Under a trillion stars We danced on top of cars Took pictures of the stage So far from where we are They made me think of you They made me think of you
Лиам все так же смотрел на уже полупустую трассу, дворниками сгоняя начинавшие срываться капли дождя. — Мне кажется, мы будем там к утру, — проговорил Лу, глядя на профиль альфы. Тут, в машине, до него и правду начало доходить куда и зачем они едут. — Ты уверен? — тихо спрашивает омега, в руках мня свою футболку. Она пахнет Лиамом — его одеколоном, теплом и их квартирой. Футболка пахнет прошлым, которое ему не хочется сейчас разрывать на мелкие осколочки. Что-то внутри, как маленький змей, радуется тому, что вскоре увидит Гарри. Если Зейн прав, то кудрявый находится там где они впервые встретились — в красивом маленьком райском уголке, который запечатлен на рисунке Малика. Тот в точности воссоздал картину из его юношества — сочная, лимонная зелень, прохлада леса и ручей, что даже сквозь года все еще шумит. — Я ни в чем не уверен, — голос Лиама был непривычно тих. — Но знаю, что с ним тебе будет лучше. — Томмо услышал в этих словах слишком много боли, чтоб не закусить губу, он уставился в окно. — Я знаю, потому что люблю тебя, Луи. — Пейн мягко свернул направо, вглядываясь в дорогу впереди. Это больно — Томлинсон ощущает кожей и сердцем. Чувствует, как маленькие трещинки в части сердца, где написано «Лиам», становятся больше. Лу не перестанет любить Лимо — это факт, только эта любовь не будет той, что так жаждет альфа. И только сейчас к своему ужасу, Томмо понимает, что никогда и не была она такой. Если бы он на самом деле любил Лиама, то не было бы сейчас этой поездки, не было бы Найла. Все шло бы своим чередом, каким и должно — у них бы родился прекрасный малыш, с глазами папы Ли и улыбкой папы Лу. Но этого почему-то не произошло — сейчас впереди призрачный Гарри и только он. — Возможно, ты всегда выбирал его, — проговорил Лимо, кусая нижнюю губу. Видимо, он еле сдерживает себя, только вот Томмо не хочет знать от чего именно — видеть разбитого альфу самое ужасное что может случиться. Он уже это видел и не хочет еще раз смотреть в покрытые болью карие глаза, без тепла, любви и нежности. — Просто не понимал этого… Луи хочет запротестовать, распсиховаться и повернуть машину назад — его настроение как маленькие песочные часы, что переворачивались каждый раз, когда последние маленькие песчинки падали вниз. Но здравая часть (она не очень пострадала, но все равно не так рьяно участвовала в жизни омеги сейчас. Словно разуму все равно) убежденно сдерживала парня от необдуманных решений. — Останови машину, — проговорил Луи, сверля в сиденье перед собой дыру размером с мяч для гольфа, — это важно. Он не знает зачем все это задумал, но думает, что это верное решение. — Что если я скажу нет? — прищурился альфа, глядя на омегу через зеркало заднего вида, — ты все еще слаб и нестабилен. Я без понятия что ты можешь придумать. Уверен, что ты даже захочешь убежать. Делать все, чтоб не увидеться с Гарри. Почему? — Томлинсон уставился в карие глаза и замолчал. — Ну же… Объясни, почему ты не хочешь встречи со своей парой?.. — Потому что это не взаимно? — попытался атаковать говорившего шатен. Лучшее средство защиты — гребанное нападение, что в любой момент могло развернуться и напасть на Лу. — Я прогнал его и не уверен что он там… — Уверен, не лги, — сморщил нос Лимо, — за все время нашего общения, хоть твою ложь я научился различать. Знаешь, это очень полезно для общения с тобой — всегда держишься начеку. — Я настолько плох?.. — смена разговора, тоже отличная тактика, только вот Томмо никогда не отличался в ней мастерством. Но попытаться все-таки стоит. Тема про Гарри самое последнее о чем он мечтал говорить. Потому что боялся причинить еще больше боли, чем уже принес — как никак Лиам достаточно дорогой ему человек и нанести ему вред равносильно вреду самому себе. — Думаю, что Гарри ты самый идеальный… — не прокатило. Снова не прокатило. — Это странно. Странно то что вы убегаете друг от друга, хоть и знаете что не сладко придется. Зейн говорил что с тех пор у Гарри никого не было. Никого кроме тебя. Не сказал бы что он прям самый крутой, — все-таки нотки зависти и гнева проскочили в этой фразе, — но это странно. Разве нет?.. — Альфам проще, — проговорил Томлинсон, уже без попыток соскочить с такой неприятной и в тоже время притягательной темы. Если речь идет о Гарри в некоторых моментах его невозможно остановить. Например глаза Гарри, его губы, руки, боже, а вы видели его скулы, кучеряшки, которые легко наматывать на палец, а голос, и пальцы, чертовы умелые пальцы… — Кстати, Зейн… Может ему стоит позвонить? — омега сделал самую последнюю и отчаянную попытку разбить разговор, пока он не перешел в тупое восхваление тупого беты, что сломал жизнь не только ему, но и Лиаму, а так же их не родившемуся ребенку. Всегда ведь проще на кого-то спихнуть собственную вину. Не так ли?.. Лиам лишь пожал плечами, показывая что не против одного звонка — для разговора о Стайлсе им предстоит целая ночь. Как бы не было больно говорить и думать об этом — это необходимо, потому что должны иссякнуть все вопросы. Вопросы, которые после встречи ЛуииГарри нельзя будет задавать вслух. Ли знает, что Стайлс не будет против их встреч, но между Томмо и им будет стоять невидимый барьер, который уже нельзя будет переступить простыми словами. А быть грубым или использовать шантаж совсем не в стиле Пейно.***
You’ve touched these tired eyes of mine And mapped my face line by line And some how growing old feels fine I listen close for I’m not smart You wrap your thoughts in works of art And they’re hanging on the walls of my heart.
Зейн скинул звонок, как только Луи прокричал ему в трубку. Он даже не попытался задать вопроса — сложно что-то спрашивать когда ты за рулем. Точнее за рулем мотоцикла. Лу сказал что это важно, значит это реально так. От квартиры Пейна до его дома буквально несколько кварталов, а если срезать по тротуарам, то еще короче. Малику не впервой нарушать правила. Пускай даже и дорожного движения. Он знает, что так нельзя, что это опасно, но внутри что-то прямо-таки ликует каждый раз, когда приходится что-то нарушать или переступать запреты. Зейн никогда не замечал, что его дом можно увидеть издали (это не потому что он имел яркий окрас. Нетнетнет), а потому что вокруг него теперь летала какая-то странно-зловещая аура. Может все потому что уже больше месяца он тут не жил и лужайка возле его домика стала похожа на… Только вот сейчас было что-то не так. Может потому что еще издали брюнет увидел силуэт, сидящий на ступеньках перед домом? Так же сидит Луи, но где тогда Лиам и машина?.. Странно, что Лу говорил по телефону, что они проезжают мимо дома, следовательно на подъездной дорожке должна стоять их машина, а эти двое обязаны сидеть на… Хотя нет — не обязаны. Все таки, Зейн так и не смог забрать у Луи ключ от своего дома — он по праву теперь принадлежит ему так же. Но если это не Луи?.. Уже приближаясь к ступенькам, он понял кто это и его сердце упало куда-то в область пяток, а воздух остался где-то в легких, что стали болеть. Он осторожно, словно это призрак, начал приближаться, как только выключил мотор мотоцикла и встал с него. Но парень, что сидел на ступенях даже не двинулся — он смотрел куда-то вниз, укутанный в плед и склонив голову вниз на свои коленки. Зейн думает что это коленки, потому что не видит ног из-под однотонного серого пледа. Малик, словно опасаясь, что парень исчезнет, нежно положил ладонь на его плечо и несильно потряс. На улице уже начало садиться солнце, хоть тучи, что заволокли небо, намекали на скорый дождь. Дождь никогда не предвещал ничего хорошего, потому что в прошлый раз именно во время дождя… На брюнета уставилась пара голубых глаз. Парень задремал, сидя на своем посту, укутанный в покрывало. Он, словно невидящими глазами, смотрел на Зейна. Тому даже стало не по себе — как будто смотрели сквозь него. — Сколько ты тут времени уже сидишь? — Малик присел на корточки перед парнем на ступеньку, что была чуть ниже. Тот достал пальцы из-под пледа, показывая что пробыл тут три дня. Три длинных, тупых дня, во время которых Зейн даже не подумал сюда наведаться. — Господи… — Малик тихо выдохнул и в сотый раз подумал что он херов идиот. Парень же с свою очередь провел пальцами по скулам брюнета, переходя на нос и губы. Он словно проверял — на самом ли деле все это, или снова дурацкий сон. — Зейн?.. — осипшим голосом спросил он, — это правда ты?.. — Да, Найл… — при своем имени ирландец вздрогнул, словно наконец-таки очнулся от крепкого сна, — это я… пойдем вну… — но ему не дали заговорить — Хоран резко притянул Малика к себе и поцеловал. Злобно, яростно, кусая его губы своими зубами. «Мой, — шептал поцелуй, — и ты, черт возьми теперь не отвертишься.» Начали срываться первые капли дождя, но, видимо, Найлу было все равно — он прижимал Зейна к себе, боясь отпускать теперь. — Мой, — прошептал ирландец, отстранившись на пару миллиметров от его губ, — мой и я никому тебя не отдам. Прогоняй, запирайся, вызывай копов, но я буду возвращаться, — снова поцелуй, что побудил Малика притянуть Ни к себе как можно ближе, — я буду бороться за тебя даже с Богом или Дьяволом. — продолжил Хоран, вдыхая воздух и отстраняясь от губ, — и не приведи Господь, кому-то видеть Найла Хорана в гневе… — Зейн слегка улыбнулся и коснулся свои лбом лба омеги. Телефон, что так мешал вибрацией в кармане, он благополучно отключил, даже не глядя на экран. Он поговорит с этим человек позже. А сейчас все что важно — сидит перед ним в пледе и обнимает своими теплыми руками, обвитыми серым пледом.***
Oh lights go down In the moment we’re lost and found I just want to be by your side If these wings could fly Oh damn these walls In the moment we’re ten feet tall And how you told me after it all We remember tonight For the rest of our lives
— Странно, но Зейн выключил телефон, — разочарованно проговорил Лу, понимая что самая последняя ниточка свинтить с разговора разорвалась и канула в небытие. Теперь ему просто придется разговаривать с Лиамом и увильнуть от разговора никак не выдет. — Так почему ты не хочешь встречи с Гарри? — повторил свой вопрос Пейн, включая фары на машине. Ночь предстояла на самом деле долгая — и это пугало. — Потому что боюсь, — окончательно сдался шатен, поудобнее устраивая ноги на заднем сиденье машины — хоть в чем-то полезен его маленький рост — и стал смотреть куда угодно, только не на Лиама, который прямо-таки открытая рана. — Боюсь того, что он на самом деле не хочет больше меня видеть. Это ведь реально, Ли… На самом деле все может оказаться так, что я приеду к нему, а его там даже не окажется, или же он заставит меня исчезнуть так же, как я заставил уйти его. Я не знаю, что буду делать тогда и именно поэтому я боюсь… — Тебя пугает неопределенность? — скептически поднял бровь альфа, все так же внимательно следя за дорогой. — Меня пугает Гарри. Пугает и одновременно притягивает. Он опасен для меня, потому что причиняет боль, но дарит то что никто другой подарить не может. Не знаю… Я не знаю почему… Может ты все еще передумаешь?.. — Нет, Луи, может быть ты все-таки еще передумаешь? — Лу зажмурился, потому что знал что ответ — нет. С каждой секундой тяга к Стайлсу превозмогала все остальные мысли и желания. Гарри словно затмевал весь разум и вел Луи. Поэтому омега лишь помотал головой показывая отказ. — Вот и славно, — ложь. Ложь, что прямо-таки пылает на языке альфы. — Знаешь, мне страшно что он задаст лишь один вопрос. Вопрос, на который у меня нет ответа. — омега на пару минут замолчал, следя взглядом за каплями что стекали по стеклу. — Что если спросит: почему ты не искал меня, Луи?.. Кажется, что ответ очевиден, верно?.. Почему я должен искать человека, что сбежал от меня сам. Но правда в том, что я чувствовал его. Каждый день я чувствовал его пульс, эмоции. И это все еще больно жалит меня, потому что если я чувствовал, то мне бы следовало его искать, как он меня. Лиам, я поступил несправедливо и по отношению к тебе и по отношению к нему. Повисла долгая пауза, прерываемая лишь движением дворников на переднем стекле. — Почему ты не порвал со мной когда он появился на горизонте? Это ведь, по сути, было бы правильным решением, потому что ты на самом деле принадлежишь ему. Ты его пара и твои чувства зависят от него напрямую. У Зейна и Найла было проще — не было метки, что соединила бы их. Поэтому их расставание хоть и было больным для обоих, но они вправду могли жить с другими людьми… — Не могли, — перебил его Томлинсон, — когда ты встречаешь свою пару, даже если пока что и нет скрепляющей метки, ты не можешь просто так уйти от своей пары, ничего не оставив взамен. Найл оставил возможность иметь детей. И поверь, он очень сожалеет обо всем, что сделал. Мы сидели с ним у него дома, и он рассказывал мне обо всем что чувствует. Это ужасно, Ли… Поверь. Каждый раз, когда ты оступаешься, или поступаешь совсем не так, как от тебя ожидается — Природа и Судьба избивают тебя, по очереди нанося по тебе удары. И пока ты не исправишься, это не остановится. Я не знаю, как далеко такое может зайти, но я надеюсь, что если они, все-таки, будут вместе, то случившееся научит их. — А что оставил ты?.. — неожиданно спросил Лиам, но тут же осекся. Это глупый вопрос. Потому что они оба знают что случилось пару дней назад. — Прости… — теперь его голос наполнен сожалению и нежностью. Ли любит и Луи это ощущает, пытаясь не заплакать. Он думает, что его нельзя любить. Хотя бы за то, как он поступил с Пейном. — Расскажи о месте, в которое мы едем… — Это похоже на место для отдыха в котором мы были два года назад. Маленький райский уголок на земле. Иногда, мне кажется, что было моей ошибкой, что мы не поехали именно туда с тобой… — Томлинсон виновато уставился на свои ноги, — там есть маленький ручеек, который сияет на солнце миллионами сапфиров и брильянтов. А солнце, кажется, теплее чем в Лондоне или Донкастере. Знаешь, там еще есть маленькие белочки на деревьях. У них милые пушистые хвосты. Дом, в котором моя семья отдыхала выходил прямо на тропинку к лужайке на котором мы встретились с Гарри. Я не бросил тебя, потому что дорожу тобой. — неожиданно даже для себя сказал Томмо и почувствовал как покраснели щеки, — возможно я боялся что ты скажешь, да. Но я знал что тебе будет больно и я хотел проверить — настолько ли я нужен Стайлсу. Но меня ждало разочарование — буквально на следующий день он оттолкнул меня в ту минуту, когда я хотел помочь. Возможно, это было не совсем уместно с моей стороны, но, по-крайней мере, я не попытался отвернуться от него, когда ему было больно. Но он… Знаешь, если вся моя жизнь состоит из тупых ошибок, то ты самая лучшая, Лиам Джейм Пейн. Ты показал что можно улыбаться даже когда нет причин, благодаря тебе я чувствовал себя капельку счастливее чем могло бы быть. Ты научил что важнее всего улыбаться окружающему миру. И наверное, я люблю тебя. Правда люблю. Не совсем так, как ты меня, но люблю. Сильно, неимоверно и удушающе. Моя единственная лучшая ошибка… Сверкнула молния. — Притормози машину, пожалуйста, — попросил Луи, смотря на Лимо, — я хочу переползти на переднее сиденье. — Пейн послушно затормозил на обочине и подождал пару минут, пока Томлинсон устроится на сиденье рядом. Но как только мотор снова завелся, Лу рывком повернул к себе лицо альфы. — Притормози… Тот ничего не понял, но выполнил то что просили. Лу зажмурил глаза и сделал то о чем не пожалел никогда — впился губами в губы Пейно. — Подожди… — пытался образумить омегу Лиам, — я не думаю. Не уверен, — но тот уже забрался на его бедра, целуя открытую шею парня. — Ты уверен?.. — голос Пейно дрожал от волнения. — Позволь мне полюбить тебя напоследок… — прошептал в полуоткрытые губы альфы Томлинсон, увлекая того в новый поцелуй. Это то чего они оба хотят — поставить точку там, где она начертана карандашом была еще с самого начала.***
I may not have the softest touch I may not say the words as such And though I may not look like much I’m yours. And though my edge is maybe rough I never feel I’m quite enough And it may not seem like very much But I’m yours.
— У тебя очень милые соседи, — осипшим голосом произнес Найл, заходя внутрь темного дома Малика. — Например мисс Дорис приносила мне еду, хотя я не просил ее об этом… напротив постоянно отговаривал от этого… сложилось впечатление что меня прикармливают… — Хоран все еще кутаясь в свой плед, заносил следом огромный чемодан Луи. — А мисс Паркинсон любезно предоставила зонт и плед… — Зейн, что просто бежал впереди, включая везде свет и проверяя все ли в порядке, лишь угукал в ответ. — А ты знал, что мисс Розалинда скоро будет выдавать свою дочь замуж… — Найл внимательно смотрел на спину альфы, — а еще она обиделась на тебя, за то что ты не познакомил ее со своим очаровательным парнем. Раньше она была уверена, что твой парень — тот милый шатенчик что курит как маленький паровозик, но потом сказала что я — просто полная противоположность тебе, а значит — идеально подхожу на роль пары… — Найл, ты будешь кушать? Или может чай… правда я не уверен, что тут есть что-то… — Малик повернулся и очутился в объятиях Хорана. — Ни… малыш… все хорошо? — Можно я просто постою вот так?.. — он уткнулся лицом в шею брюнета, — знаешь, когда ты был рядом, я даже и не замечал, как сильно меня тянет к тебе… Как многое ты значишь для меня. Пожалуйста… позволь мне находится максимально близко к тебе каждую свободную минуту времени… Мне на самом деле не хватало тебя… — Найл… — мягко сказал Зейн, гладя по волосам парня, — я уже никуда не убегу. Обещаю… — но Найл лишь ближе прижался к Малику, не позволяя тому сделать даже шаг. — Мне так многое надо тебе рассказать… Так многое… — Давай сделаем так, — Зейн осторожно взял в свои ладони лицо омеги, — ты пойдешь и примешь душ, а после я тебя накормлю и мы поговорим. — Альфа чувствовал своим долгом обеспечить своей паре максимальный комфорт после трех дней пиздеца. Он все еще корил себя за то, что не подумал съездить в свой собственный дом. Он полагал, что Найлер уехал навсегда и за город, а не на его крыльцо… — Я боюсь, что если ты скроешься из моего зрения, то это снова окажется сном, — прошептал Ни, глядя в карие глаза альфы, — мне снились такие сны: ты приходишь и все хорошо, но потом я просыпался и оказывался на пороге. Это страшно, Зейн… Страшно, когда ты счастлив, а буквально через пару мгновений плачешь. — Малик поцеловал бывшего блондина в лоб. — Я обещаю, что когда ты спустишься обратно, я буду тут же. Я никуда не уйду. Слышишь? — Хоран кивнул. — Пожалуйста поверь мне. После душа и вправду стало лучше — Найл пришел в себя и атмосфера трепета что был первоначальной — растаяла, как пар от горячей воды в ванной комнате. Найлу было чертовски стыдно возвращаться вниз и смотреть на Зейна. — Малыш, — громко позвал его Малик, услышав что вода перестала шуметь, но Ни так и не спустился вниз, — все в порядке?.. Хоран знал что ничего не в порядке. Не может быть в порядке все после того, что он натворил. Он не мог смотреть спокойно в глаза Зейну, потому что знает что увидит там осуждение и боль. А еще, он, возможно, увидит там боль и слова: «Извини, малыш, я люблю Марту». По щеке Ни сбежала одинока слеза — то что делает сейчас Зейн не более чем жалость. Жалость к бывшей паре. Он всхлипнул, но тут же заткнул себе рот. Ну да, еще не хватало чтоб Малик пришел сюда и утешал его. Найлу ненавистна жалость. И он уверен, что ничего кроме нее Зейн к нему не испытывает. — Все хорошо? — спросил Малик разливая в кружки горячий чай. — Я уже приготовил еду… Тут не так уж и много что осталось пригодно для употребления, но… — Зейн посмотрел на бледное лицо омеги и застыл, едва не проливая чай на стол. — Что случилось?.. — Все в порядке, — попытался улыбнуться тот, но вышло очень плохо. — М… как дела? — Найл совершил попытку переменить тему, но вышло слабо, потому что Зейн, заметил неладное и попытался прикоснуться к Хорану, отчего тот отшатнулся. Расстроенный Малик поставил тарелки на стол, но никто так и не притронулся к ужину. Все о чем думал Зейн — Найл не простит ему Марту. Это так очевидно, как и то что он просто пришел попрощаться. Культурные люди никогда не уходят без прощаний. Наверняка, Найл просто ждал того, чтоб сказать «Прощай» и уехать. Маловероятно, но вдруг. — Почему ты не был в больнице у Луи? — попытался найти какую-то среднюю тему Зейн, — знаешь, он потерял ребенка… — Ни невидящими глазами уставился на говорившего и шмыгнул носом. — Как он?.. С ним все будет хорошо? Господи… зачем я только ему пообещал?! Так еще и посчитал что делаю все верно, как он и писал… Зейн, скажи что с ним будет все хорошо, — Хоран едва не начал плакать. — Да. ему лучше. Они с Лимо поехали искать Гарри. Ты знаешь где он?.. — парень отрицательно помотал головой. — Он ничего мне не сказал, когда уходил… Знаешь, он просто пришел в мой кабинет и сказал, что без него будет лучше. Это был одним из переломных моментов… Я помню как разбил вазочку, которую он мне подарил на какой-то праздник. — Зейн лишь смотрел на ладони Найлера, что были сжаты в кулаки. — Об ее осколки я порезал себе ладошки… — Луи уверен, что он там, где они впервые встретились, — повисла пауза. Они намеренно избегали темы, что нависла над ними как грозовая туча. — Почему ты не уехал? — выпалил Малик, не в силах больше терпеть мучительного молчания. — Почему ты это делаешь?.. Они пораженные уставились друг на друга. Потому что вопросы, что они задали — абсолютно точно были сказаны одновременно. Такая точность поразила и оба быстро перевели взгляды куда-то в пол. — Ты первый, — пробурчал Малик, ковыряя вилкой в своем омлете. Он не любит жаренные яйца. Да яйца в общем тоже, но это было единственным, что осталось в холодильнике. Зейн пообещал себе покупать продукты, что могут храниться дольше чем пару дней вообще. — Почему это я? — нахмурился Найлер, — вот ты такой умный — сам и начни! — омега сложил руки на груди и стал похож на маленького обиженного котика с мокрыми волосами и каплями воды что стекали с прядей на лицо и шею парня. — Вот посмотрим как ты сможешь это… сформулировать! — на самом деле, Хоран просто искал повода прицепиться к словам Зейна, чтоб понять: как возможно рассказать то, что он хочет рассказать. Судя по всему разговор будет длинный и наполненный эмоциями. Альфа вдыхает носом воздух. — Я не знаю что тебе сказать, Найл. Мне жаль. Мне жаль что ты видел то, что видел. Моя мать знала, что ты придешь в тот день и специально подослала Марту. Найл… — Хоран ожидал чего угодно, но не извинений. Возможно — холодной фразы наподобие: давай останемся друзьями (внутри что-то говорило, что Малик не простит ему метку на шее), или же вообще сообщит, что они даже не будут общаться (хотя за три дня Найл уже мог напридумывать ответы на любые варианты. Любые, кроме извинений). — Ты правда делаешь все это только из-за совести? — Найлер уставился на татуированные руки парня. — Если да, то не стоит. Я не настолько жалок, чтоб держать на тебя злость и ожидать что ты будешь… будешь… — а это чертовски больно оказывается. За пару минут их разговора сладкая эйфория превратилась в горькое разочарование. Ни был до последнего убежден, что Зейн, хотя бы, на секунду его любит. — просто забудем, ладно? — его нижняя губа начала дрожать от распирающих слез. Делай что угодно, но не плачь. Не сдесь. Ради бога. — Теперь твоя очередь отвечать на вопрос. А лишь позже я отвечу на твой. — Малик слегла улыбнулся — Найл чистый дневник, что даже на протяжении всей его жизни не стал другим: яркий, свежий, блистающий. И если омега испытывает какую-то эмоцию — это отражается на нем самом. Некоторые люди умеют скрывать то что чувствуют, некоторые даже и не пытаются этого делать. А есть третьи, которые даже не знают об этом. — Почему ты не уехал, как говорил Луи? — Ну… по-правде Луи не говорил мне уезжать, он лишь написал одно письмо, в котором описал то что я могу делать. И одним из таких предложений было уехать к его другу. И я почти это сделал — честно, — Ни намеренно начал барабанить пальцами по гладкому столу, глазами бродя по части своего омлета. Он не любит яйца, так что явно сегодня не будет есть. — Однако на выезде из города меня, словно, что-то затормозило и я сошел с автобуса. Просто взял, остановил автобус и остался стоять, тупо не понимая что делаю. Но в тот момент я была уверен, что поступаю правильно… когда таксист спрашивал адрес, твой вылетел… непроизвольно, — щеки омеги покраснели и он опустил лицо вниз, — Я не знаю почему был уверен, что делаю правильно и что вообще делаю думая, но… Почему ты все это делаешь? — ирландец тыкнул пальцем в стоящую перед ним пищу, — ты вообще-то должен был меня выставить за дверь… — Я это делаю по тем же причинам, по которым ты приехал именно ко мне домой, остановил автобус, попытался поговорить со мной несколько дней назад. И именно из-за этой причины ты сидишь сейчас передо мной и смотришь на мои руки, хотя думаешь что я этого не вижу. — Хоран вспыхнул и закрыл лицо ладонями. — Так по каким причинам я это делаю, Найл? — Я не знаю, — пробубнил Ни, все так же глядя сквозь пальцы на руки Зейна. — Не ври. — закатил глаза брюнет, — Найл, чем быстрее ты это скажешь, тем быстрее мы сможем заказать твою любимую пиццу и пойти смотреть фильм. — он ловко подбирал ключи, ища самый необходимый и тот, что подойдет. — Я… Я не знаю, — чуть громче повторил Хоран, убирая руки с лица и глядя немигающими глазами прямо в лицо Зейна. — Я. Не. Знаю. — отчеканил он каждое слово. Зейн тяжело вздохнул — не тот ключ. Нужно искать еще. — Пока ты не скажешь, я не буду с тобой разговаривать. — ирландец опешил, и подумал что парень берет его на слабо, однако когда тот встал со стула и пошел относить в мойку свою нетронутую тарелку, не сказав ни слова, испугался. — Я не знаю… Правда не знаю… — его глаза стали наполняться слезами, — Зейн, пожалуйста… — страх — Найл не мог сказать вслух то, что и так было очевидным. Три слова никак не лезли из его горла, разбивая ту стену, что начал строить брюнет, — Поверь мне… — он обнял со спины Малика, напрочь забывая обо всем, о чем думал раньше. Зейн сейчас, здесь и требует невозможного. Он хочет услышать три слова, которые сам часто говорил Ни. Горячие слезы упали на футболку альфы (тот уже успел переодеться, надеваю более легкую одежду), и Ни прижался к пакистанцу всем телом, едва не припечатывая к мойке. — Я не могу… не знаю… прости, — начал он шептать, уже рыдая на полном серьезе. Я так боялся… боялся что потерял тебя. Боялся, что ты стал тем, кем я так хотел чтоб ты стал с самого начала — незнакомцем. Эти дурацкие слова просто не… я не… Не могу… Не знаю почему. — громкий всхлип, но Зейн все еще стоял и не оборачивался. — Прости. Прости что с самого начала решил делать не так, как правильно. Ты всегда был прав, всегда мне помогал, оберегал и… и… Я не могу тебя потерять сейчас. И даже не потому что я тупой эгоист, а потому что… Зейн, ты моя звезда, что летела тысячи лет на землю, чтоб упасть передо мной. А я не видел этого… Я не видел, что ты сияешь так ярко, как никто другой. Не видел, что ты идеальный, что ты отдаешь больше чем принимаешь. Прости, что разбивал тебя каждый раз, когда лгал, когда целовал Шона. Прости, что причинял боль. Прости, что вел себя как последний идиот. Ты мой воздух, глоток воды и… — Малик лишь стоял и улыбался. Возможно это странно улыбаться в такой момент. Но он счастлив. Счастлив, потому что любим. Любим совершенно другими словами и делами. — Прости… Прости за все, что я тебе сделал, но пожалуйста не надо… Не надо… Я не смогу… не надо… — он продолжил рыдать, не чувствуя как его пальцы медленно переплетаются с пальцами альфы, — Я буду самым хорошим, самым правильным и таким, каким хочешь ты, только не надо… не надо… Моя маленькая звездочка, что дала понять что такое счастье и любовь, которая познакомила с самым замечательным другом на земле. Даже если ты не… Я все равно… — теперь Найл начал всхлипывать после каждого слова. Слова лились сами, прямиком из его сердца. Вот только те самые три слова никак не хотели высказываться. — Пожалуйста, позволь мне просто быть с тобой. Может и как друг, но просто видеть тебя, слышать смех и видеть твою улыбку — самая большая награда, на которую я могу вообще рассчитывать. Ты… Ты самый волшебный из всех, кого я встречал на этой земле. Самый-самый… — дальше Найл уже не мог говорить — его плач перерос в истерику. — Глупыш… — мягко произнес Зейн, гладя костяшки пальцев Найла. — Я люблю тебя, — он чмокнул вначале левую, а позже и правую тыльные стороны кулачков Найлера. Спустя мгновение он повернулся к ирландцу лицом и обнял того, прижимая к себе. — Я люблю тебя, и, знаешь, это навсегда… — Малик нежно начал целовать лоб, щеки и носик Хорана, — Люблю все что есть в тебе: громкий смех, голубые глаза и твой почти незаметный ирландский акцент… До сих пор не понимаю откуда он взялся, если ты почти всю сознательную жизнь живешь в Англии. Я люблю даже твои недостатки и, Найл, пойми, что если ты завтра дашь ход назад, то я уже тебя не отпущу. Потому что ты сам дал мне это право. Ты навсегда мой и я обещаю, что… Найл закрыл ладонью его рот и улыбнулся, все еще подрагивая от плача. Он немного успокоился, но слезы все еще капли с его глаз. Следующее что сделал Хоран — поцеловал свою ладонь, ту самую, которая закрывала рот Малика. — Тс-с-с… — прошептал, раздвигая пальцы и улыбаясь, — просто молчи, пожалуйста… Потому что я не стану давать задних ходов, я не буду убегать, не хочу даже думать об этом. И я даже не заметил, когда это перестало быть чем-то странным. Я найду тысячи слов чтоб описать то, что я чувствую. Придумаю миллионы способов показать то, что чувствую. Изображу миллиарды рисунков, открывающих то, что я чувствую. И я не могу по другому… — Малик понимающе кивнул и осторожно положил свои ладони на талию ирландца, притягивая к себе. — Но я продолжу говорить, что люблю тебя, видя очаровательный румянец каждый раз когда произношу это вслух. — Ни закрыл лицо ладонями, стирая оставшиеся слезы. — На салфетку, ребенок, — улыбаясь проговорил Малик, протягивая парню пачку бумажных полотенец. — мой малыш… — Зейн чмокнул парня в макушку, чувствуя что его губы намокли из-за того что волосы второго все еще не высохли. — Ты не целуешься с сопливыми? — проговорил Найл как приговор, громко сморкаясь и глядя с неким укором на альфу, — так-то лучше, — он выкинул использованную салфетку в урну и ставя пачку на кухонную тумбу рядом. Но не успел опомниться, как оказался сидящем на соседней тумбе, а перед ним был сам Зейн, располагаясь меж его разведенных ног. — Надеюсь, что кровать у тебя тут такая же, как была в прошлый раз — поместит нас обоих, когда мы будем спать, буквально… через несколько минут, — Хоран попытался отстраниться, но получилось лишь так, что по обе стороны от него были теперь руки Зейна. — Тебе следовало бы сходить в душ… — снова промах — альфа рывком за ноги подтащил парня к себе, максимально уменьшая расстояние. — пожалуйста? — однако Малик хотел сделать кое-что другое. Ни едва не задохнулся от удовольствия, когда на его шее один за другим стали появляться небольшие болючие точки. Он знает что завтра они станут синяками — яркими, показывающими что наконец-таки у него кто-то есть. Самый замечательный, красивый и ахуительный альфа по имени Зейн Малик. И засыпая, он ближе подвинулся к теплому Зейну, который крепче прижал к себе. Остальные вопросы они решат завтра, а сейчас есть лишь Зейн и Найл и их маленькая жизнь, длинною в бесконечность.You healed these scars over time And braced my soul, you loved my mind Your the only angel in my life The day the news came, my best friend died My knees went weak, and you saw me cry Say I’m still the soldier in your eyes. The Script — I’m Yours
***
I’m in a foreign state My thoughts they slip away My words are leaving me They go another place Because I thought of you Just from the thought of you
Ли приехал к месту назначения раньше чем они планировали — солнце лишь начало вставать из-за горизонта, оглаживая лучами свои владения. Луи оказался абсолютно прав — это действительно маленький рай на земле. Небольшой лесок, украшенный яркой листвой. Даже дышится тут по другому. Томмо, что сопел на заднем сиденье, лишь что-то пролепетал во сне. Пейн вышел из машины, не запирая ее — у Томлинсона должна быть возможность выйти и поговорить с тем, ради кого они совершили все это путешествие. Чистый воздух побудил парня пойти вглубь небольшой лесной чащи, слыша пение птиц и наблюдая оживление природы рано утром. Когда он услышал издалека шум воды, то сразу пошел на него, зная что увидит. Реальность превзошла все ожидания, потому что это поистине великолепно. Однако его взгляд задержался на одинокой фигуре, что сидела на камнях неподалеку от маленького водопадика. — Привет, Гарри, — проговорил Лиам, подходя ближе к парню. — У меня к тебе очень важный разговор и я надеюсь ты прислушаешься к нему… Кудрявый, словно не удивился присутствию постороннего человека, лишь подвинулся на камне, побуждая Лиама сесть рядом. Когда Луи очнулся, солнце уже встало, однако не далеко ушло от горизонта. — Лиам?.. — громко сказал Лу, но ожидаемо в салоне никого не было. — Лимо? — шатен выскочил из машины, как только понял, что они приехали, а парня нет рядом. — Лиам? — он побежал в сторону леса, кутаясь в рубашку Пейна, что лежала на переднем сиденье. — Ли… милый, где ты?.. Томмо даже не заметил, как оказался возле того самого ручейка и одиноко сидящего Гарри. Но радости не было от того, что он нашел Сталса. — Где Лиам? — запыханно спросил тот, подходя к кудрявому, — он был тут. Где он, скажи — это важно. — Гарри лишь посмотрел снизу вверх на Луи и слегка улыбнулся. Немного грустной улыбкой. — Где Лиам? — почти кричал омега, от быстрого бега падая на колени. Его организм все еще слаб, но ради Лимо можно и побегать. — Где?.. — неожиданный страх напал на Томмо и он начал озираться по сторонам. — Поехали домой?.. — тихо спросил Гарри, проводя ладонью по красивому лицу Томлинсона. По его щекам струились слезы. — Да, но только после того, как найдем Лиама, — как заведенный продолжал говорить Лу, — Где он?.. — Стайлс тяжело вздохнул и встал. — Где Лиам?.. — голубые глаза в испуге уставились на Гарри. — Где он, Стайлс?.. — слез становилось все больше и больше, а паника окутывала с ног до головы. Кудрявый лишь ловко подхватил под мышки и понес в сторону выхода из леса. — Нет! Я никуда. нет!.. — начал кричать Томмо, — отпусти идиот! Лиам! Лиам! Где ты?.. Но даже птицы замолчали от крика. — Садись в машину… — отчеканил Гарри, открывая дверцу задней двери, — пожалуйста, Луи… — Томлинсон продолжил плакать, стоя около машины и глядя на кудрявого. — Луи… — Гарри подошел и крепко обнял омегу. — Все с ним хорошо, я обещаю, — прошептал он в ушко шатена. — Но… Лиам… Мы ведь… Лиам… — новый поток слез покатился из глаз парня, — нет… Гарри, мы должны… пожалуйста… — Садись в машину, — ласково проговорил бета, гладя спину Томмо, — прошу… — против своей воли, но Луи сел на заднее сиденье, все еще сотрясаясь от плача. Гарри сел на перед и завел мотор. Ключом зажигания без обычного брелка. Его подарил Луи, когда они шли мимо магазина разных мелких штучек. — Лиам… — всхлипнул Томлинсон, припадая к заднему окну, выглядывая альфу в чаще. Но его не было. Все что осталось у Луи — рубашка, что так сильно пахнет Лиамом, что хочется кричать от боли. « — Ты ведь понимаешь, что пока я рядом, он не будет жить спокойно? — спросил Лиам, глядя на свою отражение в бегущей воде, — что бы не случилось — береги его… хорошо?.. — Гарри смотрел на профиль Лимо, — я люблю его, Гарри. Так сильно, что готов отпустить. Пусть он будет счастлив. Сделай его счастливым… Хорошо?.. — Пейн протянул ключи с брелком Стайлсу. — Я заберу лишь это, — он снял небольшой брелок и спрятал в карман. — Гарри, береги его и не дай бог тебе сделать то что ты уже сделал один раз. Я просто хочу для него счастья. Луи Уильям Томлинсон — самая прекрасная сказка, которая у меня была хоть раз. Не разбей его еще раз, умоляю.» — Лиам, — как заведенный продолжал говорить Луи, обнимая свои коленки, — Лиам… « — Береги его, — продолжал Пейн, все так же глядя на отражение, что рябило из-за волн, — маленького мальчика по имени Луи. Увези его отсюда, заставь забыть меня. Заставь заново взглянуть на мир и на тебя в частности. Заслужи его любовь. Ты хороший, я знаю — у Луи не может быть плохой пары. — Лимо тяжело вздохнул и встал. — А куда ты пойдешь?.. — неожиданно спросил Стайлс, глядя на удаляющегося Ли. — Я знал что ты тут. — пожал плечами альфа, — поэтому снял домик неподалеку… А когда закончится месяц, то поеду повидать мир… Знаешь, Гарри, говорят путешествия это захватывающе. — Но ты ведь вернешься?.. — Тогда, когда мы оба до конца отпустим друг друга. — улыбнулся печальной улыбкой Лиам, — А это уже зависит от тебя.» — Спасибо… — прошептал Гарри, глядя на плачущего Луи в зеркало заднего вида, — спасибо за еще один шанс. Все наладится. А по-другому и быть не может. Ведь так?..If these wings could fly Oh lights go down In the moment we’re lost and found I just want to be by your side If these wings could fly Oh damn these walls In the moment we’re ten feet tall And how you told me after it all We remember tonight For the rest of our lives Birdy — Wings