Кровавая Мэри

Дженсен в очередной раз зло отмахнулся от своего соседа по камере предварительного заключения, который впихивал ему какую-то книгу с очередной религиозной чушью. Сегодня он в очередной раз говорил со своим адвокатом. По словам Коллинза, как ни крути, ситуация вырисовывалась скверная. Все улики указывали на него, а провалы в памяти только усугубляли дело. При этом Падалеки удалось все-таки доказать, что Дженсен торгует кровью – помимо своих показаний, он включил в материалы дела видео с камер наблюдения, где видно, что он регулярно ходит в отели с разными вампирами. Это добавляло к сроку за убийство еще пять лет. Время тянулось медленно. Дженсен сидел в камере уже три недели как подозреваемый в непредумышленном убийстве. Все это время бар не работал, поэтому Эклз с каждым проведенным в тюрьме днем терпел убытки. Кроме того, он мог позволить себе только общественного адвоката, потому что остальные отказывались с ним работать, а те, кто мог бы выиграть дело, ломили такую цену, что всю оставшуюся жизнь Дженсену пришлось бы работать по 24 часа в сутки и сидеть на сухом пайке из воды и хлеба. Больше всего тяготила неизвестность, Падалеки несколько раз вызывал Дженсена на допрос, показывал улики и предлагал либо дать им новые подробности, либо написать признание. Мужчина упорно отказывался. Падалеки не передавал дело в суд, и Дженсену оставалось только сидеть в камере и молиться, чтобы хоть что-то указало на то, что в комнате помимо него и Мэри был кто-то еще. Прозвенел звонок, означающий время ужина, и Дженсен, вздохнув, поплелся в общий зал. За три недели проведенные в этом месте он почти не появлялся в людных местах, предпочитая скрываться в тихих уголках или своей камере, потому что в первые же дни заключения нему подошла команда парней, возглавляемая накаченным лысым мужчиной, который весь был покрыт татуировками с крестами, ангелами и другими религиозными штучками. – Ты Дженсен? – спросил предводитель этой банды. Эклз в ответ настороженно кивнул, потому что не планировал заводить здесь новые знакомства. – Я Люк. Люк Хантер, – неприятно улыбнулся мужчина, шагнув ближе в Дженсену, в то время как его шавки с противными смешками окружили их обоих. – Слышал про меня? Конечно, слышал. Настоящая фамилия Люка была Эванс, Хантер – это прозвище, которое ему дали СМИ. Мужчина был одним из тех фанатиков, которые считали всех нелюдей порождением дьявола. Вот только если его товарищи читали проповеди и молились, чтобы все эти твари поскорее издохли, то Люк, бывший военный, решил взять правосудие в свои руки. К своему крестовому подходу мужчина подготовился более чем тщательно. Для начала он перечитал все возможные легенды и сказания о нелюдях, чтобы найти их слабые места, после начал отлавливать по одному представителю каждого вида, чтобы проверить полученные знания на практике. В собственноручно построенном в лесу бункере он методично убивал вампиров, оборотней, фей, ведьм и других представителей сверхъестественного народца. Трупы убитых нелюдей Хантер ночью выбрасывал на площади и улицы города, чтобы их увидело как можно больше людей. Днем же он выступал в церковных общинах, работая в основном с молодежью, и призывал к уничтожению дьявольских отродий. Его не могли поймать больше семи лет, снимки его жертв боялись публиковать в газетах из-за того, тчо трупы были слишком изувечены. Постепенно убийства начали становиться все более жестокими: Хантер убивал целыми семьями, вспарывал беременным женщинам животы и клал трупики младенцев рядом с ними. Ошибку мужчина совершил тогда, когда решил взять с собой на охоту одного из юнцов, что с восторгом слушал его проповеди, учился вязать узлы и стрелять по мишеням. Дилан Мур оказался смышленым парнишкой, он без малейших колебаний убил фею, оказавшуюся его одноклассницей, а после помог оставить ее истерзанное тело на ступеньках собственной школы. Это стало последним убийством знаменитого Хантера. На его поимку были брошены все полицейские отделы, работавшие со сверхъестественными существами, однако именно офицер Падалеки, когда раз за разом пересматривал видео с обнаружением трупа феи, обратил внимание на мальчишку в серой толстовке, который смотрел на труп со спокойствием патологоанатома или профессионала, удовлетворенного выполненной работой. Джаред вызвал Дилана к себе, и тут же почувствовал на нем запах чужой крови. При обыске в его комнате нашли вымазанную в крови одежду, которую подросток просто на просто положил в стирку, а также локон серебристых волос феи, срезанный на память. Как только причастность Дилана к убийствам была доказана, тот из хладнокровного маньяка тут же превратился в хнычущего мальчишку-подростка и сдал своего напарника. При аресте Хантер даже не сопротивлялся, на допросах во всем признался и сказал, что сожалеет лишь о том, что убил так мало тварей. Суд над убийцами шел уже больше года, Дилана приговорили к пяти годам за пособничество, и он отправился отбывать срок в тюрьму на юге страны, однако там он пробыл всего пару месяцев, а после его нашли в туалете со вскрытыми венами и бритвой в руках. Это событие еще больше всколыхнуло общественность и интерес к этому делу. Дженсен не особенно интересовался новостями из желтых газетенок, но о Люке Хантере знал не понаслышке, даже пару-тройку раз обслуживал его в своем баре, и помнил о его взрывном характере и невероятной силе – трещину на стене от стула, который через всю комнату швырнул охотник, так и не смогли заделать. Поэтому Эклз снова кивнул и нервно облизнул пересохшие губы, опустив взгляд. – Я тоже о тебе слышал, Дженни, – намеренно растягивая гласные и искажая имя, проговорил Люк, погладив Дженсена по скулам, и, больно сжав подбородок, заставил мужчину поднять голову. – Здесь все говорят о смазливой вампирской шлюшке, которая позволяла пить свою кровь. – Что тебе от меня нужно? – как можно спокойнее спросил Дженсен у серийного маньяка, которого поддерживала добрая четверть тюремных заключенных. – Мне нужно, чтобы таких как ты не существовало, – зло прошипел Хантер и брезгливо оттолкнул Эклза от себя. – Вы кормите вампиров и продлеваете жизнь этих дьявольских отродий, вы только позорите человеческий род! Таким как ты не место среди нормальных людей! – Это ты себя сейчас нормальным назвал? – не удержался от сарказма Дженсен. – Серьезно? У Хантера дрогнули уголки губ, и он усмехнулся, оглядывая Дженсена маслянисто заблестевшими глазами. – Похоже, твои дружки-кровососы так и не научили тебя хорошим манерам. Ничего, шлюшка-Дженни, я это исправлю, станешь послушной девочкой, и думать забудешь о вампирах. Этим же вечером после ужина, Хантер поймал Дженсена и затащил к себе в камеру. На этот раз не было ни его многозначительно ухмылявшихся подпевал, ни равнодушно глядящей, словно сквозь них, охраны. Эклз пытался кричать и вырываться, однако бывший военный быстро скрутил его и ткнул головой в подушку так, что Дженсен не смог дышать. Когда мужчина ослаб от нехватки воздуха, Хантер скинул его на пол и начал методично, с равнодушным выражением лица избивать. Как бывший военный, он знал, как причинить как можно больше боли при минимальных повреждениях. Через час Дженсен мог только хрипеть, от боли у него перед глазами плясали разноцветные пятна, а при малейшем движении сквозь мышцы словно проходил разряд тока. Люк довольно усмехнулся, вздернул мужчину вверх, схватив его за шиворот футболки, и ласково погладил по мокрым от слез щекам. – Тише, тише! Ты думаешь, мне самому нравится это делать? Нет! Просто я должен, и поэтому делаю. Ты ошибся, оступился – это бывает с каждым, но ты снова можешь встать на праведный путь. Правда? Дженсен в ответ послушно кивал, он бы сейчас на все согласился, только бы не повторялись удары. Люк покровительственно улыбнулся ему и потрепал по щеке, а затем начал длинную речь о спасении души и перерождении через перенесенные страдания. Эклз сидел на полу, подтянув к себе колени, глядел в пол и с ненавистью представлял, как хватает заточку, край которой поблескивал из-под подушки Люка, и с силой вгоняет ее Хантеру в глотку. Дженсен почти наяву видел, как широко распахиваются глаза мужчины от удивления, как кровь тонкими струями начинает брызгать ему на футболку, а потом тяжелое мускулистое тело падает на пол, чтобы захлебнуться в собственной слюне и крови. Слишком поздно он заметил довольный взгляд Хантера и понял, что это всего-навсего была проверка. – Что, Дженни, не можешь? Конечно, не можешь, ты ведь трусишка, который всегда прогибается под сильных, – снова начал неторопливо говорить Хантер. – Ты и сейчас хочешь прогнуться под самого сильного, под меня, не так ли? Ненавидя себя за это, Дженсен, не поднимая взгляда от заплеванного пола, кивнул. Он сильный и все выдержит, сейчас главное выжить, а позор и унижение он переживет – не в первый раз. Он снова сможет встать на ноги и стать успешным человеком, пока эта мразь будет гнить за решеткой до конца своей никчемной жизни или прислуживать нелюдям в смирительном ошейнике, если кто-то захочет его выкупить. – Хороший мальчик, понятливый, – Хантер потрепал его по волосам, словно собаку, и, придерживая за плечо, подтянул к себе. – Никто тебя больше не обидит... Нашептывая эту чушь, Хантер притянул Дженсена к себе и настойчиво наклонил его голову к своей встопорщенной ширинке. Эклз закрыл глаза и расстегнул молнию. Он думал только о том, что должен выжить и не дать никому себя сломить, когда в нос ударил терпкий запах пота и когда он, пытаясь не блевануть, взял в рот толстый, перевитый венами и истекающий смазкой член. – Зубы убери, – предупредил его Хантер. – Выкинешь что-нибудь – завтра тебя в душе все мои парни поимеют. Дженсен не стал ничего отвечать. Он сосредоточился на том, чтобы равномерно двигать головой вверх-вниз, сжимая губы и помогая рукой. Продержался Хантер недолго, видимо сказалось тюремное воздержание. Через пару минут он застонал, вцепился Дженсену в волосы, пытаясь натянуть на себя как можно больше, и кончил. После этого Хантер пинком выпроводил мужчину из своей камеры, а на утро все заключенные провожали Дженсена насмешливыми взглядами. Но хотя бы не трогали. Сначала Дженсен так распсиховался, что разбил о стену камеры кулаки в кровь. Его снова тошнило от осознания того, что он вынужден был делать, от того, как противно это было. Снова вспомнились и терпкий запах, и вкус немытого тела, и густая сперма во рту. Полночи Дженсена рвало, но он всегда был практичным и стремился искать выгоду, поэтому защита от различных нападок за минет раз в два-три дня показалась ему приемлемой ценой, во всяком случае он себя в этом убеждал. В этот раз Хантер поймал Дженсена перед ужином. Схватил за локоть, огладил задницу, не обращая внимания на то, как напрягся и поморщился Эклз. – Я поговорил с охраной, Дженни. Через недельку тебя переведут ко мне в камеру, и тогда нам с тобой не нужно будет прятаться по углам. – Меня и так все устраивает, – процедил сквозь зубы Дженсен, машинально подметив, что охранники наблюдают за ними, но не вмешиваются. – Плевать на то, что устраивает тебя, – мгновенно завелся Хантер, на его красных мясистых губах выступила пена, и капельки слюны брызнули прямо Эклзу в лицо. – Был вампирской подстилкой, теперь станешь моей. С тебя не убудет. Дженсен внимательно смотрел на мужчину, который сжал его руку так, что она потеряла чувствительность, на его кривящийся рот, маслянистые глаза, которые обшаривали каждый сантиметр его тела, и в его голове медленно, но верно зрел План. – Убудет, – от этих слов Хантер удивленно замолчал и в недоумении посмотрел на всегда такого покорного Дженсена. – Я каждому вампиру в этом городе подставлюсь, чем лягу под тебя, псих! Мужчина окинул Дженсена задумчивым взглядом, а потом молча отошел, к разочарованию Дженсена, который надеялся, что Хантер его ударит, он загремит в карцер и на следующей встрече с Джаредом будет демонстрировать следы побоев, тогда офицер не смог бы игнорировать его просьбу о переводе в другую тюрьму или уменьшении суммы залога. На ужине Хантер демонстративно отсел от Дженсена, а вечером перед отбоем не пришел к нему в камеру. Вот тогда-то Эклзу и стало страшно. Стоило ему выйти на завтрак, как его несколько раз шлепнули по заднице, ущипнули, а пара человек даже рассказали, что ждут не дождутся отбоя, чтобы опробовать его тесную задницу. Когда к Дженсену подошел охранник и сказал, что его вызывает для допроса офицер Падалеки, Эклз чуть не расцеловал его. Джареда он не видел уже неделю, и Падалеки стал выглядеть еще потасканнее, чем раньше. Дженсен машинально отметил, что на нем несвежая рубашка, в переднем кармане пиджака пустая пачка сигарет, на лице трехдневная щетина, а волосы взлохмачены так, словно офицер сунул пару пальцев в розетку. – Здравствуй, Дженсен, – устало проговорил Джаред, доставая блокнот с ручкой и диктофон. – Офицер Падалеки, – Дженсен впервые за время их знакомства искренне улыбнулся, отчего на щеках появились забавные ямочки, а в уголках глаз морщинки. Джаред на мгновение завис, а потом нерешительно улыбнулся в ответ, слегка приподняв кончики губ. Несмотря на безуспешность своих поисков по доказательству невиновности Дженсена, он все равно не мог перестать думать об этом человеке. Если бы Джаред был бы оборотнем, то подумал бы, что запечатлен на Дженсене, но у вампиров не было такого понятия, как «истинная пара» или «вторая половинка». Он всегда тщательно выполнял свою работу, перепроверял материалы дел, которые вел, но в этот раз это было нечто иное. Падалеки оставался по ночам, гонял экспертов и лаборантов, обследовал каждую улику, постоянно спрашивал Дженсена, не вспомнил ли он, что произошло той ночью, а после смотрел на записи допросов, на хитро, словно кот, ухмылявшегося Эклза, на собранные улики, и у него просто опускались руки. Наверное, Джаред просто хотел верить в то, что Дженсен был невиновен. – Давно не виделись, Джаред, – промурлыкал Дженсен, опираясь локтями на стол и положив подбородок на сцепленные пальцы рук. – Офицер Падалеки, – машинально поправил его Джаред, пытаясь собраться с мыслями. – Я хотел сообщить тебе, что подписал твое дело. Завтра оно будет передано в суд. По лицу Дженсена прошла судорога, словно ему было нестерпимо больно. – Сколько мне светит? – От семи до десяти за непредумышленное убийство и еще пять за повторную продажу крови, – Джаред не выдержал и достал из кармана сигареты. Дженсен молчал и, поджав губы, внимательно смотрел, как Джаред достает сигарету, сжимает ее губами, резко крутит колесико зажигалки, выбивая пламя, а после глубоко затягивается. – Не смотри так, я пытался тебе помочь, – внезапно рявкнул на него Джаред. – Но пора признать, что именно ты убил Мэри. Дженсен, если ты сейчас это признаешь, то не придется проходить через множество процедур. Тебе зачитают приговор, ты отправишься в тюрьму. Когда выйдешь, тебе будет около 40 – вся жизнь еще впереди. – А если не признаюсь? – глухо спросил Дженсен, не отрывая от лица Падалеки внимательного взгляда. – То останешься здесь еще на год, за это время Хантер окончательно сделает из тебя тюремную подстилку, и обязательно сообщит об этом туда, где ты будешь отбывать свой основной срок, – пожал плечами Джаред. – К тому же во время суда Валенси отыграются на тебе по полной за смерть наследницы клана, их адвокат припомнит тебе даже неоплаченные штрафы за парковку, чтобы максимально увеличить срок. – Ты знал про Хантера! – пораженно спросил Дженсен, побледнев. – Знал, что он сделает со мной и все равно засунул меня с ним в один блок! – О том, что вы в одном блоке я узнал позднее, а об остальном можно было догадаться. Хантер ни за что не пропустил бы такую смазливую мордашку, а тут еще такое искушение – заставить тебя покаяться в своей связи с вампирами. – Какая же ты тварь, Джаред, – с ненавистью тихо произнес Дженсен и, не сдержавшись, бросился вперед на офицера. Конечно, у него не получилось даже один раз врезать этому вероломному вампиру, который знал о положении дел в тюрьме, но ничего не предпринимал, чтобы добиться признания. Падалеки легко отвел его руку со сжатым кулаком в сторону, крутанул вокруг своей оси и прижал грудью к столу, вывернул кисть. Дженсена затрясло. Он принялся вырываться из захвата, не в силах справиться с эмоциями, а потом замер, почувствовав, как что-то твердое упирается ему прямо в ягодицы. Джаред со вздохом смотрел на распластанного под ним мужчину, чувствуя, как накатывает напрошенное возбуждение. Это было неправильно, постыдно желать убийцу, человека без всяких моральных принципов, который готов на все что угодно, чтобы выжить. Но тело почему-то не было с ним согласно, и поэтому Падалеки удивленно охнул, когда Дженсен слегка прогнулся и потерся бедрами о его пах. – А ты большой мальчик, офицер, да? – мурлыкнул Дженсен, отчего по спине Падалеки прокатились мурашки, а член встал как каменный. Вампир не удержался и с тихим стоном потерся о беззащитно выставленные ягодицы. «Давай, тварь, трахни меня, – зло думал Дженсен, заведя руку назад и огладив твердые бедра Падалеки. – Тогда чувство вины тебя окончательно замучает, и, учитывая какие вампиры собственники, Хантера ты ко мне и близко не подпустишь». – Не нужно, Дженсен, – Джаред сумел все-таки сдержаться и, сжав зубы, отошел от Эклза назад на пару шагов. – Почему, офицер? – Дженсен развернулся к нему, оперся руками о стол позади себя и провокационно облизнулся. – Это хорошая сделка: моя задница в обмен на мою безопасность во время суда. – Ты сейчас серьезно? – Падалеки не верил своим ушам. – Вполне, – с лица Дженсена сползло сладкое выражение, и он стал полностью серьезен. – Я не собираюсь признаваться в том, чего не совершал, а значит, по твоим словам еще минимум год проведу рядом с Хантером. Если его никто не приструнит, то он не просто трахнет меня, а с ума сведет своей религиозной пропагандой борьбы со злом. Из вас двоих я явно предпочту тебя. Эклз вскочил на стол, откинулся назад и провокационно развел бедра. Джаред окаменел, глядя на то, как человек, царивший в последние полгода в его мокрых снах, откровенно предлагает себя. Мужчина почувствовал, как злость и разочарование туманят голову, и, уже почти не контролируя себя, шагнул вперед и толкнул Дженсена в грудь так, что тот с грохотом упал спиной на стол. На лице Эклза опять появилось беспомощное, беззащитное выражение, и он послушно откинул голову назад, когда Джаред сжал в кулаке его отросшие волосы и прижался сухими губами к быстро бившейся жилке на шее. Дженсен прекрасно помнил, как его тошнило после минета вампиру в подворотне и после «общения» с Хантером, а от сдержанных, даже презрительных касаний Джареда почему-то побивала дрожь, от которой выгибалось все тело. К удивлению Дженсена, офицер не просто уткнул его носом в столешницу и оттрахал в свое удовольствие. Джаред тщательно исследовал его тело длинными сильными пальцами и губами. Эклзу даже пришлось зажать себе рот ладонью, когда Падалеки, поглаживая его член, прикусил его сосок, а после легко подул на него. Мужчина так сосредоточился на ощущениях, что не сразу заметил, как его перевернули на живот и спустили до колен штаны вместе с трусами. На этом моменте Падалеки как-то растерянно замер, не решаясь продолжить, пока Дженсен, внезапно почувствовавший небывалое смущение, уткнулся лбом в сложенные перед собой руки и тяжело дышал. – Сколько у тебя никого не было? Если бы в этот момент Джаред не наклонился над ним и не прикусил мочку уха, а руками не поглаживал его член, то Дженсен обязательно бы ударил его локтем в живот, чтобы вампир задохнулся от боли и заткнулся. – Тихо, успокойся, я понял, что буду первым, – Джаред усмехнулся, тихо фыркнув Эклзу прямо в ухо, и огладил ладонями его напряженную спину. – Ты сам предложил эту сделку, так что будь добр выполняй свою часть обязательств... – Заткнись и заканчивай с этим уже поскорее, – зло огрызнулся Дженсен. – Как скажешь. Джаред одной рукой надавил Эклзу на поясницу, чтобы тот не дернулся и не поранил себя, а другой направил член в сжатое колечко ануса и одним плавным движением толкнулся внутрь давно желанного тела. Дженсен тут же выгнулся в спине, открыв рот в беззвучном крике, захлебнулся в слезах от внезапной, ошеломляющей и ослепляющей боли, разорвавшей его пополам. Вырваться мужчина даже не пытался, он пошевелиться-то сейчас не смог бы, в страхе, что боль станет еще сильнее. Падалеки же успокаивающе поглаживал Дженсена по спине, целовал острые лопатки, поглаживал опавший член. Эта боль Дженсена нужна была ему, он должен был отомстить мужчине за все свои сомнения и смятение, он впитывал каждый всхлип и каждое дрожание мышц Эклза, чтобы не пропустить, когда удовольствие станет сильнее, и можно будет продолжить. Дженсену казалось, что прошла вечность, что он никогда не сможет чувствовать ничего кроме боли, однако постепенно он начал ощущать, как Джаред ласково гладит его по спине, как целует его шею и шепчет какие-то глупости. От этого контраста по его щекам вновь потекли слезы, он переступил с ноги на ногу и охнул от ощущения того, что внутри него что-то шевельнулось, он был наполнен до конца, до предела, и не принадлежал сейчас самому себе. Именно этот момент Джаред выбрал, чтобы начать осторожно двигаться, сначала легко покачиваясь и постепенно наращивая скорость и силу толчков. Боль отступила на второй план, остались только ощущения сильного тела, вдалбливающего его в столешницу, звуки хриплого дыхания, и движения сильной руки на его члене. Дженсен долго не продержался, он ходил на грани, но Джаред настойчиво, но ласково шептал ему, что еще рано, и Эклз следовал за вампиром. Оргазм наступил внезапно, он нахлынул на него волной, захлестнув с головой, когда внутри него неожиданно растеклось тепло, а в шею впились острые зубы. Кажется, Дженсен потерял сознание, когда он открыл глаза, то лежал на столе полностью одетым, а Джаред тщательно поправлял мятый галстук, пытаясь привести себя в порядок. Эклз знал, что сейчас мог бы накричать на Падалеки, обвинить в насилии, и тот бы все признал, но мужчина осознавал, что и он сам сделал выбор, выставил себя перед полицейским последней шлюхой, так что ему оставалось только принять последствия. Тем более, если исключить момент с проникновением, то секс с Падалеки был крышесносным. Если офицер будет немного аккуратнее, то они могут неплохо провести время. – Я поставил на тебе метку, Хантер тебя не тронет, – буркнул Джаред, все еще воюя с галстуком. – За тобой присмотрит охрана и пара моих должников. Дженсен молча кивнул, осторожно садясь, он ожидал боли, но почувствовал лишь небольшой дискомфорт – видимо слюна вампиров действовала не только на место укуса, но и на общие повреждения тела. От осознания этого Дженсен и вовсе повеселел. У него ничего не болело, больше не придется бояться Хантера, да и в целом он получил хороший, пусть и не совсем привычный секс с заботливым партнером, а кроме того, у него еще будет время, чтобы доказать свою невиновность, в том числе и хмурому офицеру Падалеки. Джаред тем временем перестал бороться с галстуком, скомкал его и засунул в карман пиджака. – Наше соглашение касается только твоего заключения, – на всякий случай предупредил он Дженсена, который развалился на столе и снова улыбался как довольный рыжий кот. – Конечно, офицер, – потянулся Эклз. – На большее я и не смел рассчитывать. Кроме того, раз я невиновен, то все равно найдутся улики, подтверждающие это, и тогда я страшно отомщу. – Жду не дождусь, – усмехнулся Джаред, в который раз поражаясь собственной привязанности к этому невозможному типу. Не удержавшись, он наклонился и поцеловал Дженсена в уголок губ, но тот капризно отвернулся и уперся руками в грудь вампира. – Фу, от тебя табаком пахнет. – Ты мне тоже нравишься, Эклз, – отчего-то улыбнулся Джаред и, выглянув наружу, позвал охрану.