Can You Feel It

Они целовались везде. Как только за Эриком закрывалась дверь, они неслись друг к другу как сумасшедшие. Все то время, пока хозяина квартиры не было дома, парни проводили в объятиях друг друга и частенько целовались. Когда же Эрик был дома, а терпеть не оставалось сил, Марк зажимал Джинёна в каждом углу, удаленном от глаз Нама. Пару раз они чуть ли не попались, из-за чего у Пака началась развиваться паранойя. Ему постоянно казалось, что Эрик вот-вот их застанет целующихся, тогда не миновать беде. С каждым поцелуем, с каждой нежностью Марка, проявленной к нему, Пак чувствовал себя все ужаснее и ужаснее. Он чувствовал себя предателем по отношению к другу. Но отказаться от Туана было непосильной задачей для Джинёна. Он не мог ничего с собой поделать, чувства заполонили его глаза и разум. Пак все больше уходил в себя, пытался избегать старшего, а когда сбежать не получалось, уворачивался от поцелуев. Марк недоумевал, что случилось с младшим. Обманывать Эрика было неправильно, но что он мог поделать? Он впервые чувствует нечто подобное. Он никогда не был настолько мягок, нежен и открыт для кого-либо еще, не считая своего лучшего друга. Все думали, что Марк Туан, та еще подлая и мерзкая сука. Его даже называли шлюхой, что чертовски расстраивало парня. Но показать он этого не мог, пускай уж лучше считают его сволочью и обходят стороной, чем знают какой он мягкий, и плюют в душу. И вот в очередной раз, как старший ушел на работу, Марк пошел в комнату к Джинёну. Младший уже не спал, а переодевался из пижамы в домашнюю одежду. Марк подошел к нему со спины, как раз когда Джинён натягивал футболку, и обнял со спины, целуя в шею. Младший вздрогнул и попытался высвободиться из рук старшего, отчего Туан взбесился. - Что происходит? - Ты о чем? - Ты прекрасно знаешь о чем я, не прикидывайся дурачком. - Что конкретно ты хочешь услышать? - Почему в последнее время ты шарахаешься от меня, как будто я пытаюсь выпустить тебе кишки? Джинён, у нас же все было хорошо, что я сделал не так? - Ты тут не причем! Я больше так не могу, не могу обманывать своего лучшего друга. Как ты не поймешь, мы с ним с самого детства вместе, он мне как старший брат. Если ты его потеряешь, то для тебя это не будет концом света, у вас не было любви, только взаимовыгодные отношения. Для меня же все намного серьезней. Я не могу его потерять, он слишком дорог мне. Я ненавижу себя за то, что творю, что натворил. Но чувства к тебе затуманивают мой мозг, мне все сложнее сопротивляться тебе. Ты не представляешь каким пыткам я поддаюсь, отталкивая тебя. Но так правильно. - Что может быть правильного в том, чтобы подавлять любовь? Ты единственный, кто узнал меня настоящего, кто получал всю мою заботу и нежность. Это все копилось во мне, все 22 года, и сейчас я отдаю все тебе. Для меня это тоже все впервые. Не отношения с парнем, а чувства. Настоящие, искренние. И своим отношением ты делаешь мне больно, - голос начал ломаться, а в глазах скапливались слезы, но Марк не замечал этого. Боль, что разрасталась в области сердца, от слов младшего, не позволяла зацикливать на этом внимания. - Джинёни, как ты не понимаешь. Ты привязал меня к себе. Я уже понятия не имею, что буду делать без тебя. Полдня без твоих поцелуев, и у меня ломка. Меня начинает трясти и все чего я хочу, так это дотронуться до тебя. Для меня это теперь также необходимо, как дышать. Их обоих трясло. Слова сказанные друг другу били прямо в сердце. Оба готовы были разреветься. В груди кололо неимоверно, сердце сжималось так больно. Желание вырвать его становилось все сильнее с каждой секундой. Прошло больше пяти минут, а они все также стояли и смотрели друг на друга. Марку было больно вдвойне. Он сказал все , что было у него на душе. Впервые открылся кому то, являя свою обнаженную душу. Практически прямым текстом признался в любви, а его проигнорировали. Ничего не ответили в ответ. Мысль, что Джинён не испытывает тоже самое - что он просто игрался с ним, отношения с парнем, эксперимент и все такое - выжигала душу. Стало настолько больно, что он зашелся в рыданиях. Он рыдыл взахлеб, его трясло. Нос тут же покраснел, а щеки стали мокрыми. Вид разбитого старшего отрезвил Джинёна. Он отмер и кинулся к Марку, обнимая его и прижимая к себе. Туан хотел оттолкнуть Пака, но тот прижал его к себе плотнее, отчего старшему ни оставалось ничего, как обхватить Джинёна в ответ и прижаться лицом к груди. Пак гладил Туана по голове, иногда целуя в макушку, думая что же им дальше делать. - Ну тише, тише малыш. Все будет хорошо. Мы все расскажем Эрику. Надеюсь он поймет, и мы будем вместе. Туан поднял голову, иногда все еще всхлипывая, и посмотрел на Джинёна. Пак тоже опустил голову и заметил на своей футболке огромное мокрое пятно, но не это было сейчас важно. - Я не из-за этого начал плакать, вообще то. - тихо пробурчал старший. - Я понимаю, но это тоже сейчас очень важно. Я не смогу сказать тебе такую же пламенную речь, поэтому промолчал, но все-таки скажу кое-что. Для меня такие чувства тоже впервые, особенно к парню. Я раньше вообще не понимал, как люди одного пола могут любит друг друга. Это же бред! Мне казалось, что они просто хотят нарушать правила, не быть как все. Но ты дал мне понять, что мое предположение было ошибочным. И сейчас, я понимаю, что парень может влюбиться в парня, также сильно и искренне, как и в девушку. Ты очень мне нравишься, Марк. И я благодарен тебе за то, что ты открылся мне, показал какой ты на самом деле. Что продолжаешь дарить свою нежность и любовь. Поэтому я и пытаюсь сначала устранить все преграды, что могут мешать нашим отношениям. Я не хочу больше прятаться, я хочу сказать всему миру, что ты мой. Но для этого нужно сначала решить вопрос с Эриком. Поэтому давай, для начала, разберемся с этим? Туан не выдержал и снова зарыдал, утыкаясь лицом уже в шею младшего. Сердце заболело снова, но теперь от счастья. Его чувства взаимны, его принимают. Он улыбался как сумасшедший, но все еще рыдал. Джинён испуганно уставился на него. - Что случилось? Почему ты снова плачешь? Туан поднял голову, являя Паку свою широкую, на пол лица, улыбку. - Я просто счастлив. - старший потянулся и чмокнул Пака в губы. - А если Эрик не поймет? Что тогда? Джинён старался об этом не думать. Он надеялся, что старший ничего не чувствует к Туану и не будет против их отношений. Поэтому он не задумывался об этом, и сейчас не хотелось. Это "если" еще не наступило, так что пока можно надеяться и на лучшее. Пак притянул старшего к себе, поцеловал в соленую щеку и снова прижал к груди, крепче обнимая. - Мы что-нибудь придумаем. Не думай об этом, все будет хорошо. У нас все будет хорошо.