* * *
Дворецкий открыл дверь в кабинет, который встретил мужчину опять же закрытыми шторами и запахом недавно потухшей лампады, которая догорала на столе, откидывая тонкую тень на силуэт человека на столе. Дворецкий тонко улыбнулся, понимая, что вновь оказался прав. — Госпожа, читать в темноте вредно для ваших глаз, и поверьте — это не мне придется ехать в Оптическую Аптеку, а вам, — напомнил Миракл, подходя к окну и дергая шторы, впуская яркий свет в комнату, который позволил увидеть девушку, сидящую на столе и задумчиво рассматривающую стенку перед собой. На свет девушка отреагировала тем, что прикрыла лицо рукой и мучительно застонала от боли: глаза, не привыкшие к свету за последние пару часов, неприятно резало, и сколько бы девушка не пыталась стряхнуть это неприятное чувство, ничего не помогало. — Выключи солнце, оно сегодня раздражает, — простонала девушка, спрыгивая со стола и отворачивая голову от окна, чтобы свет не бил по глазам. Фланелевые края пижамных брюк тянулись по полу, потому что девушка, видимо, снова стянула резинку на бедра, заявив, что так удобнее, наплевав на все правила этикета, которые, казалось, невозможно ей вложить в голову. — Как бы я ни хотел: это невозможно. Солнце, насколько, я надеюсь, вы знаете, не поддается воле человека, — размеренно сообщил Миракл, дергая левую штору в стороны и шире раскрывая окна, — и я повторюсь, Госпожа, штаны носят на талии, и эти нормы как раз диктует общество, — мужчина мягко улыбнулся. Девушка фыркнула и, юркнув на кресло, отвернулась от дворецкого, в этот раз уставившись на дверь в кабинет. — Предлагаешь мне выступить за право носить брюки так, как хочется? — девушка попыталась сдержать усмешку. — Не думаю, что его Императорское Величие рассмотрит это как акт демократии — скорее как акт абсурда, — Миракл развернулся в сторону кресла, подходя к девушке и замирая ровно за спинкой, ожидая указаний. — Скажем, что это акт любви и уважения к людям. Выступим за гуманизм, — поддержала игру девушка, откидывая голову назад, на спинку, чтобы посмотреть на дворецкого, который ей улыбался. — Приличные дамы спят в своей комнате. А не в рабочем кабинете, — напомнил Миракл. — Будьте добры, — чуть прикрыв глаза и склонив голову в знак уважения, попросил дворецкий, указав рукой на шкафчик, где должен был лежать гребень для волос. Девушка хмыкнула и, пожав плечами, достала из шкафчика дорогой по эфларским меркам гребень из сплава железа и серебра, что придавало ему блеска. Среди дам общества Эфлары было модно иметь серебряный или золотой гребень с камнями. Девушка же их ненавидела за эти блестящие камешки, которые больно цеплялись за волосы. Поэтому гребень был легким, с минимальным добавлением железа и без драгоценных камней и любых других украшений. — Именно об этом я и говорю. Мужчины же иногда засыпают в своих рабочих кабинетах, или же сутками оттуда не вылезают. А женщину ждет порицание за сверх трудовую активность. Не находишь в этом что-то… — девушка замялась, не зная, какое слово подобрать. — Госпожа, вы не правы, смотрите на все слишком поверхностно: женщина — хранительница очага, на нее возложена большая роль… — Роль слуги, — пробормотала девушка, выравнивая спину в кресле и позволяя Мираклу расчесать ее волосы, мужчина же сделал вид, что не услышал этого. — Она должна воспитать новое поколение, которое исправит ошибки старого, внесет свои, но, так или иначе, сделает этот мир лучше. И поверьте мне, я знаю как никто другой: эта работа не из легких, — гребень прошелся по кончикам волос, расчесывая запутанные после сна рыжие пряди. — Женщина способна на большее, чем возня с детьми, — фыркнула девушка, но не дернулась, удержав спину прямо, даже когда больно потянуло от гребня. — Никто и не спорит, вы способны и войну остановить, но, Госпожа, разве я говорю, что роль женщины — вечно бегать за детьми и мужем? Глупая женщина так не поступит, она найдет время всему, но все же мировые правила испокон времен таковы: мужчина — сильная фигура мира, обеспечивающая женщин и детей достатком и безопасностью, а женщина — возвышенное прекрасное существо, дающее любовь и счастье, — мерно ведя гребнем от макушки к концам, нерасторопно рассуждал мужчина, и девушка позволила себе расслабится и прикрыть глаза. — Я и не говорю о том, что женщина должна прямо сейчас идти на войну, кинув своих детей и мужа в доме одних. Я о том, что женщина — не просто подстилка под ноги мужиков, — за это слово Миракл больно дернул спутанную прядь гребнем. Девушка обиженно зашипела, но не исправилась, — Нельзя просто так бить женщину, думая, что она не даст сдачи, нельзя лишать ее права голоса только из-за того, что она умеет готовить и способна родить ребенка. Ведь именно женщина дала вам право жизни. А мы относимся к ним как к… коврику в ванной комнате. — «К вам» и «вы», — поправил ее дворецкий, — вы тоже леди, Госпожа, — напомнил Миракл. Девушка промолчала, хотя было видно, что она горит желанием сказать многое. Очень многое. Миракл продолжил расчесывать волосы Госпожи, пока те не перестали путаться и пушиться, ложась ровными прядями на плечи, а девушку чуть бил озноб. Она, наверное, никогда не привыкнет к тому, что кто-то касается ее волос, кроме того еще и расчесывает их так аккуратно. — Косы или собрать хвост, как вы любите? — деликатно поинтересовался дворецкий, отходя на шаг назад, оповещая о том, что свою работу он закончил. — Хвост, — не особо задумываясь, кинула девушка, вновь уперев взгляд в точку перед собой, над чем-то размышляя. — Ваша привычка выпадать из реальности порой пугает, — усмехнулся мужчина. — Позволите поинтересоваться: почему вы всю ночь провели в кабинете, который мне теперь придется убирать? — Мужчина позволил себе короткий взгляд на пол, где большая часть бумаг валялась вокруг стола, а на столе лежали какие-то вырезки из газет. Ярко алой помадой на некоторых бумагах были выведены чьи-то имена и инициалы. — Я куплю вам авто-перо с разными наполнителями, это обойдется дешевле, чем рисовать дорогой чародольской помадой. — Миракл, — укоризненно протянула девушка, — Фиала не заметит, — пристыжено буркнула она, чуть махнув головой и раскидывая рыжие волосы по плечам, — особенно, когда узнает, ради чего все это,— восторженно прошептала девушка. — И для чего же? — уклончиво поинтересовался дворецкий, через плечо девушки рассматривая бумаги на столе, и чуть отшатнулся, не ожидая того, что девушка вскочит с места, и в следующую секунду ее синий пижамный мужской костюм мелькнет где-то под столом. — Вот! — выкрикнула девушка, выбираясь из под стола и победно сжимая в руках газетную статью, где на развороте был какой-то мужчина. Даже несмотря на черно-белое изображение можно было понять, что волосы мужчины поразительного черного цвета, ведь именно этот цвет неудачно лег пятном. — И что это...? — чуть прищурившись, спросил мужчина, всматриваясь в изображение и ища знакомые черты в этом орлином, чуть горбатом носу, широких соболиных бровях и довольно красивом мужском лице. — Кто, — поправила девушка, вновь запрыгивая на стол поверх бумаг. Дворецкий осуждающе прикрыл глаза. — Я веду себя прилично при посторонних, а ты не посторонний, — с какой-то наивно-детской улыбкой напомнила девушка. Стоило ей положить лист с портретом на стол, как улыбка медленно сползла с ее лица, а взгляд напряженно уставился на мужчину на бумаге. Сама девушка быстро перекладывала разукрашенные в помаду листы с одного места на другое. — Это ассер Драгоций, — сообщила девушка, ткнув пальцем в портрет. — Ровно месяц назад его избрали Лорд-канцлером, а спустя чуть меньше двух недель он стал владельцем, титулованным владельцем, земель Змиулана, — говорила девушка, слезая со стола. — Он обзавелся землей и титулом после смерти своего дядюшки мессира Руниса, что заставляет сначала задуматься, а не он ли убил дядю ради земель, но… — говорила девушка, медленно обходя стол и рассматривая свои записи, ближе подходя к дворецкому. — Но...? — спросил дворецкий, когда девушка замолчала и замерла, словно забыла, что говорила вслух. — Но те, кто так считает — поверхностные дураки, — фыркнула Госпожа, хватая за руку дворецкого, прежде чем тот успел бы возразить ей. — Вот, — она потянула за собой мужчину к другому краю стола, указывая на разворот новой газеты, на которой было выведено помадой: «РОК ДРАГОЦИЙ!». Дворецкий внимательно изучил стол, где везде мелькали подобные имена: «Рок \ Дир \ Рунис \ Феликс \ Рэт \ Захарра \ Войт \ Примаро Драгоций». Много же Драгоциев было — об этом и сообщил мужчина, начиная улавливать ход мыслей своей Госпожи. — Именно! — весело поддакнула девушка, — Представляешь, сколько законных, а еще больше незаконных родственников? Ведь Рунис был в деловых и не только связях с Южными землями Столеттов. Поэтому вывод напрашивается сам: как избрали Фэшиара ас Драгоция и каким образом шел выбор, ведь Рок Драгоций — сын, а значит — прямой наследник. — Выборы? — предположил Миракл. — Нет, тогда бы это было освещено газетами и самим Императором, ведь Руниса, жестокого тирана, который довел свое королевство до кризиса и самого большого голода за последние несколько столетий, убили. Сейчас должна идти борьба за власть. А все проходит тихо и даже без народных стычек. Ведь вроде как люди должны быть против власти Драгоциев. — Возможно, они боятся? — Миракл с интересом рассматривал фотографию самого Драгоция, пожав губы, потому что-то в нем было, и самое мерзкое — он его помнил. — Не знаю… — пробормотала девушка. — И еще эта ситуация с Мандигором. Он — известная личность, директор самой большой школы для мальчиков, и Император так просто позволил ассеру Драгоцию выставить ему обвинение? Знаешь, не это странно… Драгоций должен быть демократом, чтобы его поддержали люди. Он же закрывает самую большую фабрику по производству одежды, где работало много людей: он не боится восстаний или новой вспышки голода? — Вы считаете, что он просто пешка, которой красиво ходят по доске? — Для пешки он вызывает слишком много подозрений, но что-то тут не чисто. Или новый Драгоций самодур, или Император что-то затевает. Это совсем не понравится мне — рано или поздно ему надоест моя игра в его друга и он отыграется на мне за все мои декларации о гендерных правах. Дворецкий крепче сжал ладонь девушки в своей руке, словно поддерживая ее, говоря, что все будет хорошо, да и тем более, у его Госпожи был горький опыт побега в другие земли. Она справится. Девушка благодарно улыбнулась Мираклу. — Я хочу разобраться с Драгоцием, моей компании это ничем не грозит. Пока... Но мне кажется, что все так не просто. Тут заговор побольше, чем просто: «Давайте свергнем Императора, а зачем? Да черт его знает, нам просто скучно, надо экономику толкнуть в пропасть из-за этого…», — нервно усмехнулась девушка. — Я так устала, — сообщила она, зевая и выдергивая руку из ладони мужчины, потирая виски пальцами, словно у нее внезапно разболелась голова. — Вы думаете, Драгоций умнее, чем пока кажется? — дворецкий выровнялся в росте и поправил на руке влажную от потной руки девушки белую перчатку. — Да… Этот человек сдерживает разъяренную толпу людей. Я уверена — восстания идут, люди так просто этого не потерпят. Об этом не узнали ни в Службе Безопасности Эфлары, ни Чернолютская Охрана. Этот человек или слишком туп, или слишком гений, и ничего в этом хорошего — нет. Дворецкий кивнул на слова уставшей девушки, которая, опираясь руками о стол, тяжело дышала, глядя на листы бумаги. За окном стало темнеть — тучи вновь закрывали небо, как всегда это бывало в конце октября. Вскоре еще пойдет и мокрый снег, что будет самым большим кошмаром для дорог. — Леди? — встревожено спросил Миракл, когда девушка склонила голову еще ниже, и волосы упали на лицо, закрывая его. — Василиса? — Миракл! — раздраженно выкрикнула девушка. — Не смей! Еще одно слово и я… — девушка сжала губы, потому что не знала, как угрожать дворецкому. Тот ничего не боялся, а если и боялся, то пытать этим она его не имела права и не хотела. — Мне уйти? — сдержанно спросил мужчина. Ответом ему было молчание и тяжелое дыхание девушки. — Вон, — тихо сквозь зубы проговорила девушка, под ее потной ладонью скользнула бумага, испачканная помадой. Не выдержав, рука, чуть подогнулась, потеряв равновесие. Девушке пришлось выровняться в росте. — Ты ведь не уйдешь? — устало спросила она, отворачиваясь от мужчины. — Ваше здоровье мне важнее ваших приказов, — спокойно сообщил Миракл. — Ты неправильный дворецкий… Ненавижу тебя, — усмехнулась девушка, опираясь о стену. — Сообщи Фиале, что мне нужно черное платье, новая пижама и… Лекарство я выпью за завтраком, — обреченно вздохнула девушка, хотя Миракл догадался еще с фразы о черном платье. — Врача? — деликатно поинтересовался дворецкий, боясь спугнуть момент покорности Госпожи, иначе все это может закончиться глубоким обмороком. — Таблетки и Фиалу, — фыркнула девушка, убирая волосы за ухо, но все же отводя взгляд, стыдясь данного. — И платок… Дворецкий пожал губы, чтобы не выдать паники на лице: по губам стекала светлая кровь, доказывая, что уровень железа в крови крайне мал. Синяя пижамная кофта была испачкана у верхних пуговиц кровью. — Госпожа, я напоминал вам, что при рецидивах голову стоит задирать, а не опускать вниз, так вы делаете только хуже. — Вот что ты за Дворецкий? Даже когда мне плохо, ты меня ругаешь? — девушка улыбается, и на белых зубах видны капельки крови, что капала с носа. — А во время падения в обморок напомнишь, что важна осанка? — язвительно поинтересовалась девушка, вытирая рукавом под носом, заставив Миракла закатить глаза. — Осанка важна всегда, — поправил дворецкий и, в этот раз закатила глаза девушка, — я проведу вас в комнату, куда и позову Фиалу. — Без разницы, — отмахнулась девушка, — только про помаду скажем потом… Новую купишь ей, ладно? — усмехнулась она, и Миракл с улыбкой кивнул ей, протягивая руку, за которую девушка тут же схватилась, стараясь рассеять туман перед глазами, который темными точками плясал перед ней. — Как вы прикажете, — Миракл улыбнулся своей Госпоже, крепче сжимая ее ладонь, а после счел нужным взять ее под локоть, чтобы ей было проще идти, хотя, по большему счету, это было сделано для того, чтобы леди не оступилась. — Пару минут назад мы выяснили, что мои приказы — пустое место, — фыркнула девушка и, поймав укоризненный взгляд дворецкого, совершенно неприлично закатила глаза и задрала голову вверх, чтобы кровь не капала под ноги. Две фигуры не спеша шли по плохо освещенному коридору, который неприятно давил на слух своей тишиной, разрезаемой лишь неспешным стуком каблучков на подошве дворецкого и шлепаньем босых ног девушки.* * *
— Когда-нибудь ваши глаза устанут закатываться, я вам обещаю это, Госпожа, — любезно улыбнулся Миракл, выдвигая стул, чтобы помочь девушке сесть за обеденный стол. Леди проигнорировала его фразу. — Почему опять овсяная каша? Почему мне нельзя сладкого? Врач говорил, что при повышенном или пониженном давлении мне полезен горький шоколад. И где он? — девушка чуть усмехнулась, давая понять, что ее недовольство наигранное. Под носом все еще были видны красные разводы от крови, которые просто так не отмываются от кожи. — Вы везде ищете повод съесть лишнего, — упрекнул мужчина, окидывая взглядом фигуру девушки. — Почему вы в мужском платье? Если я не ошибаюсь, это то самое привезенное Госпожой Риммой с Астрограда? Только там шьют такие мужские туники. — Это платье? Платье. А значит, больше претензий не должно быть, — пожала плечами девушка, рассматривая завтрак: овсяная каша, тарелка фруктов и пара кусочков цельнозернового хлеба. — Чай? — Горячий шоколад — как и прописал доктор, — чуть насмешливо изогнулись губы мужчины. — Госпожа Фиала, не будете ли так добры принести с кухни кружку шоколада? Полноватая смотрящая и гувернантка легко кивнула головой и, выпрямив широкую спину, двинулась в сторону кухни, медленно переступая с носочка на пятку, как учат девушек. — Миракл, ты жесток ко мне, — пробурчала девушка, набирая полную ложку каши и скидывая ее обратно неприятной тягучей массой. — А на вас черное мужское платье, — Миракл выделил предпоследнее слово, чтобы лишний раз напомнить девушке, что в стенах своего дома она обязана соблюдать манеры. — Да какая разница, — фыркнула она, — тут меня никто, кроме тебя и Фиалы, не видит, учителя явятся только через час. Я могу спокойно делать вид, что понятия не умею, что такое этикет и как это правильно произносить… А хотя, знаешь: мне же плохо, скажи, что я заболел и сегодня уроков не будет. — Каша, Госпожа, — поумерил пыл девушки дворецкий, напомнив о завтраке, — Госпожа Азалия прибудет через час с курсом этики и самоанализа, после нее явится Родион Крафт с курсом лекций по экономике, политологии и социологии… после же у вас час чистого наречья и урок языка, потом танцы и только после у вас игра на скрипке. Ближе к вечеру к вам просится член совета с ЗолМеха. Что-то опять случилось в Чернолюте, Госпожа Мендейра недовольна условиями контракта и хочет увеличить число акций… А перед сном у вас игра в шахматы с мессиром Диким, я вам о ней напоминал еще неделю назад, и на сегодня у вас записано пять глав новой книги одного Чародольского писателя, он надеется на наши инвестиции… — Это нормально, что у меня глаз дергается? — лениво поинтересовалась девушка, перекладывая кашу с одной горки на другую кучку, надеясь, что внезапно вместо каши на тарелке появиться большой и вкусный ростбиф. Миракл сдержанно улыбнулся. — Мне нравится это платье и совсем не нравится эта каша, но, видимо, если я не поем сейчас, то вообще данного не случится, — устало вздохнув, девушка все же съела ложку каши, сморщив нос. Черное платье было застегнуто по самое горло массивными серебряными пуговицами, оно расходилось треугольником ближе к бедрам, открывая вид на колени, обтянутые в черные чулки, что не пристало женскому платью. А поверх чулок были надеты черные высокие сапоги, что делало ее ногу аккуратнее и меньше. Благо, девушка не любила остроносые туфли, что были сейчас в моде. — Я бы советовал вам меньше пудрить лицо, — после слов Миракла ложка застыла у рта девушки, и леди медленно обернулась к мужчине, недовольно вздернув черную бровь. — Я понимаю, вы не любите подростковые проблемы с кожей, но делаете только хуже. Я запрошу крем с Чародола. — Запроси себе очки с Чародола, — буркнула девушка, вернув ложку в кашу и стащив рукой с тарелки кусочек яблока, за что получила рукой Миракла по ладошке. Долька яблока выпала с рук и поскакала по столу, упав рядом с тарелкой. Девушка обиженно зашипела и отвернулась от мужчины, подавляя желание потереть ушибленное место и прикоснуться рукой к лицу, чтобы стереть пудру, перекрывающую ярко-алые пятнышки подростковых прыщей. — Еду со стола не хватают руками. Есть вилки, в конце концов, салфетки, Госпожа. Это никуда не годится, — покачал головой Миракл. — Я увеличу часы с Госпожой Азалией. Девушка промолчала. Гордо выравнивая спину в кресле, она принялась медленно доедать кашу, обещая себе, что не прикоснется больше к яблокам, как бы ни хотелось. — Прошу, — чуть тяжело дыша, сообщила вернувшаяся Фиала, в руках которой был поднос с большой кружкой чего-то горячего, судя по тому, что над кружкой поднимался пар. Так же на подносе стояла пиала с печеньем и дорогими чародольскими и астроградскими шоколадками. — Это лишнее, — сообщил Миракл, забирая с подноса лишь кружку. — Отнесите на кухню, — Фиала быстро закивала на его слова и вновь сбежала в сторону кухни. Девушка тяжело вздохнула ей вслед. — Осторожно — горячее, — сообщил Миракл, ставя кружку рядом с девушкой. — Остуди, — безразлично кинула девушка, делая вид, что ее не особо волнует происходящее вокруг. — Простите? — нахмурился Миракл. — Что непонятного? — девушка зло уставилась на мужчину. — Я хочу, чтобы ты остудил. Меня не волнует, как ты это сделаешь, просто сделай, сейчас же, — лениво протянула она, откладывая ложку в сторону, на салфетку. — Или же ты не можешь? — бровь с интересом поднялась. — Боюсь, в данный момент это не возможно… Ах… — мужчина едва сдержался, чтобы не вскрикнуть, непонятно, от чего больше — от испуга или неожиданного поведения девушки. Кружка со звоном разбилась после того, как девушка с силой оттолкнула ее от себя. Горячая темно-коричневая жидкость потекла по столу, капая на пол и на ноги девушки, которая сжала зубы, чтобы губы не дрогнули от боли. Леди резко поднялась — стул со скрипом проехался по полу — а после просто развернулась, кидая на стол салфетку с ног, и направилась в сторону лестницы. — Госпожа? — нахмурился Миракл, сделав неуверенный шаг вслед за ней. — Убери тут сейчас же, и сообщи Фиале, что я жду ее в своей комнате через десять минут. Явится раньше или позже — пожалеет. — Да, моя Госпожа, но… — Я говорю — ты выполняешь. По-моему, так живут дворецкие? — с обреченной усмешкой поинтересовалась девушка, не поворачиваясь к мужчине лицом и поднимаясь на одну ступеньку вверх. — Да, простите меня, — Миракл чуть склонил голову в немом уважении к девушке. Госпожа фыркнула, нервно дернув головой, и не спеша принялась подниматься по лестнице вверх. Рыжие волосы, разделенные на косой пробор, закрывали лицо, и девушка даже не пыталась убрать их за уши. На черный воротник падала кровь. Девушка взглядом следила, чтобы на полу не оставались капель крови. Поднявшись в коридор второго этажа, где не было видно и слышно шагов или беседы Миракла и Фиалы, она задрала голову вверх, широко усмехаясь: на белых зубах виднелись кровавые капельки, а под носом вновь алело от крови. — Это было мое любимое платье…* * *
Ровная спина, чуть выгнутые назад плечи, которые обтягивает идеально выглаженный черный пиджак, руки, сложенные в замок, лежат на столе, но локти не касаются его. Взгляд должен быть направлен на собеседника, которому совсем не хочется смотреть в эти самые глаза. Ладонь, держащая чашку, чуть напряженна. Рыжие волосы, так аккуратно разделенные на ровный прибор и зачесанные по бокам, открывают взгляд на острое лицо, тонкие, чуть поджатые, губы… Вдох-выдох. Все можно пережить. — Взгляд вперед! — требуют и ударяют по плечу тростью. — И ни звука, разольете — убирать будете сами. Если бы рядом не стоял Миракл, то случилась бы катастрофа — искренне полагает девушка, хотя в данный момент следует сказать — Лорд Нортон Огнев. — Не находите ли вы ваш метод обучения слишком… Кхм… Жестоким? — вскользь поинтересовался Лорд, стараясь не шипеть сквозь зубы. — Когда хотите что-то у кого-то спросить, следует начинать со слов обращения, а вопросы, заданные стенам, я не принимаю, — трость легко, но больно ударяет в то же плечо, и рука начинает ныть от неприятной тяжести. Но ладонь с чашкой не дрожит, напрягается, но не дрожит — иначе все разольется. — Госпожа Азалия… — уверенно начал юный Господин... А после удар снова пришелся по плечу. — Обращаясь к своему собеседнику, нужно смотреть на него, — напомнила гувернантка и снова болезненно ткнула тростью в плечо, когда мальчишка попытался обернуться. — Вы должны встать, а не смотреть на гостя снизу вверх, и тем более не полностью развернув лицо — это демонстрирует ваше неуважение. — Прощу прощения, — сквозь зубы — зачем церемониться теперь? Все равно ударят. — В глаза и не спиной ко мне, — потребовала женщина. В этот раз трость ударила по рукам, и чашка упала и со звоном разбилась, оставив мокрое пятно на столе. — Я устала повторять одно и то же: это элементарные нормы — хотя бы их запомните. Губы чуть подрагивали от гнева, но, скинув это острое чувство, лорд сделал длинный вдох и выдох, а после встал с места, аккуратно обходя стол и придвинутый слишком близко стул, поставил его за собой на место, и, галантно поклонившись и прижав руку к правой стороне груди, выдавил вежливую улыбку. — Прощу прощения, Миледи, я был не прав, — чуть склонив голову, мальчишка выровнялся в росте. — Я считаю, что урок окончен, на сегодня хватит, хотя с радостью выслушаю ваше мнение на этот счет, — лорд показательно поправил мокрый манжет, демонстрируя тот факт, что алые после удара ладони не болят и что его данный факт вообще мало заботит. Наверное, на этот счет Госпожа Азалия бы сказала, что это смутит или разозлит собеседника, ведь демонстрация неприязни к мнению другого человека из-за его проступка, но внезапно довольно улыбнулась, хотя больше это напоминало оскал. Наверное, так сказывались ее грубые черты лица. — Пока неплохо, — одобрительно заявила гувернантка. — Для своих шестнадцати вы прекрасно лебезите и врете, что помогает вам выйти из трудных ситуаций, но ваши манеры по-прежнему отвратительны, — гордо вздернув острый с горбинкой нос, сказала Азалия, опуская трость на пол со стуком, сжимая посеребренную ручку рукой, одетой в белую перчатку. — Как скажете, Госпожа Азалия, — прикрыв глаза и чуть склонив голову в знак уважения, сообщил Лорд Огнев. — Сегодня вы были как никогда безжалостны к моим ошибкам. А значит, прекрасно выполнили свою работу. — Вы подхалим, мой Лорд, невоспитанный подхалим. И это сыграет с вами злую шутку, — не скрывая пренебрежения в голосе, заявила женщина. — Миракл, принеси Госпоже ее шляпку и проводи до дверей, — лорд подарил еще одну улыбку женщине, отдавая приказ и не глядя на дворецкого. — Да, мой Лорд… — тихо сообщил Миракл, двигаясь с места. — Лорд, — обратилась к мальчишке женщина, делая пару шагов к нему навстречу, — вы знаете, что я учила еще вашего отца и должна была обучать вас с вашей сестрой. Прошу прощения за мою бестактность в этом вопросе, но я хочу сказать, что ваш отец был таким же… Для него трудно было принять правила, поэтому сыпал красивой ложью с таким же бесстрастным и скучающим выражением лица — порой это вдохновляло, но порой — пугало… Моя просьба к вам — хоть кому-то улыбнитесь искренне. Трагедия вашей семьи — не ваш крест. — Конечно, Госпожа, — Лорд выровнялся в росте, выгибая стан, чтобы спина казалась ровнее, — благодарю за ваш урок. — Вы ведь солгали, Лорд? — усмехнулась женщина. — Вы хорошо врете, я уверена даже ваш дворецкий порой не замечает подвоха в ваших словах. Лорд сдержал порыв посмотреть на дворецкого, направляя все свое внимание на гувернантку. — Это не его забота, дворецкий не обязан знать о своем Господине все. — Вам всего шестнадцать, Господин Огнев, вам нужна рука, на которую можно опереться, — сообщила женщина, принимая руку помощи от Миракла, который уже встал за леди, ожидая приказов Господина. — Возраст никак не сказывается на наших возможностях, если мы поистине желаем, — чуть заметно улыбнулся парень. — «Все мы ищем неизведанные пути, ведущие к цели, даже не догадываясь, что замкнуты в лабиринте, где нет выхода…». — Ваши познания в Астроградской литературе поистине прекрасны, а значит, вы не хуже моего знаете, что «выход есть всегда». — Выхода нет, Госпожа, но сейчас двери моего дома позволяют вам выйти. До скорого, — окончательно прервав беседу, сообщил мальчишка, пересекая комнату, проходя мимо гувернантки. — Миракл, убери тут все и пригласи в мой кабинет Фиалу, я хочу заменить костюм. — Да, Господин, — донеслось до лорда прежде, чем двери за ним захлопнулись.* * *
— Вы простите мне, если я сниму пиджак? — сквозь порицание от учителя поинтересовался лорд. Учитель ответил рассеянным «да». — Благодарю. С плеча юного Господина соскользнула темно-синяя ткань пиджака из овечей шерсти, оставляя того в светло-синем атласном жилете и белой свободной рубашке с манжетами до локтя на крупных черных пуговицах-кнопочках. Широкие штаны с «бабочками» на бедрах подчеркивали высокие сапоги с острыми носами. — Вы слишком худы даже для своего возраста, — отметил наставник по танцам, рассматривая худощавую фигурку парня, которая без пиджака стала смотреть еще меньше и суше. — Мне это не мешает, — ответил вежливой улыбкой мальчишка, передавая пиджак в руки дворецкого. — Я явился сегодня не в бальном костюме, была заминка — пришлось задержаться. Юному Лорду не хотелось рассказывать, что учитель по наречью задержал мальчишку из-за одного единственного неправильного ударения на третью букву четвертым видом интонации. — Так даже лучше — вы должны уметь танцевать при любых условиях, — искренне полагал наставник. — Итак… Эфларский вальс, наполненный нежностью и чувством первой любви, со скользящей мелодией переходящий из пиано в форте и обратно, — восторженно вещал мужчина, поднимаясь на носочки и скользя назад, грациозно выгибая спину. — В нем точно есть кости? — устало вздохнул мальчишка, пожимая переносицу и глядя на то, как выгибается мужчина. — Замени два урока танцев на два занятия с лютами по борьбе, — обратился к дворецкому парень, пока учитель продолжал что-то говорить о вальсе, о любви и о том, что он бабочка. — Вы не можете… Танцы — это основы, без них в обществе вас ждет поражение похуже, чем на поле битвы. — Я готов идти служить, право, — вздохнул парень и, поверив, что пожалеет о следующем своем действии, все же решился. — Как вы сказали я должен сделать? — громче сказал лорд, обращаясь к учителю. — Сначала поверьте, что вы — нежно-воздушное и прекрасно скользящее по паркету: вы — сладкая зефирка, мой Лорд! — Давайте не о сладком…* * *
— Я же отказывался принять члена совета? — мягко поинтересовался лорд. — Но ты все равно его впустил, и мне пришлось выслушивать о том, что эта карга совсем выжила из своего ума и хочет делить все поровну. Ты знаешь, что моя встреча с Мендейрой назначена на следующей неделе и что ругаться сейчас — не лучшая мысль. Но все равно впустил… Это глупость, Миракл. — Обязанность, — попросил дворецкий. — Возможно, сейчас и не лучшее время. Но так вы трезво оцените ситуацию. — А, значит, из докладов, документов и жалобных писем я не трезво оцениваю ситуацию, а нервный потный старик с диким криком и явной истерикой все трезво и логично мне объяснил, так? — язвительно спросил мальчишка, откидываясь на спинку кресла. — Именно, — подтвердил дворецкий. — Он принес все документы за последний месяц, что является редкостью. Вы ведь знаете, что вам не доверяют, считают ребенком, а вы это демонстрируете, не пуская их. — Они ведь неуравновешенные, — возмутился парень. — Их нельзя слушать! — Вы же знаете, что такое политическое соглашение. Вам следует всего лишь выслушать их, пообещать, что-то сделать, и вот — они спокойны и доверяют вам в разы больше. Это… Стратегически удобно. — То есть, лучше по твоему мнению не дать им вообще никакого ответа на их просьбы, но зато выслушать, чем присылать проверенную, готовую документацию и планы на будущее, но не слушая их? Миракл, они решат, что я сдался, тем более все знают, что я болен и редко покидаю пределы поместья… — Что на руку вашим конкурентам. Парень зло сжал губы. — Я все обдумаю, — пообещал он. — Что там с ужином? — Через полчаса прибудет Сэр Сергей, вместе с ним и поужинаете, а после как будет угодно вам, — сообщил Миракл, подливая в чашку еще чая. Лорд потянулся за ней, но после, передумав, устало вздохнул. — Передай этому чародольскому писаке, — мальчишка кинул на стол рукопись — по свернутым углам листов было видно, что прочли не больше трех глав, — что никакой я не спонсор, особенно этим убогим идеям. Да, я революционер, но утопия — не мой конек. — А как иначе назвать вашу идею равноправия? — с усмешкой поинтересовался Миракл. — Он говорит, что если люди начнут делиться с окружающей средой своим теплом и свергнут монархию, мы достигнем просветления, а не канем в бездну антидемократии и саморазрушения, — искренне улыбнулся лорд. Видимо, данное его посмешило. —Это не пропустит цензура, и злить такими недоработами Императора сейчас мне не выгодно. — Понимаю, — согласился Миракл. — Вы останетесь тут или предпочтете переодеться к приезду Господина Дикого? — Сергей меня примет любым, лучше приготовь чая… — посмотрев на чашку с отвращением, парень вздохнул. — Просто оставь меня в покое. Без чая, вина или гостей. — Конечно, — поклонился дворецкий, а затем вышел с кабинета. Впереди была беседа с Диким — послом с севера.