На таких не женятся

      Подступающее похмелье тяжёлой пыльной подушкой начинает бить по голове, когда Кэсс делает очередной поворот вправо, хватаясь за каменную стену, чтобы кружащаяся голова окончательно не выбила из неё весь дух заодно с равновесием. Четвёртый стакан чего-то алкогольного явно был лишним, но победа в «Захват флага» обязывала — игра была долгой и напряжённой, выигрыш пришлось буквально вырывать зубами из рук последнего охранного гарнизона и то, флаг оказался в руках Паркер в последние секунды лимитного времени.       По территории, отведённой под игру, неофиты пробегали около восьми часов к ряду и в штаб вернулись уже к ночи — инструкторы даже баллы за задание обеим группам — победителям и проигравшим — накинули с небольшой разницей: молодняк показал им достойное зрелище и действительно ожесточённую борьбу, поэтому ущемлённым себя особо никто не чувствовал.       Неофиты тут же принялись праздновать — с разрешения инструкторов и учётом завтрашнего позднего подъёма — соорудили в яме пространство для веселья.       Игра была значимым событием не только для проходивших инициацию, но и для полноправных членов Бесстрашия — после напряжённого месяца работы всем хотелось расслабиться, поэтому никто против шума и молодецкого гомона не возражал.       В четвёртом часу утра вечеринка начала утихать и Кэсс решила уже начать брести в сторону казарм, чтобы чуть больше поспать и не пить дальше — казалось, что если ещё хоть один стакан местной бражки окажется в её организме, то проснётся она потом полным овощем.       Поэтому, растолкав изрядно подбродивших товарищей, она вывалилась в коридор, намереваясь без особых потерь дойти до спальни, но фортуна решила иначе и как нельзя кстати повернулась к Паркер чёрным ходом.       Её несильно приложили спиной о каменную стену коридора и схватили за шею — в трезвеющем взгляде Паркер читалась паника: лимит времени ухода от возмездия, кажется, закончился.       — Что, без своей няньки уже не такая бесстрашная?       Вик торжествовал, видя растерянность во взгляде девчонки, но говорил тихо, размеренно, понимая, что контроль в его руках.       Паркер громко сглотнула, пытаясь привести мысли в порядок и вспомнить хоть одну из заготовленных фраз на такой случай. Но ситуация оказалась чуть более пугающей, чем она себе представляла — это был действительно вопрос жизни и смерти.       — Слушай… — она многозначительно кашлянула, и мужчина ослабил хватку, сделав полшага назад, и с интересом покосился на девчонку. — Давай сделаем так: я ничего не видела и ничего не слышала, а ты перестанешь прожигать меня взглядом при каждом удобном случае, и мы оба не будем вызывать подозрений у лидера, играя в кошки мышки…       Паркер очень надеялась, что это сработает.       — Или я сброшу тебя в пропасть, и ни у кого не возникнет подозрений на счёт смерти пьяной малолетки, — усмехнулся Вик, улыбаясь так кровожадно, что Паркер пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не обмочиться на месте. Сказывалось, конечно, ещё и огромное количество выпитой жидкости, но всё же — мужчина нагонял реальной жути.       — К сожалению, или к счастью, лидер с недавнего времени абсолютно везде таскает меня за собой, и ты, кстати говоря, не знаешь, какие отношения нас связывают, — Паркер еле заметно скривилась от того, как двусмысленно прозвучали последние слова, но собралась и продолжила. — К тому же, хоть я и тупая соплячка, по твоему мнению, но не думай, что я не предупредила нужных людей про то, с кого спрашивать, в случае моей хоть слегка подозрительной смерти.       Это был чистой воды блеф — настолько близких друзей, которым она могла рассказать всё что угодно, у неё не было, да и рисковать осведомлением такой информацией других она не стала бы, но надежда на доверчивость бесстрашного всё же была.       — Либо всё так, — медленно протянул Вик, — либо ты блефуешь.       Похоже, доверчивость здесь выбивают из людей ещё на начальном этапе.       — Либо-либо, — пожала плечами Кэсс, — мы можем и дальше трахать друг другу мозг или разойтись, как в море корабли. Сам подумай — мне это всё не всралось. Я даже не знаю, что именно видела. Может я тогда вдрызг пьяная по району шаталась. В неурочное время. Ещё и нарушив запрет о невыходе из фракции. Мне тоже выгодно, чтобы мы оба наложили плёнку амнезии на ту ночь. Идёт?       Паркер говорила правду: напрягало даже не то, что она видела, возможно, незаконное убийство, но что и её саму могло настигнуть наказание, расскажи она кому об этом. Поэтому она честно выложила все карты на стол, надеясь на последнее, что осталось — благоразумие бесстрашного.       Вик с минуту сверлил взглядом девчонку, как бы взвешивая её слова. И, похоже, пришёл к выводу, что легче всё спустить на тормозах — она ещё ему должна останется.       — Идёт, — недобро улыбнулся он и резко выбросил руку вперед, толкнув Кэсс в плечо так мощно и чётко, что Паркер показалось, будто в каменной стене должен был остаться след в виде её фигурки. И добавил два резких апперкота в живот, придерживая сползающую по стенке девчонку за ворот куртки. — Для профилактики. И помни — хоть один писк с твоей стороны и перед смертью ты насладишься страданиями всех, кого знаешь.       Паркер хотела было усмехнуться: «Что, совершишь самоубийство? Тебя-то я тоже знаю», но изо рта вырвался только сиплый хрип, а после до слуха донёсся гадкий смешок и гул удаляющихся шагов. Несмотря на обезболивающий эффект алкоголя, ушибленные места горели огнём и, успев подставить руки, чтобы не рухнуть лицом в пол, Паркер позволила себе расслабиться. Последняя мысль была исключительно нецензурной — дальше лишь темнота.

***

      Пролежав на бетонном полу, по ощущениям, минут двадцать, Паркер поднимается, ассоциируя состояние своего тела с мешком картошки, и направляется в медпункт — нужно достать обезболивающее и мазь от ушибов, иначе завтра она не то, что ходить — открыть свинцовые веки не сможет.       Неофит, шатающийся в четыре утра по коридорам непонятно в каком состоянии — то ли побитый, то ли пьяный в дрова (в данном случае всего понемногу) подозрений особо не вызывал: молва о жёсткой игре в захват флага в этом году разнеслась уже по всей фракции. Только вот все уже отхватили свою порцию пилюль и ушли веселиться, поэтому парочка проходящих мимо бесстрашных всё же кинули на Кэсс озадаченные взгляды. Благо тут же про это забыли.       Спасительный последний поворот подсвечен белыми лампами со стороны мед крыла и Паркер буквально вываливается из-за угла, тут же озадаченно застывая на месте: в мед блоке разместилось около десяти мужчин, по всем признакам только что вернувшихся с задания. В белом, стерильном помещении они ярко выделяются чёрными пятнами одежды, массивными бронежилетами и грязью на сапогах — Кэсс невольно засматривается на обилие тёмных следов, усыпавших всю площадь пола, и не совсем понимает, как ей действовать дальше.       — Эй, мелкая, ты чего тут забыла? Детские палаты в другом крыле, — обращается к ней мужчина, стоящий ближе всего к входу.       У него большие тёмные глаза и короткий ёжик таких же тёмных волос — крепкий парень смотрит на неё сверху вниз и недоумённо улыбается. Вокруг глаз появляются саблевидные морщинки, и он уже не кажется таким устрашающим.       Паркер мгновенно вспыхивает возмущением, но решает поступить умно и глупо одновременно: заткнуться и свалить куда подальше.       Она юркает за угол, но удача не на её стороне — даже не завершив манёвр, девчонка больно врезается носом в идущий на неё бронежилет с человеком внутри. После её ойканья и шипений ругательств под нос, человек внутри бронежилета, на поверку, оказывается лидером.       — А ты что тут забыла? — Эрик горой нависает над девчонкой и с полуухмылкой наблюдает за тем, как неловко Паркер трёт ушибленный нос.       — Патрулирую коридоры и слежу за порядком, — как-то обиженно-саркастично бурчит девчонка и даже глаз на лидера не поднимает — чувствует себя безмерно глупо и оскорблено.       — Похвально, — давясь сарказмом, усмехается лидер, и дёргает Кэсс за локоть, уводя от медкабинета. — Тебе не хватило общего празднования, решила ещё приключений на седалище найти? — он смотрит на неё искоса, не показывая своё достаточно хорошее расположение духа, как бы проверяя — отступит или нет?       — Вы же знаете, лидер, мне всегда нужно больше, чем остальным, — осторожно парирует Кэсс, проверяя почву для пререканий.       Эрик хмыкает. Паркер заслуженно называют за глаза «батарейкой»: даже в убитом тренировками состоянии она вся как высоковольтная вышка — готова всегда сострить, уколоть и поставить на место. Девчонка лезет везде: водит дружбу с патрульными, выбивает себе на кухне неположенный кофе, ошивается возле штаба оперов-разведчиков, расспрашивая о заданиях за стеной, и никогда не затыкается.       Паркер болтала много, быстро и постоянно — за длинный язык почти на каждой тренировке зарабатывала по три дополнительных круга пробежки и, кажется, получала от этого удовольствие. Она была как умненький расторопный ребёнок в младших классах: заводила, который никогда не сидит на месте, мешает учиться другим, но в нужные моменты включается в работу и зарабатывает свои пятёрки, только вот остальные так быстро переключаться не умеют, поэтому заметно проигрывают на фоне главного хулигана.       — Разумеется, — скалясь, тянет Эрик, — только даже самым отчаянным маленьким патрульным уже пора баиньки.       Безобидная издёвка в его тоне больно укалывает самолюбие Паркер: она только что привела свою команду к победе на захвате флага — какое, к хренам, баиньки?! Но лидер упорно волочит девчонку за собой по коридорам, то и дело, кидая на неё смешливые взгляды.       Паркер хочет, но боится что-то возразить, потому что в Бесстрашии действует негласное правило: на шатания по фракции и ночные пьянки после игр лидеры закрывают глаза, но только если не попадаться. Кэсс же понимает, что преспокойно может отхватить сейчас знатных люлей — молится только, чтобы остальным из-за неё не влетело.       От лидера пахнет землёй и свежестью — Паркер понимает, что в медпункте, очевидно, была его команда и сам лидер тоже только что вернулся с задания. От этого становится ещё и стыдно — вместо того, чтобы отдыхать, делать отчёты и чем-там-ещё-занимаются-лидеры, мужчина вынужден проследить, чтобы она дошла до чёртовой спальни.       — Дальше дойдёшь сама, — хмыкает лидер, останавливаясь у развилки — до спальни неофитов две минуты трусцой. — И чтобы больше никакого патрулирования после отбоя. Но ты не волнуйся, я прослежу, чтобы в штабе был порядок — у меня тут есть, знаешь ли, некоторая власть, — он в открытую издевается над заливающейся краской Паркер и беззлобно скалится ей прямо в лицо. — Ладно… — как-то рассеянно тянет девчонка, не понимая, в чём подвох: что, даже выговора не будет? Или ему достаточно просто насладиться её краснеюще-синеющим видом? Или же ей просто несказанно везёт и хорошее настроение у лидера держится уже больше недели? Потому что как объяснить то, что в те моменты, когда ей можно было влепить подзатыльник за тупость, лидер терпеливо расставлял всё по полочкам? Это уже второй раз за сутки, когда она поражается такому поведению командира — первый раз был буквально часов двенадцать назад, когда, взяв передышку от череды событий, направляясь в поезде на игру, она смогла расставить все точки над «и» и хоть немного проанализировать события последних дней, не гонясь за новыми, лучшими результатами.       Ветер треплет волосы и с силой бьёт в лицо, заставляя девчонку поморщиться и улыбнуться — жажда адреналина зашкаливает, словно сахар в крови диабетика. Первая совместная с урождёнными игра — ночь обещает быть весёлой.       — А почему Арчи с нами не поехал? — спрашивает кто-то из толпы неофитов и Кэсс кривится, мазнув взглядом по замене инструктора — Четыре.       — Вызвали на задание? — пожимает плечами Мэл, облокачиваясь на стену вагона рядом с Паркер. — Смотри не вывались, — хмыкает она, обращаясь к подруге, на что последняя лишь кривляется, передразнивая реплику Мэл, но всё же перехватывает поручень в руке покрепче.       — А его не должны освобождать от других обязанностей на время инициации? — безразлично интересуется Кэсс, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно. Ребята, как и она — устали, но полностью готовы к новым испытаниям.       — Я слышала, что его вызвали в больничное крыло, — пищит Изи, поджимая губы. Она не уверена, а лишние сплетни распускать не хочется.       — У него жена рожает, — хмыкает урождённая, вклиниваясь в разговор переходников. У девчонки очень характерная внешность: левая сторона головы выбрита под ноль, остальные волосы заплетены в тугую косу и спускаются почти до лопаток. Пронзительные чёрные глаза смотрят с неким превосходством, но она кажется достаточно дружелюбной — ну, насколько урожденные могут быть дружелюбными.       — Это объясняет его нервозность и наши ежедневные пиздюли, — хихикает Кэсс, кивая бесстрашной.       — Не, все инструкторы проходят посвящение — довёл до слёз человека — можешь обучать неофитов. Наш хоть и неразговорчивый, но тоже тот ещё пиздец в чёрном плаще, — хмыкает она и Паркер смеётся, хлопая девчонку по плечу.       — Вот чёрт, тогда всё понятно, — улыбается она, — я Паркер, — протягивает девчонка руку бесстрашной, и та крепко жмёт ладонь Кэсс.       — Эмори, — улыбается урождённая и присвистывает, — как тебя пополам до сих пор не переломили, — хмыкает она, кивая на худощавую руку Паркер, — без обид, — осекается девчонка и закусывает губу.       — Забей, — отмахивается Кэсс, но её перебивает Мэл.       — Не переломили, потому что её сам Эрик кормит, — говорит она громким шёпотом и гадко улыбается.       — Закройся, — морщится Паркер, косясь в сторону стоящего в толпе лидера — он хоть и стоит метрах в пяти, но Паркер уже убедилась, что у командира слух как у летучей мыши, так что в радиусе километра лишнего лучше даже не бубнить.       — Ладно, ладно, ты чего, — смеётся Мэл, но благородно переводит тему. — А куда мы вообще едем? — поднимает бровь девчонка, косясь на тут же призадумавшихся неофитов.       — На полигон, очевидно, — едко проговаривает Кэсс, — или ты предлагаешь с автоматами наперевес по фракции шастать и в прятки играть? Ты же бывшая эрудитка, Мэл, включи уже «кору». — недовольно бубнит Кэсс.       — Включить что? — недоумённо передёргивает плечами её подруга, но Паркер только отмахивается.       — Ничего.       Мэл хмыкает и отворачивается, тут же забывая о недо-стычке, а Паркер кидает взгляд в толпу и ей кажется, что она заметила тень ухмылки на лице лидера.       Вообще, последнюю неделю Паркер пребывает в состоянии приятного замешательства. Лидер после первого завтрака от неё не отстал и целенаправленно дёргал за локти, усаживая за свой стол, когда Кэсс, даже благосклонно приходя в столовую, садилась с товарищами.       — Не-не, это я есть точно не буду, — мотала головой Паркер, когда перед ней ставили тарелку с жирной отбивной из курицы в панировке. — Я знаю, как это готовится и точно не засуну в себя столько масла и майонеза, — она поджимала губы и отчаянно мотала головой, почти находясь на грани истерики. Да чёрт бы её побрал.       — Лобные доли тебе подрезать надо, — угрюмо бубнил лидер, ставя перед Кэсс чашку кофе, — половина тарелки и кофе твой, — кидал он, даже не глядя на Паркер.       — Четверть? — неуверенно начинала торговаться она, вжав голову в плечи, но видела убийственный взгляд лидера и замолкала, начиная маленькими кусочками поглощать пищу. — А что мне там надо подрезать? — вдруг опомнилась она и повернулась к Эрику.       Лидер, ухмыляясь, вскидывал брови, мол: «Действительно хочешь знать?», и после утвердительного кивка Паркер крутил в руках вилку, изредка кидая на девчонку заинтересованные взгляды.       — Наш мозг делится на кору головного мозга и лимбическую систему. «Лимба» отвечает за инстинкты, желания, в общем, за «животное» инстинктивное начало, — Эрик, право слово, еле сдерживался, чтобы не начать смущать девчонку многозначительными примерами и продолжал. — А «кора» — за логику, планирование, волю и за то, что отличает человека от животного. Также в «коре» есть лобные доли, которые отвечают за «торможение», так сказать. Из-за них мать выкармливает ребёнка, а не съедает еду сама. Лобные доли как раз дают тебе сидеть на диетах, — он кидал красноречивые взгляды на Паркер и улыбался, — и тому подобное. Но если они развиты слишком сильно, то есть не в норме, человек «тормозит» себя настолько сильно, что в итоге совсем не ест. Поэтому от таких проблем иногда избавляются хирургическим путем — лазером вырезают этот участок лобных долей и проблема пропадает в принципе, потому что потом отдела мозга, отвечающего за это, попросту не существует.       Лидер криво усмехался и продолжал говорить, когда видел приоткрывшую в ожидании рот Паркер, которая ловила каждое его слово.       — Алкоголь, например, как раз отключает «кору» и остаётся только «лимба», руководствующаяся тремя основными принципами — деньги, власть, секс. Поэтому, когда человек пьян, он живёт инстинктами и не социален: в дупель пьяные люди как раз похожи на животных — случайные половые связи — основное направление, куда молодых, по крайней мере, подталкивают гормоны. Так вот, наша «лимба» — абсолютное животное начало, но под контролем «коры» — это эмоции, чувствительность и прочее. Дело в том, что как раз «лимба» не может сообразить, что еда будет и завтра — просто этого нет в её функциях, поэтому часто, когда видишь еду, хочется есть. Но с помощью «коры» мы понимаем, что сейчас на всю жизнь не наесться и еда будет и потом. Этим мы отличаемся от животных.       — Вау, — только выдыхала Кэсс, смотря поражённым взглядом на лидера, а потом видела его усмешку — она не заметила, как съела три четверти отбивной и совершенно не думала, что с этим потом делать. Такое у неё было впервые за полтора года.       После их совместных с лидером завтраков-обедов-ужинов и странных, находящихся на грани субординации, разговоров и перекидываний шутками с его знакомыми наедине Паркер могла себе позволить чуть больше, чем остальные. Разумеется, в рамках, не выходящих за «охуела-что-ли-не-зарывайся». Поэтому, ещё раз взглянув на командира, она осторожно бубнит:       — Спокойной ночи, лидер.       Эрик хмыкает, но ничего не отвечает. Паркер уже собирается припустить по коридорам в направлении казармы, но её останавливает резкий и глухой стон лидера:       — Сука!       Оборачиваясь, Кэсс с ужасом обнаруживает повисшего на перилах у пропасти Эрика, схваченного болезненной судорогой: он держится за правую ногу, которая, как тряпичная, болтается безвольным куском мяса, и мужчина матерится сквозь зубы, не имея сил устоять на своих двоих — от поясницы до шеи позвоночник простреливает болезненный электрический спазм, бьющий по нервам — не надо было пренебрегать вакциной на прошлой неделе. Организм всё ещё нуждается в допинге, не справляясь с восстановлением после травмы самостоятельно.       Паркер в замешательстве подбегает к командиру, не зная, с какой стороны подступиться. Хочет помочь, ведь лидер выглядит ну очень плохо, сдерживая болезненные стоны, а раз больно такому мужчине, как Эрику, значит ситуация действительно серьёзная. В итоге Паркер плюёт на субординацию.       — Чёрт, Эрик, что случилось? Что мне сделать? Сбегать за Доком? Позвать кого? — тараторит она, не соображая, что вообще происходит — такое кого угодно может выбить из колеи.       — Заткнись, — шипит Эрик, возвращая самообладание, — моя квартира за вторым поворотом, — он кивает на коридор, противоположный стороне спальни неофитов, и Кэсс даже не успевает выслушать его указания — подныривает под руку командира, закидывая её себе на плечо, и обхватывает мужчину за талию, стараясь перенести на себя хоть часть его веса, чтобы облегчить лидеру перемещение.       Эрик, несмотря на острую, шокирующую боль, всё же успевает удивиться выбросу энергии в стрессовых ситуациях у девчонки — меньше его по весу буквально в три раза, она умудряется идти практически за него, передвигаясь по коридору медленно, но уверенно. Мужчина старается пересилить острый спазм в спине и передвигать работающей ногой, но выходит не очень — он только сильнее раскачивает их «лодку», от чего девчонку ведёт в сторону и она нехило прикладывается плечом о стену, но не обращает внимания на ощущения и то, как знатно к этой же стене её придавило расслабленное тело лидера всем своим весом и концентрируется только на одном — дойти до цели.       За вторым поворотом с висков катится пот, а панический бубнёж Паркер становится всё громче.       — Всё хорошо, ты справишься, ты сможешь, осталось немного, всё хорошо, всё хорошо…       — Не успокаивай меня, — зло, насколько это возможно в его ситуации, выплёвывает Эрик, начиная раздражаться на себя за такую лажу.       — Я не тебя успокаиваю! — хрипло и протяжно взвизгивает девчонка. — У меня на руках вообще-то лидер умирает! — нервно охает она. — И если ты скопытишься, то всё повесят на меня. Но, да и хрен бы с ним — ты мне нравишься, нормальный такой лидер, орёшь немного, за лимит пиздюлей не выходишь, да и вообще — самый молодой лидер Бесстрашия — господи, вот это потеря будет, кошмар-то какой!       Паркер не совсем отдаёт себе отчёт в том, что говорит — просто страх сковал сознание настолько крепко в этот раз, что мыслительная деятельность отключилась почти полностью — её хватает только на то, чтобы не забыть, как дышать.       — Я не умираю, — сил в мужчине остаётся лишь на пару спазмов хриплого смеха, а дальше только на сиплую фразу, — ключ в нагрудном кармане.       Они приваливаются к двери в, очевидно, квартиру лидера, и Паркер начинает судорожно ощупывать карманы мужчины в поисках заветной ключ-карты. Мужчина облокачивается на стену, когда девчонка распахивает дверь и втаскивает его внутрь помещения. Эрик тут же падает на стоящий рядом стул и еле сдерживает стон дикого облегчения — поясница теперь не получает такой губительной нагрузки.       — Аптечка в ванной в верхнем ящике, — он кивает на серую дверь дальше по коридору и Паркер незамедлительно срывается с места, чуть не снося эту самую дверь с петель.       Когда Кэсс возвращается к лидеру с небольшой железной коробкой, то так и остаётся стоять на месте, в ступоре наблюдая за действиями мужчины: он достает из аптечки одноразовый шприц и колбу с синей жидкостью из набора таких же; заправляет шприц и всаживает иглу себе в бедро, прямо так, через форменные штаны, после чего выдыхает и расслабленно закрывает глаза.       Паркер тоже неосознанно выдыхает только сейчас и тихо оседает у стенки, не в силах больше переносить эмоциональное и физическое напряжение, навалившееся в последние два часа. Так и сидит, уткнувшись лбом в колени, даже когда командир встаёт со стула и проходит вглубь комнаты. Сколько проходит времени, Паркер не знает: из полубреда её выдёргивает мужская рука. Девчонка поднимает взгляд на мужчину и нервно сглатывает: за время, что она провела на полу командирской квартиры, Эрик успел снять форменную куртку и теперь стоял перед ней в одних штанах, держа в руках тоже шприц, но больше.       — Жива, муравьишка?       Паркер даже не задевает снисходительная полуулыбка командира: сама по себе ситуация настолько обескураживающая и не вписывающаяся в её планы, что дышать становится трудно.       Кэсс на негнущихся ногах поднимается с пола и еле слышно кивает.       — Ага…       Даже стоя в полный рост, она себя ощущает тем самым муравьём рядом с мужчиной, потому что если в одежде он казался просто «большим», то теперь ей кажется, что лидеру вовсе не нужно оружие: он может просто снимать с себя рубашку и враги сами будут падать в обморок.       Блестящая от пота кожа выгодно подчёркивает рельефные мышцы, но даже с такой картиной маслом перед глазами Паркер успевает отметить, что «приступ» или то, что было с лидером, было действительно серьёзнее судороги, раз за несколько минут с него успело сойти семь потов.       Краем сознания Кэсс понимает, что ей нужно бы оторвать взгляд от тела мужчины и посмотреть ему в глаза, поинтересоваться самочувствием, но острые «косые», уходящие вниз под пояс штанов, конкретно и очень невыгодно тормозят мозговую деятельность и заставляют почувствовать сухость во рту, которую не испытывала на себе ни одна пустыня мира.       И если до этого её хоть какие-то мысли атаковали, то теперь Паркер понимает, что голова её девственно чиста и тупа.       — Можно воды? — выходит чересчур сипло и жалко, поэтому Паркер приходится хорошенько прокашляться, чтобы связки опять заработали. — А то я не была готова к такой внеурочной тяжелоатлетической нагрузке.       Лидер еле заметно ухмыляется и кивает в сторону кухни, отделённой от гостиной барной стойкой и возвышением в ступеньку.       — На кране стоит фильтр.       Кэсс опять только тупо кивает и бредёт в указанном направлении, как в трансе осушая один за одним три стакана воды. Командир в это время раскладывает что-то на кровати, стоящей в углублении ниши напротив кухни, и озадаченно смотрит в удлинённое зеркало на свою спину. Паркер честно пытается не коситься в его сторону, но взгляд возвращается к накачанным грудным непроизвольно: лидер больше походит на скульптуру, искусно вырезанную из дерева или мрамора — девчонка даже не представляла до этого, что в человеческом теле вообще есть такие мышцы. Крепкая, татуированная шея переходит в мощные дельты и острые плечи — про руки и говорить ничего: общий образ лидера действительно наводит страх и трепет.       — Паркер, — Кэсс не сразу понимает, что обращаются к ней, но всё же усилием воли выходит из ступора и ловит взгляд командира, — ты же всё сделаешь для Бесстрашия?       В животе что-то смачно ухает.       — Это самая настораживающая фраза в моей жизни, — подозрительно щурится девчонка, но видя, как лидер устало трёт переносицу и подзывает её рукой, мол, да кому ты к херам сдалась, подходит к мужчине.       Эрик громко вздыхает, обречённо ужасаясь предстоящей перспективе и проблемам с ней связанным, но всё же поворачивается к Паркер.       — Удача сегодня не на моей стороне.       — Как будто в Бесстрашии она вообще на чьей-либо, мать её, стороне, — перебивая лидера бубнит девчонка и осекается под осуждающим взглядом командира. — Извини.       Эрик вздыхает ещё раз и продолжает:       — Так вот. Это, — он показывает девчонке большой шприц для инъекций, заправленный жёлтой жидкостью, — нужно вколоть между первым и вторым позвонком в поясничном отделе в течение ещё, — лидер кидает красноречивый взгляд на наручные часы, — семи минут. По стечению обстоятельств спеца рядом нет, так что придётся тебе поработать доктором. Если что, это не просьба, — он разводит руками в стороны и смотрит на девчонку исподлобья, наблюдая за её смущённым состоянием и отчаянным желанием показаться храбрее и хладнокровнее.       — Если я вколю это не туда и тебя парализует, то мне заранее жаль, — брызжет сарказмом Паркер и принимает из рук командира шприц, — ложитесь, больной.       Ситуация неудобная от слова «дохрена», но делать нечего: права отказаться у неё действительно нет, да и у лидера выбор не велик — либо надеяться на твёрдую руку девчонки, либо готовиться к новому приступу. К тому же, временной промежуток не даёт возможности дойти до мед крыла — нога может опять отняться в любую минуту, может даже обе. Так что его самого совсем не радует происходящее.       Эрика такое попадалово очень бесит, но выбирать не приходится, так что он, засовывая гордость и речи о субординации подальше, ложится на кровать, открывая Паркер вид на спину.       Кэсс осторожно присаживается на край кровати и старается ровнее дышать, когда видит вблизи мощную спину с налитыми под кожей мышцами, вдоль и поперёк испещрённую разных размеров шрамами. От верхней точки плеча до лопатки тянется длинный жуткий шрам с рваными краями и Кэсс неосознанно ёжится, даже приблизительно не представляя, как Эрик мог его получить. Под левой лопаткой, ближе к позвоночнику, виднеются два круглых белых следа, вероятно, от пуль. Ещё ниже, на пояснице, Паркер замечает россыпь ещё не таких старых отметин. Осколки от взрыва гранаты? Возможно.       Кэсс трепетно ведёт ладошкой вдоль всего позвоночника, не прикасаясь к коже — чувствует тепло, исходящее от тела, и не решается даже моргнуть: зрелище настолько терзающее и завораживающее одновременно, что ей становится тесно в собственной коже.       — Я дождусь от тебя каких-то действий или мне звонить знакомому, заказывать гроб? — недовольно проговаривает Эрик, кидая взгляд на девчонку через плечо, и от его жёсткого тона, разрезающего тишину, Паркер вздрагивает.       — А у тебя есть знакомый, который делает гробы? — наивно и удивлённо поднимает брови она, но осекается под строгим взглядом командира. — Ты же скажешь, где находятся нужные нам позвонки? — тупо спрашивает она, втягивая голову в плечи, потому что видит по взгляду лидера, что ещё немного и она натурально получит по шее.       Эрик сдерживает в себе животный рёв гнева и отчаяния и только глубоко втягивает ноздрями воздух, чтобы не беситься и не пустить пулю в лоб ни себе, ни девчонке.       — На одну ладонь, — он кидает взгляд на руки Паркер, — на две ладони выше углублений над крестцово-подвздошными суставами, — просто проговаривает он, будто для неё эти слова имеют хоть какой-то смысл. Паркер хлопает глазами и смотрит на лидера с таким шоком и ступором во взгляде, что ему становится жалко девчонку. Мужчина снова вздыхает. — На две ладони выше ямочек на пояснице.       Паркер давится собственным смущением.       — Ямочки?       Стыд целует её щёки взасос скорее от самой формулировки: слово «ямочки» совсем не подходит лидеру. Ладно «ямы», но это…       Кэсс глупо хрюкает от своих ассоциаций, но под укоризненным взглядом командира собирается с мыслями. Паркер невесомо, кончиками пальцев, касается кожи спины мужчины, стараясь ровнее отмерить «две ладони» от тех самых симметричных углублений внизу поясницы командира. Старается вести себя профессионально и сосредоточиться на инъекции и толстой игле, которую она должна всадить человеку под кожу. Уколов и игл Паркер никогда не боялась, но всегда думала, что во всех этих шприцах есть что-то нечеловеческое.       Движения у неё неловкие, трепетные — Кэсс почему-то кажется, что если она надавит не там, то этот грозный мужчина рассыплется — чувствует на своих плечах ответственность и не может прогнать странные мысли из головы.       — Ты чего смущаешься, как девственница? — хмуро хмыкает Эрик, кидая на девчонку косой взгляд через плечо.       Паркер мгновенно вспыхивает.       — Хочу и смущаюсь, господи, тебе-то что?! — она, понимаете ли, собирается с духом, хочет помочь, а тут он со своим телом и мышцами, разлёгся, ещё и комментарии кидает.       — А то, что если в течение трёх минут мне это не вколоть, то я познаю в…се круги ада, — укол получается ноющим и болезненным — Паркер не жалеет сил и вгоняет иглу по самое основание. Но цель достигнута — вакцина в спинном мозге, а остальное уже не важно — жить будет.       Кэсс громко, облегчённо выдыхает, будто сбросила с плеч груз весом с командира.       — Ужас какой-то, — устало бурчит она, — к такому жизнь меня не готовила, — Эрик усмехается. — А если не секрет — что это сейчас такое вообще было? — к ней возвращается способность более-менее здраво мыслить и теперь Паркер нужны ответы.       Лидер садится на постели и потирает ноющее место укола. Не лучшая санитарная помощь, конечно, но и на том спасибо.       — Шрапнель, рвущаяся к нерву. Обычное дело.       — И что, так теперь всю жизнь будет? — удивлённо поднимает брови Кэсс.       — Нет, — снисходительно улыбается командир, — до операции через пару месяцев.       Паркер задумчиво кивает и только сейчас поднимает глаза на мужчину. Она даже не заметила, как он поднялся с кровати и теперь сидит в непосредственной близости. Паркер мгновенно вся подбирается на месте и даже задерживает дыхание — ей как-то очень неловко и опасливо.       — Да не бойся, не съем я тебя, — хмыкает Эрик, — доктор из тебя, конечно, херовый, но дело сделано.       Лидер говорит спокойно, но девчонка всё равно от чего-то зажимается.       — Да я не… — тушуется она, но блеск любопытства в глазах не даёт ей просто заткнуться. — Просто я слышала, знаю, конечно, что это бред и выдумка, но всё же, — тараторит она, но прекращает мямлить под выжидающе-заинтересованным взглядом лидера. — Говорят, что ты с собой носишь датчик, настроенный на частоту двенадцать герц, поэтому все, кто находится рядом с тобой, впадают в панику. Я вот пытаюсь понять, правда это или тотальное самовнушение за счёт авторитета, — она смотрит на него исподлобья и щурится, боясь, что ей за такое влетит.       Эрик смотрит в глаза девчонки, где читается искреннее любопытство вперемешку с дичайшим наивняком, и не может понять, как она задержалась во фракции.       Паркер больше походит на нескладного, костлявого котенка. Мелкого, юркого, способного откусить палец больший по размеру, чем он сам, но всё же котенка. В Бесстрашии же котируются пантеры: сильные женщины, статные и гордые, которые не идут на компромисс и никому, кроме командующего состава, не подчиняются.       Бесстрашные хоть и могут иногда заглядываться на пышную грудь добротной дружелюбной или же на пикантный разрез на юбке эрудитки, но это не значит ничего больше минутного желания — для мужчин Бесстрашия другие фракционеры кажутся слишком мягкотелыми, слишком домашними и не такими будоражащими. То ли дело подтянутые, способные дать отпор, дерзкие, яркие бесстрашные женщины: они прекрасны в своей гибкости, мужественности и горячности одновременно.       Паркер не такая — в её окружении хочется находиться, потому что от неё, как от батарейки, волнами исходит озорство. Бесстрашные женщины более закалённые, несгибаемые, воинственные. Паркер же, кажется, врагов может просто уболтать. У неё нет красивого, налитого мышцами тела или наоборот, манящих форм: Паркер костлявая и ни разу не аппетитная. Но то, что ей на это плевать, обескураживает: она не несёт свой крест с гордостью, не бьёт обидчиков в зубы, как делают это частенько женщины Бесстрашия, она не остаётся неприступной и не переступает через себя. Потому что у неё внутри есть какой-то стержень, у которого в заводских настройках отсутствует функция «ломаться».       Бесстрашные женщины не знают, что такое стыд: это качество выветривается из них ещё на этапе инициации и увидеть зардевшиеся щёчки у бесстрашной особи женского пола можно, разве что, после крепкой оплеухи.       Бесстрашные женщины независимы: они не боятся расставаний или смертей — они пережили на своём опыте всё и даже больше и не сломались — в этом вся их боль и вся их красота.       Паркер же не похожа ни на одну из них: в ней слишком много детской, неуёмной энергии и, несмотря на всю прошедшую подготовку, спарринги, пролитую кровь и пот, у неё всё равно чуть ли не из ушей брызжет подкупающая наивность.       — Правда, — без тени улыбки кивает Эрик и достает из штанов что-то напоминающее рацию, — а ещё я могу поменять частоту, скажем, герц на девять и у тебя лопнет пару сосудов в мозгу — не умрёшь, но кровью из ушей тут точно всё заляпаешь.       Паркер смотрит на него огромными от удивления глазами и с опаской косится на передатчик.       — Охренеть… — только и может выдать она, разглядывая устройство в руке лидера — она и подумать не могла, что такие бредовые слухи могут оказаться правдой.       — Хочешь проверить? — кровожадно улыбается Эрик и у Паркер холодок пробегает по спине. Он что, садист? — Три, — хмыкает мужчина, — два, один.       Кэсс пищит и подпрыгивает на месте, падая с кровати — зажимает уши руками и только через несколько секунд, убирая руки, слышит, как командир натурально хохочет.       Эрик буквально катается по кровати, хватаясь за живот и не может остановиться — ей что, десять лет? Как можно быть такой доверчивой?       — Серьёзно?! — вспыхивает Кэсс. — Только что при смерти валялся, а теперь шутки шутишь?! Господи, ну откуда мне было знать?! Чего смешного? — она возмущается так праведно и с напором, что Эрика охватывает новая волна смеха и успокоиться он не может ещё минуты полторы.       — Чёрт, — выдыхает лидер и трёт лицо руками, снимая напряжение, — в бою тебя точно кокнут, — мотает головой он и встаёт с постели, разминая шею.       Кэсс приваливается к стене, пытаясь подавить дурацкую улыбку, и косится на лидера.       — Можно спросить? — она старается не так явно разглядывать полуголого мужчину, но получается не очень, поэтому списывает это на усталость и неординарность ситуации.       — Смотря что, — хмыкает Эрик и кидает взгляд на Кэсс, качая опущенной на ладони головой.       — Другие лидеры тоже выезжают на боевые задания?       Ей действительно интересно, ведь остальных командиров она не видела в грязной, потрёпанной форме или, по крайней мере, даже не слышала о таком. Даже Арчи несколько раз предстал перед ней злым, уставшим, вернувшимся с рейда бойцом, что уж говорить о сидящем перед ней мужчине. Но не другие.       — Нет, — всё так же кривит губы в улыбке Эрик.       — А почему тогда ты выезжаешь? Ты же можешь не делать этого, — непонимающе смотрит на лидера Паркер и заламывает пальцы, чтобы отвлечься от нахлынувшей неловкости.       — Потому что я стал лидером не для того, чтобы иметь призрачную бюрократическую власть, — просто отвечает мужчина, распрямляя спину.       «Понятно — любит лично пинки раздавать», — хмыкает про себя Кэсс, но вслух сказануть такое не решается.       — А ты с самого начала хотел стать лидером или просто так сложилось? — она опять вжимает голову в плечи и вздёргивает брови, мол, это не допрос и, если я выйду за рамки дозволенного — можешь не отвечать.       — С самого начала, — ухмыляется мужчина, — можно сказать, с детства, — он откидывается на спину, кладя под поясницу скомканное одеяло. Любопытная девчонка.       — Нифиговые у вас амбиции, лидер, — восхищённо охает Кэсс, распрямляя ноги так, что почти лежит у стены рядом с лидерской кроватью. Удобно.       — Да, на отсутствие стремлений не жалуюсь, — легко улыбается Эрик, закидывая руки за голову. Сознание накрывает лёгкая истома от обезболивающего, и мужчина чувствует, как тело начинает расслабляться после долгого дня.       — А сейчас у тебя есть какие-то цели? Ты же уже лидер — уже высшая инстанция.       Любопытство на кончике языка колется, лопается и заставляет задавать всё новые и новые вопросы. Отчего-то ей хочется узнать лидера лучше.       — А вот это уже государственная тайна, котёнок, — похохатывает мужчина и резко садится на кровати. — Что тебе нужно было в медпункте? — вдруг вспоминает Эрик, сверху вниз смотря на Кэсс. Он же действительно поймал нерадивую неофитку, удирающую в обратную от лазарета сторону.       — Чего? — непонимающе пялится на командира девчонка, удивленная такой резкой сменой тона, но до неё быстро доходит смысл слов командира. — Ах, это. Обезболивающее и что-нибудь от синяков — я, конечно, бесстрашная, мне не больно-мне приятно и всё такое, но всё же игра была жёсткой — в меня так любовно попали нейростимуляторами несколько раз, что ну просто загляденье, — с картинной лёгкостью проговаривает Паркер и даже немного перебарщивает с непринуждённостью, откидывая волосы за спину.       Лидер только внимательно смотрит на Кэсс, оценивая правдивость её слов, а затем тянется к тумбочке и достаёт небольшой стеклянный пузырек с мазью, кидая его в руки Паркер.       — Тонким слоем, — лишь бросает он, но девчонке два раза повторять не нужно: она срывается с места и юркает за дверь ванной, да так торопится, что забывает закрыть щеколду, от чего через некоторое время дверь приоткрывается, оставляя щель.       Эрик встаёт с кровати, раскладывает вещи на столе в нужном ему завтра утром порядке и замечает карачующуюся перед зеркалом в ванной девчонку: она задирает майку и поворачивается к отражению спиной, оценивая повреждения — спина разукрашена сине-красными ваксами синяков, а на шее, невидимые из-за волос, расцветают зелёные гематомы. Та же картина открывается и под рёбрами, куда ей для закрепления договора припечатал ботинком Виктор. Выглядит это всё так же жутко, как и ощущается, поэтому Паркер не может сдержать облегчённого стона, когда наносит на повреждения мазь, обладающую охлаждающим эффектом.       Из ванны Кэсс вываливается уже в лучшем, но всё же в дико усталом состоянии, в то время как лидер успевает натянуть майку и взглянуть на Паркер строго и осуждающе.       — Нейростимуляторы? — дёргает бровью он, непроизвольно показывая, что ни разу не верит неофитке.       — Да-а, вам бы надо сделать их не такими травмоопасными, — стоит на своём Кэсс, непринуждённо разминая плечи. — Спасибо, — она отдаёт командиру наполовину пустую банку мази и кивает на дверь, — я пойду.       Лидер ничего не отвечает, только принимает из её рук лекарство и провожает сосредоточенным взглядом тощую фигурку.       Кэсс делает несколько шагов к двери, когда очень некстати адреналин уже полностью выветривается из крови и на неё накатывает такая усталость вкупе с головокружением, что кажется она может умереть на месте. Ноги подкашиваются, а очертания двери расплываются — Паркер думает, что слишком молода, чтобы умирать, когда на руки её подхватывает лидер и несёт в противоположную сторону.       У него нет ни сил, ни желания вести-нести полудохлую Паркер до казарм, потому что сам он тоже исчерпал уже все лимиты энергии на сегодня: сложный день, подготовка полигона, затем игра, на которой надо было следить, чтобы неофиты не свернули себе шею, затем внеплановый рейд, который без его участия прошёл бы как всегда, в смысле, хреново — где нужно было следить, чтобы шею не свернули уже ему. Затем эта вихрастая, блондинистая катастрофа и отнимающиеся ноги из-за пропущенной вакцинации — Эрику плевать уже на всё, он просто хочет спать, поэтому он опускает тельце Паркер на диван и кидает сверху плед, когда она недоуменно открывает глаза, всё ещё не понимая, что происходит.       — Закрой глаза, — жёстко приказывает он, понимая, что сил препираться с девчонкой и что-либо ей объяснять сейчас просто нет. — Теперь спи.       Лидер знает, как выглядят синяки от попадания нейростимуляторов в тело, и Паркер, похоже, даже ни разу не задели. А вот откуда такие художества на её теле — вот это вопрос.       Эрик усилием воли держит сознание включённым, чтобы не отрубиться в душе и грузно валится на кровать, предвкушая несколько часов крепкого сна.       На краю сознания мелькает неприятная мысль о том, что вакцина и обезболивающее вполне вероятно конкретно ослабили его контроль над собой и что возможно давно пережитая проблема с кошмарами и воплями сквозь сон может вернуться. Но сил делать с этим что-либо нет.       Лидер спит беспокойно, но его будит Кэсс, которая, ходя во сне, сворачивается в итоге на краю его кровати клубочком, грея ледяные стопы о ноги Эрика.       Лидеру больше не снятся кошмары.