Цветы на пепелище

За время, что прошло со смерти моего отца, за время, что прошло со смерти моей матери… Как ни прискорбно, но я почти забыла тот голос. Мягкий обволакивающий голос, который звал к себе, который предлагал поддержку и опору. Это казалось таким кощунством… Я всем сердцем любила тот голос, с волнением пыталась воспроизвести его в памяти, все оттенки, выразительность интонаций, мягкие вибрации и тонкую насмешку. Этот голос был моим спасением, и тогда, за пару месяцев до моего семнадцатилетия, я услышала его вновь… Помню, снега еще почти не было, кажется, конец ноября. Я сидела на небольшом мостике, смотрела на декоративный пруд… Внизу плавали карпы, они цветными искрами проносились под водой, оживляя пустынное пространство. И я просто сидела, смотрела вперед, думала о будущем, а потом наконец-таки решилась, подхватила один из материнских кинжалов и, держа волосы в охапке, начала подрезать их, быстро, ровно… Это было не очень сложно. Я с детства научилась не привязываться к подобным мелочам. Было бы глупо думать о волосах, если подохнуть можешь в любой момент. Не знаю уж, что именно произошло, но нападение я отбила, успела принять на жалобно взвывшее лезвие удар и подставить вторую руку, чтобы отдача была поменьше, пару раз пришлось отскочить. Счастье, что я всегда поддерживала себя в хорошей форме, а то упала бы в первую минуту… Вначале затопила жуткая злость, я подняла глаза и… И замерла, потому что прямо напротив меня, все еще держа в руке сегментированный клинок стоял капрал. Тот самый капрал, что держал меня в детстве за руку и залечивал ссадины! Тот капрал, у которого всегда были такие теплые и родные руки, а еще серые-серые глаза, заглядывающие прямо в душу! Я едва сдержала желание броситься ему на шею, понимая, что давно уже перестала быть маленькой девочкой, но слезы на глаза выступили. А он улыбнулся, словно через силу, давно отвыкнув, чуть скованно, но от этого сердце отозвалось дикой болью, и я все же бросилась в его открытые объятия, на ходу стирая с глаз слезы. - Капрал, капрал, капрал! – голос отказал, звуча глухо и немного хрипло, руки с силой сжимали ткань форменного плаща. А спине было тепло, потому что ее неуверенно коснулись теплые ладони. - Микаса, - так вот он какой, этот прекрасный голос, глаза сами собой закрылись, я старательно вбирала его в себя, запоминая каждую вибрацию. Сколько же всего забылось за годы. – Микаса, малышка… Из груди вырвался всхлип. - Ну, что ты, что ты, девочка, - он нежным касанием стер слезы, прочертившие дорожки на щеках. – Все хорошо, я нашел тебя, пусть не сразу, но нашел… - Вы слишком задержались, капрал, я уж стала терять надежду, - шутка вышла не смешная, мужчина снял плащ, расстелив его на очищенном мной от снега месте, и ласково притянул к себе, заворачивая в другой его край. - Прости меня, Микаса, - Леви ласково растрепал мои наполовину остриженные волосы. – Я не успел к вам, не смог спасти Изабель, я… Это я виноват… Капрал… Он всегда был для меня идеалом, и слушать, как он винит себя в смерти близких друзей было больно, хотелось… Так необычно… Впервые в жизни хотелось кого-то обнять, защитить, стать опорой, словно именно он, а никто другой нуждается в этом. - Вы не виноваты.. – на губах через силу появилась улыбка. – Поможете? – я протянула ему кинжал, поворачиваясь спиной и откидывая неровные пряди волос назад. В них тут же зарылись холодные длинные пальцы, распутывая, мягко массируя кожу головы, глаза сами собой стали закрываться, и мне едва удавалось удерживать слабое урчание, так и рвущееся из горла. - Зачем ты это сделала? – Леви уже взял себя в руки, ловко подрезая, оставляя длину до середины шеи, а короткие отрезанные волоски смахивая в воду. – У тебя всегда были такие красивые волосы, даже у Изабель таких не было. - Ах, это… Тут уж все точно проще простого, - нервно дернула прядку, упавшую на глаза. – Я поступила в Разведотряд, там волосы будут мешать. Тем более, может, знаете… Мой «горячо любимый брат» сказал, что я должна их срезать, а ведь я должна его слушать. – по лицу на мгновение скользнула гримаса отвращения. - Твой брат? Сын людей, что приютили тебя после смерти родителей? Кто он? Я ведь именно из-за того, что ничего об этом не знал не смог найти тебя. Я едва слышно фыркнула. - Мама перед смертью сказала претвориться беспомощной и слабой и постараться стать сестрой Эрену Йегеру, может, ты знаешь кого-то из их семьи? Леви чуть нахмурил брови, что-то припоминая, тонкие губы беззвучно шевелились, на мгновение захотелось поцеловать их, эти губы, понять, какие же они на вкус, но… Я тут же одернула себя, пряча покрасневшее лицо, и прижавшись щекой к его груди, чувствуя, как под теплой, немного грубой тканью рубашки размеренно бьется сердце. Это был так… По-домашнему… Наверное, в глубине души, мне всегда хотелось стать частью семьи Леви, я ведь помню, эти чувства он вызывал во мне с самого детства, словно я часть его, неотъемлемая… Даже родители воспринимались по-другому, а с этим угрюмым, закрытым человеком, я была свободна, и мне это нравилось. Чувство было восхитительно, словно… Словно я смогу все! Вообще все! Скорее всего, именно так чувствуют себя новички Отряда за стенами в первые минуты, до того, как встретить титанов. Они тоже ищут свободу, вот только, для меня и свобода, и дом, и все остальное - это капрал. И в этом я, не привыкшая врать самой себе, признаюсь, пусть и с большим трудом. Надеюсь, он поймет меня так же, как всегда понимал, с самого моего детства. - Я, кажется, вспомнил, где слышал эту фамилию, - подбородок опустился мне на макушку, и руки прижали поближе к себе, поскольку накидка не могла полностью защитить от зимнего ветра. – Йегеры - это достаточно древний род, но не дворянский, они всегда были лекарями. Отец передавал знания сыну, тот - своему и так далее. Дед или прадед последнего лекаря с такой фамилией, Григория, еще служили при короле, поговаривали, что и этот по молодости занимался какими-то исследованиями при поддержке верхушки власти, - слушая уютный голос, который читал мне в детстве сказки, я прикрыла глаза, обняв себя слегка замерзшими руками за плечи. Уходить совсем не хотелось. - Мама хотела, чтобы я стала его сестрой, и я старалась. Он верит мне. - И тебе не тяжело говорить о подобном? – серебристые глаза насмешливо сверкнули. – Может, бедный ребенок считает тебя единственным дорогим существом и любит от всего сердца? А ты так о нем… - притворно сожалеюще протянул Леви. - Ой, да ладно тебе, - я ткнула его локтем. – Он глупый и избалованный мальчишка, думающий только о себе. Я для него что-то вроде служанки, которая всегда улыбается и не смеет ослушаться его мнения, – быстро поднявшись на ноги, я отряхнулась, смахивая снег, и поплотнее закуталась в пальто. – Капрал… Я должна идти, сегодня был выходной, поэтому не думаю, что меня хватились, но… К вечеру я все равно должна быть в казарме. - Конечно, - Леви чуть улыбнулся такой редкой улыбкой. – Прости, но в следующий раз мы увидимся лишь после твоего выпуска. - Я это понимаю, - губы сами собой сжались в тонкую линию, пальцы вцепились в рукав, помогая сдержать подступающие слезы. - Не печалься, после поступления ты будешь зачислена в мой Отряд, и это не обсуждается… - Капрал на мгновение прижал меня к груди, чмокнул в щеку и, быстро развернувшись, ушел, а я осталась стоять на мосту и смотреть на садящееся солнце, небо постепенно окрашивалось в синий, но у самого горизонта еще горела золотая полоса, заставляя жмуриться от яркого света. Что ж, этот день смело можно считать удачным, я четко знала, чего хочу, была уверена в себе и с неверием то и дело касалась горящей щеки. Капрал, глупо будет не признаться даже себе… Я люблю вас!