***
Было раннее утро. В общежитии царила тишина, потому что все давно уже спали. Алкоголя было слишком много, и Тэиль понимал, что раньше вечера никто не сможет проснуться. Сам он не спал: после монолога Джэхё, казалось, протрезвел, потому что не смог заснуть, как ни пытался. Он обдумывал сказанное Аном и свое отношение к произошедшему. У него никак не получалось сделать окончательный вывод. Отвращение ушло, только первое время ему еще казалось, что при воспоминании о синяках и рассказе Хё к горлу подкатывает вязкий ком. Теперь Тэилю до зубной боли было жалко Джэхё, его хотелось обнять и спрятать от всего мира, а главное, от страшных мыслей. Еще одним чувством, которое получило огромную силу, была ненависть. Раньше Минхёк злил и раздражал, но сейчас Тэилю казалось, что он мог бы, не раздумывая, убить его. Ли не знал, что ему делать. Разбираться с Минхёком явно было бесполезной идеей, оставался второй вариант: взять Джэхё под свою защиту и не позволять Хёку издеваться над ним. После долгих мучительных раздумий Тэ решил, что попытаться защитить Джэхё будет верным решением. Он собирался завтра же поговорить с ним и предложить помощь. Джэхё тоже не спал. Этой ночью он твердо решил, что единственный выход из сложившейся ситуации есть, исполнить это будет трудно, но он постарается. Хё взял первую попавшуюся куртку и вышел на улицу. Ежась от утреннего холода, парень достал бумажник, пересчитал купюры и направился к ближайшей аптеке. Здесь он не достиг желаемого, фармацевт отказалась продавать транквилизаторы без рецепта врача. Парень не смог разжалобить ее рассказами о бессоннице и ему пришлось идти в следующую аптеку. Джэхё обошел уже пять аптек, но в каждой ему отказывали и, наконец, он добился желаемого. Сонный продавец выдал ему две пачки таблеток, не спросив ничего. За время скитаний по аптекам намерение Хё только крепло, и поэтому он сразу поехал в общежитие. Дома произошли изменения: младшие куда-то исчезли, видимо, последствия вчерашней пьянки еще не проявились, и они смогли вытащить свои тела из постелей, Минхёк уехал и забрал с собой Квона, который решил навестить свою девушку, Тэиль не отчитался. Все это Зико сквозь зубы поведал Джэхё, прижимая ко лбу мокрое полотенце и беспрестанно морщась. Он ушел в свою комнату, собираясь снова уснуть. Хё несколько минут бродил по пустому общежитию, бездумно перекладывая вещи, попадающиеся на пути. Он не тянул время, просто хотел попрощаться с местом, которое за эти годы стало ему родным. Он решился на это так быстро, и теперь даже и не думал отступать. Сомнения не посещали его. Все мысли Хё занимала горькая обида за себя и ненависть к собственной беспомощности. Он уверился в том, что Минхёк не виноват и лишь выполнял сумасшедшую прихоть Ана. Сейчас Хё казалось, что прекратить все эти страдания именно таким способом будет наилучшим выходом. Джэхё захватил чашку с кухни и направился в ванную, почему-то свою задумку он хотел совершить именно здесь. Наливая воду из-под крана, он усмехнулся, замечая, что кружка принадлежала Минхёку. Хё раскрыл одну пачку, инструкцию читать не хотелось, и поэтому он просто одну за другой достал десять таблеток. Когда-то мама говорила ему, что самоубийцы — слабые люди, и вот сейчас он вспомнил ее слова и, смотря на лежащие на ладони таблетки, думал: «Если я слабак, мама, почему же сейчас я не отступаю?» Подумав несколько секунд, он достал из второй пачки блистер и вынул еще одну таблетку. «Одиннадцать» — пусть будет так. Обе коробки от лекарств Ан бросил куда-то, а сам сполз на пол, ожидая, когда подействуют таблетки.***
Зико открыл глаза и, недовольно жмурясь, достал из-под подушки телефон. Он проспал всего полчаса, какого тогда ему приспичило проснуться? Проклиная вчерашнюю пьянку, он нехотя встал с постели и, держась за стены, пошел на кухню за водой. Зико на подходе к кухне решил заглянуть еще в одно место и потянул за ручку ванной. Из горла его вырвался сдавленный хрип, когда на кафельном полу он увидел мертвенно-бледного Джэхё. «Скорая» приехала быстро, но Чихо казалось, что время тянется, как смола. Лидер ничего не мог делать. Руки тряслись, а по спине катился холодный пот. Зико с огромным усилием заставил себя подойти ближе к Джэхё и нащупать у почти не дышащего хёна слабую ниточку пульса. Он смог найти пустую пачку таблеток, но прикоснуться к ней не смог. Сидя в машине скорой, которая везла его и Джэхё в больницу, Зико несколько раз набирал и стирал сообщение, сбрасывал вызовы не, дождавшись гудков, и в конце концов, решил пока не пугать одногруппников. Он смотрел на Джэхё, и ему казалось, что тот становится все бледнее и бледнее. Но по прибытии в больницу, Чихо был успокоен врачами: доза не смертельная, они постараются сделать все, что в их силах. «Прими он на одну таблетку больше, его бы не смогли спасти» — эту фразу Зико повторял как мантру, благодаря всех богов за то, что Джэхё принял лишь одиннадцать. Он не знал, сколько прошло времени, очнулся Чихо, когда врач потряс его за плечо и сообщил, что Джэхё пришел в сознание, но очень слаб, и все разговоры стоит отложить. Зико кивнул и попросил зайти на пару минут в палату. Врач позволил, и вот лидер стоял перед дверью. Он потянулся к ручке и увидел, как трясутся его собственные руки. Он не мог точно сказать, от чего, то ли от похмелья, то ли от жуткого страха за еле живого Джэхё. Хё сливался с белыми больничными простынями. Чихо присел рядом с его кроватью и осторожно взял его за руку. Ан открыл глаза, и Чихо на секунду показалось, что он заглянул в бездну. Через секунду наваждение прошло. — Хён, ты здесь полежишь пару дней, восстановишься, хорошо? Джэхё только кивнул в ответ и слабо сжал руку лидера. — Я пойду, врач не велел тебя беспокоить, ты звони, как почувствуешь себя лучше. Завтра кто-то из ребят придет. Попытайся отдохнуть, — Старший еле заметно кивнул и Зико, ободряюще улыбаясь, поднялся и, попрощавшись, пошел к выходу. — Прости, — тихий голос заставил лидера вздрогнуть, и он еще раз улыбнувшись Джэхё, вышел, пряча в карманах дрожащие руки. Зико бежал от стен больницы, как от страшной проказы. Ему казалось, что чем дальше он убежит, тем быстрее из его сознания исчезнет образ обескровленного лица Хё.***
Юквон вытащил из кармана джинсов звонящий телефон. Девушка недовольно вздохнула, когда он вышел из комнаты, чтобы ответить. — Наш гордый лидер сам мне звонит. Чем же я такое заслужил? — Ким улыбался своему отражению, переставляя безделушки на туалетном столике. — Приезжай. С лица Юквона тут же исчезла улыбка, потому что голос Зико звучал как-то странно. — Что-то случилось? — Квон даже испытал легкое волнение. — Не по телефону, приезжай ко мне в студию. — Окей, буду там через двадцать минут. Юквон нажал на кнопку сброса и пошел собирать по дому свою одежду. Он наплел девушке какую-то чушь про срочную репетицию и, пообещав приехать в ближайший выходной, вышел из квартиры. Ким быстро добрался до студии. Зико сидел на подоконнике, уткнув голову в колени. Он выглядел так мило и беззащитно, что Юквон сразу же потянулся обнять его. Он был приятно удивлен, когда руки младшего оказались на его талии, а сам он прижался к нему всем телом. — Что случилось? — изменения в отношении Чихо к нему радовали и одновременно напрягали. — Тебе часто приходилось видеть самоубийц? Юквон отстранился, заглядывая в глаза Чихо. Младший явно был грани. — Эй, — позвал Юквон, — расскажи по порядку, кто там самоубиться хотел? — Джэхё-хён. Наглотался таблеток у нас в ванной и лежал там, такой бледный. Я думал, что не успею, он даже не дышал. А потом скорая, и врач сказал, что просто отравление, что будь доза больше, его бы не вытащили. А потом я его видел, и он был еще бледнее. Сказал «прости», а что я был должен ответить? Я даже не понимаю, почему. Все же нормально было. Зико сбивчиво шептал куда-то в шею Юквону, крепко прижимаясь к нему и зажмурив глаза. Чихо казалось, что если он откроет глаза, то на белой стене напротив обязательно проступит образ умирающего Джэхё. — Тихо, тихо родной. Постарайся не думать сегодня, ладно. Останемся здесь, с тобой, не поедем ночевать в общежитие. Тебе нужно отойти, ты слышишь меня, Чихо? Лидер кивнул и Юквон помог ему слезть с подоконника. Он расстелил на диване плед, и уложил туда несопротивляющегося Зико. Младшему сейчас помог бы горячий чай, но чая не нашлось, и все что мог дать ему Юквон, это свои теплые объятья. Ким погасил свет, лег рядом с Чихо и накрыл их своей курткой. Юквон успокаивающе гладил младшего по голове, понимая, что мог пролежать с ним вот так всю жизнь.***
Зико позвонил Кёну и попросил собрать всех в общежитии. Когда они с Юквоном добрались, то парни, за исключением лежащего в больнице Джэхё, сидели в гостиной. Атмосфера была тяжелой, и Зико нервно передернул плечами, пытаясь отогнать странное ощущение. Минхёк сидел отдельно от остальных и вертел в руках ножик, это выдавало его волнение, хотя по его взгляду и не возможно было о чем-то догадаться. Тэиль пытался слиться с диваном, поджав по себя ноги, кутался в плед. Эти двое старались не смотреть на друг друга, их холодная война грозилась превратиться в ядерную. Тэиль винил во всем Минхёка, ему даже не нужно было приводить доказательства, хотя их и было предостаточно. Никто просто так не совершает самоубийства. Что нужно было сделать, чтобы жизнерадостный и добродушный Джехё вдруг напивался таблеток? Минхёк сломал его, и Тэ понимал, что все его попытки вернуть Джэхё веру в искреннюю, светлую любовь сгорели синим пламенем. Он не сможет, наверное, очень долго, не сможет отпустить Ана из своего сердца, но вот именно сейчас, после ошарашивающей новости о попытке самоубийстве младшего, Тэиль решил для себя, что будет смирять это чувство, которое не принесет никому счастья. Это не Джэхё не готов для его любви, это он не готов любить его. Это не предательство, Тэиль не бросает его в тяжелый период жизни, а просто отступает и будет заботиться о нем, как о близком друге. Все эти мысли давались вокалисту с трудом, но сейчас ему казалось, что так будет правильнее всего. Минхёк вертел нож, и ему с трудом удавалось удержать его в руках, как и сохранить невозмутимое выражение лица. Новость о попытке самоубийства Джэхё потрясла Хёка, как и остальных, но чувства он испытывал совсем другие. Ему было тяжело сидеть в комнате, полной народу, ведь каждый раз, когда он вспоминал, зачем они здесь собрались, он чувствовал возбуждение. Он почувствовал его первый раз в ту минуту, когда от Юквона пришло короткое сообщение о случившемся. Минхёк закрывал глаза и представлял себе бледную кожу, просвечивающие синие вены около рта и слезы, которые, скорее всего, скатывались по холодным щекам Джехё. Минхёк убеждал себя, что он не маньяк, но подобные мысли сбивали его с толку. Он не хотел смерти Хё, но представляя его страдающим, получал безумное удовольствие. «Я не хочу потерять его, просто хочу сделать ему так же больно, как он делает мне. Он слишком красивый и слишком легкомысленный, Джэхё должен подчиняться, тогда я смогу сберечь его. Если бы я был рядом, то не допустил бы его срыва, он не имел права бросать меня. Придется наказать его, но только не сейчас. Сейчас я должен пожалеть его, ведь он мой, и я должен заботиться о нем» — Минхёк уверял себя в невиновности, ведь он не подталкивал Хё к подобному, просто он оказался слабее, чем Хёк мог бы подумать. — Я думаю, что все понимают: эта тема останется только между нами, обсуждать мы ее не будем, бесполезно. Джэхё все равно правды не скажет, а вы, я вижу, даже и не в курсе были. Я вот чего хочу: при нем ни слова об этом, мы должны помочь ему восстановится морально. Оставьте свои ссоры пятиклассников или разбирайтесь где-нибудь подальше от общежития. Не знаю как вы, а я жутко испугался. Теперь буду следить за хёном, ему нужна поддержка, — Зико нервно растрепал рукой волосы и взглянул на одногруппников, ожидая реакции. ПиО, нахмурив брови, смотрел куда-то поверх старших. Минхёк после речи лидера даже не двинулся, а Тэиль напротив обвел взглядом парней и сказал: — Чихо прав, разобраться здесь будет сложно, но я хочу сказать о том, что мы все виноваты и я в первую очередь, — Тэиль обвел взглядом притихших младших и продолжил, — Кто-нибудь из вас в последнее время нормально говорил с Джэхё, интересовался его делами? Нет. Даже я, — Тэ замолчал, подбирая слова, — человек, которому не безразлична его судьба, занимался только своими проблемами, забывая, что рядом есть человек, нуждающийся в моей поддержке. Я был эгоистом, но теперь все будет по-другому. Давайте постараемся думать не только о себе. И еще, причиняя боль другому, помни, что ты получишь все обратно в стократном размере. Тишина, которая воцарилась после монолога Тэиля, была прервана звуком ударившегося об пол ножа. Минхёк наклонился за ним и, вставая, проговорил: — Все не то, чем кажется, Тэиль. Далеко не так, как ты там навоображал себе. Есть люди, которые действительно заботятся о Джэхё, а не носятся вокруг него со своими розовыми мечтами. Ты прав, в первую очередь виноват ты. Я в больницу. Юквон потянулся и удержал за руку идущего к выходу Минхёка: — Это то, о чем Чихо сейчас и говорил, мы все думаем о своем, оставляя недомолвки. Почему-то каждый из нас решил, что может вот так забить на общие проблемы и спокойно решать свои. Но так не получится, ведь мы команда, а значит, должны помогать друг другу, только так мы будем сильными. — Ты сам-то себя слышишь, Юквон? Разве тебе есть дело до чего-то, кроме как зажать лидера в каком-нибудь укромном уголке? Лицо Зико посерело, а Юквон прикрыл глаза, мягко улыбаясь. — Ты, смотрю, у нас самый внимательный? Так вот, Минхёк, не ты один. Я тоже все вижу и прекрасно знаю, у кого здесь руки по локоть в крови, к счастью, в переносном смысле. Если ты считаешь, что мы позволим тебе издеваться над Джэхё-хёном, ты глубоко ошибаешься. Минхёк освободил руку из захвата Квона и улыбнулся ему в ответ. В комнате царило безумное напряжение, но никто не пытался вмешаться в разговор. — Один человек уже пытался мне помешать, и что из этого вышло? Джэхё в больнице, а вы здесь играете в армию спасения. Он сам выбрал меня и сам позволил так обращаться с собой. Ему трудно принять свою личность, поэтому и приходится ломать себя, чтобы обрести свободу. Это естественно, что он испытывает боль, но именно эта боль и покажет ему то, кто он есть на самом деле. Юквон покачал головой: — Ты сумасшедший, Минхёк, у тебя с головой не в порядке. Хёк перебил Квона, мешая ему закончить мысль: — Я не сумасшедший. Я тот, кто знает о нем все и пытается помочь. А кто-то, приняв свою скуку за любовь, не разобравшись, лезет и рушит и без того хрупкое душевное равновесие Хё. Тэиль поражался наглости Минхёка, слушая его слова. Но чем дольше он слушал, тем больше ему казалось, что Хёк прав. — Ты гарантируешь, что с ним все будет хорошо? — Тэиль пытливо смотрел на Ли. — С ним все будет хорошо, потому что рядом буду я. Тэ обвел взглядом сидящих в комнате, а затем снова повернулся к Минхёку: — Сейчас я тебе не верю, но буду пытаться. Минхёк смотрел прямо в глаза вокалисту и читал во взгляде последнего, что война не кончается, а просто прячется под маской мирного договора, что Хё теперь не будет одинок, а значит ему, Минхёку, будет сложнее, но так даже интереснее. — Хорошо, Тэиль, спасибо, что хотя бы попытаешься, — Минхёк чуть улыбнулся, продолжая смотреть в глаза Тэ. «Какой же ты мудак» — думали в ту минуту оба.