***
Драко плюхнулся на пуфик рядом с кроватью сладко спящего Уизли. Действие чар заканчивалось; не хотелось тратить ни минуты и тут же расспросить его. Малфой закинул ногу на ногу и извлек из кармана часы с изображением лотоса, инкрустированного драгоценными камнями. По традиции семьи он должен передать их избраннице. Но это навряд ли произойдет. В целом бесполезное для него произведение ювелирного искусства не было продано или проиграно в карты только из-за уважения к памяти о матери, дорожившей ими. Сумасшедшие стрелки показывали начало седьмого утра. Кошмар. Давно не приходилось бодрствовать в такую чудовищную рань. Солнце, наверное, только встало. Хотя этот факт ничего не менял. Все окна в доме неизменно закрыты плотными шторами. Смена дня и ночи происходит почти незаметно. Но ожидание несколько затянулось. Кажется, он переборщил с дозировками зелий. Или у рыжика еще и мозг расщепило? В целом ему очень повезло, за свое нахрапистое вторжение в мэнор он мог заплатить намного большем. Нельзя было не признать – экстренное перемещение спасло их. Но защита дома не сразу распознала в нем «своего». Слишком уж диковинным и редким было плетение магии, что теперь связывало Уизли с Малфоями. Право собственности на человека, то есть – рабство. Драко обругал себя за невероятную тупость. Как он мог просто стоять и смотреть на Рабастана, собирающегося убить его? Это промедление могло стоить ему жизни. Нельзя нарушать собственные правила. Нужно было сохранять голову ясной до самого конца и не пить то гребаное виски, так словно он у себя в кабинете перед потрескивающим камином в уютненьком кресле с мягким изголовником. Трофей очнулся резко, со стоном разлепляя веки и какое-то время подслеповато щурясь, как земляной крот. Выглядел он при этом до нельзя беспомощно. Последние минут двадцать Драко морально готовился к тесному общению с бешеным гриффиндорцем. Была вероятность, что он начнет размахивать своими кулачищами и голосить, но в себя пришла не «Боевая Машина Поттера», а ее рассеянная и изрядно помятая версия, часто хлопающая ресницами. Заготовленные колкости вмиг забылись. - Малфой? – прохрипел рыжик, неуклюже шарахаясь и вздрагивая от пронзившей его тело боли. Вот напасть. Ни минуты на ровном месте. - Не дергайся. Тебя расщепило, когда ты пытался форсировать защиту моего дома. Так, что лежи смирно, зелье все еще действует. Конечно, Уизли в своей фирменной манере по-глупому открыл рот, перевел взгляд на свое правое плечо и прошипел себе под нос нечто невразумительное. - Что, прости? – Драко придвинулся и с естествоиспытательским интересом осмотрел свое беспокойное приобретение, задержавшись на лазурных глазах, с которых спала пелена подчиняющих чар. Он и забыл, какие они яркие. - Ничего, - буркнул Рональд, осторожно касаясь повязки, будто проверяя степень восстановления собственной плоти под ней. Его истерзанная грудная клетка тоже была перебинтована, но благодарности не последовало и за это. Молодому хозяину мэнора не понравилось, что от него отмахнулись. Свой авторитет он не собирался терять. Потому наклонился ближе, осторожно подхватил ошейник указательным и средним пальцами, притягивая к себе. - Уизли, ты, видимо, не все хорошо помнишь. Но теперь – я твой хозяин, - слово легло на язык как сладкий сливочный крем. – Ты должен мне подчиняться. И отвечать, когда я тебя спрашиваю. Рональд с выражением глубочайшего изумления попробовал избавиться от хватки. Что ж, похвальное упрямство. - Оставь эти шутки, Малфой! Побаловался и хватит. Спасибо тебе, что помог не сдохнуть от потери крови и тому подобное, теперь я твой должник, но на этом все. Ты мне не хозяин. Драко не видел пользы в разжевывании истины, но ставить на место некогда осточертевшего Уизли было приятно. - Я тебя не освобождал. Ты мой Трофей. И с места не сдвинешься, если я не позволю. - Кем ты себя возомнил? Я не стану… Пришлось перебить бестолкового болтуна взмахом палочки. Рот говорилки со стуком зубов захлопнулся, руки легли по швам. Глаза вспыхнули яростью. - Ты каким-то образом оказался у Лестрейнджей в магических рабах, - очень терпеливо начал Драко, стараясь быть последовательным. И не отказал себе в забаве демонстративно подергать ошейник. Голубой сапфир весело сверкнул гранями восьмиугольника. Братья не поскупились на своего пленника. Дорогая безделица. – Они проиграли тебя мне в карты. Магия признала меня твоим новым хозяином, отныне я могу делать с тобой все, что захочу. Достаточно понятно изъясняюсь, Уизли? – по слогам проговорил Малфой. – Ты по своей вине оказался в этой ситуации. А теперь отвечай на вопрос – что ты только что пробубнил? – снимая ранее наложенное заклятие молчания. На самом деле ему было не интересно, но дело касалось принципа. В этом вопросе ни один представитель старинного рода не способен смирять себя и контролировать требования к окружающим. Уизли явно намеревался сопротивляться до скончания времен. По-мнению Драко, это было слишком долго. Он отпустил золотой обод, подбитый мягкой кожей по внутренней стороне, решив прибегнуть к своему праву использования некоторых воспитательных мер. Трофей охнул и схватился за ошейник, пытаясь уменьшить его контакт с кожей. Не зря мама рассказывала об специфических практиках рода Блэк, не брезговавших рабством. Довольно горячо для простого предупреждения. Но эффективно. Вот бы повесить это «украшение» на всех, кто раздражает… - Я сказал, что это мое третье расщепление, - выдавил из себя рыжик, пытаясь остудить обруч на его шее. – Сбавь обороты, садист! Малфой прервал магическое давление и покосился на приличных размеров давно заживший рубец на левой руке раба, сильно отличающийся по цвету от остальной загорелой кожи – это, видимо, раз. А что же два? Возможно, под шортами? Тогда ему не интересно. Ходячее недоразумение. Как он вообще сдал экзамен на аппарацию? Смерив нового хозяина убийственным взглядом, Рональд, махнув гривой взъерошенных волос, отвернулся в сторону зашторенного окна. В этом движении мелькнуло что-то похожее на безнадежность и вымученную покорность. Даже так?.. Рабастан поистине знает свое дело, если смог унять буйного гриффа. Драко удивил собственный мимолетный интерес: а что конкретно Лестрейндж вытворял со своим пленником, помимо очевидного? - Будешь пытать или предпочитаешь Империо? А вот и ответ. Не сказать, что неожиданный. - Делай, что хочешь, только не продавай Мясникам. Тихая, просьба заставила Малфоя содрогнуться, во рту появилась неприятная горечь. Мясники – на редкость лютая банда, сколоченная из выкидышей Пожирателей Смерти, которые даже среди своих не пользовались уважением, и прочего отребья с периферии магического мира. Их цель – нажива во всех ее возможных преступных проявлениях: вымогательство, шантаж, грабеж, торговля краденым, похищение людей с целью выкупа. Эта группа «милейших» господ была омерзительным последышем Третьей Магической и десятилетия отсутствия вменяемой власти после эпической битвы при Хогвартсе. Драко презирал их всей душой и никогда бы не связался с кем-то вроде них. Это дело чести и личной ненависти. Рональд слишком старался казаться равнодушным, чтобы быть таковым. Он замер в ожидании проклятий и угроз. Стоило раньше дать себе отчет в том, что Трофей… напуган. Сложно было даже в мыслях произнести это слово по отношению к бросающемуся в пекло любой заварушки дуболому. Непростительные кого угодно сломают. А Империус – одно из самых гадких проклятий. Весьма изощренное издевательство над личностью. Заигрываться с рыжиком в господина и раба было чревато. Хотя Малфоя мало заботило чье-то душевное равновесие, но он снизошел до объяснений. - Расставим точки над «i», - Драко придал голосу деловые нотки и повернул кончиком волшебной палочки лицо конопушки к себе. – Я не стану для тебя вторым Рабастаном. Поверь, ты меня не интересуешь. От тебя мне нужна лишь информация. Если расскажешь то, что я хочу, отпущу тебя через пару дней. Если не расскажешь... Обещаю, тебе это не понравится. Глаза Трофея загорелись. Он порывисто толкнул в сторону древко, уткнувшееся ему в челюсть. - Что ты хочешь знать? - О, как мы хотим на свободу! – театрально удивился Драко, вскидывая бровь. - Не выделывайся, Хор… - Цыц, - Малфой назидательно покачал указательным пальцем. Возмущенный Уизли вцепился в покрывало вместо горла зарвавшегося лорда. – Не забывай – я твой хозяин, - возможность повторять эту фразу неожиданно украсила его жизнь. На какое-то время в комнате повисла тишина. Поразительным образом алеющий до самых кончиков ушей рыжик титаническими усилиями мирился с положением дел, а Драко просто наслаждался уникальной ситуацией. И почти неосознанно проследил за движением острого язычка Трофея по пересохшим губам. По довольно пухлым, надо отметить, губам. - Готов говорить? - Да, - вяло отозвался мистер морковка, аккуратно приподнимаясь на кровати, чтобы быть на одном уровне со своим владельцем. – Но почему бы тебе не отпустить меня сразу, как только я отвечу на твои вопросы? – две тонны подозрительности и теряющийся в них грамм надежды. Малфой позволил наглой улыбке расплыться на своем лице. Кровь невинноубиенных девственников он не пьет, но гадостливый характер требует свое. - И отказать себе в удовольствии пошпынять тебя, предатель крови?! Не делай вид, будто не ожидал от меня этого. Я же долбанный Пожиратлеь Смерти, слизеринский ублюдок и, как ты меня еще называл? Ах да, хорек белобрысый. Это самое точное определение моей черной, завистливой и гнусной сути. Аж в дрожь бросает. - Спрашивай уже, - сдался Рональд. И заметно расслабился, будто и впрямь ожидал чего-то другого. Малфой ощутил волну знакомого жара, прокатившуюся по спине. Именно сейчас тот самый момент, когда тайна откроется ему. Он подался вперед. - Я хочу знать, где остальные Дары Смерти – Мантия и Воскрешающий камень? Уизли ответил быстро, отвратительно быстро: - Без понятия. Только Гарри смог бы ответить тебе, но его больше нет. Это все? Драко медленно поднялся, нервно проводя рукой по волосам. Из всех возможных вариантов развития событий произошел самый сволочной. Проклятый грифф должен был знать хоть что-то. Обязан! - Правду, Уизли, - начинал злиться блондин, стискивая волшебную палочку. Он не был ментальным мастером, потому не мог взлезь в чужую голову. Да и была вероятность, что техники защиты разума не чужды нищему, но чистокровному семейству. Но у него в руках неплохой стимул для общения. - Это и есть – правда, - прорычал Рональд, оставаясь совершенно бесстрастным и не обращая внимания на наставленное оружие. Чем окончательно вывел молодого лорда из себя. - Отвечай немедленно, где Дары? Рыжик схватился за свой нагревающийся ошейник и оттянул его. - Говори! - Драко давил новоприобретенной властью, а Трофей упорно молчал, сверкая глазами. Слезы жгучей боли стояли в них. Терпел и даже не просил остановиться. И откуда столько гордости в жалком человечишке? Только когда магия на золотом ободе стала слабеть, не позволяя хозяину причинить своему имуществу непоправимый вред, Малфой осознал, что фактически пытал бывшего школьного недруга. Черепушка на предплечье запульсировала и нагрелась. Ей, конечно, маленькое представление понравилось. Для Драко не было проблемой заставить кого-либо говорить под пытками. Но он слишком хорошо знал Уизли. Так его не разговорить. Да и ошейник придется снять для этого. Довольно рискованно. Собравшись с мыслями и спрятав волшебную палочку, Драко тихо произнес: - Я дам тебе время подумать. Возможно, ты изменишь свое мнение. Зелья на столике, - и вышел из комнаты, с размаху хлопая дверью об косяк. Он не хотел признавать, что его надежды были напрасными, что нет смысла держать Уизли взаперти, тот не скажет ничего нового. Этого просто не могло быть! Малфой завалился к себе и упал на тахту, чудом удерживаясь от желания выдрать волосы на голове. Если ходячее недоразумение отказывалось говорить по-хорошему, есть десятки способов, исключающих пытки, заставить его сделать это. Ради своей цели Драко был готов пройти по скользкой грани между чрезмерной настойчивостью и принуждением. Метка отозвалась на эти планы невыносимым зудом, которого ее невольный носитель давно уже не испытывал. Накрыв ее ладонью, Малфой поднялся и, пошатываясь, двинулся в сторону ванной комнаты. Снова пытаться содрать знак смерти ногтями он не собирался, но горячая вода немного могла унять желание калечить себя или вместо этого крушить собственный дом темными проклятиями. Если бы удалось побыть в пропитанной черной магией Берлоге чуть дольше... День принятия им клейма, навсегда запечатлелся в памяти, как и нескрываемое злорадство Господина. Мало кто понимал тогда, чем по сути является этот отличительный знак. Способом контроля, связи, возможностью узнавать друг друга, поощрением, но уж точно не методом наказания. Поэтому Драко благодарил Мерлина, что его родители так и не узнали правды. Лорд и леди Малфой положили свои жизни ради благополучия рода в надежде на его процветание. Всеми силами они старались сохранить друг друга и своего единственного сына. Их опустошило бы открытие, однажды сделанное Драко. Он так и останется последним представителем своего семейства, если не найдет Дары. Волдеморт редко жаловал волшебникам метки, если они не имели наследников. Это происходило с тем, для кого, по мнению Господина, дети были бы лишь ужасающей помехой на пути совершенствования. Но он оборвал родословную Малфоев на шестнадцатилетнем подростке, видимо, даже не рассчитывая, что тот проживет достаточно, чтобы задуматься о преемниках. Драко долго простоял под душем, прислонив тяжелую голову к стене. По запотевшему кафелю медленно сползали серебряные капельки и это успокаивало. Незаметно в его блуждающие размышления вклинилось воспоминание о россыпях веснушек, особенно часто скопившихся на высоких плечах и коленях. До того как Малфой безжалостно оборвал поток ненужных мыслей, он успел, к собственному стыду, заключить с самим собой пари и от этого весело фыркнуть. Половину наследства на то, что веснушки у Уизли есть даже на заднице.Глава 3
13 декабря 2016 г. в 20:47
- Не смей подохнуть! Не смей! - рычал Драко, возвращая запасную палочку обратно в трость и, не глядя, бросая ее на диван; в правую ладонь скользнула родная, из боярышника.
Вот теперь можно было колдовать нормально.
Одним взмахом он остановил кровотечение, другим обеззаразил рану. Неспокойная юность многому его научила. Но с отсутствующим куском плечевой мышцы, оголившим кость, могли справиться только специальные зелья.
Еще несколько пассов под шепот заклинаний – и удалось «заморозить» все процессы в руке до полноценного лечения. Буря в голове унялась, остался легкий ветерок, гоняющий по разоренным мысленным чертогам малоприятное осознание: из-за его промедления едва не умер, возможно, единственный человек во всем магмире, знающий о Дарах не понаслышке, которого он искал долгие годы даже за пределами Британских островов.
Драко покосился на жертву обстоятельств, мариновавшуюся в собственном соку, и тяжело вдохнул. Если он не намерен утруждать домовиков помимо уборки полов еще и копанием могил, нужно поспешить принести для этого чучела все необходимое из лаборатории. Не хотелось бы искать свободное место в особой части сада, где уже не одно поколение Малфои прятали случайные и не очень трупы.
Драко поспешил отлевитровать Трофей в гостевую спальню, находящуюся на этом же этаже, и опустил его на темно-синее покрывало кровати. В комнате, призванной удивить неброским богатством и прекрасным вкусом хозяев, еще никогда не было чего-то настолько возмутительно лишнего.
Уизли выглядел сбивающим с толку аляповатым пятном в безупречном окружении. Весь в крови, босые стопы испачканы, на бедрах болтаются жуткие магловские шорты, а на шее – золотой ошейник с огромным сапфиром в середине. Пугающе разодранное плечо. Живописно украшенные шрамами торс и руки. Огненные спутанные волосы разметались по шелковой подушке. Рыжик, словно неаккуратно вырезанная из оберточной бумаги фигурка, вступал в непримиримый конфликт с интерьером.
Наложив несколько очищающих и сигнализирующих чар, хозяин мэнора направился в подвал.
Почти дойдя до лестницы, ведущей на первый этаж, Драко наконец осознал, что зачем-то идет за зельями, а не просто призвал их.
Машинально проведя по волосам, он смачно ругнулся, с досады пнул каменную стену и, таким образом собравшись, решил завернуть в гостиную, чтобы забрать трость, которую не помнил, как отшвырнул, пока метался над раненым Уизелом, и вернуть ее в кабинет отца.
Чертов Уизли! Пять минут рядом, а уже все наперекосяк.
Ко всем прочим неурядицам его любимое, стального цвета, пальто осталось в гардеробе казино.