Мерно ведя автомобиль, Панина слышала, как в её сумке вибрирует телефон, а это значит, что её уже потеряли. Отвечать она не стала, лекции ей не нужны, поэтому она придумывала оправдание поправдоподобнее на ходу. – Ну кому стоим, зелёный же. Одни дегенераты за рулём, кто только таким права выдаёт? Выдать бы этому человеку по всей строгости. Выключив радио и подавив зевок, женщина припарковалась и поспешила в здание отдела. И не успела она оставить роспись у дежурного, как к ней тут же подлетели коллеги, прося её о том же, о чём и Роман. Она хотела поскорее закончить этот бессмысленный разговор, но друзья-коллеги явно хотели обратного. Вместе с прокурором Паниной они прошли в её кабинет. Не давая ей вставить ни единого словечка и даже снять верхнюю одежду, они продолжали внушать ей одно и то же. Почему-то всё это вызывало у женщины лёгкий смех. Повесив пиджак на спинку стула, вытащив из сумки телефон, очки, а из другой судебное дело, на изучение которого ушла почти вся ночь, женщина села за стол. Но через минуту её железному терпению пришёл конец. – Да вы что все сговорились что ли? Или опять поспорили? Значит так, я сказала Роме, скажу и вам: я не буду отказываться от этого дела. Это моя работа и это моё личное дело. И я осмелюсь напомнить, что вы находитесь в кабинете своего начальства. Я требую, чтобы вы покинули помещение и не забывали соблюдать субординацию. А если у вас забот мало, то обращайтесь, я помогу вам скрасить досуг. Михаил, вы вообще должны быть дома. – Ка-а-а-ть. Мы просто не хотим, чтобы тебе было больно – ответила за всех Зотова. – Да почему мне должно быть больно, чёрт возьми? Я всякое видела. И вообще, что вы знаете о боли, ребята? В конце-то концов, Грачёв ещё не потерял последние мозги, чтобы предлагать мне дела, которые как-то болезненно на мне скажутся. Ну а если вы всё-таки поспорили, то деньги на бочку. Я сделаю свою работу, как бы тяжело мне не было. Ладно Соколов, он знает меня всего год, но вы-то… – Каат…Терина Сергеевна, да мы не спорили! Было бы слишком предсказуемо поставить на ваш положительный ответ. – Харитонов усмехнулся. – Ладно. Кать, - он специально произнёс её имя с особой интонацией - пойди к Грачёву, возьми дело и ознакомься. Мы мешать не будем. Кать, ну че с тобой? Если ты по поводу ремонта загоняешься, то… – Догадливые вы мои… Моя квартира до сих пор похожа на чёртову стройку, и я не сплю толком которые сутки. А если найдется добрый человек, который купит мне кофе, у того заберу все висяки. Э-э-э, вы куда всей толпой? Господи, с кем я работаю… - откинувшись на спинку кресла, она вновь зевнула. – Виктория Санна, а вы чего это не бежите к автомату? Говорю, висяки заберу. Закатив глаза, Зотова метнулась к своему кабинету, где забрала со стола совсем недавно купленный кофе. Ей удалось опередить всех. С самодовольной улыбкой Вика осталась ждать остальных. – Я же знаю, что ты их развела, а висяков у меня уже нет. И ты меня, конечно, извини, но я не буду соблюдать твои дурацкие нововведения, которые появились перед уходом этой грымзы Самсоновой. – Сергевнааа, а вот и мы. Булочки тебе как презент. – Зотов быстро миновал друга и поставил стаканчик перед прокурором. В руках Харитонова Катя тоже разглядела стаканчик, а потом демонстративно сделала глоток из принесённого несколькими минутами назад Викой. – Угощайтесь, мальчики. Ну, а я к Грачёву. Так, - она остановилась в дверном проёме, поднимая очки. - Сегодня вроде на допрос господина Фролова привезут. Без меня даже не думайте начинать его допрашивать. А если осмелитесь меня осушаться, Зотов будет платить за всю будущую поляну. – Э, а почему сразу я? Пусть Харитонов половину оплачивает. И вообще я пошёл, у меня дежурство давно закончилось. Отец домой отпустил. – Вот и славно. А теперь за работу. Быстро, быстро! С этими словами женщина скрылась за дверью и застучала каблуками в кабинет начальника. Что-то ей подсказывало, что не всё так страшно, как напридумывали друзья, хотя кто знает. Грачёва в кабинете не было, и поэтому прокурор простояла ещё минут десять рядом с дверью. Мужчина окликнул её, когда она уже собиралась уходить. Он улыбнулся ей, а потом открыл дверь, пропуская Екатерину вперёд. Обстановка стала накаляться и Панина должна признаться, что ей стало не по себе. Грачёв долго-долго молчал, держа в руках дело, наверное, то самое, о котором и говорили остальные. Только эта папка чем-то отличалась от всех остальных, она была в разы толще, как будто к делу до сих пор прикрепляют что-то новое. – Екатерина Сергеевна, это я приготовил вам – мужчина немного потупился и подвинул папку, которую ещё минуту назад держал в руках ближе к Паниной. – Это дело вёл Константин Климов. Вы должны его помнить, хотя он работал здесь меньше недели, но тут многие помнят, какую взбучку вы ему устроили, когда он на вас кофе вылил. – Я поняла, о ком речь. Вы хотите, чтобы я его продолжила? Извините, но я не возьмусь. При всём моём уважении к вам, к Капитану Климову. Нет. Нет. Нет. Ни за что. – Екатерина Сергеевна, мне кажется, вы не до конца понимаете, это очень важно. – Что? Это я не понимаю? Послушайте, Костя был внедрён в эту банду очень давно и он погиб, а у него осталась маленькая дочка и жена, которая до сих пор оплакивает его, хотя считает пропавшим без вести. Вы представляете, что у неё в голове? Если он мёртв, то… Ей же даже не дали возможности похоронить его, она не видела тело, её не приглашали на опознание. Был один звонок. И всё. Даже я, подняв всех своих знакомых, не смогла помочь. – Подождите, помедленнее. О ком вы? - Грачёв сел за стол и уставился на неё. – А вы не знаете? Да это же Полина Климова, ну она ещё была наживкой, когда Роман и Миша ловили нашего районного маньяка. Десять лет прошло, а то и все одиннадцать. Зачем снова поднимать это дело? Вы хотите, чтобы мой ребёнок в таком возрасте остался без матери? Вы хотите, чтобы я стала осыпать Полину вопросами, сыпля, ей соль на рану? Или чтобы она вновь пережила те моменты, только потеряв меня? Учтите, палата в дурке ей обеспечена. Извините, но нет. Я люблю свою работу, но это слишком… Костя можно сказать, что не работал у нас, вы совсем его не знаете, а это дело только и ползает по архивам московских отделений полиции и прокуратуре. Что же вы наделали. Как мне теперь спать-то, как в глаза смотреть… – Вы-то чего так завелись из-за дела десятилетней давности? Раньше я за вами этого не замечал. Чем это оно отличается от других? – Ну, хотя бы тем, что из-за этого дела будет страдать человек. И не говорите, что вы не знали о том, что Полина Климова моя близкая подруга, которую я знаю дольше, чем служу у вас. После того, как Кости не стало, я перестала узнавать в Полине человека. Она больше была похожа на зомби, а надо было держаться. У неё ребёнок, Даше на тот момент было лет семь, она уже многое понимала. Я забрала их с дочкой к себе и главной причиной было то, что я испугалась… Испугалась, что она может с собой что-нибудь сделать. Вы должны помнить этот период времени, когда я брала длительный отпуск. Так вот я была дома с ней. Я прожила все эти кошмарные минуты с ней. Нет, Поля не суицидница, она очень добрый и светлый человек, но такое горе выбило её из привычной жизни. И я отказываюсь от этого дела из-за неё. Ради её блага. Я видела, как ей было больно, как ей было тяжело, я слышала, как она плакала ночами. Чёрт возьми, я не доверила её родной матери. Вы знаете, сколько понадобилось лет, чтобы она пришла в себя и снова полюбила? Климов был конченым уродом, но я не имею права распространяться, но без него она расцвела. Ради этого стоило всё это пережить. Представьте себе, нашелся человек, который помог мне собрать ей по кусочкам и после всего этого вы хотите, чтобы я занялась расследованием и смогла спокойно смотреть ей в глаза, откровенничать и говорить, как я соболезную её потере? Да я не то, что из-за неё, я сама осознанно отказываюсь. Всё. Эта тема закрыта. И знаете, я не верю в мистику, но если Климов даст о себе знать, то я найду его и вышибу ему все мозги, ну а пока я не могу заниматься этим делом. Но оно полежит у меня, может быть, как-нибудь…Вы ведь всё равно не отдадите его другому человеку, а я придумаю, что с ним делать. Извините за то, что я у вас тут пошумела, просто накипело. Можно я пойду домой? Спасибо. Кстати, где я там должна поддерживать обвинение? А-а-а. Точно, помню. А можно подумать? – Идите-идите и подумайте, только недолго. – Спасибо за понимание. С этими словами она пулей вылетела из кабинета генерала и глубоко вздохнула, закрывая глаза на несколько секунд, чтобы успокоиться. Ещё один вздох и она отправилась в свой кабинет, чувствуя, что она вот-вот сорвётся, срочно нужно остаться наедине со своими мыслями. Уже через минуту прокурор захлопнула за собой дверь и медленно сползла вниз по стене, прижимая к груди полученное дело. По её щекам уже потекли слёзы и она не в силах их остановить. Октябрь 2005 г. Пятница вновь протекала в разъездах и последним пунктом, где припарковалась женщина – свой двор. В последнее время работы было невпроворот, поэтому Настя всю неделю проводила у дедушки, а сейчас Панина-старшая забрала её домой, решив, провести выходные не за кипой дел, а вместе с дочерью. Прогремел гром да такой, что стёкла в машине буквально задребезжали и начался сильный ливень. Это мало радовало прокурора Панину, ведь они сейчас вымокнут до нитки. Выйдя из салона автомобиля женщина вытащила пакеты с продуктами, перехватила их другой рукой и захлопнула дверцу, ставя приобретённый автомобиль на сигнализацию. Ну и вовремя же этот ливень. Вытащив из сумки матери ключи, Панина-младшая открыла домофонную дверь и придержала её, пропуская маму вперёд. Также быстро она миновала её и вызвала лифт, продолжая рассказывать, чем они занимались с дедушкой, пока Екатерина была на работе. Настя не упускала ни одной детали и даже цитировала деда почти в точно такой же интонации. – А дедушка правду говорил, - продолжала Панина-младшая, отрывая входную дверь ключом. – Ты про что, Настюш? – Ну, он сказал «как же трудно твоей матери попросить о помощи». – Не повторяй за ним всякую ерунду. Это неправда, заходи. Поставив пакеты на пол, Катя плюхнулась на банкетку и устало вздохнула. Немного переведя дыхание, женщина сняла верхнюю одежду и, нацепив тапочки, отправилась разбирать пакеты. – Мам, ты сваришь мне какао, чтобы я побыстрее согрелась? – Конечно. С маленькой помощью дочери Панина-старшая расправилась с продуктами за десять минут и теперь, завернувшись в плед, стояла у окна, держа кружку с горячим кофе в руках, Настя тоже была завёрнута в плёд, но только она удобно устроилась за столом и согревалась любимым напитком с вкусным печеньем. За окном погода стала в разы хуже, не позавидуешь тому бедолаге, который окажется на улице в такой сильный дождь и грозу. Эта гроза была какой-то странной, будто бы это был знак, что вот-вот случится что-то страшное. А может быть она просто себя накручивает, ведь дело, которым занимается вместе с ней ещё несколько человек, слишком болезненно отражается на них всех. От дела многих отстраняют, начальство постоянно прессует. Подмигнув дочери, она сделала глоток из кружки и облокотилась на кухонный гарнитур. Раздался звонок в дверь. Странно, кого это принесло в такой поздний час. Именно об этом подумала Панина, взглянув на наручные часы. – Мам, а кто это там? – Не знаю. Настюш, иди-ка в комнату. – Но… – В комнату, я сказала. Убедившись, что Настя действительно ушла в комнату и там занялась своими делами, женщина тихо подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Без лишних колебаний она открыла дверь и тут же изменилась в лице. На пороге стояла Полина, и на ней не было никакой верхней одежды, лишь только бежевое платье, а в руках ключи от квартиры и телефон. Женщина была насквозь промокшая и продрогшая буквально до костей, её всю трясло, она совершенно ничего не говорила, лишь только громко плакала буквально навзрыд, тушь уже растеклась по всему лицу. Прокурор быстро завернула её в плед и отвела в гостиную. Она не понимала, что происходит с её подругой, ведь та пыталась что-то сказать, но в конечном итоге снова начинала плакать, беспомощно к ней прижимаясь. У неё самая настоящая истерика, Катя пыталась всячески её успокоить, ведь в соседней комнате была Настя, ей не хотелось бы её пугать. – Ненормальная. Ты понимаешь, что ты…Ты ненормальная. Я не понимаю, что происходит. Поля… Что случилось? Почему ты в таком виде? Где Даша? Климов вообще знает, что ты в таком виде по городу разгуливаешь? Ты хочешь, чтобы тебя какая-нибудь сволочь…Полина, ну говори со мной, пожалуйста. Ты пугаешь меня. Где дочь твоя я спрашиваю? С большим трудом, но ей удалось понять, что Дарья у бабушки, а потом она принесла подруге успокоительное, от которого Полина долго отказывалась. – Если ты сейчас со мной не заговоришь, я позвоню Косте и… – К-к-катюша-а, Ко..Кости… Его б-б..Больше н..нет. – Ты что такое говоришь? Как это нет, я с ним сегодня разговаривала. Сказал, чтобы я приглядывала за вами. – Мне позвонили, п-позвонили и сказали, что…Что… Его у-убили. Сказали, что он внедрялся… Внедрялся в банду и… Ка-а-а-ть… Он ведь действительно говорил со мной об этом деле… Говорил, что скоро будут их брать и…он буквально прощался. А они больше ничего не сказали… Высказали свои соболезнования. Как…Как же…Как же я теперь…Одна…Как сообщить об этом всем... Дочке. Даша так ждёт его дома, он ведь пообещал ей, что… Женщина снова расплакалась, но самой Паниной после всего услышанного было очень сложно что-либо говорить, к глазам подступили слёзы, она просто не могла найти подходящие слова. Они давно дружили, и хорошо, что Полина смогла сообразить и приехать именно к ней, а не к матери. Вряд ли бы пожилая женщина смогла бы успокоить дочь. Прокурор лишь обняла подругу в знак поддержки и попыталась успокоить, но Полина оттолкнула её, отстраняясь. – Не понимаешь ты ничего. Не трогай меня. – Зачем тогда ты ко мне пришла? – Да я могу уйти, не вопрос. Конечно…Кого интересуют чужие проблемы – Она уже было поднялась с дивана, но прокурор дёрнула её за руку. – Молчи и сядь. Сядь, я сказала. Что ты несёшь? Какого чёрта ты хоронишь его раньше времени? – Прости… Кать…Я останусь сегодня у вас, ладно? Я не могу дома… Мне очень-очень страшно. – – Конечно, Полечка, сколько угодно. Сейчас я принесу тебе другую одежду и горячий чай. Она поднялась с дивана, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Но через секунду Панина развернулась, стрельнув в психологиню укоризненным взглядом. – Даже думать не смей о том, что его больше нет. Завтра же подниму на уши всех своих знакомых. Обещаю, мы выясним правду.
***
– Катюшаа, привет! – В кабинет прокурора зашла психологиня, тем самым выводя её из воспоминаний. – Опа. Нет никого. Будем ждать. Она захлопнула дверь, даже не заметив Панину, сидящую на полу в самом углу. – Ты что тут делаешь, Поль? - протянула прокурор, даже не думая подниматься. – А-а-а! Господи, напугала. А ты чего на полу-то? Плачешь что ли? Каать? – Всё в порядке. - Женщина быстро поднялась на ноги, вытирая слёзы. - Ты чего пришла-то? – Пришла позвать тебя пообедать. Пойдешь? Никого из наших я не нашла, пойдём вдвоём. Нифига себе уголовное дело. Там что отчеты томами пишут? Покажи, интересно! – Нет, Поль, там информация не для посторонних. Поправив макияж и запихнув папку в одну из сумок, женщина сгребла их, взяла пальто и указала подруге не дверь. Обедать они решили в кафе напротив отдела, где постоянно обедали сотрудники отдела, так как буфет в отделении работал весьма странно. Но сегодня кафе было пустое, и даже столик у окна был свободен, его они и облюбовали. Панина предпочла только кофе, да и Полина не особо хотела есть, она только хотела поговорить с подругой, но не там, где много чужих глаз и ушей. Проводив официанта глазами, Климова заговорила: – У Кости сегодня день рождения, представляешь – она взглянула на подругу, делающую глоток. – Кх-кх. Что? А, да-да. День рождения. Я помню, конечно. Ты как? Что-то вспоминала, да? – Ну да. Столько лет прошло, а я даже не знаю, где он похоронен, тела не было, и я уже говорила, что, скорее всего, оплакиваю живого человека? А ещё я совсем недавно рассказала Даше всю правду, буквально до того, как узаконила отношения с Виктором. Тогда ведь я соврала, сказав, что он ушел к другой. Она была такой крошечной, не могла на неё всё это вывалить. Мне порой так его не хватает. Вчера листала альбомы и на меня такая ностальгия напала. Но хочу поставить точку. Хватит. Я больше не одна. У меня есть любимый человек, который всегда рядом, который при случае заступится за меня. За которым я как за каменной стеной. А каждый раз, упоминая при нём бывшего, чувствую, что ему неприятно, они ведь были лучшими друзьями. А он… И я хороша… Не зная точно жив ли он, крутила роман с его другом. До сих пор мерзко себя чувствую. Я не смогла устоять, понимаешь? Знаю, понимаешь и помнишь. Он так галантно ухаживал, а смотрел так, что у меня коленки подкашивались, и он ждал… Долго ждал, пока я начну отвечать ему взаимностью. Я так привязалась нему, так полюбила… Мне было плевать, о чём там шепчутся эти наглые бабы на работе, когда он встречает и провожает меня. Плевать, что они постоянно поливали меня грязью, буквально в лицо высказывали оскорбления, говоря, что я быстро нашла замену мужу, уже утешилась в объятиях другого мужчины. А о том, что у меня на самом деле на душе, о том, что у меня сердце разрывалось на части знали только ты и он. При матери я старалась вести себя иначе, дабы не накручивать её. И вообще, много лет потребовалось, чтобы между нами что-то такое произошло. Знаешь сколько? – Знаю, Поль. Виктор хороший мужик, да он внезапно исчез, но потом всё же вернулся и больше не оставлял вас одних. – И катился бы колбаской ко всем чертям, прям, заплакала бы о нём. Пф. «Заплакала, ещё как заплакала. Давно я не видела такой истерики» - не вслух отметила женщина. – Ему тогда предложили хорошую должность в совершенно другой стране. Он потом, пока ты крепко дрыхла, рассказал мне, почему так внезапно пропал, почему не отвечал на звонки. Витюша твой поехал туда специально для того, чтобы лично заявить о своем отказе. Тебе это как? Такие жертвы… Его тут ничего не держало. По сути-то ты ему никто, так просто жена друга ну и что? Он отказался потому что тебя дурёху полюбил. Раз уж пошли такие откровения, то я тебе скажу, что он приходил ко мне за советом, хотел отвлечь тебя, произвести впечатление. Так что ты не думай, он всё понимает, и мы помним, что с тобой стало тогда, сколько проблем обрушились, сколько смертей. Всё это больно. Ты не должна себя винить в том, что снова полюбила. По-настоящему. И ты не должна была ставить на себе крест как на женщине. Думаю, Костя хотел бы, чтобы ты была счастлива. И потом знаешь что, не грусти и не влипай никуда. Я Костику твоему обещала за тобой приглядывать. – Обещала приглядывать, а сама свалила в этот свой Страно… Скрано… – Старокаменск, Поль. А что без меня умер кто-то? Сломала, может, себе что-нибудь? Вот видишь. И давай мы не будем говорить об этом городишке? Лучше ещё по чашечке и заодно расскажешь как у вас с Витюшей и как самочувствие мамы. По окончанию всех уроков Настя и её соседка по парте как можно быстрее покинули стены школы, одеваясь на улице, на крыльце молодую особу уже ждала подруга – Климова-младшая. – Ты представляешь, что сегодня отчебучила эта грымза? Говорит, что я должна привести на классный час интересного человека. Такая интересная, хоть бери и её приводи. Ну, а кого? Маму прокурора, отчима следака, тёть Полю психологиню или патологоанатома Татьяну? Не знаю… – Да забей, Настюх, она завтра же забудет об этой просьбе. Эта чёртова учёба любого с ума сведёт. Пошли уже к дому, столько опять задали. – Викусе нашей тоже не позавидуешь. Уже вот-вот выпускается и мама забирает её к себе, она уже даже с их боссом перетёрла. Девушки не торопясь шли по короткому пути к дому Дарьи, решив немного позаниматься у неё, и они совсем не заметили, как за их спиной оказался Морозов и резко обнял их обеих за плечи, что заставило их вскрикнуть. – Макс, ну ты как всегда. – Ну да-а. Куда лыжи навострили, дамы? Пойдем-ка Вику заберём и пройдемся, хватит вам уже зубрить. Ну серьёзно, пошли прогуляемся? – Дохлого замучаешь – в один голос выпалили девушки, уставившись на Морозов и всё-таки согласились. Действительно им нужно было сделать небольшой перерыв. Саму Викторию с большим трудом удалось оторвать от учебников и только спустя час им удалось выбраться в парк, в котором они проводили больше времени, чем дома. Правда волшебное место. Но находясь в компании друг друга, они не поднимали учебную тему, они делились какими-то личными переживаниями, смеялись. И если Дарья и Настя виделись друг с другом почти каждый день, то с Кузнецовой и её молодым человеком только в выходные дни. Сейчас ребята обсуждали тему переезда Вики и Макса на съёмную квартиру, хотя это ещё как вилами по воде, но молодая пара давно задумывалась о собственном жилье, ведь отношения у них что ни на есть серьёзные. Вика была безумно благодарна Максиму за то, что он не отвернулся от неё после всего того, что ей пришлось пережить, и в большей степени она благодарила прокурора Панину за то, что она промыла мозги парню. Как ей казалось, он даже изменился, но его наглость, вспыльчивость единственное, что из него не выбить. А то, что он немного раздолбай девушке даже нравилось, и, несмотря на это качество, парень он ответственный, на него можно положиться и в случае чего попросить совет. Этим частенько пользовались Климова и Панина младшие, да и потом, они с детства не разлей вода.***
Продолжая ностальгировать, женщины совершенно потеряли счёт времени, и дай им волю, так до утра просидят в этом кафе и проговорят о жизни. Устав набирать супругу, Поляков вспомнил о том, что она собиралась обедать с друзьями-следователями в их кафе, и приехал за Климовой прямо туда. Он сразу высмотрел в заведении закадычных подружек и быстро прошёл к их столику, одаривая Климову поцелуем в щеку. – Ах! – прокурор издевательски сложила сердечко из пальцев – любовь! – Вот же с… – Я тоже тебя люблю, Климова. И поеду я, наверное, домой. Спасибо за компанию, тебя, Вить, тоже была рада видеть. Пишите, звоните, в гости приходите, будем несказанно рады. Рассчитавшись за выпитый кофе и попрощавшись с друзьями, женщина поспешно покинула стены этого заведения и уехала домой. Где-то в глубине души прокурор понимала, что не сможет просто так смотреть на дело, которое лежит у неё в сумке, она обязательно начнёт изучать содержимое и вновь окунётся в те моменты, когда она психологически ломалась вместе с овдовевшей подругой. И вот стоя в пробке, Панина-старшая снова почувствовала, как уходит в омут воспоминаний. – Маам, а почему тёть Поля плачет? Ты её что тут поругала? На плач психологини вышла Настя и испуганным взглядом смотрела то на мать, то на Климову. – Поругала, да… За то, что ходит одна по ночам в такую погоду. Давай, быстро в постель, я сейчас приду, - проводив дочь взглядом, Екатерина присела на диван рядом с подругой, с сожалением на неё смотря. – Поль, посиди, чайник я поставила, сейчас Настю уложу и вернусь. Психологиня понимающе кивнула и следующие десять минут просидела в комнате дочери, дожидаясь, пока она заснёт. Высвободив руку из-под её руки, она вновь вернулась к Климовой, вручая кружку с горячим чаем. – Всё так далеко зашло, Катюш… Так страшно, я до сих пор не могу успокоиться, ещё и Настю напугала, свалившись как снег на голову, планы ваши нарушила… Не знаю, как быть. Как сообщить отцу Кости о том, что… Я нанесу ему такой удар, что…что… Она закрыла лицо руками и снова расплакалась, но Панина-старшая взяла её за плечи и хорошенько встряхнула, дабы привести подругу в себя, хотя прекрасно понимала, что стоит дать ей выплакаться. Но она следователь, у неё была особая точка зрения на этот счёт. Позвонить и наплести с три короба мог же кто угодно. Переживания подруги прокурор приняла слишком близко к сердцу, но она находила слова для успокоения, с трудом отгоняя подступающие слёзы. – Напиши рапорт, Кать. Пожалуйста… Уходи со службы. Вдруг и тебя… Я Не хочу…. – Ну что ты, что ты, Полечка, куда им всем до меня? Я никому из этих бандюг не по зубам и потом в мои полномочия не входит то, что делал Костя. – Ка-а-ть? – послышался голос Соколова, выводящий её из раздумий. Она и сама не заметила, как оказалась дома на кухне, держа пустую кружку в руках. – Ты чего такая загруженная? Давай я налью, - он забрал из её рук кружку и налил в неё горячего кофе прямо из кофейника. – Да так, немного о личном задумалась... – она коротко поцеловала его и присела на кухонный диванчик, пододвигая пепельницу и ища сигареты. – Самое главное, что это все из-за вас. Кто вас тянул за язык с этим делом? Ты хоть в курсе, чьё это дело, которое мне поручил наш разлюбезный Грачёв? Знаю, что в курсе. Знаешь, Ром, я его ещё не открывала, а у меня уже внутри всё разрывается. Ладно, не хочу об этом, хватит на сегодня откровений. – А вот это уже похоже на тебя. Только ты можешь, будучи предупреждённой, искать крайних. Соколов поставил перед ней кружку с кофе и сам присел рядом, обнимая её за плечи. – Что правда такое неприятное дело? Поделись, может, я смогу тебе чем-то помочь? – Целых два неприятных. Но помощь не нужна, мне самой нужно решить нужно ли мне это. И я уже обдумала. Она подняла глаза, вымученно улыбнулась Соколову и прижалась к нему, вздохнув. – Ну и что же вы решили, товарищ прокурор?