Серая мышка Скамандер

Воскресенье началось со ссоры, по традиции, установленной со второго курса, когда в комнату №5 въехали Джордж и Майкл, присоединившись к Барнабасу, Хьюго и Реджинальду. До этого трое мальчишек вполне мирно жили вместе, пусть и не подружились так сильно, как Барни хотел бы. Хьюго относился к нему дружелюбно, пусть и не совсем доверял (в этом была вина и Роджерса – он неумолимо отдалялся от всех по наущению отца, будучи первокурсником), а Реджи так и вовсе чуть ли не ненавидел своего соседа до сих пор. Он был убежденным гриффиндорцем, казалось, что высоким интеллектом не отличался, однако был хорош в Защите от Темных Искусств. Быть гриффиндорцем с предубеждениями означало одинаково относиться ко всем ребятам со Слизерина и Когтеврана – с львиной долей недоверия, относя их всех к волшебникам с манией чистокровности. Особенно убежденность Реджи обострялась в период школьных матчей, когда он ненавидел все команды с их болельщиками, кроме гриффиндорской, тогда в нем словно просыпался какой-то маньяк, который не терпел даже своих – гриффиндорцев – если они дружили с ребятами с других факультетов. Его язвительные стишки даже Говарду и его компании казались уж слишком унизительными. Конечно, Реджинальд невзлюбил Барни, когда узнал, что его отец работает в Лютном переулке, затем попросту стал его игнорировать, стоило только Роджерсу найти себе друзей на Слизерине. Прошло уже много времени с тех пор, Барнабас успел раскаяться в предательстве Альфис, затем снова вынужденно втереться в доверие «Пятерки», потом в очередной раз порвать с ними связи, а сосед не менялся – все так же багровел в присутствии Барни и усиленно делал вид, что его не существует. Тем не менее, это было лучше, чем постоянная ругань между ними. Джордж и Майкл, несмотря ни на что, все равно подружились, но каждое утро орали друг на друга, как сумасшедшие. Роджерс только со временем перестал считать их дружбу странной и непрочной. - Твоя пушистая печенка снова у меня под ногами! – прорычал Майкл в сторону соседа. - Конечно, потому что твой бесполезный комок шерсти с метелкой вместо хвоста опять сторожит Люсьена у моей кровати! Слепой, глухой и бесполезный!... Затем раздался отчаянный кошачий визг, который пролетел по воздуху, прямо над ухом Барнабаса, а потом кот шлепнулся неподалеку, пока его хозяин в очередной раз устроил разборку, пнув в ответ кое-кого маленького, издавшего пронзительный и недовольный писк. Роджерс закатил глаза и нехотя поднялся, начиная одеваться. Даже Хьюго, всей душой ненавидевший этот утренний переполох, не стал разнимать соседей, так они все лишь трепали друг другу нервы. С животными, как обычно, ничего плохого не случится, Джордж с Майклом уже за обедом будут хохотать, сидя рядом и по-братски обнимаясь, а Реджи, как всегда, будет ворчать, угрожая жалобой старосте (Дамблдору или Диппету, если разборка была уж очень серьезной), но через день-два все повторится. - Эй, Барни! - позвал Хьюго, а затем догнал его у самых дверей. – Ты написал эссе по Трансфигурации? Слушай, у меня есть один большой вопрос, по поводу способов межвидовых превращений… - Я их еще не начал описывать, - смущенно ответил юноша. Ему и самому себе было стыдно признаваться, что он в этом году уделял внимание домашней работе в последний момент, из-за чего его успеваемость ощутимо снизилась. Правда, Альфис об этом было знать не обязательно. Она каждый вечер занималась уроками, причем не только своими, но еще и Диане помогала. Наверное, полезно было соседствовать с Минервой Макгонагалл, которая могла дать совет насчет учебы. Кстати, она еще и была абсолютной отличницей в Трансфигурации. Наверное, это был единственный случай, когда у Дамблдора появился настоящий любимчик. Альфис упоминала, что он даже внеклассные занятия для ее соседки устроил. Каждую неделю отличница исправно их посещала и, если Скамандер не преувеличивала в свои рассказах, неизменно достигала в них успеха. - Попробуй спросить у Минервы Макгонагалл, - подсказал Барнабас, не желая разочаровывать Хьюго. – Она может поворчать сначала, но точно тебе все объяснит. - Знаешь, мне легче к ее брату с этим обратиться, - нервно усмехнулся сосед, поправляя непослушную светлую шевелюру. – Ну, ты же понимаешь? Малькольм - мальчишка простой. Да и ему легче будет к своей сестре подойти с малюсенькой просьбой от друга… - Я тебя умоляю, - усмехнулся Барни. – Минерва не настолько сухая и злая. Она в жизни другая, не такая, как на уроках и в квиддиче. А по поводу сложности, так все девчонки сложные. Это я тебе с уверенностью говорю, по опыту. Хьюго кивнул, признавая правоту. Барнабас знал, что в отношениях с девчонками его почему-то считают авторитетом. Вернее, было понятно, почему, но со всеми причинами он был не согласен. Джордж сказал, что он более опытен из-за того, что многие девчонки-однокурсницы положили на него глаз, а Хьюго однажды подчеркнул, что Роджерс близко дружит с двумя девчонками, причем именно дружит, значит, знает, как находить к разным девушкам подход. Всегда было неловко такое слышать. Гриффиндорец еще привык, что Альфис и Диана подкалывают его по поводу популярности у учениц, но соседи не подкалывали, они говорили абсолютно серьезно. И, кстати, подход к подругам Барни не находил. Это они сумели разговорить его, рассказали о себе, и показали ему, что поверить кому-то – не так плохо. Получается, это они нашли подход, а не он. День был солнечный и теплый, судя по капели за окном. Сейчас было бы неплохо поспать еще пару часов, но Барни разумно предположил, что в комнату сейчас лучше вообще не входить, раз даже Реджи торопливо покинул ее, собираясь после завтрака пожаловаться старосте. Как говорил Майкл, можно было бесконечно смотреть на три вещи: на то, как горит огонь, на то, как течет вода, и на то, как Реджинальд в очередной раз обещает переехать от них к другим мальчишкам. Правда, Дамблдор его еще не переселил, потому что мест не было. Даже Нико Макмиллан, который в прошлом году еще был старостой их факультета, наверняка смог выучить Дезиллюминационные чары, лишь бы Реджи не нашел его снова с утра пораньше, чтобы изложить все накопившиеся жалобы. Впрочем, после плотного завтрака сосед неизменно добрел, и до следующей разборки в их комнате можно было забыть о его намерении добраться со своим возмущением до самого Диппета. - Доброе утро, - сказала Эмма Финнеган, увидев его на завтраке. - Доброе, - вполне приветливо отозвался Роджерс. Против Эммы он ничего не имел, с ней было даже приятно общаться. В прошлом году Барни позвал ее на Рождественский бал в качестве спутницы, потому что она, в отличие от других девочек, не сходила с ума, и даже не собиралась идти на танцы, спокойно говоря о том, что вряд ли ее кто-то позовет. И, когда он ее позвал, она лишь смутилась, не смея поверить своему счастью. В итоге они танцевали недолго. Выяснилось, что Говард не пошел со своей сестрой в последний момент, найдя другую подружку, а Альфис была сильно расстроена и сбежала куда-то. Барнабас был готов, что Финнеган будет ругаться из-за того, что спутнику придется ее покинуть ради другой девушки, но Эмма, пусть и была на год их младше, поступила невероятно мудро, как настоящий друг – она сама настояла, чтобы Роджерс пошел искать ее соседку. Все девочки из комнаты №3 поддержали его, никто не обиделся. Так что всем соседкам своей подруги Барни доверял, но скромной пугливой Эмме больше всего, потому что успел ее узнать чуть ближе. - Как учеба? – спросил гриффиндорец, решив затеять разговор, чтобы не заскучать за завтраком. - Немного труднее, чем до каникул, - вздохнула девчонка, чуть нахмурившись. – Но сейчас всем трудно, верно? - Верно, - так же хмуро отозвался Барнабас. - А как у тебя вообще дела? - Ну… никак, - Финнеган пожала плечами, едва задумавшись. – Я и сама не разобралась. По дому немного скучаю, но мне и тут хорошо. Девочки больше не ссорятся, никаких особых сложностей не возникает, да и у друзей проблем нет. Барни и сам не заметил, как едва обернулся, отыскивая Диану взглядом за столом пуффендуйцев. Сегодня, как и вчера, она пропустила завтрак. Если тогда они с Альфис потревожились, то теперь было ясно – подруга, наконец, отсыпается. Кошмары ненадолго отступили. Становилось действительно легче, когда у лучших друзей не было проблем. Хотя, все могло быть по-другому – бессонница отступила лишь под утро, а теперь несчастная Шадис наслаждалась сном. У Барнабаса было много таких ночей за всю его жизнь, когда сон не шел. Не всегда это было из-за плохих событий в жизни, не всегда его мучили кошмары, ему просто было сложно уснуть. Обратиться было не к кому, так что он молча лежал в постели и ворочался до самого рассвета, пока, наконец, не удавалось погрузиться в сон. - Привет! – еще более мягко воскликнула Эмма, заставив Роджерса повернуться назад. Он ожидал увидеть Альфис, но, к его удивлению, это было Диана. Пуффендуйка робко постояла на месте, еще поглядывая на свой столик. Ей было неловко садиться сюда, к чужому факультету, но тут подсуетились ребята. - Давай, Ди, не робей, - шепнул Энтони, один из друзей Говарда. – Деканы никогда не против. Сегодня же выходной. - Садись, - Барнабас указал на место рядом с тобой. – Честно говоря, я не думал, что ты придешь раньше Альф. - Почему ее еще нет? – Шадис огляделась, снова выглядя такой же растерянной, как и до вчерашнего дня. Роджерс знал, что сейчас наверняка выглядит так же. Но он хотя бы знал, что Скамандер всегда опаздывает на трапезу, а иногда и вовсе не приходит. Она могла спать долго, любила отдыхать. - Минерва… - вдруг начала говорить Финнеган, поджимая губы, а потом осмотрелась, чтобы убедиться, что нет никакого излишнего внимания. – Минни уговорила Альфис выпить Умиротворяющего бальзама. Ночью ей было не совсем хорошо… - В каком смысле? – спросил Барни, откладывая ложку, забывая о еде, к которой еще не приступил. Еще вчера с утра подруга выглядела немного сонно, даже была слишком бледна. Она сказала, что просто не выспалась, как-то сдержанно отшутилась, но, в целом, выглядела, как обычно. Роджерс почувствовал стыд. Он не должен был оставлять ее в покое, он должен был расспросить подробнее, должен был оставить ее в башне, вообще не пускать на тренировку заклинаний. Но друг думал лишь о своей практике, о беспалочковой магии. Его заботило то, что случилось две недели назад. Всю неделю Барнабас понемногу пытался снова что-то воспроизвести в своих руках, прислушивался к ощущениям, вспоминал о тревожных словах Альфис, когда она заметила те «невидимые всполохи», как сама и описала их словами. Забрал у подруги монокль, чтобы увидеть свой результат самому, думал лишь о том, как ему следует работать дальше. Слишком много заботился о себе. Хорош друг, ничего не скажешь! - Что с ней? – прошептала Диана рядом. - Она спит, - немедленно ответила третьекурсница, испугавшись реакции друзей своей соседки. – Просто ночью Альфис закричала и пнула Китча во сне, мне так Минни сказала. Китч громко заскулил, тогда уже проснулась я и Сьюзан. Мы испугались, но она просто нас успокоила тем, что ей приснился кошмар. Минерва заругалась при нас, сказала, что дальше так длиться не может, что Альф уже третий раз за неделю так просыпается, что мы беспокоимся и волнуемся. Ну… -Финнеган окинула Барни неловким взглядом, будто не хотела говорить именно при нем. - Эмма! – взмолился Барнабас, и сам не понимая, что этот едва дрожащий голос принадлежит ему. - Она о чем-то говорила с Макгонагалл. Совсем тихо. Мне кажется, что она плакала. Такого не было с самого ее возвращения в школу после… - девочка замерла и даже перестала дышать, теперь коротко взглянув на пуффендуйку. – Извини. - Она плачет? – едва удивленно спросила Шадис. - Всего два раза, - ответила Финнеган, словно оправдывая соседку. – В день приезда, когда мы вернулись из вашей общей комнаты, и вчера. Но я не уверена! Она могла и не плакать. Просто говорила таким голосом и так тихо… Мы вместе с Сью хотели чем-то помочь, но Минни сказала, чтобы мы легли спать, что все будет хорошо. Барни долго не думал. Он быстро поднялся с места, резко поправляя на себе мантию, которая встрепенулась за ним, словно плащ, затем посмотрел на Шадис. Она была сильно встревожена, а глаза ее блестели, будто девушка была готова расплакаться. Роджерс этого боялся больше, чем Второй магической войны. Слезы девушек, особенно подруг, всегда ставили его в тупик, заставляли тревожиться и метаться, не зная, что делать. Он и так не любил, когда близкие ему люди плакали, ему хотелось сделать все, чтобы они снова были счастливы, но Барни всегда терялся. Наверное, Альфис именно это имела в виду, когда говорила, что он в их компании – самый сдержанный. Пора было взять все в свои руки, нельзя было допустить слез Дианы, которая была им дорога. Еще пару секунд Роджерс стоял на месте, приводя мысли в порядок. Он очень волновался, очень переживал. Здесь была Шадис, которую он берег, как свою сестру, которая была лучиком в их с Альфис жизнях. И этот лучик, эта сломанная девушка, которая только вчера впервые улыбнулась снова, была на грани отчаяния. Каждому, кто посмел бы ее расстроить, гриффиндорец готов был задать взбучку, как и сделал с Трэверсом. Он мог бы разобраться и с Говардом, в которого пуффендуйка, непонятно за какие поступки, была влюблена. Этот поганец Скамандер, узнай Диана о его поведении во время Рождественского бала, разбил бы девушке сердце, как сделал это со своей сестрой. Она, кстати, сейчас была там, в башне. И у нее были проблемы, о которых она не говорила, из-за которых плакала. Барни не думал, что она с таким трудом пережила эти каникулы, но понимал, что ей подчас даже хуже, чем Диане, ведь Альф пережила такое год назад, а теперь окунулась в горе с головой в очередной раз. Барнабас прикрыл глаза, стараясь унять стучащее в ужасно быстром ритме сердце. Скамандер была ему близка так, как не был даже отец. Все эти четыре года она была ему другом, его голосом разума и души, ругала его и прощала, даже смогла полюбить. Два месяца назад они танцевали у Астрономической башни. Она плакала из-за брата, а он так хотел немедленно вытереть слезы с ее щек, но сумел сдержать себя. Однако стоило ее обнять, стоило станцевать с ней один танец, сдержаться было уже невозможно. И они оба признались друг другу в своей симпатии. Альфис даже отважилась сказать, что они оба друг друга любят. И вот уже какую неделю Барни не видел на ее лице такого счастья, которое посетило ее тогда. - Идем, - коротко сказал он Диане, а она с готовностью поднялась. - Я пойду с вами! – Эмма оставила свой завтрак, шустро выбираясь из-за стола. – Только вы же не собираетесь будить ее, верно? Она так хорошо спит. - Мне нужно хотя бы знать, из-за чего она плачет, - тихо сказал Барни, не собираясь во весь зал кричать о том, что они собираются бежать и утешать Альфис. – Из-за чего это случилось в первый раз? - Она была расстроена из-за меня, верно? – виновато спросила Шадис. - Я не знаю, - Финнеган направилась к выходу из зала, но совсем скоро вынуждена была прибавить шагу, потому что четверокурсники ее сильно обгоняли. Лишь выйдя к движущимся лестницам, они смогли говорить громче. – Мы думаем, что у нее просто сдали нервы. Так сказала Лорен. Альфис тогда… Тогда она… Она взорвала свою тумбочку. Минни начала с ней говорить о каком-то подарке, который Альфи обронила до отъезда. Он лежал на тумбочке, какой-то маленький, красивый, но… - Эмма затаила дыхание, явно боясь об этом вспоминать. - Колокольчик, - выдохнул Роджерс, притормозив. Он вдруг вспомнил во всех деталях тот разговор в доме Шадисов, в тот день, когда доставили их вещи. Альфис без лишних слов, без единой слезинки забирала коробки и разносила по комнатам. Когда она осталась наедине, то тогда задрожала, взяв в руки вещи Ирины. Барни помнил, как подруга согнулась над коробкой, даже не заметив его вторжение в их с Дианой комнату. А потом она ему рассказала, почему она так сильно винит себя. Поведала о том, что ей были знаки, что она могла бы предотвратить трагедию, если бы только все правильно поняла. В один момент юноша ненавидел полученный на Рождество колокольчик, ненавидел все эти знаки и приметы, хоть и не верил в них, а потом смог каким-то образом забыть. Наверное, и Альфис забыла. Какой же страх надо было испытать, увидев этот подарок снова спустя время? Словно сама судьба напоминала о роковой ошибке, желала напоминать каждый день. Барнабас подумал о том, что он тоже уничтожил бы этот ужасный кусок металла на месте, сходя с ума от вновь нахлынувшего чувства вины. И тут же подумал о том, что теперь понятно, отчего Скамандер не рассказала ему. Из-за ужаса и стыда. - Да, колокольчик! - вспомнила Финнеган, едва ли не подпрыгнув на месте от того, что ее осенило. – Ты же тогда был с ней. Франка же, вроде, сказала о нем что-то приятное. Мне даже стало жалко, что его так уничтожили, он же так весело звенел и такая блестящая позолота на нем была… Роджерс поймал на себе тревожный взгляд Шадис, встретившись с ней глазами. Он не мог им рассказать, это была не его тайна, хоть и тянула ко дну, как своя. Быстро отведя глаза, юноша прибавил шагу снова. Прошло ведь два месяца с того случая, так отчего же подруга плакала сейчас? Почему она просыпалась посреди ночи? Почему ни слова не рассказала ему, своему парню, если так можно было его назвать? Неужели вина из-за Шадисов еще грызла ее? Неужели все те улыбки, которыми она одаривала друзей, были фальшивыми? И те утешающие слова, которые она говорила другу в Зале наград две недели назад, и те ласковые жесты, они были неискренними? Или что-то успело случиться за неделю?.. Трижды за неделю. Почему-то в голове застрял именно этот отрывок. Что-то не давало Барни покоя в словах Эммы. - Трижды за неделю, - повторил он, поворачиваясь к третьекурснице лицом. – То есть, раньше с ней не случалось частых пробуждений посреди ночи? И плакала она только после каникул и сегодня? - Ну… - девочка растерянно покачала головой. – Я, по крайней мере, больше ни разу не видела. Она плохо спала первое время, а потом ей стало лучше. Она и на занятия ходила, и к тебе, - сказала гриффиндорка, повернувшись на секунду к Диане. – Ее в гостиной часто не было, как и тебя. Я думала, что ты лучше знаешь, ты же ее друг. Ох, как же сейчас гриффиндорец себя проклинал! Он точно не заслуживал звания друга, если не знал о таких проблемах. Он даже не заслуживал звания парня. Не имел права претендовать на любовь Альфис. Сжав руки в кулаки до хруста в побелевших костяшках, Барни отвернулся, продолжая путь к башне. Что же случилось? Что могло заставить Скамандер расплакаться, как во время возвращения в школу? Что-то снова пробудило в ней чувство вины? Диана же не страдала, ей было очень даже хорошо… До сегодняшнего дня. Или все это из-за той стычки с Трэверсом? Из-за возникшей для Шадис угрозы? Но ведь Альфис была так уверена, что у них получиться Диану защитить или научить обороняться достойно. Она же была так рада, что у пуффендуйки получается колдовать. Это вселяло надежду даже в Барнабаса. - «Медовуха», - буркнул Роджерс Полной даме, теряя терпение. - Где же ваши манеры? – спросила Дама, но со вздохом отворила проход. – О времена, о нравы… - Доброе утро, мадам, - сказала ей Диана, слегка поклонившись, чем заслужила очередное доброе слово нарисованной женщины. Похвалы от портрета юноша не слышал, так как он был уже практически у лестницы в комнаты девочек. Эмма бодро поднялась наверх, напоследок оглянувшись. - Если она проснулась, я скажу, что ты ее здесь ждешь, - уточнила она. - Пусть не торопится, - мягко произнес Барнабас, позволив себе окончательно разрушить обманчивое внешнее спокойствие. Финнеган исчезла за дверью, а гриффиндорец прикрыл глаза, пытаясь справиться с паникой. Ему хотелось увидеть Альфис немедленно, даже если она спит. Хотя бы взглянуть на нее. Хотя бы поговорить с Минервой, подробно расспросив ее, что случилось. Ему нужно было знать все до мельчайших деталей, лишь бы больше не допустить, чтобы Скамандер плакала. Только не из-за вины, которой нет. - Барни… - Диана позвала сзади, скромно стоя у одного из столов для учебы. – Давай присядем и подождем, ладно? Я просто… Мне кажется, что я знаю, почему Альфис плохо. Роджерс не заставил себя долго ждать. Он сел за этот дряхлый стол, прямо на стул с шаткими ножками, как-то и не задумываясь, что может упасть. Шадис, которая не была в гостиной факультета друга довольно долгое для нее время, как-то неловко оглядывалась, а потом нагнулась чуть ближе, как-то странно приглядываясь к нему самому. - Ты не видел, какой она вчера была? – спросила пуффендуйка. - Я видел, - отозвался Барни с сожалением. – И я ее спросил о самочувствии, но она ответила мне то же, что и тебе. А я и не подумал приглядеться, не подумал узнать больше… - Альфис скрывала именно от тебя, - Шадис вдруг взяла его за руку. – Когда она говорила о том, что ты сам тренируешься в той магии, то явно была недовольна. И на стадионе, когда ты забирал у нее монокль, я подумала, что она не хочет его отдавать, но отдала. Даже слова тебе не сказала, хотя ей это не нравилось. Я спросила ее, расскажет ли она мне потом, из-за чего она волнуется, и Альфи кивнула, а еще так посмотрела на тебя… Она боится. Я поняла это еще тогда, но полностью осознала лишь вечером. Ты заговорил о том, что было неделю назад, в той библиотеке. И тогда Альф вздрогнула, она ловила каждое твое слово. И вот сегодня, когда Эмма сказала, что она уже трижды просыпалась из-за кошмаров, я подумала, что это как-то связано. Теперь я уверена, что это не из-за меня. Ей страшно за тебя, Барни! Юноша замер, вглядываясь в глаза подруги. Он не совсем понимал, чего Скамандер должна бояться. Однако Шадис была права, все это случилось на этой неделе, а то, что было у Астрономической башни, явно послужило причиной. Еще тогда в ее глазах мелькнул шок, страх. Роджерс вспомнил, о чем он подумал тогда. О том, что Альфис за него беспокоится. Как оказалось, эти тревожные вопросы были из-за тех всполохов, что она видела, но… Но ведь подруга не отрицала того, что она продолжает волноваться за него. Она боялась не того, что увидела. Она боялась, что Барни грозит опасность из-за этих штук, из-за этой магии. Гриффиндорец посмотрел на подругу с удивлением, а затем крепче сжал ее ладонь. Диана приобняла Барнабаса, а он не чувствовал этого, он чувствовал только вину. Вину из-за того, что не заметил самого очевидного – Альфис боится. Она же редко боялась, практически никогда, а тут дошло до кошмаров и слез, а он целую неделю не видел этого. Даже сейчас не замечал, пока Эмма не сказала. Даже сам не смог додуматься, пока Диана не объяснила, что творилось у него под носом. - Ты не расстраивайся так сильно! – поспешила сказать пуффендуйка тем прежним мягким голосом, который мог утешить и рыдающего ребенка в одно мгновение. – Все мы чего-то боимся, а она сейчас еще уязвимее, понимаешь? Ну, она занята уроками, она помогает мне, она продолжает пытаться наколдовать тот сглаз, а это отнимает много сил. И то, что случилось между вами и Трэверсом, этого она тоже боится. Мы же с тобой хорошо знаем – Альфис не самый сильный человек из всех, но она такой кажется из-за того, что ей удалось пережить в последние годы. Сначала нападения, потом оборотень, потом ее бабуля, а потом… - губы Шадис дрогнули, - я. И Альф ни разу не плакала из-за своих бед, или просто не позволяла нам видеть, что она плачет. Ей просто тяжело с этим справляться. Не твоя вина, что она сорвалась именно сейчас. - Моя вина в том, что я этого не замечал, - выдохнул Барни. – Я должен был заметить. Не должен был думать о себе. Просто… Думаю, мы привыкли полагаться на нее. Она, и в самом деле, не такая сильная, какой хочет казаться. - Однако ей удалось внушить это всем вокруг. Наверное, даже самой себе, - Диана вздохнула. – Надо поддержать ее. Показать, что поводов для переживаний нет. Все ведь начало налаживаться. - Да… - откликнулся Барни, хотя ему казалось, что все, наоборот, отчего-то начало стремительно ухудшаться, разрушаться вокруг него. *** Девушка протерла глаза и в очередной раз погладила своего пса, который беспокойно крутился у ее ног, норовя лизнуть руку или коленку. Ночное происшествие еще не вспомнилось до мельчайших подробностей, даже прошедший вчерашний день не уложился в голове по полочкам, однако гриффиндорка быстро вспоминала и испытывала стыд за случившееся. Отчасти и перед Китчем, который и без того переживал за хозяйку, а тут еще и получил от нее ночью совершенно ни за что. - Китч, ты хороший мальчик, правда, - снова шепнула ему гриффиндорка, глядя в блестящие глаза несчастного пса. – Я не хотела тебя задевать. Прости, пожалуйста! Ты же меня простил, да? Умница, малыш! Я в порядке, больше ничего такого не случится, честное слово. Поцеловав шишугу в гладкую радостную морду еще раза три, Скамандер отправилась в душ, а потом едва оделась, еще испытывая небольшую сонливость. Из соседок в комнате осталась лишь спящая (все равно, что мертвая) Флаэрти, а это означало одно – Альфис проспала большую часть утра. Хотелось бы поговорить с сестрами Грин, извиниться перед напуганной Эммой, пообещать Минерве исправно принимать бальзам перед сном, но девочек не было, что начинало тревожить. Кто знает, что успела рассказать Сьюзан своим друзьям с другого факультета. Вдруг Макгонагалл сообщила бы мадам Менен и профессору Дамблдору о ее нервном состоянии. Финнеган, которую Скамандер продолжала воспринимать, как малышку, могла сейчас где-нибудь плакать и так же пить успокоительные зелья в больших количествах. В конце концов, что подумали друзья, когда она не появилась даже после завтрака? Кстати о еде – есть хотелось страшно. Порывшись в тумбочке, Альфис отыскала припрятанные от Китча две шоколадные лягушки. Мэри Грин шоколад не любила, так что вчера в Хогсмиде прикупила себе новые драже «Берти Боттс». Их создатель заявил о создании нового вкуса, который покупатели должны отгадать. Скамандер не рискнула бы съесть целую упаковку этих конфет, половина из которых была совершенно не съедобна, но кто-то рисковал. В «Ежедневном пророке» даже писали, что молодой парень слег в больницу, съев три упаковки подряд. Минерва отозвалась об этом с возмущением. Она в эту субботу купила себе конфет от мадам Борболеты, они сильно подешевели, потеряв популярность. Ночью Макгонагалл даже угостила засахаренными бабочками свою соседку, которая расплакалась ей в плечо, как ребенок… Встряхнув головой, чтобы выселить мысли об ужасном кошмаре, Альфис поторопилась перекусить шоколадом, а затем выпустила Китча из комнаты, намереваясь немного прогуляться с ним по замку. Еще хотелось найти девочек, поболтать с ними. Возможно, выйти с Роджерсом и Шадис на улицу, махнуть до озера и вернуться обратно. Погода за окном была просто замечательная. Пес тоже горел желанием погулять, потому что выскочил в общую гостиную куда раньше, чем хозяйка. Скамандер вышла неторопливо, но затем сразу заметила в общей комнате оживление. - Альф! – воскликнула Диана, и гриффиндорке пришлось пару раз моргнуть и ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Пуффендуйка давно не заходила к ним, так что непривычно было увидеть ее здесь, к тому же с утра. А еще она выглядела обеспокоенной, поэтому быстро подошла к подруге и заключила в мягкие объятия. Позади нее виделся хмурый Барни, сжимающий кулаки. - Ты себя хорошо чувствуешь? – спросила Шадис уже второй раз за последние два дня. - Лучше, чем вчера, - ответила Альфис, но уже и сама начала сомневаться в своем ответе, не отрывая взгляд от друга, стоящего поодаль. – А в чем дело? Чего это вы меня дожидаетесь, словно я с экзамена выхожу? - Эмма нам рассказала, что случилось ночью. А потом мы спросили Минерву, как ты себя чувствуешь. Мы так переживали! – шепнула пуффендуйка, ведя ее к дряхлому столу у окна, за которым никто даже уроки делать не рисковал, потому что не хотели, чтобы стул под ними рассыпался в труху. Скамандер снова ощутила себя нехорошо, потому что по глазам Роджерса было видно – он все понимает. Понимает каждую ее мысль, каждое ощущение тревоги, источник всех кошмаров. И ему это не нравилось, но, раз уж они все знали (дай Мерлин сил, чтобы не накричать на Эмму из-за этого), то отрицать и таиться не было смысла, как и сил. К тому же, если уж стало легче после маленького разговора с Минни, то лучшим друзьям еще лучше будет выговориться. - Если тебе было страшно, ты могла бы мне сказать, - неожиданно мягко сказал Барни, садясь рядом. – Впредь говори мне, если из-за меня у тебя появляются кошмары. - Это не из-за тебя, пусть и связано с тобой, - ответила гриффиндорка снова пряча взгляд. - Альфис! – предупреждающим тоном прошипел Барнабас, внезапно схватив ее за подбородок, поворачивая ее лицо в свою сторону, чтобы заглянуть ей в глаза. Диана рядом охнула, пытаясь укорить друга. – Не прячься, ясно? Только не от меня. В его глазах не было злости, только лишь много тревоги и вины, которая заставила девушку затаить дыхание, даже позабыв свое раздражение из-за такого собственнического жеста. - Прости, - прошептала Скамандер. – Но то, чему ты учишься… Я боюсь, когда ты практикуешься без нас с Дианой, без меня. Если что-то случится с тобой в то время, я не замечу, я не смогу предотвратить… И, честно говоря, я все больше хочу помешать тебе учиться этому колдовству. Из-за того, что было после Рождества, я боюсь своих снов. Боюсь, что они могут быть пророческими. И каждый кошмар становится вдвое страшнее. - Под тем, что было после Рождества… - подала голос пуффендуйка, заставляя друзей повернуться к ней. – Вы имеете в виду… - Это сложно, - сказала Альфис поспешно. – Мне просто в один момент казалось, что мои сны могут сбываться. - И я все еще уверен, что с тобой это вряд ли возможно. Это были случайные сны. Совпадения, - настойчиво напомнил Роджерс. - Ты не знаешь, что мне снилось. Это вряд ли можно назвать совпадениями, - пробормотала девушка, вновь замыкаясь в себе, а потом ловя заинтересованный и взволнованный взгляд Дианы на себе. – И я не хочу говорить об этих снах. Не могу. Не сейчас. - Ладно, не будем, - легко отмахнулась Шадис, хватая Скамандер за руку. – С самого начала, как только мы поняли, из-за чего ты плохо спишь, то решили тебя подбодрить. Мы хотим сделать все, чтобы с тобой не повторилось кошмаров. Ты же сама вчера мне говорила, что все будет отлично, так что мы постараемся, чтобы так и было. А Барни сказал, что отличает нас от… - она перевела дыхание, а потом попыталась не сморщиться от накопившихся в голосе слез, - моей семьи. Мы… мы настороже. Мы вместе почувствуем и избежим угрозы, если она появится. - И я могу… вернее, я не буду практиковаться в магии без тебя. Только под твоим присмотром, - пообещал Барнабас. – Я всю неделю думал о том, как мне теперь стоит тренироваться. Опасность не грозит точно. - Сегодня мы собирались начать мою тренировку, - напомнила Шадис. – И пока тебя не было, мы с Барни обсудили это. Много чего любопытного друг другу смогли подсказать. Но без тебя, конечно, обсуждать не так интересно… Что скажешь, если мы сегодня выберемся на улицу? Только не в лодочный сарай, конечно. - Скажу, что это отличная идея. И что я хочу слышать, что вы там успели придумать, - гриффиндорка улыбнулась им, глядя на друзей с меньшей грустью в глазах. До этого она думала, что никто не сумеет ее понять и помочь. Что эти двое, близкие ее сердцу, будут ощущать вину, если узнают. Альфис думала, что ничего не изменится, скажи она друзьям, это только потревожит их. Как оказалось, в очередной раз девушка допустила ошибку. Диана, ее милая прежняя Диана, смогла заставить поверить, что они найдут выход вместе, что никто не обидится и не испугается. Ради нее Барни пошел на маленькую жертву, а Шадис смогла хоть слово сказать о своей семье, пусть и теперь слезы сияли в ее глазах. Да, эти двое точно были бесценными друзьями, самыми настоящими и искренними друг перед другом.