с Германом — он предстал передо мной в странном красном комбинезоне. На нем было много разнообразных вышивок и надписей, что очень несвойственно этому любителю одежды черное-белое. Заметив мой взгляд, Томерос улыбнулся: — Это комбез выпускника. Друг для меня его заказал. Извини, на тебя бы сшить его не успели, но и в этом нет надобности… Хочу показать тебе свою любимую скамейку, — он взял мою руку в свою и повёл по песчаной дорожке, вдоль аккуратно подстриженных газонов. Эта скамейка, почему-то отличалась по цвету от прочих, она была ярко-синего цвета, единственная не занятая никем. — Эта скамейка одиночества. Если ты видишь на ней человека — можешь подсесть к нему и поговорить по душам. Я люблю на ней сидеть ночью, когда никто не лезет в душу и правда хочется побыть одному. Тут особенная атмосфера, — мы сели рядышком. День был прекрасный. Утренний воздух ещё не успел прогреться, было свежо. Майское солнце лениво поблескивало в небольшом пруду, пуская блики по воде. Хотелось сидеть здесь до вечера. Герман раскрыл рюкзак и что-то из него достал. Я склонила голову на его плечо и взяла из его рук небольшую книгу. «Косметика врага» Нотомб. — Про что она? — Думаю, ты сама об этом узнаешь. Герман начал читать, а я прикрыла глаза. Мужчина летит в другой город и в аэропорту к нему подсаживается странный мужчина, дальше, в основном диалог. Я сначала не понимала, к чему клонит этот приставучий человек, но потом… — У каждого человека есть совесть. И что бы он ни сделал… Она не даст ему спокойно жить, если человек был не прав. Также существует возмездие. Любой проступок или преступление — понесет наказание. Это уже дело не совести, а высшей инстанции. И как бы ты не пытался откреститься от содеянного — ничего не получиться, ведь судья себе ты сам. От себя не убежишь, — говорила я с воодушевлением. Эта книга и на меня произвела впечатление. Хотя бы неожиданной развязкой. — Хочешь кушать? Я взял с собой сэндвичи. При слове «сэндвичи» мой живот «загудел» как клаксон у круизного лайнера. Он улыбнулся и протянул мне импровизированный гамбургер из двух булок для тостов, красной рыбы, масла и листа салата. — А я морс взяла. — Морс? — Неужели ты не пробовал? Это вода вместе с толченными ягодами. — У нас его обычно в Рождество пьют. Ты пила глёг? — Глёг? — теперь мой черед удивляться. — Да. Тоже рождественский напиток. Сок виноградный или вино с добавлением пряностей разных. Вкус невероятный. — Обещай, что успеешь меня им угостить до отъезда, — я заулыбалась и перевела взгляд с бутылки, наполненной клюквенным морсом на лицо Германа. Улыбка моя тут же сползла. Он побледнел и внимательно посмотрел на меня: — Ты уедешь? — медленно спросил он спустя пару минут и прикрыл глаза. — Надо… Я поеду сдавать экзамены и подавать документы в институт, — он понимающе кивнул, натянул подобие улыбки и отвернулся. — Ничего обещать не могу, но если будет возможность — на лето я вернусь. И буду сюда приезжать, — я подсела к нему поближе и обняла за плечи, поглаживая их. — Так всегда бывает. А потом… — он вздохнул, — Я устал. Пойду домой. — Увидимся послезавтра? — Надеюсь, — он побрел вглубь парка, к выходу. Я бы пошла за ним, если бы не знала, что человека в таком состоянии надо оставить наедине со своими мыслями. Он должен понять, что жизнь не останавливается. Надо идти дальше и… «Глупо звучит. Ты даешь надежду и тут же уезжаешь.» — Вот дерьмо… — я шла непонятно куда. Взгляд привлекла неоновая вывеска. Название расплылось перед глазами от выступивших неожиданно слёз. Я ведь правда могла его больше не увидеть. Залезла на барный стул и склонила голову на руки, сложенные на барной стойке. Спустя некоторое время меня кто-то потрепал за руку. Я открыла глаза и уставилась на бармена. — У Вас есть вода? — спросила, облизнув пересохшие губы. — Есть. Но тут не воду пьют, малышка, а что-нибудь покрепче, — за стойкой стоял мужчина средних лет с зачесанными назад волосами и светлыми глазами, обрамленными длинными ресницами. На лице его были морщинки, но видимо оттого, что человек часто улыбался. Да и глаза лучились заботой. — А что? Пить водку? Это уже моветон, — я шмыгнула и жадно начала пить воду из протянутого стакана. — Ли, я разгрузил ящики, — из двери позади выглянул тот самый парнишка на велосипеде. — Арина? — он перевёл взгляд на меня, — Ты пьёшь? — Нет, эта зануда заказа воду, — усмехнулся Ли. — Что-то случилось, — парень обогнул барную стойку и встал рядом, опустив руку мне на плечо. — Нет, все хорошо, я уже ухожу, — я встала с места, ненавязчиво скидывая его руку со своего плеча. — Я тебя подвезу, сейчас уже поздно. — Сколько времени? — Часов десять. Может половина одиннадцатого. — Боже мой! Мне срочно надо домой, — я попыталась включить телефон, но он не подавал признаков жизни. « Аня там места себе не находит, наверно… Ужас.» Выбежала из здания, но меня схватил за запястье Вальдо и больно сжал. — Я же попросил подождать меня, — на мгновенье в его голосе мелькнули нотки ненависти ко мне, но он постарался смягчить то, как это сказал улыбкой. — А я прошу не хватать меня за руки. — Прости, — пробурчал, снимая велосипед с цепочки, он помог мне сесть на раму. Он ехал быстро и я старалась удержаться на раме и не упасть. Придерживать его за бока я не хотела. Даже лёгкое касание моей коленки до его бедра пронзило кожу ледяной молнией. Неприятный парень. Мы остановились у моего дома и только сейчас, в свете фонаря, я поняла, что он также как и Герман одет в красный комбинезон. Те же значки и рисунки, что и у Томероса. «Неужели им одни и те же шьют…» — Ты выпускник? — я нарушила тишину, слезая с велосипеда. — Да. Помнишь, ты обещала со мной позавтракать? Может, вместо этого сходишь за компанию на… Вечеринку? — Когда? — я уже знала, что он услышит отрицательный ответ, но решила узнать. — Послезавтра. — Извини, у меня уже есть компания. — Можешь брать подружку с собой, — нашёлся он. — Я иду с парнем, — его губы сложились в ровную линию, — Ладно. Увидимся. — До встречи, — я скрестила пальцы ног, надеясь, что наша встреча больше никогда не произойдёт. — Увы, но на вечеринку ты не с парнем пойдёшь. Точно не с тем, с кем планировала. И мы ещё встретимся, дорогая Арина Каримова… Даже если наша встреча произойдёт в твоём родном Петербурге, — прошептал он, отъезжая от дома девушки. Лицо его разрезала широкая улыбка.