Когда ты его долюбишь?

Слипаются глаза, и в угол жмутся тени. И поздно жать на тормоза, нас не найдут в одной постели.

Парни настолько устали, что не было даже сил воевать за очередь в душ. Тем более, в общагу доехали только четверо. Зико с Квоном остались тренироваться, а Минхёк уехал по своим делам, даже не попрощавшись. Когда Джэхё вышел из душа, в общежитии была тишина: заглянув в комнату к младшим, он увидел, что Кён и Чихун заснули, даже не выключив свет. Погасив лампу и прикрыв дверь, Джэхё остановился перед комнатой Тэиля. Ему хотелось войти, но он не решился и, тяжело выдохнув, он направился к себе в постель. Открыв глаза, Ан не мог понять, что происходит. Он бы принял все за сновидение, если бы не вполне реальная рука, которая находилась в его пижамных штанах. Целую минуту Хё отходил от шока, разглядывая в темноте силуэт, который оказался Минхёком, сидящим на коленях Джэхё и пытающегося стянуть с него штаны. — Ты пьяный? — шепотом спросил Хё, попутно вынимая руку танцора из своего нижнего белья. Минхёк похабно улыбнулся и попытался продолжить свое посягательство на честь Джэхё. — Прекрати, от тебя несет. Сколько ты выпил? — Хё увернулся от поцелуя, и Минхёк мазнул губами по его шее. — Ну, что же ты, разве не хочешь меня, или Тэиль уже успел утешить тебя? — Джэхё попытался спихнуть Минхёка с себя, но тот был сильнее и пересел на бедра Ана, прижимая его к кровати. — Не сопротивляйся, ну же, маленький мой, я хочу тебя. Давай же, поцелуй меня. Минхёку, наконец, удалось схватить руки Джэхё, и он завел их ему за голову, прижимая, и все-таки целуя Ана. — Против чего ты борешься? Я же твой Хёки, это я тебе нужен, больше никто. Расслабься, родной, я не сделаю больно. Минхёк поцеловал его в шею, опускаясь ниже, вылизывая ключицы и прикусывая нежную светлую кожу, на которой распускались уродливые красные кровоподтеки. — Отпусти, — Джэхё, пытался выровнять дыхание и не расплакаться позорно. — Просто помолчи, родной мой, ты же сам этого хочешь. Не обманывай сам себя. Все будет хорошо, я же рядом. Минхёк отпустил руки Хё и теперь гладил того по бокам и груди, задевая соски и мокро целуя, куда придется. Джэхё откинул голову на подушку и уставился в потолок. Слезы, которые он так и не смог сдержать стекали по щекам и терялись где-то в волосах. Он чувствовал губы Хёка на своем животе, и его начинало тошнить. Ли потянул вниз его пижамные штаны вместе с бельем, и Хё казалось, будто он вместе с одеждой сдирает кожу. Минхек разделся сам и теперь прикасался своим разгоряченным телом к телу Ана. Он снова поцеловал Джэхё в губы и спросил: — У тебя есть крем какой-нибудь, Хё помотал головой, забыв, что в комнате темно, но Минхёк уловил его движение. — Значит, будем так. Хё плевать было, как там будет дальше, и поэтому, когда Ли надавил пальцами на его нижнюю губу, он послушно открыл рот. — Оближи, — хрипло проговорил Хёк, погружая пальцы в рот Джэхё почти до второй фаланги. Хё чувствовал, как за пальцами Минхёка тянется ниточка слюны, и ему стало вдруг так жалко себя, что он всхлипнул, привлекая внимание Ли. — Ну что ты, не плачь, я же рядом, что случилось, малыш? «Ты меня насилуешь», — хотелось бы крикнуть Джэхё, но все что он смог, это еще сильнее залиться слезами. Минхёк раздвинул ноги Хё и сел перед ним. «Вот она, точка невозврата», — Джэхё закрыл глаза и увидел красную линию, на которой пульсирующей черной точкой был отмечен этот момент. Пока Джэхё оперировал в голове философскими категориями, Минхёк приставил мокрые пальцы к тугому колечку мышц и протолкнул один палец, целуя Хё куда-то в коленку и шепча пьяную чушь. Боль вспышкой взорвалась в мозгу Джэхё, но все что он смог, это схватить Минхёка за плечи и прижаться головой к его плечу. Второй палец прошел почти безболезненно, и Минхёк уже растягивал Джэхё, целуя его мокрое от слез лицо. — Ты не пожалеешь? — вдруг неожиданно даже для себя спросил Ан и поразился тому, насколько безразлично звучал его голос. Ли даже остановился на мгновение, но потом продолжил свои действия. — Ты же хотел почувствовать тепло и любовь, я дарю тебе их. Помнишь, ты говорил, что тебе не хватало внимания твоего отца, так вот, папочка здесь, с тобой. Если бы Хё мог, он бы закричал от того горя, которое вдруг затопило его с головой. Он раскрывал Минхёку свое сердце, по сантиметру разворачивал холодный липкий клубок своих комплексов и страхов, и не мог поверить, что тот совершит такое предательство. Рот Джэхё наполнился металлическим привкусом, и он, криво улыбнувшись, выдохнул: — Ну, что же, возьми меня, папочка.