***
Только беспорядочный шум со всех сторон ещё давал Куроко возможность понять, что он в грёбаном сознании. Перемешавшись с мерзким писком, это голосовое пронизывающее мозг месиво давило на Куроко куда больше, чем удары чужих кулаков по рёбрам, некоторые из которых должны быть уже сломаны. Как и его нос, кровь из которого уже настолько приелась к некоторым участкам тела, что Тецуя начал невольно задумываться о невыводимости тёмно-алых пятен из его кожных покровов. Конечно, парню было абсолютно плевать на последствия от этих ударов, которые он не ощущал, Куроко бесился лишь из-за того, что они мешали ему размышлять. Так уж у него получалось. В последнее время Тецуя много думал в бою о каких-то нелепых деталях, из-за чего уже несколько раз успел проиграть, но вообще не только из-за этого. Он проигрывал раз за разом. Падал опухшим и мокрым лицом на грязную поверхность пола удар за ударом. И перед каждым своим грандиозным падением он встречался с этими глазами. С этими липовыми алыми глазами. Тецуя уже столько раз ловил на себе этот ядовитый и колкий взгляд, что уже начал видеть абсолютно всё, что скрывала цветная оболочка контактных линз. Тецуя понимал, что всё происходящее просто лютый пиздец, но ничего не предпринимал для его устранения, потому что у него не было плана. У него ни хрена не было, зато у Акаши было всё. Всё, что ему нужно для полного разгрома тех, кто посмеет ему в чём-либо помешать. У Куроко уже давно сложилась эта противоречивая мозаика в голове. Акаши сметает на своём пути всех, кто ему пытался противостоять. Всех, кто мог находить хоть один способ для изменения строго плана в отрицательную для Сейджуро сторону. Последним пунктом этого самого плана был он, Тецуя, но вот в чём суть всего этого дерьма: Куроко как раз-таки из тех, кого может прикончить Акаши. Кого должен прикончить Акаши. Куроко очень хочет всё ему испортить, и он это сделает, несмотря на то, что сейчас он снова лежит припечатанным к холодному полу. Тецуя просыпается в палате №3 небольшой больницы, которая к счастью многих членов Ракузана находится через дорогу от клуба. На настенных часах ровно шесть часов утра, а это значит, что Куроко провёл в больнице всю ночь. Он быстро вырывает внутривенные катетеры из правой руки и после этого слышит рядом с собой ровный бархатный голос. — Ты снова проиграл, Тецуя. Куроко не говорит ни слова, а лишь кидает злобный взгляд в сторону говорящего. — Эти разноцветные синяки под глазами очень подходят твоим разгневанным зыркам. Куроко чувствует, что очень хочет пить и врезать этому разномастному ублюдку. Он слишком хочет сделать именно второе, но вместо этого его морщинки на переносице исчезают, тонкие светлые брови выпрямляются под один уровень, а на губах появляются первые очертания полуулыбки. — Акаши-кун, это ещё не конец. Да, чёрт подери, это ещё конец. Куроко просто нужен стакан холодной воды и примерно полчаса на то, чтобы сбежать из больницы. Сбежать для того, чтобы вновь туда вернуться. Тецуя просыпается в палате №7 всё той же больницы. На этот раз часы показывают полдень, и глазам не дают полностью открыться противные яркие лучи солнца, охватившие практически большую часть его кровати и пола. Теперь рядом с ним стоит кислородный концентратор и всё тот же источник его наигранного поведения. — Зачем они каждый раз суют в меня всякую медицинскую херню? Ты можешь им сказать, что я в этом не нуждаюсь? Акаши улыбается. Не той улыбкой, которую хотел бы видеть Тецуя, очнувшись в солнечный день, находясь в очередной холодной больничной койке. Если бы сейчас с ним стоял действительно он, то, возможно, Тецуя даже согласился бы на то, чтобы именно здесь вместо «всякой медицинской херни», в него бы засунул что-нибудь Сейджуро. Из своего ассортимента. — Тецуя, как ты думаешь, в чём причина твоих бесконечных провалов? «В тебе, ублюдок» — думает Куроко, но говорит совершенно другое. — Они слишком слабые, мне настолько скучно с ними драться, что я думаю о проигрыше, как о развлечении. На бледном спокойном лице напротив Тецуя пытается разглядеть то, что его хоть немного сможет подбодрить в этот фальшивый момент. Не находит. — У тебя остался последний шанс, если ты снова будешь целовать пол клуба, то вряд ли сможешь стать частью команды для задания. — Тогда можно я сам выберу себе оппонента? Акаши изогнул тонкую бровь, явно показывая всем своим видом, что немного удивлён такому вопросу. — Тогда твой выбор будет реализован только среди тех, кто уже точно состоит в команде. Это Небуя, Маюзуми… Куроко весь список был не нужен. — Акаши-кун, я знаю, кто точно есть в этом списке, — Куроко прервал Акаши, который после этих слов стал ещё подозрительнее. — Хорошо, и с кем ты хочешь испытать свой последний шанс? — Аомине-кун, — Тецуя уверенно посмотрел в алые глаза, веки которых слегка сощурились после произнесённой фамилии. — Я буду драться с Аомине-куном.***
— Ты должен мне проиграть. — Я нихуя тебе не должен. Отличное начало для разговора, который по планам Тецуи должен был принести положительные плоды. Должен был принести и принесёт. Тецуя не сдвинется с места, если не услышит то, за чем он вообще сюда пришёл. — Аомине-кун, один вопрос, пожалуйста. — Если мой ответ на него посодействует твоему мгновенному съёбыванию отсюда, то я готов его выслушать. Тецуя стоял в дверном проёме комнаты Дайки, но, несмотря на его крайне недовольное выражение лица, всё равно зашёл в комнату, плотно закрыв за собой дверь. — Ты догадываешься, кто убил Кисе-куна? Куроко почувствовал, как Аомине начинает вырывать его язык взглядом. — Какое тебе дело до него? Его труп уже твоими расследованиями не воскресишь, а это значит, что я сейчас бессмысленно трачу своё свободное время на какого-то назойливого упырка. Куроко, пропустив мимо ушей оскорбления, принялся искать в суетливых тёмно-синих глазах хоть что-то, что помогло бы ему подсадить Аомине на свой крючок. — Ты ничего не замечал странного в последние часы жизни Кисе-куна? В его поведении, речи. — Это, блять, уже второй вопрос, мелкий засранец! — Я не получил ответа даже на первый. Аомине сдержанно выдохнул, почесав свой взъерошенный затылок. После смерти Рёты он стал слишком мягок с самим собой. — Нихрена у нас с тобой не получилось из-за этого мёртвого дурака. Куроко нервно сглотнул, явно не ожидая того, что Аомине затронет тему их недавнего сближения. Точнее, недосближения. Тем временем Дайки продолжал нести всю свою накопившуюся скорбь, не замечая, как Тецуя осторожно сел на край его кровати, подминая под собой тёмное одеяло. — Я когда решился поцеловать тебя, то сразу же его перед собой увидел… Ну, типа вместо твоего лица было его. Такое живое, будто ахренительно реальное. Куроко понимающе кивнул. Он помнит, как Аомине неожиданно оторопел буквально в самом разгаре их прелюдии. — Послушай, мелкий, я понял, что не хочу тебе зла, но твоя верность этому Акаши меня почему-то очень выводит из себя, ведь все его подстилки всегда были такими шаблонными, такими мерзкими, что у меня уже на них выработался собственный стереотип. Аомине перевёл взгляд с окна на Куроко, который в этот момент зачем-то смотрел на губы Дайки. Парень заметно смутился от такого внимания к себе, но всё равно продолжил, понимая, что и так уже слишком много вынес наружу, чтобы обрывать себя. Пусть хоть кто-то его выслушает, потому что нести всю эту внутреннюю горечь одному казалось с каждым днём всё более идиотской идеей. — Но я вижу, что ты не такой, мелкий. И это злит ещё больше. Ведь этот подонок не имеет права иметь рядом таких, как ты. Он дикий зверь, который вообще не должен быть среди людей. — Аомине-кун, — Куроко решил, что Дайки даже не подозревает о том, что сейчас осуждает совершенно другого Акаши. Не того, кого Тецуя так яро пытается спасти. — Я тебе расскажу всё, из-за чего тебе непременно станет легче, только пообещай мне одно, пожалуйста. Аомине впервые за это время посмотрел в стеклянные голубые глаза, в глубине которых можно было разглядеть просьбу о помощи. Если очень внимательно присмотреться. Дайки это и сделал. — Только в том случае, если мне действительно станет легче жить эту сукину жизнь после твоих слов. Куроко решительно встал и, обойдя с одной стороны кровать, сел рядом с Аомине, тем самым дав понять, что этот разговор будет долгим и исчерпывающим. — От тебя требуется только одно, Аомине-кун, — кажется, на данный момент во взгляде Тецуи можно было увидеть ледяную пургу. — Ты должен проиграть. Во всём.