Наследница Соловья

      Софи проснулась от криков, доносящихся из гостиной. Она мигом вскочила с кровати, схватила кинжал, недавно подаренный её опекуном и другом, и, пригнувшись, тихо побежала вниз. Картина, представшая перед ней, повергла несчастную девочку в ужас. У распахнутой двери на полу лежал её отчим, а над ним склонился Карджо. Очевидно, он пытался привести его в чувства. Но всё было тщетно. Бездыханное тело, сплошь покрытое многочисленными ранами и ссадинами, не подавало никаких признаков жизни.       - Хозяин! - взмолился каджит, с тоской и болью в глазах вглядываясь в лицо лежащего человека.       - Что случилось? - обретя дар речи, наконец поражённо спросила Софи. В ответ житель пустынь лишь мельком взглянул на вошедшую.       - Быстрее! - внезапно воскликнул он, - Нужен лекарь! Позови его! Девочка сорвалась с места и помчалась по залитой утренним солнцем мостовой к дому местного алхимика, а Карджо потащил пострадавшего на кровать.       - Безнадёжно, - угрюмо констатировал знахарь, крепкого вида суровый старик, славившийся своими умениями в области магии восстановления, - Не думаю, что он сможет дожить до завтрашнего утра.       Слова, которые они так боялись услышать, были сказаны и эхом отдавались в головах. Карджо поразило спокойствие мага. Очевидно, на его век пришлось немало смертей, достаточно, чтобы можно было привыкнуть. Это можно было понять. Однако это спокойствие ещё больше удручало. Было понятно, что они остались совершенно одни, и никто не будет скорбеть вместе с ним о павшем воине.       Приговор был подписан. Оставалось только ждать его исполнения. Карджо и Софи поочерёдно несли вахту у постели умирающего хозяина. Иногда он приходил в себя, но если в его стонах и можно было что-либо разобрать, то это однозначно был какой-то бред, понять который не смог бы и Шеогорат. Мужчина бредил, ворочаясь и крича в жару. Никто из немногочисленных обитателей поместья уже не верил в его выздоровление. Отчаяние царило в огромном особняке. Оно нависло плотной густой завесой, не давая продохнуть, давя и удручая. И все присутствующие в доме ощущали его.       Наступила ночь, и на город опустился беспросветный мрак. Небо ещё вечером заволокли тучи, и сейчас моросил мелкий дождь. Капли стучали по карнизам, стекая по холодному стеклу, на котором оставался пар от дыхания девочки. Софи сидела на стуле в гостиной возле кровати отчима и задумчиво смотрела на улицу. Погружённая в свои мысли, она не сразу заметила тоскливый взгляд угасающих глаз, устремлённый ей в затылок. Лишь когда мужчина закашлял, согнувшись от боли, сковавшей грудь, она заметила, что он пришёл в себя.       - Папа? - с надеждой в дрогнувшем голосе спросила девочка, обернувшись.       - Софи, - раздался слабый неузнаваемый голос отца, - Софи, подойди ко мне.       Она повиновалась, встала и подбежала к кровати. Тяжело дыша, тот приподнялся на локтях и умоляюще произнёс, снимая ключ, висящий на его шее:       - Возьми это.       Не дожидаясь ответа, мужчина настойчиво вложил предмет в руку девочки и снова упал на кровать.       - Возможно, не стоит тебя в это впутывать, - прикрыв глаза и нахмурившись, хрипло проговорил он, - но тогда я не знаю, к кому ещё можно обратиться... кому я ещё могу доверять...       - Что это? - испуганно спросила Софи.       Рот раненого скривился в попытке улыбнуться. Его рука произвольно сжала угол окровавленного одеяла.       - Ключ... от моей комнаты, - наконец пояснил он, морщась от боли, - Помоги Госпоже... Исправь мои ошибки, прошу тебя. Прошу, сделай это!       Он снова поднялся и внезапно схватил девочку. Глядя обезумевшими глазами на неё, он ещё сильнее сжимал её локоть, пытаясь что-то сказать, но вдруг не ослаб и повалился на подушки.       - Берегись... охотников, - еле слышно вымолвил он.       В последний раз больной тяжело вздохнул и с хриплым стоном затих. Голова, несколько запрокинутая назад, исхудавшее бледное лицо, искажённое страданиями, вселяли в несчастную сироту ужас и уныние. Она поняла, что отец умер, и ничто не сможет вернуть его к жизни. Несколько чистых капель упали на пол. В горле застрял ком, хотелось рыдать, но сил не осталось. Шатаясь из стороны в сторону, девочка пошла к Карджо. Дверь в комнату приоткрылась, и каджит увидел дочь хозяина. Дрожащие руки, взгляд, полный печали, глаза, мокрые от слёз... Всё стало понятно. Сердце защемило, ноги подкосились, и бывалому воину пришлось опереться рукой о стол, чтобы не упасть. Глубоко вздохнув, он медленно подошёл к гостье и прижал к себе. Под звуки барабанящих по крыше капель они стояли в тёмной комнате, понимая, что теперь всё будет не так, как прежде. Жизнь сильно изменилась, и это было неотвратимо. Ни единого слова не было произнесено. Они были не нужны. Всё и так было ясно.