На таких не женятся

«Концепция идеала» — так бы Кэсседи могла описать семью Эрика. Трепет в груди разливался от одного только взгляда на мать лидера. Лара перебинтовала Паркер бедро, элегантно сложила в саквояж инструменты, простерелизовала руки и накинула изящный белый передник поверх роскошного вечернего платья. Улыбнулась, налила Кэсс стакан апельсинового сока, достала из холодильника овощи и без слов попросила помочь. Паркер стояла за кухонным столом и боялась неправильно порезать огурец: не так тонко, не так изящно, как делала это рядом Лара. Весь словарный запас испарился в атмосфере ситуации. Где-то в соседней комнате был лидер, а она стояла здесь, на кухне, с его матерью, и помогала делать салат после того, как ей зашили царапину от пули на бедре, полученной часом ранее. И никто не задавал вопросов. Семья Эрика с эрудитской сдержанностью отнеслась к случившемуся. Лара была в равной степени галантной, роскошной и дружелюбной, это сбивало с толку. Концепция идеала, если бы она была, писалась с нее. Русые волосы, собранные в замысловатую прическу на затылке; тонкая шея и покатые плечи, напоминали бутылку старинного вина. Светящийся добротой светлый взгляд, тонкие губы под прозрачным блеском. На таких оборачивается весь зал в разгар торжества, словно на золушку, вошедшую в залу. Паркер бы проще приняла ситуацию, если бы Лара была отсраненной мраморной скалой, холодной эрудиткой, воспринимающей людей, как набор данных, но Лара излучала мягкую, женскую энергетику — рядом с такой хотелось находиться. Смешение в одном флаконе таких полярных качеств выбивало из колеи. А еще — исключительность. Паркер понимала, что Лидер не каждого приводит в своей семейный очаг, и это чувство святой посвященности заставляло внутренности мелко дрожать. Словно в закрытом на ночь музее тебе дали прикоснуться ладонью к мировому шедевру. За окном как раз была ночь. Паркер решилась задать вопрос. — Кем вы работаете? В смысле, какой вы врач? Паркер сгрузила нарезанный неидеально черт возьми огурец в пиалу. Лара добавила к нему рваные листья салата, улыбнулась. — Я неонатальный и детский хирург, педиатр. Кэсс выдохнула. — О, я читала об этом. — Она подняла на женщину восхищенный взгляд, но тут же осеклась. — Ладно, не читала, смотрела в документалке. — Смутилась она. Казалось, этой женщине нельзя было врать и приукрашивать. Не потому что раскусит, а потому что она достойна большего. — Ладно, не смотрела, узнала из анекдота! Просто я… — Все хорошо, — Лара легко рассмеялась, дорезав помидор. — Ты не на задании, мы просто болтаем, — в ее взгляде промелькнуло умиление, словно она наблюдала за неуклюжим котенком, издавшим свой первый «мяу» и испугавшимся этого. Паркер потупила взгляд. — Ты проходишь инициацию в Бесстрашии, ты всегда начеку, тем более под началом Эрика, я понимаю. Но здесь ты можешь расслабиться. Паркер бы очень хотела, чтобы это не было проверкой. Но такая женщина, как Лара, из такой фракции и из такой семьи, не могла не составлять на ходу ее психологический портрет. С другой стороны, что она могла сделать? Играть роль взрослой, уравновешенной, без словесного поноса в критических ситуациях, женщину? Не смешите, только перегреется. — Спасибо, — только улыбнулась она. — Расскажите про свою работу, подробнее, пожалуйста, я в медицину никогда не стремилась, но тема очень интересная. Лара понимающе кивнула, развернув не обременяющий монолог за готовкой. Ужин прошел для Кэсс как в тумане. То ли из-за потери крови, то ли из-за обилия новых впечатлений, но за столом Паркер молчала, глупо улыбалась и вздрагивала, ловя на себе взгляд лидера. Отец Эрика был приятным, степенным мужчиной с сединой в висках, иногда, даже в присутствии трех младших сестер лидера, отпускавший незаконченные неприличные шутки, вроде «ничего, мы медленно спустимся с горы и…»*. Кэсс, слышавшая эту скабрезную притчу от своего отца тоже, поперхнулась чаем и закашлялась от смеха на долгую минуту. Сестры лидера были очаровательными. Три блондинки: пятнадцать, девять и шесть лет казались Кэсс старше ее самой и были сильно похожи на Эрика. Паркер никогда бы не подумала, что те не родные. Воспитание в семье эрудитов привило им манеры с малых лет, огоньки в глазах, доставшиеся от родителей, умело переплетались и гордой осанкой и орудованием столовыми приборами. Девочки вырастут, и заберут все внимание мужского окружения: воспитанная скромность не будет ширмой для серых мышек без мнения, а внутренний огненный стержень не вырвется наружу нетактичностью. Наверное, будь родители Паркер построже, она тоже была бы такой: красивой, естественной и грациозной, но воспитание в другой фракции было на лицо. Родители Кэсс не только любили, но и давали проявляться дочерям так, как им хотелось. Вырос ураган. Семья лидера очень напоминала Кэсс ее родителей и их ужины, разве что в их родовом коде было зашито программирование на выявление всех талантов, прежде всего, инстинктивных, внутренних. Поэтому каждый завтрак в семье Паркер начинался с перекидывания шутоками — важно — придуманных самим. Без этого не давали мюсли. Здесь же — в почете была умственная викторина. — «Счастливые семьи счастливы одинаково, а несчастные — по разному», откуда фраза? — обводил взглядом застолье глава семьи, пряча улыбку в бокале красного вина. — Лев Толстой, «Война и мир», — довольно отвечала старшая, Лорелея, и победно отправляла в рот курицу. Паркер только удивлялась начитанности даже самой маленькой, Алекс. — Строение мозга? — Гипофиз, гипоталамус, эпифиз, ретикулярная формация, — детским голоском, с легкостью, даже будто скучая, отвечала младшая. — Психолог и писатель, переживший заключение в концлагере во второй мировой? — Не давая передохнуть, задал дочерям отец вопрос. Эрик не играл в Викторину. Тихо переговаривался с Ларой. За столом повисла тишина, девчонки зависли над ответом. — Виктор Франкл. Кэсс не сразу поняла, что неожиданно для себя, сама пробубнила ответ. Девчонки с улыбками уставились на нее, глава семейства засмеялся, одобрительно покачал головой. — Видите, девочки, — хмыкнул он. — Бесстрашные эрудированы, значит и эрудиты должны быть бесстрашными. Завтра без вопросов встанете на утреннюю зарядку, — подытожил он. — Наш мир хоть и разделен на фракции, это не значит, что мы должны узко идти по своей тропе в личном пути каждого человека. Вы должны быть искренними с самим собой, дружелюбными с родными, помогать тем, кто в вас нуждается и бесстрашно убирать из окружения тех, кто этого не достоин. Одного рассудка мало. Управлять всем должен ваш высший разум, ваша интуиция и инстинкты. — Не слишком ли сложно для одного человека? — беззлобно подтрунила над речью отца Лорелея. — Я мог бы быть голословен, но перед вами сидит пример такого человека, спросите у него, сложно ли? — Отец семейства впервые за вечер обратился к Эрику, до того не мешая его перешептываниям с матерью. Лидер усмехнулся, отпил из стакана воды, покачал головой. Очевидно, не хотел себя приводить в пример как-то, к чему нужно стремиться, но яркая фраза подрастающему поколению была нужна. — Сложно. Но оно того стоит. И посмотрел на Паркер. Кэсс вместе с гарниром проглотила самообладание. Ужин закончился подачей кофейного десерта, после все быстро разошлись по комнатам, встреча нежданных гостей была поздней. Паркер постелили в бывшей комнате Эрика, лидер разложил большой диван в гостиной. Девчонки пожелали Кэсс спокойной ночи, родители удалились в свои покои. Эрудиты по сути своей были сдержаны, Паркер не плела косички с младшими в семье, не делилась секретами с Лорелеей, та лишь подмигнула ей и скрылась за дверью своей комнаты, пожелав спокойной ночи. Сон к Паркер не шел. Она была вымотана, но казалось, нервная система перегрузилась настолько, что потеряла внутренний рубильник «выкл» и Кэсс устало, изнемогая, пялилась в темный потолок, обдумывая произошедшее. Она упала в океан жизни случайно, хотя до этого плыла на удобном устойчивом судне. Проходила инициацию, заводила знакомства, сосредотачивалась на тренировках. Но не везло. Будто она была с кармой на ножах. Хотя, кого она обманывает. Она выросла хаосом и сама искала приключения на вторые… дай бог шестьдесят, вместо девяноста… прогресс был небыстрым — от кофейного десерта в желудке она оперативно избавилась в туалете. Салат с курицей и гарниром решила оставить внутри. Потерянную кровь надо было восполнять, как и силы. Но что спасет психику? Ориентиров не было. Был только Эрик. Пометавшись в постели, Паркер на цыпочках вышла из комнаты. Какие советы давали, чтобы быстрее уснуть? Попить теплой воды, открыть настежь окна… В гостиной, совмещенной с кухней, было темно: огни ночного города подсвечивали только очертания кухонного островка и распластаного в комнате, словно большого кота, темного дивана. Паркер медленно, чтобы не дай бог ничего не скрипнуло, открыла ящик с посудой. Стараясь не шевелить лишнего пространства, взяла кружку. Попыталась открыть холодильник, боясь, что мягкая липучая прокладка скрипнет… — Пошуми уже нормально, шпионка, — раздалось из темноты. — Боже! Паркер вскрикнула, подпрыгнула на месте, хватаясь за сердце, задела крышку кастрюли и та с грохотом упала на кафель, прокручиваясь и прокручиваясь металлом по полу, пока не утихла. Стыд залил красным щеки, она обреченно выдохнула. С дивана послышался приглушенный смешок. — Да, в разведку мы тебя не возьмём. Паркер закатила глаза, уже не заботясь о звукоизоляции, достала из холодильника графин с водой. — Кто мы? — разговаривать с темнотой, у которой был голос Эрика, было странно и жутко — она на цыпочках подошла к дивану. Лидер щелкнул ночником на кофейном столике. — Я и фракция. Паркер сглотнула. Как тогда, в его квартире, когда они играли в «доктора» (Паркер изо всех сил подавила улыбку под гнетом нецензурных мыслей) — Эрик был по пояс обнажен, приподнялся на двуспальном диване в одних штанах. — Говоришь так, будто фракция твоя жена, — Паркер хмыкнула, присев на краешек дивана, одним полупопием, чтобы не нарушать субординацию и личное пространство, если оба этих понятия еще имели значение после их приключений. Убеждала себя, что имело. — Так и есть. — Мужчина прищурился, улыбнулся, наклонил голову вбок. — Брак сложный, но, что называется, удачный. — У Кэсс участился пульс. Не потому что Эрик влиял на нее по особенному, я сказала не поэтому мать твою, а потому что он ее сейчас не обучал, не наставлял, и они были не в тренировочном зале. Они разговаривали на равных. — Поговорим? — О браке? Жениться на мне решил? — Нервное напряжение последних часов и доверительный, не свойственный Эрику взгляд, опять перемкнули провода в сознании Паркер. — Даже не знаю, ты мой командир, а жены тоже субординацию соблюдают? И я ничего и тебе не знаю, о твоей личной жизни. Слухов-то много, гадают, много у тебя девушек или вообще нет. Интересно, а почему никто не сомневается в твоей гетеросексуальности? Никто ведь не говорит, что ты гей. Нет, не то, чтобы ты был похож, но с другой стороны, внешность это не определяет, почему например гей не может быть похож на тебя? Может… — Кэсс выдохнула и замолчала, а после нахмурилась, почти требовательно глядя на лидера. — Как мы к вообще пришли к тому, что геи похожи на тебя? — Паркер… — Эрик попытался остановить ее монолог серьезным тоном, но не выдержал и устало рассмеялся. Кэсс расслабилась, видя смешинки в глазах лидера после всего произошедшего. Значит, ситуация была не так плоха. — Я не женюсь на тебе. — Как-то по особенному улыбнулся он. — К многоженству я не склонен, а с Фракцией у меня действительно как будто брачный договор… ебут во… — мужчина мотнул головой, в скупом смешке спрятал окончание фразы. — Поговорим об этом, обо мне и фракции. В твоём пейзаже страха это уже отразилось. — Ты видел мой пейзаж? Ужас ударил в солнечное сплетение. Паркер и без этого поворачивалась к лидеру из раза в раз не лучшей своей стороной, но то, что творилось в ее подсознании в иллюзиях самых страшных кошмаров, не хотелось выдавать ему. Именно ему, почему-то. — Краткий отчёт… — Отмахнулся мужчина и Кэсс выдохнула. — Ты боишься, что тебя предадут. Кэсс выдохнула еще раз. Речь шла не о пейзаже с Лен или Фором. — Все этого боятся, — безучастно отмахнулась она. — Но не все после несанкционированной операции. — Возразил лидер. Паркер перевела взгляд на окно. А что она могла сказать? «Я уже обжигалась на тех, кому доверяла? Меня предал дважды один и тот же человек, потому что я сама это позволила? И теперь доверяю людям лишь с пометкой на то, что готова быть преданной снова?» — Ты, конечно в такую заварушку попала… Эрик неожиданно отклонился от нравоучений. Выдохнул задумчиво, обреченно. Кэсс непонимающе нахмурилась. — Я уже извинилась, а до этого мы уже об этом говорили и я все понимаю… — Не понимаешь… — покачал он головой и посмотрел на Паркер, будто на собаку, которую оставлял навсегда и не мог объяснить, что происходит. — Это не просто секретная операция, это вообще бог знает что. — Лидер потер переносицу, посмотрел на Кэсс исподлобья. В этот момент его открытой, усталой слабости, Паркер почувствовала между ними особенную связь. Даже если завтра они вернутся к жесткой субординации, даже если никогда больше не заговорят, ее никто не убедит в том, что это была выдуманная блажь. Она чувствовала эту связь, она тянулась невидимыми нитями от его груди к ее. — Несанкционированно никем, — Паркер поразило то, что Лидер делился с ней этим. Не словами, а глубокими опасениями, спрятанными в них. Вместо того, чтобы уверенно отдать приказ и сказать «не твое дело», он показывал, что в этом открытом океане неопределенности они вместе. — Мы в такой серой зоне, что уже черты не видно. Полнейшая импровизация. Паркер была против наркотиков. Пару раз курила нечто, выращенное Роаном на подоконнике под странными розовыми лампами, но дальше в эксперименты не пошла. Но с уверенностью могла сказать, что все опробованные и неизведанные ею вещества были детскими леденцами по сравнению с присутствием лидера. Эрик смотрел на нее в ночной бархатной тьме, отражая зрачками теплый свет ночника, и его близость к ней пьянила. Дарила чувство защищенности и могущества, а одно его касание сбивало с ног. Хорошо, что обычно он ее не касался. Хорошо, что сейчас она сидела, когда в паузе, он мягко потянул ее за предплечье, чтобы Кэсс села на диване нормально, не норовя постоянно соскользнуть. Паркер зажмурилась, прогоняя мысли. Дело не в мужчине. Просто до этого она не общалась с Личностями. Наверняка, рядом с другими лидерами люди испытывают те же ощущения. Прикосновение к власти всегда пьянит. — Но тебе и не надо не перед кем отчитываться, ты лидер, — Кэсс разорвала тишину намеренно. — Ты очаровательна. — Его тихий грудной смех окутал ее с ног до головы. — То, что я командир, не даёт мне права творить все, что вздумается. — Мужчина лег обратно на диван, положил руки под голову, уставился в потолок, говорил задумчиво, с пониманием весом в тонну в голосе. — Любая секретная операция обычно санкционирована, даже если в это посвящён самый узкий круг лиц, он все же посвящён. С нужным уровнем допуска можно найти все концы. Это не игры, это обязанности. Власть не даётся просто так. — Он без улыбки дернул уголком губ. Кэсс услышала в этом отголосок брошенного ей «повезло». — Каждая пуля, выпущенная из табельного оружия — под отчёт. Если нет, оружие достаётся незаконным путем через каналы изгоев и серые схемы. Каждый выход из фракции — под отчёт. Такая секретность, как у нас сейчас, держится только на связях, знакомых, «подстрахуй тут, друг, прикрой» — и молись, чтобы реально прикрыли. Кое-что происходит, — он поднял спокойный, серьезный взгляд на Паркер. И она поняла: между ними не просто связь — они связаны. — И это не просто бунт шайки психопатов, это политические игры. А когда на арену выходит политика, правила меняются. Я, по сути, Паркер, — лидер вздохнул, — могу сейчас доверять, реально доверять, только тебе и ещё нескольким людям. И раз мы встали на эту тропу, то и ты должна доверять мне, понимаешь? Губы ее растянулись в предынсультной обреченной улыбке. Она что-то почувствовала в этих словах. — Понимаю. — И уровень доверия этот — не просто сохранить секрет, а ответственность пожертвовать всем, в случае чего, даже свободой. Готова ли ты в случае чего, отдать за меня свою свободу? Не сесть в тюрьму за мои провинности, а если что-то пойдёт не так, молчать до последнего? — Я… Паркер не знала, что сказать. Слова мужчины опускали глубоко в нее затаенные смыслы, но даже прямое их значение, ложилось на ее плечи обязательствами, которые она готова, но сможет ли выполнить? — Молчать, но при этом знать, что я тебя не бросал. — В горле Паркер запершили слезы. Старые травмы выкорчевывались с каждой новой буквой его обещания. — Что я сделаю все, что от меня зависит, чтобы это доверие оправдать. — Эрик приподнялся на локтях, приблизился к Паркер так близко, что она ощутила жар его кожи. Но думать об этом сейчас не могла, слишком много значило другое. — Это договор с обеих сторон. Я буду тебя прикрывать. Но когда понадобится, сможешь ли ты сделать тоже самое? Если да, даю тебе слово, что тот твой пейзаж никогда не воплотится в жизнь. Паркер с трудом проглотила ком слез, несколько раз проморгалась, залпом выпила не тронутую до этого воду в стакане, взъерошила волосы. Редко в жизни можно осознать момент, который изменит все. Обычно мы понимаем это постскриптуп, посмотрев на историю со стороны. Но осознание этого в секунду происходящего затопило Паркер лавой и остудило волной стальных глаз мужчины. Она кивнула. — Обещаю, Эрик. Я буду тебе доверять. Лидер улыбнулся, откинулся на подушки. — Тогда когда в следующий раз я скажу «ничего не делай», что ты сделаешь? — ирония заискрила в знаке вопроса. — Ничего, — проглотила улыбку Паркер. — Умничка. Кэсс хмыкнула. Приятное одобрение защекотало ребра, но разум остался чист. Да, она еще многого не знает об этом мире. Да, она еще не прошла инициацию, но она и не марионетка, которой нужно дать лишь одобрение на кончике палки, чтобы она, как пес, поскакала, куда потребуется. Даже с лидером. Ей нужно что-то взамен. Больше, чем он предлагает. — Но буду знать, что ты сделаешь что-то, — спокойно, в миг повзрослев, добавила она. — Договорились. В повисшей паузе Эрик улыбнулся будто бы удивленно. А Кэсс шестым чувством поняла, что это было. Манипуляция. Не холодный расчет и не со зла, но таким беззащитным, с усталостью на лице, без футболки, дома у его семьи, Эрик не мог открыться ей просто так. Она увидела это в его глазах, почувствовала кожей. Не потому что он ей не доверял. А потому что он таким был. Ему правда нужен был доверенный человек. И он решил его вырастить. Кэсс была не против. Она будет ему служить. Только он должен иметь ввиду. Пока — она никто. Но у нее есть план. Не просто амбиции — а намерение. Тоже стать Личностью. С большой буквы. Не просто лучшей. Равной ему. И он должен будет с этим считаться. — Договорились, — нервозность в миг успокоилась, Паркер со всем пониманием ситуации посмотрела мужчине прямо в глаза, без дрожи внутренностей. — Но Эрик, имей ввиду. Я непозволительно для солдата тщеславна. И если не прошу о славе или признании, то, как минимум, не продам свою жизнь и свободу дешево. Если будешь сажать меня за решётку, сделай это эпично. Чтобы я не сожалела о цене. Мужчина кивнул, отрицая зарождающееся глубоко внутри восхищение. В этот момент, в свете ночника, он впервые увидел перед собой не вихрастого раненого котенка. Перед ним был еще неоформившийся, с потенциалом, закопанным под условностями и незнанием… Хищник.