Серая мышка Скамандер

Для Барни зима длилась бесконечно долго. Смутный декабрь, за ним первая половина января, проведенная в отцовской лавке, затем вторая половина января, во время которой он много времени начал уделять учебе — СОВ неумолимо приближался. Роджерс старался не напоминать об этом Альфис — она, видимо, уже наслушалась от Минервы тысячи наставлений, потому что каждый раз на соседку Скамандер не могла взглянуть без недовольства. Они с Дианой были рады, что подруга перестала так переживать из-за своей родословной. Барни не считал эти переживания глупыми и пустыми. Он просто не ощущал таких же эмоций, когда сам узнал, что знаменитые Блэки являются его родственниками. Мальчик услышал это от отца в детском возрасте, тогда не придав этому большого значения, а теперь, спустя несколько лет жизни с этим фактом, уже не ощущалось шока и испуга. Лишь грусть и отвращение, стоило лишь об этом вспомнить и хорошенько подумать. Альфис же не жила с этим долгие годы, она все узнала лишь сейчас. Этот факт перевернул ее устоявшиеся взгляды на семью, заставил ее испугаться. Барнабас понимал ее испуг, но не хотелось бы, чтобы подруга боялась всю жизнь своих далеких родственников. Хорошо, что она об этом пока что не вспоминала. К сожалению, спокойствие не было долгим. Одним будним утром вся школа гудела за завтраком, ожидая сов с газетами — новых новостей, которые можно было обсудить. Эти новости грянули, как гром. Развернув свой «Ежедневный Пророк», Роджерс увидел огромную фотографию на первой полосе — Шарлотта Пинкстоун, стоящая у Волшебного банка в Косом Переулке. У нее был все тот же решительный взгляд, в котором читалось безумие, а ее волосы развевались вокруг нее, словно огненный шлейф. Она что-то яростно кричала, приложив к своей шее палочку — наверняка наколдовала себе громкий голос. Сердце уже пропустило удар, а затем и вовсе перестало биться, стоило увидеть огромный кричащий заголовок: «ШАРЛОТТА ПИКСТОУН ПРИЗЫВАЕТ ЧИСТОКРОВНЫХ К ДЕЙСТВИЮ». Отовсюду были слышны восклицания, возмущения. Большой Зал взорвался шумом. От стола преподавателей послышался тонкий голос Флитвика: — Ужас! — Неслыханно! — сказал другой преподаватель. Барни крепче сжал в своих руках газету, погружаясь с головой в чтение статьи. «Сегодня Косой Переулок стал местом проведения очередной акции Шарлотты Пинкстоун, которую Мракоборческий центр не может поймать уже несколько месяцев. По словам очевидцев, изначально Шарлотта выступала под личиной зрелой женщины, представившись другим именем. Она объявила, что собирается снести Дырявый Котел, чтобы никто больше не смог закрыть проход в магический мир, а затем призвала всех волшебников поддержать ее в борьбе против Статуса о Секретности. «Затем она взмахнула палочкой и мы все увидели ее лицо и эти страшные рыжие волосы», — с ужасом рассказывает Элизабет Хопкинс, свидетель произошедшего. — «Вся толпа бросилась в стороны, а она (Шарлотта) оскалилась и сказала: «Я хочу, чтобы все чистокровные волшебники встали в один ряд с маглорожденными! Перестаньте прятаться! Присоединяйтесь ко мне, просвещайте или погибните! Единственной честью, которую я окажу предателям всего человеческого рода, будет гибель от моей руки — руки Освободительницы! Вы скрывались целыми веками, а теперь обязаны выйти на свет и показать им, что магия существует!» Она направила палочку на мою подругу, а потом исчезла, не оставив и следа!» Заметим, что мракоборцы прибыли буквально через полминуты после побега Пинкстоун, но, как и всегда, остались ни с чем. Говоря об их очередной неудаче, мы не можем не вспомнить интервью, которое нам дал Элфинстоун Уркхарт, заместитель главы Мракоборческого Отдела» … Барни оглянулся на пуффендуйский стол, отыскивая там Диану. Ее никак не удавалось разглядеть. — Ты только глянь на эти холеные лица! — громко подал голос сосед Реджинальд. — Глянь, какие сердитые! Бедненькие чистокровки! Стол Слизерина и впрямь выглядел удивительно. Практически все ученики с этого факультета пораженно молчали, глядя в газету, а затем друг на друга. С их лиц спали краски, брови у некоторых были насуплены. Некоторые ребята выглядели по-настоящему напуганными, некоторые очень яростно ругали Шарлотту. Конечно, она ведь призывала не убивать маглов, а просвещать их. — Надзор за всеми чистокровными? Отслеживание? — послышался голос еще какого-то гриффиндорца. — Давно пора! Барни опустил растерянный взгляд в газету и действительно нашел то, о чем говорили его однокурсники. »… Министр Магии Вильгельмина Тафт подчеркнула, что это временная мера, направленная лишь на защиту невинных волшебников, которые могут пострадать от рук Пинкстоун и ее сообщников. Чистокровные волшебники не будут ограничены в действиях, а присмотр за ними будет вестись на приемлемом уровне, без вмешательства в личную жизнь. К чему приведет такое новшество? Как долго будет длиться так называемый Надзор? Министр не доверяет своим подчиненным? Читайте комментарий эксперта на странице 9». — Наконец-то их всех сожмут в кулак! — снова громко протянул Реджи. — Заткнись! — вдруг рявкнул Говард. Барни вскинул голову, чувствуя себя последним глупцом. Как он мог забыть, что его самая ближайшая подруга, его симпатия, сама является чистокровной? Альфис тоже молчала, поэтому он не замечал ее до последнего. Она сидела, опустив голову, и читала статью со стиснутыми зубами. Альф была из тех чистокровных, что не хотела причинять маглам вреда, но все равно не присоединилась бы к Пинкстоун, однако теперь и ее семью ждала неизвестная участь в виде какого-то сомнительного Надзора. — Альф? — позвал Роджерс, а затем, когда гриффиндорка подняла на него глаза, в них читалось так много всего. Прежде всего, отчаяние. Он мог понять ее страх и боль без слов. Хотел бы посочувствовать, но что он мог сделать? Он был полукровкой. Ее нынешних лишений разделить не мог. — Пойдем отсюда, — брат потянул ее за локоть. Скамандер послушно поднялась и вышла вместе с ним из Зала, все еще поджимая губы. Глядя ей в спину, Барнабас вздохнул, порываясь встать и пойти следом. — Еще скажите, что я не прав, — буркнул Реджинальд, когда в его сторону обвиняющее посмотрели друзья Говарда. — Пять баллов с Гриффиндора! — шикнула Макгонагалл, нависнув над ним. — За твои расистские высказывания. — Значит, ты защищаешь змей? — возмутился парень. — Скамандеров тоже к змеям относишь? — Барни спросил это первее других, сверля соседа презрительным взглядом. — Половина из них — герои магической войны, а ты на них вешаешь свои глупые ярлыки? Реджинальд оскалился, но промолчал, потому что за столом уже чуть ли не началась драка, в которой он был в меньшинстве. Жадно откусив булку, юноша ел ее, сжав кулаки и злобно глядя на всех в ответ. Роджерс тоже приступил к еде. Ему не терпелось уйти на занятия, где он мог увидеть Альфис снова и хотя бы взять ее за руку, выказывая поддержку. Еще даже не было ясно, в каких масштабах будет проводится контроль чистокровных волшебников. Вероятнее всего, для них будут созданы кое-какие мелкие ограничения, несмотря на слова в статье. И всем было очевидно, что все это не только ради защиты волшебников. — Кто будет следить за чистокровными детьми в Хогвартсе? — спросила Сьюзан Грин. — Это же не нужно вовсе! Хогвартс — самое безопасное место! — Но мы все на выходных выходим в Хогсмид, — ответил ей один из шестикурсников. — Там легко даже дракона похитить без чьего-либо ведома! Все подумают, что это представление от Зонко! Негромкий смех ненадолго разрядил обстановку за столом, но Барни веселья не чувствовал. К тому же, он не был наивно уверен, что замок — настоящая крепость. Да, снаружи сюда никто не пробрался бы, но достаточно врагов было и внутри. Едва взглянув на стол когтевранцев, Барнабас нашел знакомое надменное лицо Трэверса — он был убийственно спокоен. Очень хотелось узнать, о чем думает он. Одно было ясно — он бы к Шарлотте не присоединился, его семья относилась к маглам резко негативно, но одно у них и Пинкстоун было схожее — они хотели открыть маглам факт существования волшебников. Возможно, некоторые маглоненавистники присоединились бы к Шарлотте и скрывали свои убеждения до той поры, когда простые люди узнают о магии, а затем уже начали бы порабощение маглов, хочет того Шарлотта или нет. Министерство наверняка именно об этом и подумало, прежде чем ввести Надзор. Выбравшись из-за стола, Роджерс направился на первый урок, даже слишком сильно торопясь. Он ворвался в класс одним из первых, облегченно вздохнув, стоило заметить Скамандер на своем месте. Тут была еще пара учеников, но они были очень увлечены разговором между собой, так что даже не заметили появления однокурсника. Барни осторожно подошел к парте подруги, глядя безотрывно на хмурую фигуру рядом. Он только хотел начать говорить, но Альфис заговорила с ним первой, звуча потерянно: — Они будут следить за моим домом, — сказала она, а потом продолжила недовольнее, — за нашим камином, за тем, как папа и мама ходят на работу, даже за тем, как Джона гуляет во дворе. Хорошо, что Кара полукровка. — Думаешь, твоя мама позволит вас так ограничить? — шепнул в ответ Барнабас. — Она глава мракоборцев. — С нее теперь спрос больше. Она и ее люди упустили Шарлотту. Министр наверняка проследит лично за ней и дядей Тесеем, чтобы они справлялись со своими обязанностями, а потому за нашей семьей слежка будет строже… А еще таких, как нас аристократы называют «маглолюбами». Они думают, что именно в наших интересах снять Статус о Секретности… Имп дернул эту чертову Пинкстоун за язык! Почему из-за этой сумасшедшей нас всех теперь возьмут под домашний арест? — Это временно. Мракоборцы ее поймают, вот увидишь, — Барни коснулся руки подруги. Теперь она выглядела скорее злой, чем расстроенной. — У меня… — Альфис запнулась, а затем снова показалась растерянной. — У меня есть нехорошее предчувствие. Это самое страшное. Барни вздохнул, стараясь казаться спокойным. Появились тревожные мысли, ведь нехорошее предчувствие у Альфис не появлялось просто так, оно всегда оправдывало себя. В прошлом году перед нападением на Шадисов у Скамандер были сны, но и наяву ей являлись разные знаки, из-за которых она потом винила себя. А теперь что? — Насколько нехорошее? — осторожно поинтересовался гриффиндорец. — Тебе снова снится что-то? — Нет, никаких видений, снов и знаков нет, — покачала головой подруга. — Я просто думаю, что Министр просто ждала повода, чтобы устроить на всех чистокровных облаву. После победы над Грин-Де-Вальдом Министерство никак не может справиться с последствиями. Все эти беженцы-последователи, эта Пинкстоун, беды в Хогвартсе. Пока все проблемы не исчезнут, они Надзор не снимут. Барнабас и сам понимал, что не может быть абсолютно спокойного мира без всякой преступности, даже после окончания войны. Это же и было плохо. Тогда, получается, следить не прекратили бы никогда. И, конечно, вмешательство в личную жизнь, в конце концов, стало бы обычным делом. Невинным семьям это причинило бы страдания, но настоящие преступники были бы пойманы, именно из-за этого волшебники еще не взбунтовались против реформы. Барни подумал об отце. Хотелось бы услышать, что по этому поводу думает он. Наверное, хоть раз в жизни жутко рад, что родился полукровкой. — Ваш дом в Дорсете очень хорошо защищен, — Роджерс заговорил снова, нарушая недолговечную тишину. — А ты в Хогвартсе в полной безопасности. Твоя семья не относится к маглоненавистникам, и почти все твои родственники работали или работают в Министерстве, то есть против Статуса вы никогда не были. Шарлотта не сунется к вам, у вас же полон дом мракоборцев, а их она искусно избегает. Альфис еще молчала, а потом вздохнула и поправила волосы, чтобы они прикрывали ее лицо. Заметно было, что ей не хочется показывать другим свои эмоции и продолжать обсуждать больную тему — класс быстро наполнялся учениками. Барнабас едва смог отпустить ее теплую руку, повернувшись к Минерве, которая тоже подошла к ним, хотя ее парта была далеко от места соседки. Макгонагалл смотрела на Скамандер с сочуствием. — Никому эта реформа не нравится, — сказала она с презрением. — Это самое худшее решение Министра за последнее время! Я относилась к ней с уважением, но теперь… — Не лучшее время, чтобы обсудить, — тихо сказал Барнабас, заметив первый любопытный взгляд. Гриффиндорцы и гриффиндорки шептались между собой беспрестанно. Только одна девушка не говорила ни с кем. Августа Долгопупс сидела, как каменная статуя на своем месте рядом с партой Минервы, и даже не оглядывалась на шепот за спиной. — Минни, Альфис в порядке, а вот Августе ты сейчас нужна. — Ох… — староста поправила очки, чуть не упавшие с носа, а потом вздохнула. — Потом поговорим, Альфис. Проследив за гриффиндоркой, которая поторопилась подойти к своей подруге, Барнабас немного стыдливо отвел взгляд. Дальше смотреть за ними не стоило. Это было личное дело этих девочек. Роджерс встретился взглядом со своей подругой. Конечно, она не была в порядке. Теперь Скамандеры были под наблюдением Министра. — Иди на свое место, — кивнула она почти спокойно. — Сейчас действительно не время для каких-либо разговоров. Сплетники теперь только на руку тем, кто будет осуществлять контроль. Барнабас фыркнул, но Альфис оставалась совершенно серьезной. Конечно, она заметила все эти взгляды. Наверняка спиной их чувствовала. Хотелось остаться рядом с ней и долго говорить, но у них всегда оставались зачарованные дневники, если нужно было обсудить что-то тайно и на расстоянии. К тому же, для урока дневник подходил как нельзя лучше. Свой Роджерс носил при себе, замаскировав его чарами под обычную тетрадь, а вот Альфис имела обыкновение забывать его. Она говорила, что держит дневник в тумбочке, подальше от Китча, который без усилий может забраться в ее сумку для учебников, так что не всегда вспоминает и забирает на уроки с собой. От досады Барни цокнул языком, что делал весьма редко. День начался плохо, впрочем, как и весь год. *** Альфис жутко боялась. Ей с трудом удавалось скрыть мелкую дрожь. Мысли роились в голове. Она не знала, чего ей ждать от «надзора». Никто пока еще ничего толком не объяснил. Написанному в газете нельзя было полностью верить. Министр говорила одно, а журналисты могли это изложить иначе, чтобы привлечь аудиторию… Ведь так? Это все просто не могло быть правдой, миссис Тафт не могла обойтись так с половиной своих подчиненных. Волшебники только перестали бояться и скрываться от опасностей. Пожалуйста, пусть ее обещания оказались бы правдой! Пусть это все вершилось бы только ради защиты волшебного сообщества. Совмещенный со Слизерином урок впервые был тихим, хоть и осталось напряжение, витавшее в воздухе. Профессор Слизнорт сегодня был ужасно рассеянным и бледным, он все время запинался и никак не мог нормально провести урок. Гриффиндорка видела, как учитель, пытаясь быть незаметным, вроде бы искал что-то в своем комоде с ингредиентами, но тут же выпил что-то из небольшой фляги. Оставалось надеяться, что это всего лишь Умиротворяющий бальзам. В итоге профессор отпустил оба факультета раньше, чем планировалось. Альфис очень ему сочувствовала. — Бесполезная затея! — шепнул один слизеринец другому, когда они покидали класс. — Совершенно идиотская! Наверняка от нее не будет никакого толку. Посмотрим, как Тафт после всего будет возмещать всем семьям моральный ущерб! Последняя мысль, конечно, была очень самонадеянной. Скамандер не сомневалась, что кто-то из аристократов заявит о моральном ущербе, но выплачивать им никто ничего не будет. Если, конечно, у Министра еще осталось достоинство, чтобы не потакать влиятельным людям. Если она ввела Надзор, то должна быть готова к встрече с возмущенными представителями именитых чистокровных семей. Альфис потратила свободное время, чтобы заглянуть перед обедом в свою комнату, взять учебники для оставшихся предметов, и покормить Китча. Совы принесли письма из дома, читать которые времени не было, так что девушка взяла их собой на оставшиеся предметы. Завтра должна была состояться очередная встреча Дуэльного клуба, а из головы никак не выходила утренняя статья. Мало ей было ответственности Капитана, теперь еще прибавилась ответственность чистокровной волшебницы. Она слышала, как шептались ученики на уроках. Некоторые из них, кто недолюбливал аристократов, теперь злорадствовали. Некоторые и без того не доверяли любым чистокровным волшебникам, а теперь сторонились их и вовсе, будто они уже решили присоединиться к Шарлотте Пикстоун. Скамандер не была удивлена, узнав, что насчет нее тоже начинают распускать плохие слухи. Теперь все вспомнили провинности ее и Говарда, отметили, что у них вся семья в Министерстве работает, но никак не может поймать одну жалкую девчонку. «Может быть, они подыгрывают ей!» — так и слышался шепот одной девочки в ушах. Говорили, что Скамандеры всегда слишком безответственно относились к Статусу о Секретности. «А вдруг они уже присоединись к Шарлотте и поэтому дают ей сбегать?» Альфис встряхнулась, не желая думать об этом, и осознала, что уже две минуты сидит, глядя в пол, рефлекторно гладя Китча по голове. Пес смотрел на нее преданно, ожидая, когда его уже начнут кормить. Вздохнув, Скамандер насыпала ему корм, жалея, что шишуга не может понять ее страданий, хотя иногда и старается подбодрить хозяйку. Покинув свою тихую и пустую комнату, гриффиндорка постаралась побыстрее покинуть Общую комнату — тут была парочка семикурсников, которые проводили ее странным взглядом. Если бы рядом оказалась и Мэри Грин, которая весь день ее жалела, впору было бы взорваться, словно навозная бомба. Странно, что Барни не пошел за ней в гостиную. Альфис пока не понимала, хорошо это или плохо. С одной стороны, он давал ей тихое одиночество, которое сейчас было желаннее всего, а с другой, когда он так пропадал, Скамандер по умолчанию начинала тревожиться. В Большой Зал она добралась уже на перемене и, к своей радости, обнаружила там Диану. Конечно, она сегодня тоже была тихая. Из-за подобных новостей Шадис переживала больше всех. Еще до каникул стало ясно, как она ненавидит Шарлотту, а теперь та поставила под удар не только маглов, но и людей, обратных им — чистокровных волшебников. Диана, заметив ее, сразу вытянулась и наверняка пожелала немедленно обнять подругу, но сейчас начинался обед и сделать это было нельзя. Альфис хватило сил подмигнуть пуффендуйке и едва улыбнуться. Сев за свой стол, она обнаружила, что Августа Долгопупс сидит рядом — заняла место с краю, поближе к Минерве. Скамандер ободряюще улыбнулась и ей. В конце концов, в ее семье тоже были потомственные мракоборцы. — Попрошу вашего внимания! — воскликнул Диппет, когда все ученики собрались в Зале. Директор даже встал к своей кафедре, поэтому все замолкли и повернули лица к нему в ожидании речи. — Школьный комитет получил от Министерства инструкции, связанные с Надзором. Все чистокровные волшебники сразу после занятий должны придти сюда, в Большой Зал, на собрание, во время которого я и другие профессора смогут рассказать вам больше. Старосты обязаны позаботиться о том, чтобы каждый чистокровный ученик на факультете после занятий направился сюда и не пропустил встречу. Список таких учеников уже есть у деканов, можете взять их после трапезы. На этом у меня все! Теперь желаю приятного аппетита. Директор не спеша занял свое место за столом, но школьники едва начали есть, снова переглядываясь между собой и занимаясь обсуждением очередной новости. — Будем держаться вместе, — уверенно сказала Августа, обратившись к Альфис. Она кивнула в ответ, очень тоскуя из-за того, что ее друзья не смогут быть вместе с ней. Если подумать, на собрании будет очень мало людей, которые относятся к ней хотя бы нейтрально. Рядом будет Говард, Августа, пара других гриффиндорцев, но на других факультетах было мало чистокровных ребят, с которыми она хорошо общалась. Как много времени предстояло провести в одном помещении с ними? О каких правилах вообще речь? Все-таки, то обещание, что никаких ограничений не будет, оказалось ложью? Тревога снова заставила сердце колотиться быстрее. Девушка подумала о том, какие правила могут быть для них, учеников Хогвартса. Наверняка теперь их почту будет досматривать не только вредный старый Прингл, но и мракоборцы. Надзор теперь доверят только полукровкам и маглорожденным, а они не такие предвзятые, так что их бояться не стоило. И, наверное, они будут следить за всеми учениками, гуляющими за территорией замка. То есть, походы в Хогсмид уже не будут такими веселыми… — Что ж… — хмуро начал профессор Перегрин вместо своего обыкновенного приветствия на уроке. — Думаю, у нас сегодня будет не урок-лекция, а урок-обсуждение. Догадываетесь, о чем мы поговорим? — Статус о секретности? — подала голос Диана, сидящая рядом с Альфис. — Точно, — кивнул учитель. — А, если быть еще точнее, о той мисс Пикстоун, которая так жаждет его нарушить. Чем грозит открытие волшебного сообщества маглам? — Войной, — хмуро подала голос Альф. Кто-то оглянулся на нее, кто-то заметно поежился. — Верно, — без всякого энтузиазма подтвердил пожилой волшебник. — Жертвы с обеих сторон. А еще гражданская война среди волшебников — между теми, кто будет защищать маглов до последнего, и теми, кто стремится их если не уничтожить, то полностью поработить. Но все мы знаем, почему надо защищать маглов и, более того, оставлять их в неведении. Кто озвучит причину? — Потому что среди них тоже рождаются волшебники, — сказал пуффендуец с последней парты. Скамандер знала его, это был Шон Дербхейл, юноша, у которого родители были маглами. Светловолосый, любопытный, схватывающий все на лету — таким его знали все однокурсники. — Маглорожденные, да, — кивнул ему мистер Перегрин. — Рождаются в тех семьях, где предками были волшебники. Но между предком и его волшебным потомком может пройти несколько поколений, так что всегда невозможно предсказать, где и когда родится новый волшебник, а также кто был его магическим прародителем. Впрочем, те радикалы, живущие идеей о чистоте крови, никогда не задаются таким вопросом. Может быть, Вашим предком был Салазар Слизерин или сам Мерлин, это не будет волновать кого-то вроде Грин-Де-Вальда, — при его упоминании некоторые ученики тихо охнули. — Такие волшебники имеют очень ограниченные взгляды на жизнь, да и мыслят узко. Они видят Вас маглорожденным и всё тут. — А почему маглы не должны знать о нас? — спросила Мэри Грин. — Вспомните уроки Истории Магии, — ответил ей учитель, подойдя ближе. — В Средние века маглы сжигали и топили невинных женщин, если только появлялось подозрение, что они ведьмы. Они боялись магии и ненавидели ее из-за своей религии. Если подумать, сейчас тоже есть религиозные люди, которые воспримут волшебников в штыки. Однако в нынешнем веке есть и иная причина, по которой волшебное сообщество никак не должно быть раскрыто. Совсем недавно магловский мир пережил такое страшное событие, как Вторая Мировая Война. Нечто, подобное нашей тирании Грин-Де-Вальда. А несколько десятилетий назад маглы были потрясены Первой Мировой Войной. Кто-нибудь из вас знает, как волшебное сообщество отреагировало на это событие? — Волшебникам запрещено было участвовать в магловской войне, — снова ответила Альфис, потому что она помнила рассказы бабушек и дедушек. Прадедушка Джона, кажется, помогал маглам на фронте. И дедушка Дианы тоже. — Международная Конфедерация Магов запретила всякое вмешательство и помощь, чтобы Статус не был нарушен. — Отличное знание магической истории, — с изумлением отметил профессор. — Да, волшебники были вынуждены наблюдать за кровопролитной борьбой без права вмешаться. Они буквально оставили маглов на погибель. И вот, подумайте только, маглы узнают о нашем существовании и о том, что в час самой большой нужды мы бездействовали. Их мир пережил столько катаклизмов, а мы только и делали, что прятались, боясь им помочь и быть замеченными. Если нас и не возненавидят за это, то обязательно когда-нибудь потребуют помощи, чтобы продвинуть свой технический прогресс. Без нас они уже достигли многого — придумали электричество, средства передвижения, всевозможную технику, которую переняли и волшебники. Тот самый Хогвартс-Экспресс, на котором вы прибываете сюда каждый год, был построен маглами! — мистер Перегрин поднял палец вверх, подчеркивая важность сказанного. — Простые люди добились без нашей помощи большого прогресса, но, если мы вмешаемся в их развитие, они перестанут стремиться и добиваться дальнейших успехов. Человечество застынет в своем развитии, как маглы, так и волшебники. Вам достаточно понятен ответ, мисс Грин? Мэри кивнула, слушая очень внимательно, с самым серьезным выражением лица. Альфис редко видела ее такой сосредоточенной. — И поэтому важно не допустить, чтобы всякие Грин-де-Вальды и Пикстоуны, а также их последователи и подражатели добились желаемого, — профессор поправил круглые очки, а затем подошел к своему месту и взял несколько газет из многочисленных стопок, что лежали на его столе, а затем прокашлялся. — Теперь, думаю, настало время проверить домашнее задание, которое я вам давал. Кому-либо нужны магловские газеты? Кто-то из учеников охотно пошел за ними к учительскому столу, а Альфис, убедившись, что на нее пока не обращают внимания, осторожно распечатала первое письмо из дома — мамино — и положила его к своим свиткам для письма, будто бы это была одна из учебных принадлежностей. — Толкнешь меня, когда настанет моя очередь отвечать, — шепнула она Диане. Та кивнула с легкой понимающей улыбкой, и повернулась к доске, прикрывая подругу собой. «Моя милая Альфис! Я надеюсь, что ты получишь это письмо до того, как утренние газеты придут в Хогвартс», — торопливо писала мама. Затем она написала то же самое, что и было в газете, только с поправкой на то, что информацию Порпентина получила прямо из уст Министра. — «Миссис Тафт не видит иного выхода, когда есть такой легкий путь: оградить всех и сразу от угрозы, не допустить, чтобы ряды Пинкстоун пополнились кем-то из чистокровных волшебников. Не одна я старалась отговорить ее от такого решения. Но, к сожалению, большинство людей в Визенгамоте поддержали введение Надзора. Я знаю, что Дивон Морриган, предложивший эту реформу, продумывал ее еще со времен тирании Грин-де-Вальда. Он возглавляет Общество защиты сквибов и к нему всегда относились несерьезно, но теперь, видимо, его будут бояться, когда он назначен ответственным за Надзор. Не имею понятия, какие у него планы насчет чистокровных, но точно уверена, что контролем всей каминной сети это дело не обойдется. Так как среди мракоборцев немного полукровок и маглорожденных, Морриган даст нашему Отделу несколько своих сотрудников. Часть из них будет направлена в Хогсмид, нескольких Диппет допустит до наблюдения за территорией школы. Не знаю, как объективно они будут осуществлять Надзор, так что тебе придется вести себя очень осторожно и благоразумно. Не давай никакого повода заподозрить себя в чем-то. Почта тоже будет проверяться, так что всегда тщательно продумывай, что будешь отправлять. Мы вынуждены писать тебе реже и меньше, ты постарайся следовать нашему примеру»… Назвали ее фамилию и Альфис вскинула голову, еще будучи растерянной от такого количества тревожной информации, вошедшей в ее голову. Суетясь, она вышла к доске, прочитала свой анализ статей, и, получив хорошую оценку, села на место, желая немедленно продолжить чтение ценного послания. От растерянности, строчки еще путались перед глазами, но гриффиндорке удалось найти то место, на котором она остановилась. «Это письмо — последнее, которое никто не будет проверять. Сейчас нашу семью заподозрить не в чем, по крайней мере, нам в это очень хочется верить, но, кто знает, какие планы строит Морриган, как много о нас он выяснит. Наша репутация шаткая, но она у нас есть. Мы обязаны беречь ее. Всегда помни об этом, любимая. Готовься к экзаменам усердно. Мы верим, что у тебя все получится сдать на «Превосходно». Передаем привет от Роджера, Арабеллы, Лауры и, конечно, Джоны. Он очень тоскует по тебе и Китчу. Мы все тоскуем. Пожелай Каре, Говарду, Диане и Барни всего самого лучшего. Мы очень любим тебя. Мама и папа». Вздохнув, Альфис осторожно свернула и убрала письмо обратно в свою сумку. Она тоже очень скучала. Сейчас потребность в папиных и маминых объятиях стала просто невыносимой… Шадис тронула ее за руку, желая привлечь к себе внимание. — Что там? — озабоченно шепнула она. Альфис обратила на нее волнительный взор и ответила вполголоса: — Я расскажу потом. Диана задумчиво кивнула и, перевела взгляд обратно на доску, будто слушая отвечающего. Альфис поняла, что это «потом» наступит нескоро — следующий урок у них был раздельным, а затем ей предстояло провести на собрании чистокровных учеников жмыр знает сколько времени. Ей и самой хотелось поделиться информацией поскорее, но тут был полный класс учеников, да и профессор Перегрин всегда замечал тех, кто шепчется, передает записки и не занимается делом на уроке. Секунду подумав, Скамандер сжала ладонь подруги под партой и, когда та взглянула на нее с заметным любопытством, тихо сказала, не скрывая нежной улыбки: — Мои родители просили пожелать тебе и Говарду всего самого наилучшего. Шадис благодарно улыбнулась в ответ, а затем они снова обратили внимание на профессора, но продолжили держаться за руки. Гриффиндорка чувствовала себя немного лучше, стараясь пока не вспоминать о том, какая тяжелая жизнь ей предстоит в ближайшие месяцы. Через пару часов, после урока с профессором Суизеном, когда весь класс покинул кабинет, хотела бы Альфис пойти за однокурсниками обратно в гостиную, но она ни на секунду не забывала, где ей сейчас надлежит быть. Минерва направилась за другими чистокровными гриффиндорцами, чтобы проводить их в Большой Зал, зная, что ее лучшая подруга и соседка сами дойдут до Большого зала. Переглянувшись и вздохнув, Скамандер и Долгопупс пошли на первый этаж. Августа выглядела очень спокойной и сдержанной. Альфис постаралась быть похожей на нее, но, оказавшись в зале, растеряла самообладание, выискивая среди учеников старшего брата. Тут все так же стояли четыре стола. Слизеринский был, конечно, почти заполнен и учеников за ним постоянно прибавлялось. Полукровки были редкостью для Слизерина, не говоря уже и о маглорожденных. Когтевранский стол был занят чуть меньше, чем наполовину. Пятеро пуффендуйцев за своим столом собрались в тесную группу, держась отстраненно. Гриффиндорцев было меньше десяти, поэтому найти Говарда не составило труда. Он усадил кузину и Августу рядом с собой, как можно ближе к преподавательскому столу, который был все еще пуст. Первым преподавателем, который к ним присоединился, стал профессор Слизнорт. Он все еще был бледен, но уже выглядел уравновешеннее. Наверняка помог тот напиток во фляге, чем бы он ни был. Пока в Большом зале собрались все ученики и учителя, Альфис успела шепотом обсудить с кузеном то, что узнала от мамы. Она знала, что он получил письмо от отца еще до завтрака. Гов рассказал об этом, когда они ушли с завтрака раньше других. Но Тесей, конечно, написал своему ребенку меньше, чем Порпентина. Он прислал лишь короткое объяснение и предупреждение. — Значит, за нами все же будут следить в Хогсмиде, — кивнул Говард, выглядя мрачным. — Это было очевидно, — с досадой пробормотала Альф. — Неужели ты надеялся, что будет иначе? — В глубине души, — кузен пожал плечами, приподняв уголок рта. — Мечтать не вредно. Скамандер едва похлопала его по плечу. — Теперь даже по почте заказ не сделать, — удрученно сказал Говард в полголоса. — Мне теперь путь заказан только в «Сладкое королевство» и «Три метлы», чтобы не вызывать никаких подозрений. — Мы обязаны сберечь репутацию, — напомнила девушка, цитируя свою маму, а затем добавила печально: — Придется так жить, пока Надзор не закончится. Мы не можем подвести родителей. Им сейчас еще труднее приходится. — Я понимаю, — с той же печалью согласился Гов, а затем, повернув лицо к сестре, выдавил грустную улыбку. — Не волнуйся, Альф. У нас получится. Гриффиндорка вздохнула, очень желая в это верить, а затем ее внимание привлек Диппет, наконец присоединившийся к ним всем. Он встал за кафедру, уже второй раз за день, и начал говорить. Его громкий сухой голос звучал властно, не выдавая никакого волнения. — Уважаемые ученики, как вы знаете, в Хогвартсе вам бояться нечего. Внешние угрозы никогда не касались нас, этот случай исключением не станет. Тем не менее, Надзор необходим, чтобы ничего не угрожало вам и вне замка. Учебного времени он и вовсе касаться не будет, но это не значит, что на уроках вам позволено заниматься, чем угодно. Внеучебное время все еще остается в вашем полном распоряжении, но сейчас в нем изменятся небольшие детали, о которых стоит помнить. Прошу выслушать меня очень внимательно! — директор сжал кафедру крепче, нависнув над ней. — Правила, которые я вам озвучу, очень важные, и соблюдать их легче, чем кажется, так что ни в коем случае не пренебрегайте ими. Думаю, никто из вас не хочет привлечь к себе повышенное внимание в данный момент. На территории замка будут работать два служителя порядка из нововведенного Надзорного отдела Министерства Магии. Они будут следить за всем школьным участком, и, буду прямолинеен, они будут приглядываться к вам, чистокровным волшебникам. Каждого из вас они наверняка узнают. Если выходите из замка, ведите себя осторожно. О любом подозрительном моменте сообщите преподавателю или своему декану. Без сопровождения профессора желательно никуда не выходить и, уж тем более, уходить далеко от замка. То же самое касается выходов в Хогсмид. Там работников, осуществляющих Надзор, будет еще больше. Никогда не гуляйте в одиночку, держитесь ближе к преподавателям. Делайте покупки только в магазинах, у проверенных продавцов. Ваша почта будет проверяться, независимо от того, откуда вы ее отправили — из замка или почтового отделения Хогсмида. Некоторые ученики недовольно заворчали, Скамандеры переглянулись между собой настороженно. Если это не вмешательство в личную жизнь, тогда что? — Слушайте внимательно! — повысил голос Диппет. Все, пусть и неохотно, замолчали, снова обращая все свое внимание на него. — Знаю, последняя мера не устраивает никого, но жалобами лучше не сделаешь. Поверьте, работники Надзорного отдела не будут перечитывать ваши письма по три раза. Им нет дела до того, как вы скучаете по родителям и сплетничаете с друзьями по переписке, они будут обращать внимание на какие-либо упоминания Шарлотты Пикнстоун, Статуса о секретности и всего подобного, так что осторожнее со словами в письмах, если решите обсудить эти новости с кем-либо. И в целом планируйте свое внеучебное время тщательнее. На данный момент это все, что я должен был вам сказать, — директор выпрямился, вздыхая, а ученики, переглядываясь, все еще не осмеливались снова начать жаловаться при учителях. — Можете идти. Школьники поторопились подняться и покинуть зал, гриффиндорцы уж очень быстро шагали, стараясь выйти самыми первыми, но Альфис держалась позади, рядом с братом и Августой. — «Никаких ограничений», — хмыкнула Долгопупс, скривив губы, показав невиданную для себя эмоциональность. — Так и знала, что это пустая болтовня! — Мы теперь затворники, — сердито заключил Говард, затем неумело пародируя Диппета. — «Чтобы не вызывать подозрений, не выходите из замка! А еще лучше, не высовывайтесь из своей комнаты. И все равно внеучебное время полностью в вашем распоряжении!» Альфис хмурилась, но молчала, сжимая кулаки и осматриваясь по сторонам. О, как много ей хотелось высказать! Но, если бы она начала говорить здесь, то не остановилась бы и не смогла бы себя успокоить. Ей срочно надо было найти Диану и Барнабаса. Наверное, они ждали ее в Общей комнате Гриффиндора. Скамандер прибавила шагу, когда толпа из учеников хоть немного рассеялась, открывая ей, наконец, путь к своей гостиной. Гневные мысли разрывали голову на части. Лучше уж было злиться, чем предаваться отчаянию, которое, вторя Говарду, кричало о том, что она теперь самая настоящая затворница. Девушка перепрыгивала через одну ступеньку, стремясь поскорее добраться до друзей или хотя бы просто до своей комнаты, где можно было скрыться под балдахином. Нельзя было написать маме и папе, нельзя было вырваться из замка и прогуляться в Запретном лесу, гуляя с тихими фестралами, да и просто у озера теперь пройтись было опрометчиво. Хогвартс почти перестал быть домом, который хранит все тайны. — Джист-Твист, — довольно резко ответила Альфис, когда Полная Дама спросила у нее пароль. Иногда Скамандер думала, что когда-нибудь Стражница гриффиндорской гостиной и вовсе перестанет ее пускать, если продолжать разговаривать с ней грубо. Потом надо было извиниться перед Дамой. Пусть и подраматизировав немного, Дама простила бы ее, как прощала всегда. Подняв глаза, гриффиндорка увидела друзей. Они сидели у дальнего окна за тем самым дряхлым столом, высматривая ее с того момента, как приоткрылась дверь в Общую комнату. Другие чистокровные ребята, которые добрались сюда первее, уже вовсю обсуждали речь Диппета с остальными гриффиндорцами, так что тихий разговор Альфис с друзьями внимания не привлек бы. Она подсела к друзьям, думая, что выглядит наверняка очень мрачно, иначе они бы не были такими встревоженными и озабоченными. — Насколько все плохо? — сразу спросил Барнабас. — Если не выходить из комнаты и не отправлять почту, то все просто отлично, — сквозь зубы процедила Скамандер, сложив руки на груди. — Вот только так жить невозможно, к большому сожалению.