Заметки на полях черновиков

Don't try to fix me, I'm not broken

      Это упрямство порой раздражало командора. Его взор заволокло красной дымкой усталости. Тело физически недомогало от нехватки лириума. Но стоило мужчине почувствовать присутствие эльфийки, как на его уставшие плечи словно бы опустился плащ приятной расслабленности. Мужчина сразу возжелал быстрее разделаться со всеми вопросами и прижать эту хрупкую женщину к себе.       Подчиненные под его строгим, холодным голосом деревенели и не могли вымолвить не слова. А острый взгляд покрасневших глаз лишь сильнее пугал солдат. Каллену хотелось лично наказать каждого, кто провалил задание, вновь отдав преимущество инквизиции. Красные храмовники с каждым разом отступают на шаг, а доблестная инквизиция шагает сразу на два вперед. Его это раздражало. Как и то, что вот эти храмовники, стоят перед командором потупив взгляд, словно дети. Они даже не чувствуют присутствие вражеского лидера. Да будь они прокляты, эти никчемные создания. Мужчина яростно шарахнул кулаком по столу. — Все вон, — презрительный шепот, словно ветром, сдувает всех присутствующих в кабинете. Всех, кроме тонкой леди инквизитора, чей силуэт все отчетливее проглядывал через запыленные окна.       Снаружи разлилась ночь, густая, как смола. Не было видно ни звездочки. А ветер протяжно завывал, так же, как на душе у Резерфорда. Будь это сердце не ладно, почему оно так ноет в присутствии этой девчонки. Каллен встал чуть поодаль от нее. Шершавый камень перил, неприятный на ощупь, холодом обжигал кожу. Ему хватало мороза, что окутывает его душу. Следовало побыстрее избавиться от этой несносной долийки и вернуться в теплый кабинет. Он потуже запахнул свой плащ. — Уходи, пока тебя не заметили, — проскрежетал он. Голос командора уже давно не походит на человеческий. Лириум ли тому виной, или дело в вечных криках и ругани на подчиненных? — Если нас увидят вместе, мне придется тебя убить. Ты же знаешь.       Она лишь кивнула, прислонив ладони к губам и выдыхая легкое облачко пара. Замерзла, конечно. Вон пальцы какие бледные. А кончики ушей так вообще бесцветные наверно, сильнее всего выделяются. И стоит, дрожит вся, как верхушки деревьев, что раскинулись внизу под башней. Невозможная девчонка. Надоедливая и глупая. Каллен лишь рассержено выдохнул, когда стянул с себя плащ, и накинул на плечи гостьи. А она будто этого и ждала, вцепилась в темно-бурый мех своими тоненькими пальчиками, которые так резко контрастировали из-за бледной кожи. Кожа у мужчины не намного живее, но у неё, прямо-таки фарфоровая. — И все равно не уходишь, — словно в никуда, эти слова сорвались с губ, растворившись в морозном воздухе. Но девушка решила ответить. — Без тебя не уйду, — обиделась. Губы надула. Командор лишь с силой сжал челюсть. Он бы сейчас впился в эти губы до крови, стискивая их обладательницу в львиных объятиях. Лев своих жертв не отпускает, так отчего же Каллен позволяет этому оленёнку уходить каждый раз.       То есть, само собой он знал ответ, сам ведь её прогоняет. Наговорит грубостей и мерзостей, а она обижается, иногда до слез и ждет, пока он рассердится и прогонит её. Глупая, глупая, глупая. Будто ему хочется с ней расставаться. Да будь его воля, посадил бы на цепь и держал как зверушку. Может так и сделает, когда Корифей одержит победу. Ни для кого не секрет, что у командора красных храмовников личные счеты к леди Инквизитору, только вот вряд ли кто догадывается, какие именно. Будут возмущаться, что он завел себе лично мага, но никто слово поперек не вставит. Самсон разве что может публично осудить, но Каллен затыкать его научился уже давно.       Магесса. Опять. Да он просто везунчик. — Либо проваливай, либо заходи внутрь. Создатель тебя подери, как же холодно. В помещении было комфортнее. Быть может от тепла, что порождал огромный каменный очаг в углу, а может причиной тому был свет. Да, тут Каллен мог видеть эльфийку, разглядеть её черты лица и плавные изгибы тела. Взор его уже был затянут лириумной пеленой, и он видел все только в красных оттенках, но, тем не менее, зрение еще было остро. Он без труда заметил, как подрагивает ладонь, где находился якорь. Поговаривают, он светится ярким зеленым огнем, но Резерфорд этого знать не мог. Иногда он замечал свечение, но все было красным, как и всегда. И вот по обычаю, как она это делает постоянно, прошла к камину. Стоит к мужчине спиной. Ждёт. Сейчас злость закипит, и Каллен начнет ругаться. Разговор и завяжется, пока он… — Сегодня видела дракона. Впервые, страшно так было, — шептала девушка, протянув руки к огню в поисках тепла. — Железный Бык был доволен, все порывался ринуться в бой… — Меня твои никчемные спутники не интересуют, — перебил её мужчина, в чьей груди уже клокотала ярость. Он то знал, что её так называемые друзья к нему тоже симпатии не питают, а даже всем скопом пытаются вдолбить здравый смысл, что этот храмовник уже безнадежен. Он и сам терпеть не мог, когда она их упоминает. — А я? Я тебя интересую? — Тихо, и как-то по-детски наивно произнесла она, бросив грустный взгляд через плечо. Красивая. Действительно, как грациозная лань. И такая же нежная. Каллен почувствовал напряжение, сковавшее все тело. — Смотря в каком плане, — язвительно усмехнулся он, что бы не выдать нахлынувшего смущения, — только если разденешься и встанешь на колени передо мной.       Эллана лишь поджала искусанные губы. Видно ожидала подобного ответа. Не удивилась и не смутилась. Отвернулась обратно к огню, кутаясь в плащ и сутулясь. Неужели уже слёзы? Да, Резерфорд все рекорды сегодня бьет. Пора с этим заканчивать. Не спеша, пока девушка молчала, Каллен принялся снимать с себя доспехи. Наручи, панцирь, кольчуга, пока не остался в обычной одежде. Рубаха растянутая на груди, оголяла могучую рыцарскую грудь, покрытую паутинкой красных вен. А когда она вновь обернулась, во взгляде не было слез, только нежность. И в такие моменты становилось страшно за себя. Потому что Резерфорд осознавал, верно, теплота и любовь этой девчонки смогут достучаться до его черствого сердца. И следовало сделать что-то действительно мерзкое, из ряда вон, дабы отвлечь себя от подобных мыслей. — Я просто хочу тебе помочь, — ласково зашептала она, подходя ближе. Командор на это лишь презрительно засмеялся. — Мне не нужна помощь. Разве не видно? Со мной все прекрасно, — продолжая бросать издевательские усмешки, Каллен замечал, как на лицо леди Инквизитора, опускаются тени отчаяния. — Мы с Соласом и Варриком ищем все возможные варианты…       Лава, что закипала внутри, вырвалась самым сильным и стремительным вулканом. Сейчас им управляла злоба, и единственное, чего желал храмовник, это причинить боль той, которая ранит его самого. Потому что, когда её надежда или любовь затрагивают его, сердце начинает болезненно трепыхаться в груди, подавая жалкие признаки жизни. Потому что Эллана там, за пределами этой комнаты, может жить полной, насыщенной жизнью, но зачем-то возвращается к нему. Снова и снова. А он, быть может, тоже этого хотел бы…       Он резко, чересчур грубо, дернул девушку на себя, и развернувшись, прижал её к стене. Она лишь успела судорожно выдохнуть, прежде чем Каллен впился поцелуем в эти нежные губки. Он подавлял её, чувствовал, как эльфийка протестующе мычит, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но что она могла? Он просто всем весом прижал и не выпускал её. С силой удерживал тонкие ручки. Она хоть и пыталась вырваться, однако на поцелуй отвечала. И нежный язычок её поддавался напору мужчины. Резерфорду самому не хватало опыта в тесном общении с дамами, но неуверенность леди Инквизитора, её смущение, все это было таким ярким, что хотелось обладать ею снова и снова. Стоило мужчине отстраниться на мгновение, как Эллана взяла ситуацию под контроль.       Все еще пытаясь привести дыхание в норму, она ловко вывернулась из его объятий, отходя к столу. Будь у мужчины возможность различать цвета, он бы увидел, как покраснели кончики острых ушек, нервно подрагивая. Но даже сейчас, в красных оттенках, эта женщина была желанна до приятной, тягучей боли в паху. Каллену уже не терпелось скинуть с себя остатки одежды, особенно штаны, которые стали вдруг такими тесными. Он принялся не спеша надвигаться на эльфийку, отмечая, как лихорадочно забегали её зрачки. — Каллен, прошу, — взмолилась она, будучи прижатой к холодной столешнице.       Резерфорд не скупился на поцелуи. Ему это нравилось — ощущать губами каждый сантиметр бархатной кожи этой девушки. Касался он её неспешно, с чувством. Иногда прикусывая, и следом нежно зализывая красный след. Шея была самым слабым местом леди Инквизитора, Резерфорд понимал это, когда её тонкие пальчики отчаянно цеплялись за его широкие плечи. И этой части тела он уделял особое внимание, чувствуя, как с каждым прикосновением, сопротивление со стороны Элланы тает, словно снег в горячих руках. Он не хотел торопиться, видит Создатель, он желал быть с ней нежным, но не мог. Расстегнув светлый камзол и рубашку, мужчина ртом изучал грудь эльфийки, самодовольно подметив стоны с её стороны. Безусловно, это льстило. Каллен зависим от красного лириума, а Вестница Андрасте зависима от Каллена.       Напряжение уже было не выносимым. Командор развязал узелок на штанах, просунул руку и схватил твердый, подрагивающий член, проводя от головки до основания. Другой рукой, он беззастенчиво изучал тело своей любовницы. Не было понятно, от чего в этот раз он такой не сдержанный. Раньше он мог подолгу ласкать тело девушки, не отвлекаясь на себя. Быть может, виноваты проблемы в борьбе против инквизиции, а может это от того, что он уже давно не видел Эллану и подсознательно переживал, что больше вовсе с ней не встретится. Но сейчас он желал её, желал так отчаянно жадно, что уже не контролировал себя, оставляя следы от губ и рук, что так грубо касались хрупкого, девичьего тела.       Он спешно избавился от штанов леди Инквизитора, которая ему с удовольствием в этом помогла, спустил после и свои, освобождая эрегированный член. Вошел резко и быстро, ощущая, как сжимает его внутри теплая и влажная плоть эльфийки. Девушка вскрикнула, но Каллену было все равно, от боли или наслаждения.       Двигался он хаотично, совершенно не задумываясь о своей партнерше. Сейчас все отошло на второй план, остались только острые и яркие ощущения высшего наслаждения. Но долийка, при всей своей миниатюрности и хрупкости, отвечала командору так же пылко и самозабвенно. Она царапала его спину, оставляя розовые борозды, стонала и хныкала от переживаемых чувств. — Развратная леди Инквизитор, — ухмыльнулся храмовник, сбавив темп. Ехидное выражения лица мужчины, было полной противоположностью девичьему лицу, кое-выражало лишь смущение и легкую обиду. Он знал, что она любит это грехопадение, он знал, что Эллана любит и его. Безвозвратно отдала ему свое сердце. Как будто ему это нужно. Но Резерфорд заставлял себя думать об этом в небрежной манере, будто он только пользуется ею, будто ему плевать на чувства. Чаще всего, ему удавалось себя обмануть. Но не в моменты, когда она расстроено отворачивалась. Тогда он ненавидел себя за это. Ненавидел и злился, что способен на эти чувства. Что его сердце, вообще предательски податливо. И вымещал он эту злобу на беззащитной в такой момент эльфийке. — Вестница Андрасте, — снова едко выплюнул он, издеваясь, — похотливая, как уличные девки.       Эта злость была всепоглощающей. Она топила как цунами, как шторм, выбивая все преграды и защиты. Каллена раздражало, что он так легко может задеть девушку за живое, бесила её манера строить из себя обиженную девочку. А больше всего то, что он свой гнев вымещает на ней, хотя хотелось скорее притянуть к себе и поцеловать. Он хотел быть с ней нежным, а вот за это уже ненавидел себя.       Когда она стыдливо прикрыла грудь ладошками и отвернулась, закусив губу, мужчина лишь раздосадовано улыбнулся. Вот опять. Он её уничтожает, разрушает её веру и надежду. Это и больно, и приятно. Командор с силой сжал запястья девушки, заведя и удерживая их у неё над головой. Он не сдерживал себя. Знал, что хрупкое телосложение эльфов отличается от человеческого, знал, что его «размеры» не подходят для неё. Но все равно одним резким толчком, возобновляя бешеные движения, он вошел в неё на всю длину. Причиняемая боль, была для него усладой. Он видел, как Эллана сжимается от неприятных ощущений, как жмурится, пытаясь побороть боль. И если продолжать, а он продолжит, девушка не будет сопротивляться, не попросит его остановиться. Она будет терпеть, зачем-то, не понятно.       Стерпит до конца, пока мужчина едва успев, прольет своё семя ей на живот, пока удерживающие руки не исчезнут с её тела, оставив после себя лишь посиневшие следы. А когда все закончится, оставив девушку даже без физического удовлетворения, она может лишь проглотить свою гордость, пряча «следы» страсти возлюбленного за одеждой. Она захочет взглянуть в его глаза. Увидеть там, быть может, толику теплоты, благодарности, или других светлых чувств, на которые, она верила, Каллен способен. Но мужчина лишь отвернулся, натянув штаны и отходя к огню камина. И Эллана боялась тишины, повисшей между ними. Она аккуратно коснулась мужественной спины, когда ситуация стала невыносимой. — Каллен… — Уходи, — хрипло перебил он её, дернувшись, как от удара. Голос его не был сердит, он не был издевательским, лишь равнодушным. Что только сильнее ранило. — Я хочу, чтобы ты ушла, — повторил мужчина, когда девушка проигнорировала его в первый раз. — Я хочу поговорить, — вновь прошептала она. Мужчина почувствовал робкое прикосновение нежных губ к своему плечу. Борясь с желанием обернуться и сжать её в объятиях, мужчина отошел на шаг. Это тот самый, опасный момент, когда он стоит на грани, когда Эллана подошла слишком близко, что бы достучаться. Ей не надоедают попытки его спасти, а у самого командора решимости с каждым разом все меньше. Именно поэтому он становится таким колючим, что бы её оттолкнуть. Что бы защитить себя от возможной боли, которая непременно последует после того, как он даст слабину. — У нас разговоры плохо выходят, если ты не заметила, а вот секс гораздо лучше. Хочешь повторить? — Так же равнодушно произнес мужчина.       Прикосновения к его спине сразу исчезли. Недавняя боль, физическая, которую причинил командор, еще отдавалась острыми ощущениями в теле эльфийки. Конечно она не хотела. Тишина окутала помещение густой и неприятной массой, заполняя и душу командора. Он простоял так какое-то время, совершенно бездвижно. Ждал, желал снова почувствовать её. Но не было не теплых рук, ни нежных губ. Только тишина. За окнами свистел ветер, качая верхушки елей.       Резерфорд обернулся. Кабинет был пуст. Леди Инквизитор ушла так же тихо, как и пришла. Мужчина вдруг почувствовал колющий холод, мурашками пробежавший по обнаженной спине. Казалось, будто все произошедшее не правда. Это не он причинял девушке ту боль, он бы так не сделал. Перед глазами все поплыло. Командор облокотился на стену и сполз на пол. Он спрятал лицо в ладонях, пытаясь совладать с внезапной болью, разрывающей его череп. Казалось прошло не менее часа, прежде чем агония отступила. По кабинету бродил сквозняк, словно непрошенный гость. Открыв глаза, Каллен понял, что он теперь даже не отличает оттенки по свету. Взору его представлялась картинка красная и однотонная, без темных и светлых цветов. Сплошной, ровный красный. Мужчина до крови закусил губу. Почему-то раньше, он думал, что однажды, открыв глаза, он проснется в другой жизни, другим человеком. Там он мог бы любить нежную долийку, поддерживать и дорожить ею. И знать, что она любит в ответ. Но теперь он понимает, что не спит, и все происходящее не ночной кошмар, это реальность. Жестокая и беспощадная. И никому не под силу спасти командора от него самого.       Он поднялся с холодного пола. Тело накрыла волна болезненного озноба. Нужно было принять лириум. После этого всегда легче. Да и мысли бредовые в голову не лезут.