«Не строй планов на вечер».
И всё! Скамандер испытывала огромное любопытство, получив такое заманчивое сообщение без всяких объяснений и дополнений. К тому времени, когда девушка прочитала адресованное ей послание, все ученики в суете бежали в Хогсмид по парам, едва ли забросив в свои комнаты учебники и захватив мантии. Гриффиндорка выбежала в гостиную, надеясь отыскать Роджерса, но его здесь не было, да и после того, как школа быстро опустела, юноша в Общей комнате не появился. Если он и был в замке, интуиция подсказывала, что он свою задумку ей не раскроет. Альфис упала в кресле, оставшись практически одна. Кузен из своей комнаты не выходил, готовясь к свиданию, до которого было еще много времени. Он отказался играть в любые настольные игры, ссылаясь на волнение и занятость. Обидчиво фыркнув, Скамандер направилась в гостиную Пуффендуя, где Диана наверняка волновалась реальнее, чем ее незадачливый избранник. Нужно было ее поддержать, чем-то помочь, да и просто развеять скуку. Этажи были заполнены оставшимися в Хогвартсе младшекурсниками, слизеринцами и когтевранцами, общения с любыми из них девушка старалась избегать. Она просто одаривала всех любопытных суровыми взглядами и ученики отворачивались, либо пугаясь, либо возмущаясь. В Общей комнате пуффендуйцев ее приняли на удивление прохладно. Малыши из-за робости и неловкости обходили ее, не осмеливаясь сказать и слова, а старшекурсники — двое чистокровных, которые не желали бесцельно бродить по замку — поглядывали с недоверием, готовясь вот-вот сказать что-нибудь негостеприимное или даже грубое. — Шадис в своей комнате, — все-таки произнес один из этих парней, удержавшись от лишних комментариев. Это, конечно, было огромной помощью с их стороны: Альфис же сама не могла увидеть, что Дианы здесь нет! Удержавшись от саркастичного замечания, Скамандер отвернулась от них. Через минуту вышла Кара, бросаясь в объятия кузины. — Моя соседка сказала, что ты пришла! — радостно сказала девочка. — Мы погуляем вместе? — Обязательно погуляем, но только до вечера, — улыбнулась Альф. — Будь добра, позови Диану. Карен, преданно кивнув, с улыбкой побежала обратно в спальни для девочек, откуда вышла снова через две минуты, продолжая сиять. — Она сказала, что сейчас выйдет, — сообщила сестра. — Пойдем присядем! Гриффиндорка, следуя за Карой, тянувшей ее к креслам, чувствовала на себе пристальные взгляды этих чертовых парней. Они себя что, совами возомнили? Ответив холодным взглядом, девушка едва села в кресло у камина, Карен упала прямо на пол, усаживаясь, как дома. Улыбка у нее едва угасла. Жестом она попросила сесть рядом и подставить ухо, в которое можно шепнуть что-то секретное и, несомненно, интересное. — Я отправила валентинку! — с волнением сообщила она. — Своему другу. А в ответ пока ничего не получила. Ни одной открытки! — Еще полдня впереди, — тихо заметила Скамандер. — И еще шесть лет в Хогвартсе. Поверь, я за пять лет получала не особо много открыток, да и на свидания не так уж часто ходила. — А как же Барнабас? — Уотсон растерянно моргнула пару раз. — Мы с Барни не всегда были настолько близки, — трепетно улыбнулась Альфис. — У нас бывали недомолвки, ссоры, даже пару раз бывали серьезные стычки. Но мы всегда оставались хорошими друзьями, постепенно сближались, а потом в один момент поговорили и поняли, что оба… испытываем одно и то же. — Любовь! — мечтательно вздохнула девочка. — Ну, может быть, и любовь, — едва усмехнулась гриффиндорка. — Мы недостаточно взрослые, чтобы быть в этом полностью уверенными. — Но ты его любишь, — довольно закивала Кара. — А он любит тебя, я вижу. — Что ж, если видишь ты, тогда и сомневаться не стоит! — ухмыльнувшись, Альф едва пощекотала кузину, отчего та залилась тихим смехом, едва отпихиваясь. Дав ей передохнуть, девушка вернулась к ее переживаниям. — Не волнуйся, если открытки не получишь. Некоторые мальчики не понимают намеков, а иногда стоят столбом, даже если им прямо в лоб все сказать. Возможно, твой друг наберется смелости и ответит тебе, или он сделает это позже, когда станет умнее и поймет, что нельзя упускать такую девчонку. Карен залилась румянцем, но комплимент приняла. Почти сразу же Диана присоединилась к ним, но она была какой-то бледной и вся трепетала, сходя с ума в ожидании своего свидания. — Я просто… Немного разучилась краситься, — неловко сообщила она, присев рядом. — И, думаю, совсем потерялась в своих платьях. И мои волосы… — Ты всегда замечательно выглядишь, — Альфис приобняла ее. — Поверь, там, куда вы с Говом пойдете, не будет особо заметно пышное модное платье, высокая прическа или яркий макияж. Говард и так тебя любой любит, а сейчас уж совсем не будет против, если ты появишься в одежде поудобнее и с обычной косой. — Подземелье со сладостями, — кивнула Шадис. Хоть никто ей напрямую и не говорил, где ей придется побывать на свидании, она отлично выяснила почти все сама, складывая в уме очевидные вещи, подмеченные ей ранее. И даже сейчас пуффендуйка сильно сомневалась и испытывала трепет, будто совершенно не знала, чего ожидать. Альфис подумала, что это ей стоит переживать и так же трепетать, но сейчас она почему-то была даже слишком спокойна для девушки, запертой в замке и получившей от своего парня какое-то странное послание. Это ей стоило переживать из-за наряда и прически. Когда Кара оставила их, вернувшись к своим ровесницам, Скамандер рассказала подруге о том, что думала, и та поджала губы, пытаясь скрыть призрачную улыбку. — Тебе… Тебе, может быть, стоит выбрать что-нибудь праздничное, но не особо пышное, — сказала она. — Ну, я так думаю. Гриффиндорка чуть приподняла брови, глядя за Шадис краем глаза. Она знала? Может быть, совсем немного, но знала. Масштабы плана Барнабаса уже приобрели чуть большие границы, чем девушка представляла сначала. Можно было бы попробовать вытянуть еще что-то, но Диана не выдала бы друга, это было совершенно очевидно, судя по тому, как она продолжила уверенно изображать полное неведение, причем весьма убедительно, если забыть о ее небольшом намеке. — Тогда мне понадобится твоя помощь, — пожала плечами Скамандер. Ее соседки, которые обычно совещались с ней, помогая выбрать приличную одежду для выхода в свет, сейчас были в Хогсмиде, а вот Диана была рядом и они обе могли друг другу помочь. И можно было разговорить ее, чтобы хоть что-то случайное вырвалось у нее снова. Сначала подруга заплела себе две французские косы, а затем ушла, сказав, что через секунду вернется. Через две неловкие минуты она вынесла из своей комнаты небольшую сумочку, которая раскладывалась в целый набор из салона красоты. — Это… — пуффендуйка прочистила горло, стараясь в глаза гриффиндорке не смотреть. — Это косметичка Ирины. Я в ней целый день старалась разобраться. Альф кивнула, тоже не поднимая взгляда. Даже если бы сумочка была вдвое меньше, Диане наверняка было бы так же сложно ею пользоваться. Она весь этот год старалась быть такой душевной и жизнерадостной, но мало кто знал, как Шадис иногда бывает трудно: она никогда не преодолела бы привязанность к своим погибшим родным. Большинство их вещей были пожертвованы нуждающимся волшебникам, но некоторые Диана и ее бабушка оставили себе. Скамандер и сама до конца не знала, какие именно вещи остались в доме Шадисов. Спрашивать ей не хотелось, потому что каждый вопрос о близких вводил подругу в небольшой ступор, из которого она выходила пусть и с ласковой, но грустной улыбкой, а ее глаза потом могли несколько минут блестеть от сдерживаемых слез. Все, что знала Альфис о вещах Ирины — часть ее платьев осталась у ее младшей сестры, еще украшения, книги, фотографии, магловский фотоаппарат и теперь к этому списку прибавилась большая косметичка. Гриффиндорка поправила рукодельный браслет на своей руке, и окинула мимолетным взглядом блестящее сердечко-подвеску с надписью «Везучая». Шадис сказала, что привезла его из одного путешествия, что таких в Англии не найти. В этом девушка сомневалась, но ей было приятно, что Диана хоть как-то решила выделить ее среди остальных, отдав то, чего ни у кого не было. — Я буду тебя приукрашивать, — сообщила подруга, вернувшись от неловкости к энтузиазму. Альфис изо всех сил этого не желала, но ей хотелось выглядеть хорошо специально для первого празднования Дня Влюбленных, который ей удалось бы провести с Барни. В итоге они обе через полчаса пришли в башню Гриффиндора, Диана была в замечательном удобном комбинезоне и желтом шерстяном свитере, а вот Скамандер еще не хватало платья, которое могло бы подойти к макияжу. Как хорошо, что здесь были только первогодки, которые, если и обратили внимание на небольшой показ мод, то вскоре об этом забыли. Девушка чувствовала себя неловко, у нее всегда возникало ощущение, что с ней что-то не так, когда на ее лице была косметика и волосы были уложены. Дело было во взглядах, которые на нее кидали другие ребята, встречающиеся на пути. Альфис воображала, о чем они думают, когда их глаза выражают такое удивление: «Ее макияж размазался, волосы выглядят ужасно, это платье ей не идет». Другими словами, ей казалось, что она выглядит плохо. В будни можно было позволить себе небольшое неряшество, неровно завязанные шнурки, лохматые волосы, убранные набок, как любил делать папа, слабо завязанный галстук или складки на юбке, которые были пропущены, когда она в полусне утром заклинанием гладила свою форму. Но, если дело уже касалось женственности, красоты, здесь ошибки никто не прощал. Поэтому гриффиндорка ненавидела прихорашиваться перед другими. — Надень вот это, — Шадис с улыбкой кивнула в сторону платья на вешалке, которое вынесла подруга. Она даже не взглянула на остальные два. Темное, с длинными, но легкими рукавами, без всяких кружев и узоров, идущее вниз даже чуть ниже колен, оно нравилось и самой Альф. Это ей подарила мама на Рождество. Черное, как уголь, неприметное, не слишком пышное и вычурное. В таком можно было бы даже ходить на уроки, но так делали девочки вроде Дианы — те, которые не стеснялись себя и знали, как в хорошей одежде можно выглядеть еще лучше. Выйдя в нем в гостиную, Скамандер неловко улыбнулась, оглядывая себя. На ощупь тоже было комфортно. Легко, как даже в удобной одежде не было. Ей теперь еще больше нравилось, но ведь она не одна планировала праздновать. — Будь я Барни, я была бы очарована, — шепнула Диана, очень светло улыбаясь. — Оно очень подходит! — Если бы я знала, что меня ждет, я могла бы выбрать еще лучше, — вздохнула гриффиндорка. — Поверь, мы выбрали точно, — буркнула Шадис, а затем прикусила губу. Альфис снова не стала допытываться. Даже если бы и удалось узнать больше, это уже не было бы сюрпризом, а Роджерс явно хотел создать торжественный и удивительный момент. — Говард так и не вышел? — спросила девушка с усмешкой. — Нет, но один первокурсник сказал, что у него в комнате какой-то разгром. Шум, то есть, — пуффендуйка выглядела немного взволнованной. — Так и должно быть? — Я спрошу у него, — Скамандер решительно направилась к спальням мальчиков. Спасибо Создателям школы, что ей разрешено было туда подниматься! Альфис грубо постучалась в комнату семикурсников, зная, что тихого стука никто не услышит. Шум затих и Гов открыл дверь, готовый к словесной перепалке, но тут же замер в ступоре, окидывая кузину придирчивым взглядом. В нем боролись два желания: снова начать жаловаться на Роджерса и начать делать сестре неумелые комплименты. Не желая слушать оба словесных потока, девушка чуть толкнула его в грудь и зашла в комнату, прикрывая дверь. Во всем этом беспорядке сложно было разглядеть даже кровати мальчишек, но кровать Говарда узнавалась сразу — она была без балдахина. Оба старых он сжег заклинанием и третий Дамблдор предусмотрительно ему не выдал — во имя наказания и во имя будущего благополучия школы. — Что тут у тебя происходит? — спросила гриффиндорка, пытаясь что-то углядеть в разбросанных вещах, тетрадях и перевернутых чемоданах. — Мы с Дианой уже минут десять в гостиной сидим. — Рано, по-моему, — нервно хмыкнул кузен. — Мы все равно уйдем после похода, даже после ужина. — Она помогала мне подготовиться к встрече. — Она справилась, — кивнул юноша, вновь оглядев сестру. — Зачем ты пришла, еще раз? — Ты тут гремишь на всю башню! — прошипела девушка. — Что происходит? — Я просто искал кое-что, — Гов снова начал оборачиваться. — Кажется, эта рыжая башка унесла его… — Тебе нужна помощь? — Нет, но я начинаю нервничать, а когда я нервничаю… — кузен махнул кулаком, думая, что в гневе он страшен. — … да, да, сшибаешь своей головой люстры, — усмехнулась Альфис. Она вспомнила случай, когда летом Говард внесся с улицы с недовольным лицом, хотел что-то ей сказать, и вдруг стукнулся лбом о плафон, который Порпентина до этого осторожно приспустила с потолка, чтобы было удобнее почистить. С тех пор Альф со злобным жутковатым смехом припоминала это брату, когда он злился. Ожидаемо, он начинал злиться сильнее, как и случилось сейчас. — Вон отсюда, мелочь! — шикнул парень. Хотелось добавить что-нибудь, вроде «лучше мелочь, чем дылда», но не надо было раззадоривать кузена. Он и так нервничал, что-то потерял, так еще и из себя почти вышел. Если что-то в этот вечер пойдет не так, он будет винить ее. Скамандер хотела этого меньше всего. Все оставшееся время она провела, исследуя замок вместе с Дианой, но сначала они зашли за Карен — старшая сестра ведь обещала ей прогулку. Время длилось так медленно — Хогвартс был огромен, они уже не могли видеть эти чертовы стены, да еще и маленькая пуффендуйка задавала так много вопросов на такие разные темы, что голова шла кругом уже после получаса прогулки. Шадис предложила отдохнуть, но тут даже отдых казался трудным — делать было совершенно нечего, от прежних занятий тоже можно было устать. Пришлось смириться и засесть за домашнюю работу — совершенно не праздничное дело. Когда в окне показались школьники, возвращающиеся в замок, Альфис с удовольствием запихнула свиток с описанием Прыгучей Луковицы в сумку, и бросилась в башню, надеясь спрятаться там от любопытных глаз и получить поскорее новое сообщение от Роджерса. В комнате скоро появились и соседки, они восприняли с любопытством ее нарядный вид и тут же пустились в расспросы. — Я ничего не знаю! — поспешила объясниться Скамандер. Она и вправду практически ничего о предстоящем свидании не знала, но даже если бы и знала, то сплетницам Грин об этом нельзя было рассказывать. Девушка опасалась, что они по секрету расскажут другим девочкам, а те уже и всему замку. — Барни хочет сделать мне сюрприз. И почти сразу разговор на этом закончился. Мэри Грин, чуть угрюмо взглянув на нее, спряталась на своей кровати, перечитывая подаренные ей валентинки, а Сьюзан начался рассказывать, какой поход удался у них. Эмма, угостившая парочкой сладостей, только с восхищением смотрела на платье подруги. Про своих поклонников она говорить не хотела, но они у нее были, просто обязаны были быть, ведь девочка была скромной и достаточно симпатичной. Минерва сразу же уткнулась в книги, она уже не относилась к загадочному свиданию проблемной соседки так настороженно. Барнабасу Макгонагалл верила, по ее мнению он не мог нарушить школьные правила добровольно. Про своих ухажеров она и вовсе не хотела ничего слышать — у нее их было больше всего, ведь мальчишки обожали ее игру в квиддич, этим они и донимали ее. — Я купила новые чернила, — только и смогла рассказать она, не отрываясь от учебника. Остальные вопросы автоматически отпадали. Альфис, заслушавшись рассказами Сью, едва не пропустила тот момент, когда у ее зачарованного дневника покраснела закладка. Тихонько открыв тетрадь, чтобы не привлекать внимания девочек, гриффиндорка увидела:«После ужина сразу приходи к Барсучьему полотну. И не наедайся».
Вообще-то, аппетита особо и не было. Гоняясь за разгадкой этого сюрприза, находясь в трепетном ожидании очередного послания, Скамандер голода не испытывала и не могла думать о еде. Тем не менее, она быстро ушла на ужин, явившись одной из первых, когда еда едва появилась на столах и была очень горячей. После Хогсмида половина учеников на трапезе не появлялась, потому что многие дети наелись сладостей в волшебном поселении или ели теперь в своих теплых комнатах, не желая выбираться из постелей, чтобы снова куда-то спускаться или подниматься. Альфис сидела в окружении младшекурсников, дожидаясь Барни, которого не видела уже целый день. Она могла узнать, о чем он думает, лишь взглянув ему в глаза. Сейчас хотелось увидеть его лицо даже больше, чем лица Дианы и Говарда. Подруге наверняка удалось вытащить Гова из комнаты. Может быть, они гуляли по замку, или, не выдержав, уже юркнули в проход, ведущий в Хогсмиду, хотя до закрытия было рискованно туда соваться. Едва Большой Зал наполнился людьми, Роджерс тоже показался здесь. Скамандер уткнулась в свою тарелку, едва принимаясь за остывший кремовый суп, потому что она не могла пялиться на Барнабаса в открытую, как бы ей этого не хотелось. Все, что она отметила зорким взглядом: он был одет в мантию ученика, в которой на выходных, то есть во внеучебное время, редко кто-то появлялся, разве что из-за легкого холода в каменных стенах замка. Она тоже попыталась прикрыть платье легкой мантией. Некоторые ученики, пришедшие на трапезу, тоже были в плащах и в одежде потеплее. Но Барни вряд ли скрывался от прохлады под своей мантией. Альфис снова окинула его взглядом, пытаясь понять, какую одежду прячет от чужих глаз он. Друг не смотрел на нее, он тоже едва прикоснулся к теплому супу, чуть пригубил горячий шоколад и теперь слушал однокурсников, которые рассказывали очередные отрывки слухов, услышанные от взрослых в Хогсмиде. Альф и сама проявила к ним интерес. Впрочем, ничего нового она не узнала — Надзорщики продолжали дежурить в поселении, следить за живущими там волшебниками и нервировать своим присутствием трактирщиков в тавернах. От таких новостей лучше не становилось. Альфис покинула Большой Зал, когда поняла, что есть ей уже совсем не хочется, как и слушать безрадостные сплетни от ребят. Замок был пустоват, а третий этаж и подавно. В нужном коридоре людей не было совсем. Скамандер скрылась за гобеленом, проверяя, лежит ли подарок для Барнабаса в ее кармане. Очень не хотелось потерять его по пути. Бездонная сумочка мамы была там, а подарок наверняка никуда из нее не делся. Альфис облегченно вздохнула. В темном углу она стояла еще недолго, сжимая в карманах кулаки, а потом услышала далекий скрип тяжелой двери и приближающиеся шаги. Походку она, естественно, узнала, но от этого почему-то разнервничалась еще сильнее. Барни, появившись, впустил в угол немного света, приоткрыв занавесу из полотна, но тут же опять все скрыл мрак — вечером здесь было еще темнее и страшнее. А в проходе наверняка было еще холоднее. Роджерс без лишних слов открыл стену, пропустил Альфис и зашел следом. Лишь когда кирпичи сомкнулись за их спинами, он взял ее за руку. Может быть, хотел, чтобы ей было безопаснее спускаться вниз, а, может быть, это был просто порыв нежности — они нормально не разговаривали и толком не виделись целый день из-за этого очень таинственного свидания. В любом случае, что бы ни заставило Барни так крепко сжать ладонь гриффиндорки в своей руке, она была этому очень рада. — Ну здравствуйте, мистер Секрет, — с улыбкой сказала она. Люмос, осветивший спуск, так же осветил и лицо гриффиндорца, он улыбался так же нетерпеливо. — И Вам доброго вечера, Аризонская Звезда, — ответил Роджерс тем же озорным тоном. Старое прозвище, которое он для нее придумал и которым давно уже ее не называл, встряхнуло Альфис пуще холода, который даже тут наверху понемногу сковывал ее. — Идем быстрее. — Когда уже я узнаю, что ты там приготовил? — спросила девушка, следуя за ним и не отпуская его руки. — Совсем скоро, — послышалось ей в ответ и, конечно, этого ответа не хватило. Тихо ругаясь про себя, Скамандер следовала за другом. Он знал, как она не любила загадки, но еще он знал, что она никогда не отказывалась от авантюр. По крайней мере до того, как стала Капитаном Дуэльного клуба. И неужели у него было припасено что-то такое, что могло бы не поставить под угрозу ее положение, но одновременно принести большое удовольствие, как любителю приключений? Чертов Барни, он наверняка и сам себя до конца не знал. — А теперь… — когда они добрались до низа, юноша отпустил ее руку, доставая из своего бездонного кошелька другие полезные вещи. Сперва новые мантии. — Хогвартскую оставь здесь. — Откуда они у тебя? — удивилась Альфис. — Я лично знаком с мадам Малкин, если ты не забыла, — отвечал друг. — Одна из этих мантий моя, весьма дорогая, но давшаяся мне почти задаром. Вторую одолжил у Дианы, это… — Барнабас едва поджал губы, — в общем, она очень во многом мне помогла. — Может быть, все фокусы раскроешь сейчас, а не постепенно? — Тогда будет неинтересно, сама знаешь, — цокнул языком друг и быстро сменил свою мантию на новую. Она ему была немного велика, как и мантия Альфис была не по ее размерам, но это, кажется, была часть плана. Затем Роджерс протянул маленькую флягу. Если он планировал спасаться от холода огневиски, то во всей этой задумке точно участвовал еще и Говард. — Там не алкоголь, — усмехнулся Барни, заметив выражение ее лица. — Старящее зелье. Это если нас поймают. Альф уже отметила для себя, что они собираются выходить на улицу и этот факт вызывал у нее меньше волнения, чем трепет перед Роджерсом. Она просто об этом глубоко не задумывалась, но теперь подумала хорошенько: они выйдут в Хогсмид. Притворятся другими людьми. Им придется идти по улицам мимо Надзорщиков. Говард со своим планом свидания в каморке «Сладкого Королевства» мог только зубами скрипеть. Конечно, ни он, ни сама гриффиндорка этого не одобряли, но хоть раз за последний год Альфис смогла бы снова побороть кузена-авантюриста, о таком риске они оба сейчас боялись и думать. — Ты меня будешь вести по улицам! — прошипела она. — И даже не хочешь скрыть от чужих глаз! Тебя укусил Пивз? — Я тебя скрою, — сказал гриффиндорец таким тоном, который не вызывал сомнения. — Просто это запасной план. Просто верь мне, а то испортишь весь сюрприз. — Сюрприз испортит себя сам, если Надзорщики подхватят нас обоих под руки и развернут в другую сторону… куда бы мы ни шли, — девушка все равно засунула флягу в карман, без слов соглашаясь довериться юноше снова. Они пошли вперед, Барнабас опережал ее на пару шагов. — Как ты меня скроешь? — Есть одно заклинание. Вычитал в учебнике по ЗоТИ для седьмого курса, — без единой доли хвастовства поведал друг. — А ты умеешь стирать следы на снегу? — Естественно, — Скамандер вскинула подбородок. Хотя, ей еще никогда не приходилось пользоваться этим заклинанием невербально. Оставалось надеяться, что труда не возникнет, с невербальным колдовством у нее все было более-менее в порядке. — И что за заклинание может меня скрыть? — Деллюминационное, — Альфис промолчала, и Барнабасу пришлось объяснять, когда он понял, что о таком его подруга пока что не слышала. — Маскирует человека так, что он сливается с окружающей обстановкой. — Как демимаска, — гриффиндорка не смогла не вспомнить одного из папиных любимцев, к которому привязалась. Дженс был ей словно братом, хотя он и был полуразумной волосатой обезьянкой, которая постоянно пряталась ото всех, пользуясь своей способностью исчезать. — Да, как демимаска, — кивнул Барни. — Заклинание довольно сложное, оно требует от меня сил и концентрации, поэтому ты будешь затирать за нами следы. Мы пойдем по главной дороге. — Но Надзорщики… — Они не следят за главной дорогой так пристально, как за окольными путями и их выходами из поселения. Эдмур с третьего курса подвергся наказанию сегодня, ты слышала? Он решил на спор сбегать на станцию Хогсмида, но его поймали на выходе из села. До этого он пробежался по всей главной дороге, даже по дальней улице, но на него обратили внимание только на окраине. — И что с ним стало? — Он сказал, что его схватили прямо за капюшон. Надзорщик его передал прямо в руки Дамблдора, а тот лишил Эдмура права выходить за территорию замка еще месяц и написал его родителям. И, конечно, заставил сортировать бубонтюберов с профессором Бири, — Альфис на словах об этих растениях слегка вздрогнула, а затем рефлекторно потерла свои давно уже зажившие руки. — Просто Диппету было мало ареста в замке, он вообще хотел отдать его на расправу Принглу. — И за ужином никто не сказал об этом, — хмыкнула Скамандер. — Ты ушла как раз перед тем, как все вспомнили про то, что Эдмур сейчас на отработках. Следующий путь они преодолели практически молча, хотя у гриффиндорки было очень много вопросов. Конечно, друг рассказал ей то, что считал нужным и пока что больше не планировал раскрывать секреты, которые ей только предстояло увидеть. Когда они дошли до конца, юноша вооружился палочкой и, коснувшись ею макушки Альфис, прошептал что-то. Ей показалось, будто ее всю покрывает что-то холодное и вязкое. Поборов желание коснуться волос и убедиться в том, что они не испортились от непонятной жидкости, девушка с любопытством посмотрела на Барнабаса, который то же самое проделал с собой. На ее глазах невидимая завеса закрыла и его с головы до ног. Подобным образом на ее глазах исчезал Дженс. — Возьми меня за руку, — сказал Роджерс. Отыскав в воздухе его ладонь, Альф сжала ее крепко, после чего они осторожно вышли наружу, где было слишком морозно, так что даже теплый плащ не мог спасти от замерзания. Первым делом, девушка согрела заклинанием себя и Барни, а затем уже начала стирать их следы. По сугробам идти было трудно, пришло добираться долго, колдовать теплый воздух для них обоих и одновременно успевать стирать их шаги. Было трудно, но Альфис считала, что она неплохо справляется. Главная дорога была расчищена, поэтому там ей колдовать Облитеро вовсе не понадобилось. Навстречу им шли некоторые люди, но они их даже в упор не видели, так что с каждым новым встречным гриффиндорка напрягалась все меньше и меньше. Барнабас остановился лишь у собственного дома, который сейчас было не узнать — он был скрыт под шапкой снега, сугроб во дворе был по колено любому, а беседка была обвита толстой и сухой виноградной лозой, от чьей зеленой пышности не осталось и следа. Здесь следы затирались труднее, но ребята все же смогли добраться до входной двери, а та открылась уж слишком легко, хотя должна была примерзнуть, ведь в дом никто не должен был заходить почти всю зиму. Оказавшись внутри, девушка попыталась рассмотреть хоть что-то в темноте, ведь она никогда не переступала порог этого дома и ей было любопытно, как обставил его прежний владелец. Здесь жил дедушка Барни, здесь должен был позже жить сам Роджерс младший. Было ли тут так же мрачно, как в Лютном переулке, или же уют Хогсмида смог проникнуть и сюда? Друг снял маскировку с себя, потом с Альфис, и затем зажег огонь внутри небольшой стеклянной банки, поставив ее на стол у темного камина, испачканного многолетней сажей. Огонек горел очень бурно и ярко, но он смог осветить едва ли половину просторной гостиной. Если бы можно было разжечь камин, тут наверняка было бы еще светлее и теплее, но дым из трубы выдал бы их с головой. Окна были закрыты непроницаемыми тяжелыми шторами непонятного цвета, так что снаружи никто бы не увидел света внутри нежилого дома. Скамандер подняла голову, оглядывая потолок. Здесь была люстра, в которую были вставлены восковые свечи. Папа рассказывал, что у них тоже когда-то была такая, еще когда он сам и Тесей не родились. После смерти прабабушки Матильды ее заменили почти сразу, потому что никому такое светило в семье не нравилось, кроме уже покойной старушки. Лестница на второй этаж терялась в темноте, куда не могли пробраться лучи огня в банке, но она была широкая, с высокими перилами и наверняка скрипучими ступеньками. Под лестницей были полки с книгами, многие из них были толстыми, с потрепанным переплетом. Зов юноши отвлек девушку от рассматривания гостиной. Она обернулась и увидела, что Барнабас уселся на небольшой софе напротив столика, на который уже были выставлены гостинцы, ради которых Альфис не наедалась на ужине: сливочное пиво, тыквенный сок, фруктовый сироп, булочки и пышки, брикет шоколада и баночка ореховой пасты, а еще половина шоколадного торта. Как только удалось этому прохвосту достать все это и притащить сюда? — Прошу к столу, миледи, — сказал Барни, указывая ей на место рядом. Мебель даже не имела на себе следов пыли. Наверняка гриффиндорец или его отец позаботились о том, чтобы внутреннее убранство не было испорчено спустя некоторое количество времени. Скамандер поспешила сесть на мягкую софу и забралась на нее даже с ногами, чувствуя себя спокойно — рискованное передвижение по улице было позади, да и большинство секретов Роджерса было раскрыто. Огонек грел ее и не слишком слепил светом. — Ты фокусник, а не волшебник, — шепнула она, довольно улыбаясь. — Можно быть и тем, и другим, — пожал плечами друг, затем повернувшись к ней лицом. — Я так рад, что мне удалось все это сделать. — Я тоже рада, — усмехнулась Альфис. — Сколько же тебе времени понадобилось? — Две недели или около того. Сложнее всего было с Деллюминационным заклинанием. — О, а остальное далось легче, чем взмах палочкой! — кивнула девушка. — Сварить зелье Старения? Сущая ерунда. — Мы уже варили его прежде, — напомнил гриффиндорец с ухмылкой. — Я знал, что оно мне еще пригодится. — А как же еда? — Эльфы со школьной кухни. Я попросил их приготовить все это после завтрака, а во время похода в Хогсмид смог отбиться от остальных и пронести все сюда, — спокойно ответил Барнабас. — А неделю назад я проверял, безопасно ли в доме устраивать посиделки: присматривался к мебели, подбирал шторы. В итоге сделал стекла в окнах темнее, на всякий случай, если шторы не помогут. Скамандер слушала его с открытым ртом. И вся эта большая долгая работа только ради нее, ради одного пустячного романтического праздника? Барни, ее послушный и осторожный Барни, придумал целую авантюру и создал себе кучу сложностей только ради одного вечера рядом с ней? — Ты так смотришь на меня… — смущенно сказал он, заметив ее выражение лица. — Я просто не понимаю, как можно быть таким невероятным, — тихо ответила Альфис, только сильнее вогнав друга в краску. — Вся моя невероятность заключается только в правильной организации свободного времени и расстановке своих сил, — буркнул он. — Перестань быть Минервой, — шутливо потребовала Скамандер, взяв его за руку. — Спасибо тебе за этот вечер. — Он еще не прошел. — Но то, что у нас есть сейчас, уже достойно благодарности… — девушка вытащила из кармана подарок. — Это для тебя, Рыцарь дня. Барнабас осторожно принял из ее рук тонкую книжку в перламутровой обложке, которая переливалась в тусклом свете. Тисненая надпись «Баллада о Гипперионе, Исабелле и вишневой палочке» не могла ему ничего сказать. Открыв книжку, он увидел то, что помогло ему понять подарок хоть немного. Пьеса в нескольких актах, которую любили играть в Волшебной Академии Искусств Британии. Там же была печать этой академии и подпись: «ограниченный тираж». В описании значился жанр, который сбивал с толку: драма. Что натолкнуло Альфис на мысль подарить Барни любовную пьесу? — Я в жизни не забуду, что ты любишь ту магловскую историю о Питере Пэне, — сказала она с задорной улыбкой. — Но ты же не был на других постановках, верно? И, если бы ты был хоть в одном волшебном театре, ты бы рассказал мне — такое зрелище не забыть, поверь мне. Эта пьеса — одна из самых популярных в Волшебном мире. Почитаешь ее и будешь понимать, чего ждать в волшебном театре. И заодно расскажешь мне, какая история все-таки лучше — магловская или волшебная. — Спасибо, это наверняка захватывающая история, — улыбнулся Роджерс. — И она может быть слишком девчачьей, но уж точно не такой сопливой и приторной, как те сказки про принцесс и все в этом духе, — Альф, едва насупив брови, махнула рукой. — По крайней мере, когда бабушка в детстве пересказывала мне постановку, я была в восторге. Давно уже я не прикасалась к этой пьесе… — Когда там будет следующая постановка в волшебном театре? — Барнабас обратился к ней взглядом. — Может быть, мы с тобой сходим… — Звучит так многообещающе, — усмехнулась гриффиндорка. — А вдруг на каникулах этой пьесы не будет? Выведешь меня в Косую Аллею по еще какому-нибудь немыслимому проходу? — Мы посмотрим ее рано или поздно, — уверенно заявил юноша. — Хогвартс мы закончим через пару лет, а затем нас ждет взрослая жизнь и никто не сможет тебя в ней ограничивать. Даже Надзор. Он наверняка исчезнет к тому времени. — Очень хочется, чтобы ты был прав, — качнула головой Скамандер, глядя на огонь. Роджерс тоже полез в карман, однако он гораздо быстрее Альфис нашел то, что искал. Девушка с любопытством вгляделась во что-то длинное, что умещалось в его кулаке. — Закрой глаза, — шепнул Барни. Чертов мистер Секрет, он все еще пытался держать атмосферу загадочности! Заинтригованная гриффиндорка выполнила его требование, а затем ощутила, как друг касается ее шеи и по коже побежали мурашки. Смущенная Альф нахмурилась, ведь у нее глубоко в душе возникло слабое желание шлепнуть по руке, но гриффиндорец только что-то застегнул. Цепочку. Затем поправил подвеску на ней. — Смотри, — торжественно сказал он. Скамандер открыла глаза и ощупала свое новое украшение, стремясь и рассмотреть его получше. Цепочка была простецкая, ее можно было заменить на что-нибудь покрепче, а подвеска, блестящая и напоминающая своим видом чистое серебро, была выполнена в форме наконечника стрелы. — Даже не представляешь, какая ценная эта штука! — начал Барнабас с восхищенной улыбкой. — Я купил это в «Зонко». Называется Насторожица. Продавец сказал, что, если она на тебе, то никто за тобой не сможет тайно поглядывать, потому что эта штука распознает и укажет тебе, где прячется наблюдатель, о котором ты не подозреваешь. Таким образом, ты всегда будешь знать, смотрят ли за тобой сейчас Надзорщики или, может, кто-нибудь из слизеринцев шпионит за тобой. — Невероятно, — выдохнула Альфис, расплываясь в широкой улыбке. — Такую ценность продают в магазине для отпетых хулиганов! — Ну, не каждый отпетый хулиган захочет себе купить девчачий кулон, — ухмыльнулся Роджерс. — К тому же, эта штука стоит подороже набора Взрывных карт, но не волнуйся, у меня хватило денег. Я бы не пожалел и двух галеонов ради этого. — О, Барни… — девушка взглянула ему в глаза с безмерной благодарностью. — Спасибо большое… Он устроил такой потрясающий вечер за две недели, купил для нее фантастический подарок, а она в ответ едва ли придумала прятки на Астрономической башне и подарила какую-то женскую пьесу, которую даже не сама покупала. Было очень стыдно перед Барнабасом. Если бы он остался разочарован своей подругой, Скамандер не стала бы его за это винить. Роджерс ни секунды не выглядел обиженным или немного разочарованным, он смущенно улыбался, но только и всего. Его пальцы еще отстраненно гладили обложку подаренной книги, бережно исследуя каждый дюйм, но сам юноша казался задумчивым, ненадолго потеряв связь с реальностью. — Как там… твоя беспалочковая магия? — поинтересовалась гриффиндорка мягко. Она не ненавидела эту тему, вовсе нет, просто относилась к ней с должной осторожностью и внимательностью, раз уж дело касалось близкого ей человека. — О, я хотел бы перейти на более сложные заклинания, но мне нужно больше энергии, а для этого приходится много собираться с силами. Отец написал, что нужно пить много тонизирующих зелий, если я часто тренируюсь, но для их варки нужно много времени, а последние недели, как ты знаешь, я провел не за этим занятием. И все равно я старался все свободное время посвятить медитации. У меня без проблем выходят самые простые бытовые заклинания, ты и сама видела… — Барни поджал губу и его едва возникшая улыбка померкла. Альфис обеспокоенно сжала его плечо, заставляя посмотреть на нее снова. Гриффиндорец и посмотрел, но с опаской. — Отец думает, что я могу преодолеть запрет колдовства для несовершеннолетних. Скамандер потрясенно выдохнула, приоткрыв рот, но она не могла ничего сказать, вернее не находила слов. То, что она знала об Ограничении волшебства несовершеннолетних, наверняка знал и Роджерс, только вот ему, как всегда, было известно даже чуть больше. Одни вопросы вертелись на языке и даже не было нужды их задавать, Барнабас поспешил ответить сам, без принуждения. — У Джоны еще не было стихийных всплесков? — спросил он. — На каникулах не было, но они и сейчас не должны начаться, он еще мал, — пробормотала Альфис. — Ему нет и четырех… Но мама не сможет мне сообщить, если они начнутся, Надзорщики наверняка обратят на это внимание. Никому из нас не хотелось бы, чтобы за ним пристально следили и провоцировали. — Если забыть о Надзоре, Министерство обычно не проявляет интереса к стихийным всплескам детей, пока им не исполнится одиннадцать. Эти всплески — магическая энергия в чистом ее виде. Поэтому Министерство не обращает большого внимания на детей-волшебников — их всплески очень трудно отследить, они быстро растворяются в общей магической энергии, особенно если ребенок живет в семье волшебников. как и беспалочковое колдовство, но только последнее носит управляемый характер, его можно применить по желанию и по собственному велению погасить.С одиннадцати лет волшебник приобретает палочку, его колдовство становится управляемым и целенаправленным, его след растворяется дольше, поэтому его отследить проще. И, если ученик применяет магию вне Хогвартса без палочки, его отслеживают с трудом, ведь его выплеск снова сливается с магией места, в котором он находится. Так определить ученика проще, если он живет с маглами — например, если он маглорожденный или полукровка, живущий в магловском поселении. — То есть… — Альфис обдумывала его слова постепенно. — Это лазейка в Указе. — Если я буду колдовать без палочки и при этом находится как можно ближе к месту, наполненному магией, меня будет если невозможно, то очень трудно отследить, — Барни несмело ухмыльнулся. — А я живу на пересечении Лютного и Косого Переулка. В Британии это второе самое волшебное место после Хогвартса. Теоретически, даже ты сможешь применять магию без последствий, только если будешь находится в своем доме или, еще лучше, в чемодане своего отца. — Но я не смогу научиться беспалочковому колдовству, — покачала головой Скамандер. — Во-первых, сейчас это опасно, а, во-вторых, вряд ли у меня для этого хватит терпения и сил, какие есть у тебя. — Ты ни капельки не слабее меня, — возразил юноша. — Может быть, даже сильнее, только… — он немного запнулся. — Я не умею правильно пользоваться своим потенциалом, — усмехнулась Альфис, вспомнив фразу одного из преподавателей. — Я знаю, не бойся сказать мне прямо. — Но ты быстро учишься, — Барни коснулся ее руки. — И ты очень упорная. — Упрямая, — девушка улыбнулась еще шире. — Ты тоже. — О, как лестно! — Барнабас поддержал ее усмешку. Гриффиндорка не отрывалась взглядом от его повеселевшего лица и, хоть ей стало хорошо с ним, хоть и невозможно было перестать улыбаться и шутить, вечная тревога воспылала еще сильнее. Роджерс хотел нарушить не только школьные правила, но еще непреложные законы Волшебного мира. Альф пообещала себе не вспоминать об этом до конца вечера, хотя бы пару часиков, лишь бы не портить тот праздник, который был устроен для них двоих.