Серая мышка Скамандер

Новая неприятная привычка поначалу смущала, а теперь начинала бесить. Альфис, в пятый раз за два дня столкнувшаяся с грудью Говарда, подняла глаза вверх, грозно засопев. Брат перерос ее и ввысь, и вширь за счет мышц, но, даже если черты его из юношеских приобретали мужественные черты, вел он себя по-прежнему как придурок. Например, любил подсторожить в дверях и не подавал голоса, пока они не сталкивались. Говард уверял, что это случайность, что у него уже профдеформация. Как же, за год в Академии Мракоборцев он уже профдеформировался, а за два года и на пенсию уйдет, за три станет заслуженным советником Визенгамота. — Ни за что бы не поверил, что ты после учебы продолжишь сидеть в библиотеке, — улыбнулся он. Альфис, пихнув его стопкой книг, пробила себе проход. Брат издал «ау» в качестве вежливого извинения, видимо, и помахал конвертом в руке. — Пришел тебе отдать кое-что, но раз на меня за что-то обиделись… — Что? — девушка обернулась и приметила знакомого вида конверт — запечатанный каплей пчелиного воска. — Диана? — Ага, — кузен оглядел ее конверт с улыбкой. — Не знал, что ты тоже ей написала. Она прислала ответ нам обоим своей совой. Почему ты послала Сниффла, мы могли бы послать моего сыча в одиночку? Какая жестокость по отношению к совам. — Я написала ей ночью, — Альфис взмахнула своей палочкой, создав невербальное заклинание, и конверт, выскользнув из руки кузена, мигом прилетел к ней. — Ты после учебы еще и не спишь, — Говард вздохнул. — Слушай, дело и впрямь серьезное. — Говард, не надо, — предупредила она, следуя к лестнице. — Со мной все в порядке, я никому не мешаю и не хочу, чтобы мешали мне. — Мешали делать что? — он нагнал ее в два шага. Половицы на ступенях под ним нещадно скрипели. — Не спать и прятаться в дальних углах дома? Мешали быть круглосуточной нянькой Джоне? Альфис, резко остановившись, повернулась с таким лицом, что Говард даже спустился на ступеньку назад, почти поравнявшись с ней ростом. Но решимость на его лице не исчезла. — Я не его нянька, я его любимая сестра, мне нравится с ним быть. Я и так бываю с ним всего четыре месяца в году. Между прочим, ты теперь даже меньше его видишь, — заметила Альфис, возвращая себе ровный тон. — Это не значит, что я его не люблю. Но, знаешь, я в шестнадцать лет не стал бы посвящать ему каждый день своей свободной жизни. — О! — кузина, отвернувшись, продолжила путь наверх. — Я знаю, чему ты посвящал свои свободные дни в шестнадцать лет. Первые рюмки огневиски. — Ну, до моего порога подниматься и не надо. Ты же всегда была иной, даже когда был этот дурацкий Надзор, — Говард поравнялся с ней в коридоре. — Даже когда случился… Роджерс. Пальцы Альфис на перилах дрогнули. Она ускорила шаг. — Ты не пряталась по углам школы, а там их ого-го как много. Ты ввязалась в какую-то дуэль, ты устроилась в ассистенты. Когда у Джоны были регулярные вспышки, ты не сидела на месте, даже если тебя родители наказали. Я не знаю, что произошло за полгода в школе, Альфис, что ты… — он рукой указал на нее всю, — стала вот какой-то иной. «Случилось так мало и так много», — тоскливо подумала она. И, понимая, что молчит, быстро отвернулась и проскочила в комнату, закрывая за собой дверь, хоть Говард следом и не погнался. Кузен, наверное, подумал, что она обиделась или злится, или же он удивился тому, что она проглотила эти слова, поэтому не пошел за ней следом. Альфис не могла ничего ему ответить, было слишком сложно притворяться, что все в порядке, еще сложнее было оставаться собой, и практически невозможно было сказать правду. Двоюродный брат повзрослел, несомненно, но он не стал бы воспринимать ситуацию достаточно серьезно, чтобы оставить ее в секрете. Конечно, все из благих побуждений. И вся ее семья позаботилась бы о ней. Они бы, наверное, даже помогли, сумей она чудом всех убедить, но факт оставался фактом — в видении была опасность, была только она, Джона и Барнабас. Родные не могли допустить даже такой мысли — что в какие-то мгновения им с малышом придется встретиться с угрозой; что в их поместье окажется Роджерс, преследуемый по стране, и что на него ей придется положиться. Они не стали бы принимать эти факты, принимать саму волю Судьбы, а ее надо было принять. Времени на принятие, хотя бы столько же, сколько было у Альфис, теперь не осталось. Вскоре Джона позвал их всех на обед звонким голоском. За столом собрались все — и работящие, и пенсионеры, и добровольные отшельники, и голодные молодые рты. У родителей, наконец, выдался день, когда они оба могли провести в Дорсете хотя бы полдня, и за обедом стол совсем не пустовал. — Что написала Диана? — спросила мама, передавая хлеб по кругу. Альфис улыбнулась, зная, что сказать, а что обогнуть. «Я верила и верю, Альфи, что ты сумеешь подготовиться к грядущему. Этот твой успех с лентой кажется мелким, должно быть, но ты сама понимаешь, насколько это важно. И рада, что ты не держишь меня в стороне! Надеюсь, так будет и впредь»… — Кхм, День Рождения у нее будет скромный, — девушка взяла свой ломоть хлеба, передала корзинку Джоне, который после утреннего похода в чемодан все еще не мог хорошо отмыть руки. — Она позвала соседку по комнате, нас с Говардом. Возможно, Франка, наша общая подруга с Когтеврана, тоже будет на празднике, если их семейное путешествие закончится раньше. Франка ничего не может обещать… — А вы с Говардом уже знаете, что подарите? — спросила бабушка Арабелла. — Надеюсь, это будет что-то приличнее передаренного колдографа. — Невероятно грубо замечено, вырвано из контекста, — ничуть не обиделся Говард, с улыбкой вылавливая из жаркое сочные куски мяса. — Да, я уже обдумываю подарок. — Я тоже, — Альфис улыбнулась, хотя о подарке для подруги она практически не думала, к своему стыду. — Еще думаю, буду ли я на празднике, но передам подарок… — Постой, — мама немедленно прервала ее, не дав договорить. — А почему ты можешь не быть на празднике? Мы не в курсе каких-то особых планов? — Э, нет. Нет планов, — девушка опустила корзину, сразу хватаясь за ложку, как и кузен. Может, если она начнет есть, то от нее отстанут быстрее. — Тогда в чем дело? — отец слегка нахмурился, пристально наблюдая за ней. И весь стол будто замер, перестав стучать ложками. Все, кроме одного человека. — Не говори, что ты собираешься сидеть дома, — Говард покачал головой, даже не успев дожевать. — Я тебе не позволю. — Тебе не решать, где мне быть! — почти огрызнулась Альфис. — В День Рождения Дианы? Альф, послушай себя, — кузен повернулся к ней почти всем телом. — Она твоя единственная лучшая подруга, она практически твоя сестра, и ты у нее единственная. Она бы не пропустила твой праздник, даже если бы ее так же мучила паранойя. Альфис, стиснув зубы, опустила голову, снова промолчав. Она знала. Она и так это знала! Не надо было говорить лишний раз, да еще и за столом при всех, будто бы от этого ей станет легче. — Почему ты не хочешь к Диане? — внезапно раздался тонкий голос под боком. Альфис посмотрела на Джону, у которого на лице было столько вины, что ей стало до смерти стыдно. — Это из-за меня? — Милый, нет, — она немедленно наклонилась к нему, целуя в висок. — Разве с тобой что-то не так? — Я же колдую. А ты боялась, — ответил он так просто, будто бы при нем шли такие разговоры. Не исключено, кстати, что шли. — Я давно уже не боюсь, — улыбнулась сестра, побеждая стремление оглянуться на взрослых, кто-то же подсказал ему такую мысль. — А ты не делаешь ничего плохого и опасного. — А зачем тебе тогда оставаться? — спросил он. Альфис все-таки подняла взгляд. И все смотрели на нее, будто бы это она была в чем-то виновата. Говард еще и едва покачал головой, а глаза его умоляли ее отказаться от чего-то, что бы ее ни тревожило. Где-то в гостиной, словно бы чувствуя, что ее надо спасти, гавкнул Китч. Альфис сразу же стала подниматься, погладив Джону по щеке. — Я ему открою на улицу, — сказала она, найдя причину покинуть стол, хотя любой присутствующий мог бы справиться с этим взмахом палочки. Кто-то в спину позвал ее, прекрасно понимая, что она не вернется к обеду, если уйдет сейчас. Этому голосу соседствовали и другие. «Альфис!», «Брось». Мужчины перешепнулись о чем-то, но девушка уже открыла дверь на порог, а затем и сама вышла с псом, стремясь уйти на задний двор, к лавочкам, спрятавшимся под молодой яблоней. Дожди прекратились на время, но трава еще была мокрой, а земля вязкой, и дойти до моря можно было лишь надев рыбацкие сапоги, чтобы сразу не промокнуть до пояса. Да и побережье вряд ли выглядело сейчас успокаивающим. В лесу не было светлых проталин, а во дворе не паслись гиппогрифы. Крыши были скользкие, а гулять вдоль забора было бы также тоскливо, как и смотреть на него из окна библиотеки. Китч, подбежав поближе, обнюхал ее коленки, получил порцию ободряющей ласки и убежал прямо на холмы, в ту самую мокрую траву. Домой его без порции очищающих и сушащих заклятий не впускали. Альфис буквально видела, где заканчиваются границы их территории. Теперь, зная о родовых ритуалах и барьерах уже несколько месяцев, обновляя их вместе с отцом, когда Министерство еще выдавало им разрешение на существенную защиту, девушка знала почти дословно, где ее нога может переступить ту грань. Как странно было видеть, где когда-то заканчивался их забор при первых Скамандерах. Или же там никогда не было забора? Возможно, там они возделывали землю. Или там стояли хижины их прислуг. Не такая большая земля, не так уж и сильно выходит за пределы нынешней физической ограды, и все же — каково это место было в ту пору? Как первые Скамандеры накладывали эти чары? И часто ли им они пригождались? Кто-то, кто шел к ней с заднего входа в дом, медленно шаркал ногами. Альфис, оглядываясь, успела подумать, что это младший брат, но сильно удивилась, когда выяснилось, что это неправда. Роджер, не покидавший дома в одиночку уже, наверное, год на ее памяти, неторопливо спускался, глядя на нее. — Сиди, девочка! Не смей мне помогать, — предупредил он, стоило ей дернуться в его сторону. Даже с палкой двигался он неумело. Морщился, оглядываясь вокруг. Сырой воздух не вызывал у него удовольствия. На фоне улицы, на фоне мирного пейзажа снаружи, а не замкнутого пространства, он казался еще более худым и медленным, чем обычно; в естественном свете была заметна вся его старость и отпечатки, наложенные частыми старческими болезнями. Одежда казалась потертой, хотя дома Альфис такого не замечала. Может, и поэтому тоже Роджер не любил ходить гулять, зная, каким немощным выглядит вне уютных стен? — Почему ты вышел? — спросила она. — Ну, кто-то должен выйти, — Роджер махнул клюкой, убеждая ее подвинуться еще дальше, чтобы он мог плюхнуться без проблем. — Во-первых, меня ты точно не посмеешь прогнать. И не сможешь убежать от меня, как от остальных. Альфис сдержанно улыбнулась, сразу же зная, что он прав. — А во-вторых? — Во-вторых… Наверное, только я мог бы… тебя понять. Взглянув на него, озадаченная Альфис услышала вдалеке новые раскаты грома. Ветер издалека гнал тучи в их сторону, шелест зелени неумолимо приближался. Секунды молчания были такими долгими, позволяя все это распознать. — Почему? — почему именно он? Дедушка Роджер, конечно, относился к ней куда снисходительнее последние пару лет, но никогда не понимал ее «шалопайских выходок» и других подростковых заскоков, которые он презирал. А то, что она ушла с обеда при всех, наверняка расценили именно как подростковый заскок. — Сказать прямо? — он прищурился, глядя ей прямо в глаза. Роджер никогда не бродил вокруг да около. — Я чувствую, что что-то не так. С этим местом, с этим… временем. С тем, что происходит. Да, я стар, я склочный сноб, но я очень долго был мракоборцем. Я был мракоборцем в такие времена, когда все не подавалось вот так в лоб. Надо было надеяться только на себя, надо было точить ум и набираться опыта. Предчувствие — это тоже оружие. С ним надо уметь обращаться, его надо уметь трактовать. Думаю, я еще могу отличить его от старческого маразма. Ты знаешь, что не дает тебе покоя? — Знаю, — без тени сомнения ответила Альфис. — Но сомневаюсь, что могу рассказать. — Сомневаешься во мне или в себе?.. — минутная запинка заставила Роджера едва заметно улыбнуться. — Неважно. Не дури себе голову этим вопросом, когда есть вещи посерьезнее. Теперь уже замолчал он, будто проглотив конец фразы. Затем клюка выпала из его рук. Альфис, не смотря на ворчания, наклонилась, чтобы поднять ее, а когда подняла голову и руку, заметила, что лицо дедушки странно кривится — будто только наполовину. И взгляд у него был не мрачный, не раздраженный, а озадаченный. — Я чувствую, — снова сказал он, уже будто бы себе под нос. — Роджер, — Альфис на подсознательном уровне поняла, что происходит что-то серьезное. — Тебе не плохо? Он дернул рукой, а потом странно посмотрел на нее, едва шевеля пальцами. И тут поднял лицо, глядя прямо на Альфис. — Сеяс… — пробормотал он, и попытался обернуться. Альфис тоже стала оборачиваться, а потом немедленно поднялась, глядя на дедушку. Он посмотрел на нее — не менее встревоженно. — Не могу понять, — почти разборчиво выдал он, и речь его стала замедленной. — Аль…фис. Ты это чувствуешь? — Что? Что такое? — она присела перед ним на колени, оглядывая его. Палочки при нем не было. Пора было звать на помощь. — Земля… Альфис посмотрела на землю, но не заметила практически ничего. Ее стало потряхивать, от прохлады и влаги. А вот у Роджера лицо стало полноценной гримасой — правая половина опустилась. Будто она грустила, пока левая — боялась. И даже левое плечо стало чуть выше правого. — Мам! — Альфис обернулась к дому. Хоть кто-то мог бы услышать хотя бы из окон. — Кто-нибудь! Эй! Кто-нибудь, выгляните! Тут же у самого уха раздался лай. Китч, как оказалось, прибежал практически мгновенно, и поднял дикий лай. Альфис пыталась его перекричать. — Что случилось? — наконец, из окна комнаты показалась бабушка Арабелла. — Роджеру плохо, помогите мне! — крикнула Альфис, держа дедушку за плечи. Звучала она не так напугано, как думала, и бояться не хотела. Не могла, не имела права. Роджер левой рукой придержал ее за предплечье. — Дрожит… — выдал он. — Все в порядке. Не переживай, — тон звучал слишком торопливо, но Альфис старалась не выдавать испуга. — Уверена, что ничего серьезного. Дедушка странно посмотрел на нее — почти так же строго и раздраженно, как и всегда, насколько ему позволяла онемевшая половина лица. — Что с ним? — рядом оказался Говард, первым выбежавший из дома. — Не знаю, он оседает, — Альфис показала на его лицо. — И вот. Не понимаю, что это. Но он в сознании, он говорит. Говард вытащил палочку, рукой отталкивая сестру в сторону. — Мобиликорпус. Альфис, держи дверь я перенесу его в гостиную. Дядя, в сторону! — в дверях уже появился Ньют. Он же сам и придержал дверь, раз оказался в проходе. А когда разглядел своего дядю, то ахнул. — Тина! Тина, я отправлюсь в Мунго! У Роджера, кажется, инсульт! Альфис застыла у порога, чувствуя, что продолжает дрожать. Но, обхватив себя руками, она поняла, что сверху не дрожит. Наоборот, она даже не замерзла. Дрожали ноги. Девушка подняла одну ногу, а затем другую, чтобы убедиться — дрожали и не они. «Земля». Дрожала земля. И тут же, как только она это осознала, дрожь прекратилась. Как будто бы она себе это придумала на секунду. Обернувшись назад на скамейку в порыве понять, что Роджер имел в виду и в какой момент он это ощутил, Альфис увидела недалеко, почти у самой земли, легкий красный всполох на фоне серого неба и темного холма с колышущейся будто в агонии травой. Тут же вспышка исчезла следом за дрожью. Будто бы все это было только в ее мыслях, даже в зачаточных идеях, не успев вообразиться. Но она это видела, даже если едва могла поверить органам чувств и не могла осознать, что это значило.

***

— Ты знаешь, что ей просто плохо, Альфис. Хуже, чем нам всем. Она не имеет это в виду, — мама сжала ее ладонь, уведя дочь недалеко от палаты. Тесные пастельно-оранжевые стены безумно давили, усиливая тревогу. За дверью палаты, как бы далеко они не отошли, слышалась притихшая речь Арабеллы, разносясь по всему просторному коридору с большими колоннами. У Альфис возникала мысль, что из-за древности здания эти колонны очень легко могут треснуть. Почему-то стены здесь приятно выкрасили, лепнину на них и на потолке обновили, но еще оставался старый деревянный паркет, старые скрипучие двустворчатые двери ростом с двух людей, и каталки были как в магловских больницах. И ведь лечебница была далеко не из худших. Видимо, не хватило денег на полное обновление. Это же не волшебная больница, пусть и больница для волшебников. — Я понимаю, — отозвалась она осторожно. — Думаю, это все и из-за того, что Роджера отослали сюда. — Домой сразу после инсульта опасно отправлять, — Порпентина вздохнула, глядя на ряд дверей в длинном и объемном коридоре, где они выглядели как маленькие девочки. — Инсульт, к тому же, совсем не магическая вещь, и не следствие магического воздействия. Это… обыкновенный человеческий недуг. У врачей из Мунго есть дела посерьезнее. Местные врачи тоже очень хорошие, они как раз больше специализируются на не-магических болезнях, это то, что пойдет Роджеру на пользу. — Надеюсь, Арабелла не обидится и на них. Альфис, похоже, стала для нее единственным козлом отпущения — злость легче концентрировать на ком-то одном, это понятно. И разве виноваты были бы врачи? Нет, это ради Альфис муж Арабеллы вышел из дома, и при Альфис его разбило, хоть и вся семья, кроме жены Роджера, верила, что это не из-за их разговора. Несомненно, Арабелла тоже поверит, просто она все еще не могла успокоиться — муж не приходил в сознание с того момента, как его перенесли через порог. Доктор, вызванный из Мунго, поручил перевезти его в обычную лечебницу, и все стало только хуже. Ничего. Прошло всего несколько часов. У нее в голове неразбериха, и уж Альфис точно могла бы ее понять, раз сама оказалась в центре всей неразберихи. Но разве стоило Арабелле так кричать, еще и при лежачем муже? Что ж, не ей судить. — Все образумится, — с усталой улыбкой пообещала мама. — Роджер сильный, а инсульт вообще не зависит от возраста. Такое могло случиться с кем угодно. Он поправится. Альфис очень хотелось надеяться на это — дедушка, как самый старший и достойный Скамандер, заслуживал долгой и счастливой жизни. Бабушка Арабелла не должна остаться одна. Она и сейчас была совсем не одинока — место Ньютона, Порпентины и Тесея, занятых работой, вот-вот должна была занять Альберта. Бабушка Дианы наверняка уже получило письмо от подруги и готова была прибыть сюда, чтобы ее поддержать. Они замолчали на пару мгновений, когда в конце коридора показались санитарки с очередной скрипучей каталкой. Это был сосед Роджера по палате, некий около-пожилой сквиб, практически постоянно спавший. Сейчас он на процедурах продрал глаза и недовольно пялился на всех вокруг, надеясь поскорее уснуть обратно. Альфис проводила его ответным взглядом, чувствуя, что и ей страшно хочется уснуть, а проснуться уже когда все будет хорошо.

***

Она вынырнула из сна ночью, тихо и не до конца поняв, что случилось. Ей не снился кошмар, ей не было холодно, но будто молния сверкнула прямо перед глазами, вынудив распахнуть веки и уставиться на стену перед собой. Альфис нашла себя лежащей на боку и такой бодрой, будто бы ее разбудил будильник Минервы в день важного экзамена. Комната была тиха и суха изнутри, лишь за окном все еще похлопывала от сильного ветра ставня, но она хлопала каждый день по несколько часов кряду и уже давно никого не будила. Альфис села на кровати, глядя на брата — тот заполз под одеяло по самый нос и спал практически без шума, едва дыша. Только нахмурился во сне. Девушка осторожно слезла с кровати, прикрывая одеялом постель, чтобы та не успела остыть, и поборола желание вытащить со дна бабушкиного сундука свою палочку, спрятанную от Джоны под дубовой крышкой. Рука зудела, ладонь почти онемела, и ноги гудели. Как будто бы снова задрожала земля. Но уже три дня прошло с того случая и больше такого не повторялось. В окно нельзя было разглядеть что-то конкретное, но дождя не было видно. Впрочем, по ветру доносились отголоски чего-то гулкого. Может быть, это с моря принесло гром… Впрочем, что-то блеснуло рядом с кромкой леса. Не молния, но тоже нечто яркое, прямо из сна. Цветная вспышка, на миг окрасившая колосящуюся осоку. Альфис, ощущая, что зуд не утихает, вышла из комнаты, кутаясь в пушистую шаль. Нежная шерсть едва успокоила гудящую кожу, но ноги несли ее вниз, особенно когда из гостиной послышался отчетливый шум — шорохи и бормотание. — Папа, — шепнула девушка, привлекая к себе внимание. — Там что-то происходит. Отец стоял у дивана, повязывая на шее выцветший мамин шарф. На нем уже было пальто с высоко поднятым воротом, а из кармана торчала цепочка старых часов. Палочка была спрятана во внутренний карман, ближе к сердцу. Мама поправляла на нем жилет. Она была одета по-домашнему — в теплый халат, колготки, тапочки, и даже не сняла с волос сеточку для сна. — Почему не спишь? — спросила она встревоженно. — Джона проснулся? — Нет. Я увидела, что на улице что-то вспыхнуло, — честно сказала она. А потом вспомнила, что и дедушка чувствовал подобное. — Не свет. Это не молния, не фонарь. Было что-то цветное, на нашей границе. Ты идешь туда? — Я иду к Роджеру, — отец не сумел сдержать дрожь в голосе. — Я тоже это видел. Пять минут назад. — Ты пойдешь к Роджеру? — Альфис не могла понять, почему. — Почему к нему? Почему сейчас? Там кто-то есть… Надо выйти с кем-нибудь вдвоем… — Милая, — Ньют настойчиво перебил ее, поворачиваясь к ней лицом. Морщины на его лице стали глубже, — Роджер передал тебе знания о нашей семье, так? — Так, — неторопливо кивнула она. — О чем ты? — Я о том, кто был мой папа и твой дедушка. Он не был Скамандером по праву рождения, — Ньют подошел чуть ближе, но и Альфис сделала два робких шага навстречу. Когда осознание промелькнуло в глазах дочери и заострило ее черты, сомкнуло ее зубы, мужчина кивнул. — Мы Скамандеры по женской линии, а род обычно ведется по мужской, понимаешь, о чем я? — Роджер — последний из Скамандеров старой мужской линии, — Альфис выудила из памяти слова дедушки о собственном статусе. — Но причем тут вспышки на барьере, папа? — Тина, попробуй объяснить без меня, я должен идти быстрее, — Ньют с горечью покачал головой, а потом встал в камин, сгибаясь практически пополам. Летучий порох блеснул в его руках при свете настольных ламп. — Девонская лечебница Кассмура! Зеленый всполох огня едва обдал теплом, прежде чем исчезнуть вместе с отцом. Альфис подошла к матери, а та сразу взяла ее за руку. — Магия рода, видимо, откликается на то, что происходит с Роджером. Его кровь куда весомее в роду, и он последний ее носитель. Так считает твой папа и дядя Тесей, видимо. По крайней мере, это они обсуждали в больнице в тот день, когда Роджер туда попал, — Порпентина гладила ее по тыльной стороне ладони, перебирала в руке пальцы дочери. — Ньют видел вспышку на барьере и то, как дрожали перья на столе — значит, земля слегка ходила. — Я тоже видела вспышку, и дрожь земли чувствовала. Разве такое может быть — я имею в виду, такую реакцию на слабости чистокровного? Кровь все равно не делится на чистую и размешанную, — Альфис с нервной улыбкой покачала головой. — Иначе у половины волшебных фамилий родовые чары сверкали бы салютами. — Мы не можем знать наверняка. Я говорила им спросить у Роджера, раз уж он и есть последний Скамандер по мужской линии, но Тесей и слушать не желает, — Порпентина прикрыла глаза и откинула голову назад. Видно было, что и ей уснуть уже не получится. — Давай выпьем какао. Альфис не стала задавать пока вопросы, молча согласившись пойти за кружкой горячего напитка, раз уж они здесь не могли собрать мысли в кучку и успокоиться. Конечно, ее волновала самоуверенность дяди Тесея, поспешность выводов о чистоте крови. Но стоит ей их высказать дяде, тот, конечно, скажет, что она ничего еще не понимает. Если теория папы и дяди верна, то Роджеру сейчас плохо, наверное. Альфис сложила руки на столе и ощутила, как они холодеют. — С Роджером ничего плохого не случится, я уверена, — словно прочитав ее мысли, сказала мама, палочкой увеличивая огонь под сотейником. — Девонская больница отлично следит за состоянием пациентов. Там лежат даже важные сотрудники Министерства, колдоведьмы не хотели бы, чтобы пациенты жаловались посетителям на оставление в опасности. Помнишь сквиба, который лежит в одной палате с Роджером? — Да. — На втором этаже лежит его товарищ. Они оба не работают в Министерстве, но состоят в Обществе Защиты Сквибов. Помнишь такое? Альфис отлично помнила. Она помнила, что выходец из него был помощником Дивона Морригана. Этот помощник на Чемпионате был их соседом на участке, а потом на него напали без малейших усилий, даже не встретившись с охраной. Его заклинали, как какую-то куклу, а он вдобавок потом нажаловался, что Джона — обскур, что, разумеется, было клеветой. — Чудесно, что они лечатся вместе со Скамандером, — Альфис вскинула бровь. Ей подумалось, что если бы дедушка Роджер узнал о положении дел, его бы от вредности и желания поругаться со сквибами разбил бы сразу и второй инсульт. — Это в прошлом, — заметила Тина, колдуя над пачкой сухого горячего шоколада. — Знаешь, с кем мы пересеклись два дня назад в зале для посетителей? — С кем? — дочь заинтересованно повернулась к ней. — С Дивоном Морриганом. Имя вызвало сразу смертельный ужас вперемешку с ненавистью. Девушка уже через секунду набрала в легкие воздух, нахмурившись, но мать тут же показала пальцем у губ, призвав к тишине. Альфис закрыла рот, но стиснула кулаки так сильно, что они вмиг нагрелись. Ладонь зудела без палочки все сильнее. — Он был весьма вежлив и учтив. В больнице ссорам не место. Сквибы, несмотря на… характер, тоже это признают, — Порпентина добавила в какао совсем немного сахара, чтобы хотя бы попытаться уснуть. Тетя Куинни, слышала Альфис, научила маму, что от сахара энергии прибавляется, так что надо попробовать на ночь сладкое не есть и не пить. — Он еще работает в Министерстве? — спросила девушка, понимая, что так и не услышала о нем толком почти ничего. В газетах писали, что с поста он, конечно, отстранен, отдел его расформирован и будущая карьера кажется очень прозрачной. — Да, на прежнем месте, — Тина махнула палочкой в сторону, открывая навесной шкафчик, но, дернувшись в ее руке, палочка открыла одну из дверец с громким хлопком. — Альфис, милая, помоги достать кружки… Он снова занимается Обществом Защиты Сквибов, потому и проведывает своих подопечных в больнице каждый день. Передавал Роджеру скорейшего выздоровления. Даже застал в больнице Тесея. — Скорее бы Роджера выписали домой, он же страшно разозлится, когда узнает посетителя своего соседа, — Альфис поставила у плиты две кружки. — Лучше бы ему вовсе не узнать, — мама не просто надеялась, она давала поручение дочери — не вмешиваться. Альфис больше ничего не спрашивала и не говорила. Выпила одну кружку какао, налила себе вторую и унесла в комнату, глядя в окно. Как интересно — ночь была такая поздняя, что почти перешла в раннее утро, а под грозовой тучей, словно ровно обгрызенной по нижнему краю, светлела едва-едва полоска горизонта. На фоне черного шторма и черной земли выглядела она даже ярче. Если дядя Тесей прав, если они с папой правы, если родная земля реагирует на слабость Роджера, если земля считает их кровь недостаточно сильной… тогда кто угодно сможет проникнуть сюда, как только дедушка умрет. Видение будет исполнено до конца лета, а значит Роджеру осталось чуть больше двух месяцев, в лучшем случае. Альфис не смогла сомкнуть глаз, глядя, как рассвет отталкивает от себя мрак ночи, и не сомкнула глаза даже днем. Папа вернулся скоро с хорошими новостями — у Роджера все, как раз, в порядке. Он большую часть дня бодрствует, хорошо ест, ворчит, как и всегда. Ему не было плохо ночью, он не просыпался, не жаловался, и даже не знал, что Ньют посещал лечебницу. Ему об этом рассказала Арабелла, которая с утра уже была тут. А к обеду пожаловали и Порпентина с Альфис. Девушка пересеклась взглядом с двоюродной бабушкой при входе в палату. Бабушка не сказала ни слова, но и прежней злости не выказала, не стала ее гнать. Напротив, она подозвала Альфис к себе рукой. И только когда двоюродная внучка показалась у кровати, Роджер заметил ее. Арабелла сжала плечо Альфис, а та от неожиданности вздрогнула. Жена дедушки редко трогала ее вот так. Особенно непривычно было ощутить подобное после оскорблений с предыдущего визита. — Привет, — Роджер едва смог ухмыльнуться, но он очень старался. — Что, напугал тебя? Голос его был все еще медленным и тихим, но вполне разборчивым. Альфис усмехнулась в ответ, присев на стул у самого края постели. Мама села напротив, с другой стороны. — Не то слово, — призналась девушка. — Вот они, нынешние гриффиндорцы, — Роджер подал ей руку. А когда Альфис взялась за нее, он сжал ее пальцы — не сильно. Не из-за болезни, по своей воле. Как будто утешал. — Арабелла у меня сентиментальная, ты уж прости старушку. — Роджер! — подбородок его жены дрогнул. Она покраснела, но хватка ее на плече девушки скромно ослабла. — Я хотела попросить прощения в подходящей обстановке. — Все в порядке, — свободной рукой Альфис тронула ее морщинистую ладонь. Погладила, прежде чем убрать руку. Нежностей они обычно не любили. — Не за что извиняться. — Тебя обвинили в том, чего ты не делала, — Роджер со вздохом закатил глаза. — Надеюсь, ты так благородна только потому, что мы твои родственники. — Дядя, — Порпентина вскинула брови. — Тебе нельзя разговаривать долго, а ты тратишь силы и время на колкости. — На что же еще их тратить? — он едва вскинул руку, лежащую на покрывале кремового цвета. — Могу спеть британский гимн. — Роджер, — Арабелла покачала головой. Альфис прыснула от смеха, тут же обратив внимание обратно на себя. — А, нет, — дедушка, причмокнув, сложил обе руки на груди. — Я бы хотел поговорить. С Альфис. — Так никто и не мешает, — Арабелла повторила жест за ним. — Наедине? — догадалась Тина, нервно ерзая на стуле. — Ни за что, — тут же сказала жена больного. Альфис показалось, что прежний тревожно-злой тон прорезался в ее голосе. — Мы не договорили в тот раз! — настоял Роджер. — Это важно! — Что же там за секреты такие? — Арабелла нахмурилась, глядя на внучку. Альфис нервно сглотнула, поджав губы. Она бы отказалась, с готовностью, лишь бы снова не было ссор и страхов, но ей тоже хотелось поговорить. Отчасти за этим она сюда и прибыла, тая надежду на такую возможность. — Она хранитель семейного древа, а я последний прямой потомок первых Скамандеров по мужской линии, — Роджер говорил медленно, но уверенно, отказываясь прерываться до конца. Потом он вздохнул с тяжестью, а Альфис коснулась его предплечья, предостерегая. Дедушка почти отмахнулся от ее тревоги. — То, о чем мы говорили и хотим говорить дальше, ничего ужасного не значит. О, она могла бы поспорить. Но бабушку Арабеллу это почти убедило. А когда Порпентина с кивком поднялась, то у бабушки выбора не осталось вовсе. Альфис тоже вздохнула — теперь мама знает, что у нее есть какие-то секреты относительно семьи. Теперь нельзя оправдаться подростковыми переживаниями. Когда дверь за ними закрылась, Роджер показал на свою тумбочку — там лежала его палочка. — Давай-давай, — поторопил он, видя ее сомнение. — Колдовать мне никто не запретит. — Может, лучше я? — Я еще не настолько ослаб. Альфис думала, что он запрется, но дедушка поступил умнее, он создал вокруг них прозрачный купол слабенькой защиты. На большее его сил не хватало, но защитные чары отлично глушили все звуки снаружи — и их из-под купола тоже было бы сложнее расслышать. — Земля, — повторил он. — Я знаю, — девушка поспешила кивнуть. — Она дрожала, я чувствовала. И я видела вспышку… Дядя Тесей уже рассказал тебе про свою теорию, да? — Я сразу заметил, что это ерунда, но он слишком самоуверенный, а твой отец боится подвергать его слова сомнению из-за родственных чувств, — у Роджера от усталости дрожали губы. — Вспышка повторилась сегодня ночью, — Альфис озадаченно нахмурилась. — Но ты был в порядке, папа тебя проведывал. — Значит, я прав. А ты поверила в их бред? — Все нормальные люди знают, что чистота крови — это предрассудок, — она посмотрела на свои ладони, а потом на ладони дедушки. — Но я не была уверена, вдруг для магии крови это и правда имеет значение. — Кровь у всех одинаковая, — разочарованно заметил старик, будто сомнения внучки его расстроили. — И не смей впредь даже допускать иное. Думал, отец объяснял тебе принципы родовой магии. — Упорство, стойкость, магический фон, — повторила девушка монотонно, как зубрила. — Магический фон, девочка. Он не зависит от чистоты крови, иначе бы не было в мире ни одного маглорожденного. Наша магия не может ослабеть или угаснуть из-за какой-то чистоты. Да и, к тому же, линий у Скамандеров не одна, и не две, и все эти линии были посвящены в наш род. От Скамандеров-Кэрроу свою кровь дали и Тесей, и Ньют, и Говард, и ты отдашь до конца лета, когда они найдут время на ритуал. Мой старческий зад стоит в глазах крови больше, чем кровь борцов с Грин-де-Вальдом? Да кровь Кэрроу, в таком случае, в несколько раз круче нашей, если уж начнем дурацкий разговор о чистоте, — дедушка остановился на минуту, чтобы отдышаться. Гневные тирады наконец-то стали даваться ему с трудом. — Когда пройдешь обряд посвящения на крови, сама поймешь. Отец не рассказывал о нем? Не учил тебя формулировкам? — Нет, — Альфис с улыбкой покачала головой. — Папа не сильно занимается родовой магией. Мы обновляли чары, когда еще у нас был целый оборонный комплект. Но делали это с одним из заговоров. Упоминания ритуалов на крови заставили ее достать что-то из закромов разума, напоминали о себе, пока она не поняла, что именно ее беспокоит. Ритуал из видения — рука, в которой она держала палочку, была обагрена, кровь виднелась из внутренней стороны ладони. Почему-то раньше она не придавала этой жуткой детали внимание. — Роджер, — со всей серьезностью продолжила она, не дав ему заговорить. — Я… допустим, я знаю один ритуал. Я его, скажем так, видела. Ты не мог бы подсказать, что это за ритуал? Может, это и есть посвящение? — Ну-ка, попробуй, — дедушка хмыкнул. — Э-э, просящий стоял на границе территории рода и произносил слова. Не могу вспомнить, какие, но это было похоже на защитный заговор. А потом он воткнул палочку в землю, и из границы появилась магическая стена. Еще рука, в которой была палочка… кажется, она была поранена. Наверное, намеренно, чтобы кровь касалась палочки. Это все. Роджер какое-то время молчал. Альфис уже успела устыдиться, что деталей так мало, и что слова ее прозвучали глупо, но дедушка прочистил горло. — Знаешь, это не похоже на посвящение, — сказал он. — Но кровь пускается из ладони, это так. Спроси у Тесея о заговорах, он знает их все дословно с тех пор, как стал главой семьи, — горло девушки болезненно сжалось — с дядей это случилось безвременно. — Палочка в земле и яркая стена… Заговор на защиту. Похоже на ограничивающие чары. Знаешь, обычные защитные чары не могут покрыть большую территорию, поэтому изобрели ограничивающие, еще очень давно. Они есть в обычных родовых ритуалах, а как иначе в старину защищали свою землю? Для этого требуется несколько волшебников, так что… Просящий не был там один? — Не видела, — Альфис задумчиво хмурилась. Может быть, там был кто-то еще, но видение показало ей лишь момент ритуала, а не присутствие иных людей. — Интересное сочетание картинок, — голос Роджера стал еще медленнее. Альфис подняла глаза и увидела, что купол Протего повелся крупной рябью, становясь все слабее. Дедушка тоже это заметил — он сверлил рябь сосредоточенным взглядом. — Ограничивающие чары, палочка в земле, кровь на руке, родовое заклятье… Девочка, любой родовой ритуал включает в себя просьбу к предкам и крови. Интересно, о чем твой просящий мог их просить? Альфис встретила его взгляд молча, не отводя своих глаз, понимая, что Роджер без единого движения застал ее врасплох. Защитный купол растворился в воздухе, и стал слышен топот в коридоре, шум листьев за окном и сопение вечно спящего соседа. Дедушка моргнул, стремясь что-то до-понять. Она сама не могла рассказать ему прямо. — Видимо, тебе предстоит важное дело, — наконец, сказал он. И теперь в голосе была различима усталая дрожь. — Можешь быть уверена… что я это одобряю. И благословляю. — Спасибо, — полушепотом ответила Альфис. Арабелла ворвалась в палату, как только девушка направилась к двери — видимо, слушала ее шаги. Мама осталась в дверях, с заботой и тревогой глядя на дочь. Лицо Альфис было непроницаемо. Она улыбнулась матери, оглянувшись назад — бабушка уже ворчала, что Роджер зря тратит силы, но тот лишь сонно посмеивался, тоже не выдавая ничем своей серьезности. — Ваш… общий секрет еще не имеет права раскрыться всей семье? — мама все равно улыбнулась, идя дальше по коридору, чтобы проводить дочь к камину. — Мы говорили о барьере, — девушка пошевелила плечом. — Дядя Тесей даже не стал слушать Роджера. А зря. Папа теперь знает, что защита реагирует не на Роджера? — Думаю, уже понял, — согласилась мама. — Это-то и тревожит нас сильнее всего… А вы не знаете, на что реагирует защита? — Если бы кровь могла говорить, — девушка фыркнула, натужно улыбнувшись. Наверное, прозвучало слишком фальшиво. — По крайней мере, чистота не имеет ни малейшего значения. Затевать разговор с Тесеем Альфис даже не собиралась. Во-первых, его не поймать, а во-вторых, если он старшего члена семьи не послушал, какое ему дело будет до младших членов? Стоило с Говардом попробовать, тот еще в прошлом году уже достаточно много знал. Даже было обидно, что Роджер не подумал о нем. Не воспринимать старых и маленьких всерьез было серьезной ошибкой, вообще-то. И все у них этим грешили. — О чем думаешь? — спросила ее Тина, дойдя до целой очереди к камину. — Знаешь, Роджер мне интересную вещь рассказал, такому не учат в школе, — Альфис подумала, что может поделиться этим с матерью. Она же одна из главных мракоборцев, она всегда была сильна в чарах. — Ограничивающие чары. Их изобрели, потому что Защитные не могут покрыть большое пространство. Это и есть родовая защита? — И правда, интересная вещь, — мама хмыкнула. — Ограничивающие чары бывают разные. Но обычно они временные, потому что их поддерживать очень трудно. — Временные? — Альфис удивленно нахмурилась. — А какие тогда стоят на нашем участке? — Знаешь, древняя магия практически непостижима. Родовая защита лежит на землях вечно, вытянуть кровь и родовую магию из земли невозможно. Ограничивающие чары — это другое. Это более сложный уровень Протего, и тоже древний, у него есть разные виды. — Их используют, чтобы защитить землю на время, — Альфис кивнула. — А сложная родовая магия защищает землю всегда. — Верно. Скамандер задумалась. Значит, согласно видению, она могла одновременно с родовой магией применить ограничивающие чары, чтобы… очевидно, усилить защиту в моменте. — На нашем участке нет ограничивающих чар, — продолжила мама. — Думаю, вы с Роджером и сами знаете, почему. Конечно, эти чары яркие, вспышки можно принять за их рябь, но мы с отцом точно не стали бы их ставить. Их надо постоянно держать, пока не решишь отпустить, и для этого нужно очень много сил. — Ты когда-нибудь их создавала? — Альфис по ее голосу поняла, что мама не понаслышке знает о таком. Подумав совсем недолго и умудренно вздохнув, Порпетина ответила: — Кладбище Пер-Лашез в Париже. Там когда-то Грин-де-Вальд собрал своих последователей. Мы с твоим отцом, дядей и другими волшебниками были вынуждены их создать, нами руководил алхимик Николас Фламель. Его метод создания чар весьма отличается от современных, но он, все-таки, прожил не одно столетие, уж ему-то лучше было знать. Он же делал заговор и направлял магию в нужный поток… Обычно чары создаются, чтобы не пропустить нечто снаружи, но мы обороняли город от того, что было, как раз, внутри. Чары были больше Фините, чем Протего. Фламель — очень опытный колдун. — Фините, — Альфис качнула головой. — Вы расколдовывали что-то изнутри? Что-то настолько сильное? Их очередь к камину почти пришла. Порпентина, и так говорившая тихим тоном, теперь почти коснулась губами уха дочери. — Темная магия, созданная Грин-де-Вальдом. Понимаешь, сколько сил понадобилось на подобные Ограничивающие чары? Земля разверзлась, мы даже воткнули палочки туда. — Палочка в земле, — девушка медленно кивнула. Теперь она поняла, что все это время искала в библиотеках не совсем то, что ей нужно. С Фламелем поговорить, наверное, еще более невозможно, чем с Тесеем, раз он такой великий волшебник и алхимик. Но Альфис уже знала, кажется, достаточно. Ей оставалось лишь обсудить кое-что с Говардом, а потом найти что-то о сложных уровнях Фините. Кажется, это было даже сложнее, чем Протего — рассеивать магию всегда было тяжелее, чем создавать.