На таких не женятся

Политика укладывает очень разных людей в одну постель. Эрик никогда не думал, что испытает буквальность этой фразы на себе. Снотворное было выпито после их диалога с Кэсс, а минутой позже, вернувшись на лежбище, он застал свернувшуюся клубочком посапывающую девчонку на краю дивана. Силы ее покинули стремительно, разом, она даже не успела осознать, что засыпает. Лидер вздохнул, улыбнулся себе под нос, и отпихнул неофитку вглубь, к спинке дивана. Его травмированная поясница не выдержала бы перемещения даже такого мешочка костей, как Паркер. Двуспальный диван позволял не касаться друг друга. Ночь прошла в крепком сне за мгновение, а в предрассветной дреме наступила его расплата с реальностью. Спину приятно грело чужое тепло, сознание пыталось выкарабкаться из сумеречных иллюзий, и, кажется, маленькая ладошка, в одну двенадцатую его спины, пыталась украсть себе еще минутку сна. Ладошка замерла, соскользнула. Ее хозяйка открыла глаза. И решила незаметно, не разбудив лидера, перемахнуть через гору его туловища, но Эрик проснулся именно в этот момент. — Доброе утро!.. — Паркер не успела закончить акробатический трюк, перемахнув лишь одной ногой через тело лидера, и замерла с нервным смешком на губах, когда ей в глаза уставилось дуло пистолета. — Солнце уже встаёт. — Неловко попыталась оправдаться она, кивая на первые лучи, начавшие заполнять комнату. — И что, я должен начать фотосинтезировать? Сознание Эрика догнало реальность, он наклонил голову вбок, со скепсисом выглядывая из-за вытянутых рук с пистолетом, направленном на бывшую потенциальную опасность. Которая теперь, сидя на нем, грела его бедра. — Ладно, не доброе, чего завёлся сразу, — буркнула Паркер, и слезла с мужчины, забиваясь обратно ближе к спинке дивана. От свободы ее отделяла внушительная преграда в виде вооруженного лидера. — Буду знать, что по утрам ты недружелюбный… — хмыкнула в кулак она. Эрик несколько раз моргнул и расплылся в улыбке. Тяжелый, как смертный грех, пистолет, упал на подушки рядом. Утреннее солнце и тишина поднимали настроение. И без отпрянувшей в сторону Паркер было не так тепло. — Думаешь, пригодится знать, какое настроение у меня по утрам? Игривые нотки нарочно-случайно просочились в голос, Эрик повернулся на бок, подпер щеку рукой и внимательно уставился на Паркер. В паузе активной мыслительно работы захотелось поребячиться. А с Паркер это было делать крайне весело. Девчонка мгновенно смутилась, потерла щеки руками, пряча румянец, который непозволительно быстро обагрил лицо. В такие моменты смешно было наблюдать за тем, как в первые секунды она думала, что сама сказала нечто провокационное, но никак не лидер решил затеять психологическую игру. — Я не… я просто, к слову… Эрик медленно рассмеялся, откинулся на подушки, пошарил рядом рукой, нащупал лодыжку Паркер. Расслабленно, задумчиво, провел рукой по коже. — Ты разговариваешь во сне, — выдохнул он в потолок. Не видя ее лица, знал, что брови ее в эту же секунду взметнулись вверх, а на лбу образовались недоумевающие вместе с ней складочки. — Правда? — Да, много интересного рассказала. — Лидер хрустнул суставами пальцев на одной руке, второй без умысла держал Паркер за лодыжку, пока та сидела, облокотившись на спинку дивана, и пыталась понять, не шутит ли мужчина. — Не верю, ты меня подкалываешь, — недоверчиво протянула она, скосив взгляд на ладонь лидера, прощупывающую мышцы вверх по голени. Но ничего про это не сказала. Будто сейчас это не имело значения. И она не была уверена, есть ли в этом смысла больше, чем использование первого попавшегося под руку предмета в качестве «антистресс-игрушки». — Клянусь честью, это правда. — Улыбнулся Эрик и повернул голову к Кэсс. В его глазах плясали чертята, а лицо было по-утреннему, сонно расслабленным. Прямой нос, высокие скулы, серые глаза. Внешность мужчины была обычной, не выразительной, но его улыбка и взгляд наполняли черты лица невидимым обаянием, непонятным и неразличимым на функции, но заставляло смотреть и смотреть ему в глаза, даже против воли. Кэсс запнулась. — И что я говорила? Эрик не без мальчишеского удовольствия заметил, как она напряглась всем телом после его слов «клянусь» — в ней боролось желание поверить ему и опасение не доверять. Она исходила из человека, не из собственного опыта. Верила, несмотря на настороженность. Не верила в хороших или плохих людей. Она просто верила в людей. Лидер не собирался гнусно использовать это в своих целях, по крайней мере, не сейчас, но удержаться не мог. — Говорила, что хочешь меня… — мышцы лица напряглись, сдерживая хохот, — желаешь всем сердцем… — Не может быть! — от шока Паркер начала проглатывать слова. Удивленно смотрела на Лидера. — Я не помню, что мне снилось. Ты реально клянёшься? С толку сбивала и рука лидера, все еще окольцовывавшая ее лодыжку. — Конечно, — уверенно кивнул Эрик. — Ты говорила, что хочешь меня облизать, взять в рот… — Ее живые эмоции, расцветающие на лице одна за другой, как сакура в апреле, он готов был есть ложками. — Что изнемогаешь от желания прикоснуться ко мне… — Господи… Лидер рукой почувствовал, как упало сердце Паркер в пятки, прямо в его ладонь. И решил сдаться. — Правда… в твоём сне я был шоколадным тортом, но мне в любом случае понравился контекст. — Он хохотнул, потянулся, как кот, довольный разыгранным спектаклем, когда Кэсс аж побелела от возмущения. — Ну ты! Лидер оперативно перехватил летящую в него подушку. — Паркер, ты потеряла список тех, кого бояться надо? У меня пистолет, — с наигранной кровожадностью оскалился он, метнув в девчонку предупреждающий взгляд, но она лишь закатила глаза. — То же мне, угроза. У тебя ручищи — как две наковальни, — фыркнула она, кивнул в на ладонь лидера, которая снова нащупала ее лодыжку. Не поднималась выше штанины одолженных домашних штанов, но проминала каждую косточку, словно он держал в ладони пластилин. — Чтобы меня грохнуть, пистолет тебе не нужен. Эрик хмыкнул. — Да и наковальни, как ты говоришь, по большому счету, не нужны, — он вытянулся на диване во весь рост, кивнул на Паркер. — Могу просто чихнуть в твою сторону. — Довольный остротой, он вновь с удовольствием наблюдал за закатом красивее, чем вид с самого высокого небоскреба Чикаго — закатом ее глаз. — Кстати, об этом. — Он несильно сжал в кольце пальцев ногу девчонки, показывая, что с легкостью делает это одной рукой. — Весишь сколько? Паркер выглядела куда живее с момента, как он поймал ее, лишившуюся чувств, после победы в спарринге. Эрик тогда пришел после собственной тренировки, а на контрасте со штангой, даже не понял, что поймал на лету — казалось, ее вес не больше утяжеленного одеяла. Но насильственное кормление дало плоды. Эрик знал, что это не решение проблемы, но и на своем способе питания одним кофе Паркер долго не вывезла бы. А сейчас, вон, и силы краснеть есть. — Не знаю, не люблю взвешиваться. Но ребра уже не видны. — Паркер будто бы гордо похлопала себя по бокам. Эрик вздохнул. — Фантастический прогресс. — Неодобрительно заметил он. Хотя, стоит признать, когда Паркер в Прайде впервые вылезла из своей мешковатой толстовки и надела обтягивающий топ с джинсами, не выглядела болезненно. Почти что аппетитно. До «достаточно» не хватало килограмм семи мышц. — Перед окончанием инициации у вас будет медицинская проверка, в базе солдаты должны быть в отличной форме. — Это не было альтруизмом. Если бы во фракцию пускали любого задохлика, он, может даже, закрыл бы на ее выкрутасы глаза, но терять перспективный кадр из-за такой блажи не хотелось. — Ты не пропускаешь сеансы с сывороткой? Она должна помочь организму лучше усваивать микроэлементы. Паркер замолчала. Эрик оторвал взгляд от ее ног, во внезапной тишине без слов потребовал ответа. Кэсс смущенно начала ковырять ногти. — Я бы очень хотела ответить «нет» под твоим тяжелым взглядом, — тихо пробубнила она, — но не понимаю, о чем ты говоришь… — Ты?.. мать твою… — Эрик обессиленно откинулся на подушки. В удивленном отчаянии посмотрел на девчонку. — Док к тебе не подходил? — Она отрицательно помотала головой. — Вот так всегда. — Вздохнул лидер со слабой усмешкой. — Все думают, что став главным, ты будешь пинать хуи, а в итоге пинаешь тех, кто пинает хуи. — Поджал губы, махнул рукой. — Сегодня у нас дела, найди меня завтра, тебя нужно витаминами прокапать. Есть больше не поможет, если железо, например, из-за дефицита не усваивается. Вон, ножка какая тонкая. — Он приподнял Паркер за ногу, та взвизгнула и засмеялась, съехав в полулежачее положение. Руки лидера были горячими. — А на них ещё амуницию в десять кило таскать, если не облажаешься и нормальное назначение получишь. — Он дернул уголком губ, задумчиво провел рукой еще раз по ее коже. Ноги Паркер были холодными. Но она, сама ее суть, постоянно искрилась. Паркер была красивой. Красивой именно для него. Бывает так, когда зашитый природой, генами, образ в подкорке, совпадает с типажом человека в реальности, и ты с первого взгляда мысленно говоришь «да». Отвлеченно, незначительно, это может быть в вагоне поезда или в очереди в кафе, в толпе на оживленной улочке, но на эту секунду понимаешь: внешне — определенно твое. Лидер помнит это. Еще тогда, давно, когда заметил вихрастую голову, большие оливковые глаза и незакрывающийся рот от постоянной болтовни. Тонкую фигурку, покатые плечи, острые ключицы и молочные запястья. Еще очаровательные женские ушки, когда она рваными жестами, то заправляла за них волосы, то снова взъерошивала, и так по кругу. Женщины со своими копнами волос недооценивают красоту своих ушей. Эту линию, переходящую в шею, куда удобно ложится основание ладони, когда пальцы утопают в мягкой гриве. Но это ничего не значило. Внешность, и все. Животным повадкам вроде «увидел — захотел» подвластны лишь те, кто лишен свободы выбора. Кто берет, что дают. Чаще — что останется. Когда у тебя достаточно ресурсов, навыков, широты взглядов и возможностей выбирать, когда благодаря росту ты достигаешь момента, когда можешь взять, что хочешь, начинаешь прислушиваться к себе. Точно ли тебе нужно то, что нравится большинству? Или то, что говорили выбирать родители? Начальство? Фракция? Государство? Или ты на самом деле любишь сыр с плесенью и оливки? Эрик научился прислушиваться к себе. И к моменту, когда статус лидера уже успел к нему прирасти, не соблазняя властью, женщинами и деньгами, он заметил четкую границу между «нравится» и «надо». Паркер ему нравилась. И была нужна. Но не в том смысле. Однако, бездумно гладя девчонку по ноге, Эрик инстинктивно окинул ее взглядом полностью. Рука снова сомкнулась на лодыжке. Ее было бы так легко придавить к кровати, наваливаясь сверху. Оба запястья над головой он мог бы держать одной рукой. Она бы выгнулась ему навстречу, обнажая ребра под тонкой кожей? Ее ладонь утонула бы в его, если бы он пальцами провел от основания до кончиков ее тонких пальцев и обратно? Ее небольшая грудь не потеряла бы форму? Определенно. Но и осталась бы мягкой, непрошитой твердыми мышцами рейдов. Кожа также легко отзывалась бы на прикосновения, как появляется румянец на ее щеках? Мужчина еще раз погладил ногу Паркер, ощутил легкую шершавость, удивленно запнулся. — Ух, это за ночь? — кивнул он на еле заметно отросшие темные волоски на голени Кэсс. Девчонка дернула уголками губ. — Да, прелести класса «а-один», — хмыкнула она равнодушно. — У тебя «а-один»? — невозмутимость лидера сдуло искренним удивлением. — Я думала, командиры все знают про неофитов, — с легкой подколкой улыбнулась Кэсс и вздохнула — не хотела об этом говорить. Никто не хотел. Эрик даже не знает, скольким людям в жизни сам говорил о своем «классе здоровья» — двум? Педиатру в детстве и при первом переливании крови полевому врачу. Тема эта не поднималась никогда и никем, все знали, что это — личное. Нововведенная тридцать лет назад классификация казалась только института здравоохранения, узкого круга людей, занимающихся вопросом роста рождаемости и смертности, общим генофондом государства. Пытались отследить, как те или иные системы питания, образа жизни и лечения влияют на увелечнение населения с первым классом по психике и с «а» классом в физическом плане. После войны, применения биологического оружия и разложения ядовитых вещевств от запрещенных кассетных бомб, которые ни на год не прекратило использовать ни одно из государств, после всех вакцин против новых вирусов, побочек и исправлений ошибок, новый мир столкнулся с новыми генетическими фокусами природы. Частные случаи превратились в закономерность, и за год до рождения Эрика была введена система классификации новорожденных. Статистика показала, что полностью здоровых, по старым образцам здравоохранения, людей с нормой в физиологическом плане и в психическом — десять процентов населения. Класса «б» — с отклонениями в чувствительности конечностей, нервной системе, склонности к психическим заболеваниям, тревожности депрессиям, неврозам, врожденными дефектами репродуктивной системы — шестьдесят процентов. И тридцать — класса «с» — людей с явными признаками социопатии, психопатии, отсутствием эмпатии, то есть полным отсутствием зеркальных нейронов в коре головного мозга, с расстройством центральной нервной системы, параличом конечностей, недееспособных граждан. Эрик сразу должен был понять, что Кэсс из класса «а» — минимум по тому, как она краснела. У подавляющего большинства класса «б» не было такой чувствительной кожи и крепких сосудов, хорошего кровообращения. Если в довоенном мире ценилась визуальная красота, но в нынешнем — здоровье. Одержимые статусом и мнением окружающих, те, у кого были деньги, шли к пластическим хирургам за имплантами светодиодами, вшивающихся под кожу скул. Те реагировали на учащение сердцебиения и загорались красным, имитируя румянец. В магазинах продавались сыворотки для увеличения роста волос: по данным здравохраниения у полностью здорового человека оволосение, в зависимости от трохантерного индекса, происходило в большей или меньшей степени на голове, в подмышках и паховых зонах, также на руках и ногах. У класса «б» не было необходимости в довоенных системах депиляции. Волосы у тех, кроме как на голове, не росли. Но их наличие — было показателем привилегированного здоровья. Многие в Бесстрашии не переживали на этот счет. Скудные с рождения потовые железы позволяли оставаться в сухих футболках после тренировок, женщины из класса «б» не переживали о случайных беременностях, так как овуляция была у них раз в год, месячные тоже появлялись с перебоями раз в пару лет. Класс «с» рождался без матки в принципе. Человечество быстро привыкает к новому мироустройству, Эрик и сам не понимает, как можно было жить в другом мире. Но на этот счет у него тоже было свое мнение. Плановые осмотры раз в пол года до восемнадцати лет стали рутиной, из психологических проверок с доисторическими пятнами Роршаха, которые каждый видел по двадцать раз в жизни, делали мемы. Но класс «а»… в бесстрашие переходил крайне редко. Удивительно, что он не обратил на это внимание в личном деле Паркер. Арчи, как инструктор, тоже не доложил… Люди класса «а» негласно были привилегированной прослойкой общества. Про это не говорили, лишь молча принимали как данность, иногда недовольно закатывая глаза. Семьям с детьми класса «а» Дружелюбие выделяло особый пакет свежих, не напичканных гормонами фермерских продуктов, в мед блоках тем давали дополнительные витамины, у них были бесплатные пропуски на концерты классической музыки, повышающий вибрационный фон и благостно влияющей на психику. Ведь эти люди должны были обеспечить государству новое поколение здоровых граждан. Это не было принуждением. Эрик читал, что Эрудиция в свое время пыталась пропихнуть закон об обязательном уровне рождаемости, но Искренность показала зубы и защитила право на свободу граждан. Старый мир хоть и остался в прошлом, еще был не так далек, чтобы перекраивать законодательное право как вздумается. Но также как Эрудиты косо смотрели на шумных Бесстрашных, зная, что сами умнее и сдержаннее, так и класс «а» понимал, какая ответственность на них лежит. В солдаты такие не шли… Но Кэсс здесь. Это связано с ее сестрой? — Удивительно… — снова выдохнул Эрик. — Кажется, я раньше не видел «а-один». Поэтому со своим расстройством пищевого поведения ты все еще и жива и даже не последняя в рейтинге — твой обмен веществ и класс здоровья позволяют такие фокусы с организмом устраивать, — хмыкнул он, уведя тему от серьезных размышлений. Кэсс хохотнула. А Эрик снова сжал ее лодыжку. Она такая тоненькая и маленькая. Эрик привык к сильным женщинам. Не привыкнуть варианта не было — другие в Бесстрашии быстро оказывались на незаметных и незначимых должностях. И философия фракции каждого подталкивала становиться лучшей версией себя. Эрик резко дернул Паркер за ногу, та ойкнула, распластавшись на диване, лидер в секунду оказался сверху. Сжал бедрами ее туловище и ноги, руками по обе стороны от ее головы пригвоздил к дивану руки Паркер. Ему просто стало интересно. Мужчина не думал, что делает, просто разглядывал Паркер под собой, глядя в ее распахнутые от удивления глаза. Она и правда была маленькой, хрупкой. Каждая женщина в бесстрашии могла дать ему отпор, но не она. Паркер не была слабой. У нее были сильные стороны, но то, как этот неугомонный характер, знание себя в спарринге, подмечание слабостей противника, и нескончаемый запас энергии помещался в таком хрупком сосуде, Эрика изумляло. Неофиты его никогда не интересовали. Они были никем. Не в плане статуса — в плане личности. Молодые люди только перешли из родных фракций, еще не знали, на что способны, чего хотят от жизни и что могут дать ей в замен, но Паркер… она явно не бездумно шарилась по фракции и заводила знакомства. Метала ножи, просила обучить стрелять с дальнего расстояния, тусовалась на кухне и в первой помощи. И синяки, мелькавшие на ее лице, не были получены кем-то и сокурсников, Эрик узнавал от Арчи об атмосфере в рядах новобранцев. Все было спокойно. А у Паркер — нет. И то, что даже он, лидер, не знал, в какие игры помимо его с ней, она активно впутывается, заставляло кровь кипеть интересом. Желанием увидеть, что будет дальше. Он с задумчивой улыбкой оглядел ее бедра, руки, шею, губы. Она бы так же громко стонала бы под ним, как обычно смеялась? А ее любовь к поболтать — сильно развитый оральный вектор — означает ли, то она фантастически целуется? Эрик никогда не сомневался в собственной мужественности и не видел смысла доказывать силу путем принижения слабых, но сейчас, держа в ладонях тонкие запястья Паркер, чувствуя то, как ее кожа покрывается мурашками вовсе не от страха, лидер чувствовал себя самым сильным на земле. И хотел, чтобы никто и никогда больше не чувствовал этого рядом с Паркер. Животный инстинкт собственничества жаром опалил внутренности. Паркер молчала, с удивленным интересом разглядывая то, как крутятся шестеренки в сознании мужчины. Он провел большими пальцами по внутренней стороне ее запястий у основания ладоней, и Паркер вздрогнула. Инстинктивно, в попытке выбраться, выгнулась под ним дугой. Футболка на груди натянулась, бугорки пирсинга стали видны, ребра обнажились под кожей, как он и предполагал. Лидер сглотнул. — Ночь в семейном гнездышке прошла, снова надо быть на чеку, — победно ухмыльнулся он, проникновенно заглядывая в распахнутые глаза Паркер. Не смотреть на губы. — Я собираюсь душить тебя подушкой. Что сделаешь? Паркер в отчаянии попыталась прожевать смущение, закусила губу. Мотнула головой, моргнула, не готовая к переходу от… чего бы то ни было, к новому уроку от лидера. — Не знаю. — Не знаю — это не ответ, думай, — спокойно произнес Эрик. Паркер глубоко выдохнула, поняла, что в реальной жизни всем будет плевать на ее волнения, нужно включать мозг. — Так… ты кладешь сверху подушку, она зажимает нос и рот. Скорее всего это неожиданно, задержать дыхание не получится. Поверну голову вбок? На лице Эрика засияла улыбка. А испарина на лбу Паркер говорила ему теперь не только об ее эмоциональности, а о здоровых физиологических процессах. Дыхание его неожиданно сбилось. Они говорили об упражнении, но оба чувствовали это — Эрика будто магнитом тянуло к Кэсс и наоборот. Хотел поребячиться — доигрался. — Я думал ты ответишь «соблазню нападавшего», но это сработает не со всеми, так что это правильный ответ, — он улыбнулся коротко, натяжно, не отрывая от Паркер взгляда. Девчонка дышала все тяжелее. Усмехнулась. — А что, с тобой бы сработало? Эрик задержал дыхание. Вот что он увидел в ней вчера ночью и что потянуло его коснуться ее тоненькой ножки. Он увидел в ней женщину. Ведь именно женщины по природе — хищники. Мужчины — грубая сила, и они в этом хороши. Но выслеживать, ждать, подстраиваться, манипулировать, направлять, и как ядовитое тропическое животное, впрыскивать жертве яд, от которого она умрет в эйфории; давать думать жертве, что она здесь охотник, могут только женщины — настоящие, сильные хищники, которые не будут демонстрировать свою силу из-за тщеславия. Ведь как иначе объяснить то, что Эрик, весом в сто десять килограмм, прижимающий Паркер к дивану, почувствовал себя после ее спокойных, азартных слов, снизу? Эрик не ответил. Хмыкнул своим мыслям, взял подушку и опустил Паркер на лицо. Мальчишеская улыбка рвала щеки. — Что будешь делать дальше? Паркер под подушкой фыркнула, повернула голову вбок. Ужом завертелась под мужчиной, вытянула из-под него ноги и обхватила бедрами его корпус, скрещивая стопы за спиной. Эрик убрал подушку. — Любимый болевой на ребра? — выгнул он бровь. — Ага, — довольно протянула Паркер. — Вариант, но не со мной, — не переставая легко ухмыляться, наклонил он голову вбок. — Попробуй. — Но кивнул вниз, Паркер плотнее обхватила ногами торс мужчины, попыталась сжать под ребрами бедра, чтобы выйти на перелом, но Эрик ловко повернулся боком и ноги Кэсс соскользнули. — С сокурсниками у тебя это прокатывало, даже с кем-то моего телосложения может получиться, ты права, надо лишь идеально отточить прием и ты это сделала, но может попасться обученный противник. — Бить по внутренней стороне локтя, чтобы руки дрогнули? — закусила задумчиво Паркер губу. Лидер покачал головой. Отвлекался от того, что чувствовал бедрами ее тепло, особенно когда Кэсс со своими вечными болевыми в недвусмысленную позу и ситуацию поставила их обоих. — Силы не хватит. Покажу прием, ложись. — Паркер откинулась на спину, Эрик положил ей на лицо подушку, но не придерживал, чтобы девчонка могла дышать. — Вот здесь, — он взял ее руку, провел ладонью от запястья к плечу и обратно, чтобы она, не видя, по ощущениям, поняла, какую зону он имеет ввиду. Остановил пальцы на середине предплечья. — Если нащупать точку между жилами, на тыльной стороне и нажать, рука «отсушится». — Щекотно! — взвизгнула Паркер, когда лидер наглядно показал прием, также, не снимая с ее лица подушки. — А если нажать сильнее, будет больно и чувствительность на несколько секунд потеряется, как когда ударяешься точкой на локте. Руки ослабнут, это твой шанс. Пробуй. Кэсс под подушкой выдохнула, перехватила руки Эрика. Мужчина молча наблюдал за тем, как она обеими ладонями ведет по его запястьям, предплечьям, локтям, трицепсам, плечам, и обратно. Ладошки Паркер были приятными. Нащупав точку, услышав его «ниже и левее», она сделала прием. На секунду руки Эрика прострелила микро судорога, Паркер сбросила подушку, с силой толкнула плечом мужчину и перекатилась на диване вместе с ним, оказываясь сверху. Он поддался: конечно, стокилограммовый противник так просто не сдастся, но она делала все правильно, а ее сияющее победой лицо и улыбку было видеть приятно. — Скажи, что я молодец! — хихикнула она, легко стукнув ладошками Эрика по груди. Лидер с улыбкой покачал головой. — Типа того. — Пару секунд он помолчал, откинув голову на подушки, пока Паркер рассматривала его татуировки на шее, затем посмотрел на нее с той же улыбкой, но серьезно, надеясь на крайнее благоразумие девчонки. — Паркер, сейчас мы отсюда уйдем. И вся эта ночь закончится, — проникновенно заглянул он ей в глаза. — Надеюсь, мне не придется на тебя рявкать по поводу соблюдения субординации. Ты меня поняла? Он заглядывал ей в глаза и говорил: «Я все равно твоей лидер. Несмотря на разговоры о доверии, касаниях, несмотря на мою семью и всю ту серую зону, куда мы зашли не только в плане секретной операции… никто из нас себе большего позволить не может. И я не хочу тебе это объяснять, понимаешь? Хочу, чтобы ты поняла все сама, тогда я не буду разочарован. Ни в тебе, ни в себе, что выбрал тебя». — Конечно, лидер. — Паркер, кажется, не смутилась ни на секунду, лишь довольно кивнула, не теряя улыбку, в один прыжок оказалась на полу рядом с диваном, вытянулась по струнке, снова кивнула, как командиру. — Я буду готова через десять минут выдвигаться. Где ванная — знаю. И просто ушла. Эрик снова откинулся на подушки, обессиленно потер руками лицо. Паркер отреагировала так, будто не он управлял ситуацией, а она каждую секунду импровизировала и подстраивалась. Будто все шло по плану. Сел на диване, хрустнул шеей, собрался с мыслями. Когда параллельно предотвращению государственного переворота, выращиваешь и кормишь с рук хищника, не попадись в его лапы сам. Эрик поклялся себе, что сделает три шага назад. Ведь был уже на грани.