Nani mo shitakunai

Полтора года спустя Яркие солнечные лучи приятно согревали сонный утренний город, обволакивая своим нежным, мягким теплом его ещё не проснувшихся после крепкого сладкого сна жителей, отражаясь искрящимися причудливыми бликами с многочисленных витрин шумного мегаполиса. Токио медленно пробуждался: широкие улицы наполнялись разговорами и топотом спешивших по своим делам людей, кварталы оживали, начиная снова кипеть потоком жизненной энергии. Впрочем, большой город практически никогда не спал, лишь возрождался пеплом прошедшей ночи, сменяя неоновые вывески на хмурые сонные лица. Сынри бодро вышагивал по пешеходному переходу, не переставая удивляться тому, как необычно прекрасно начинался его день и как неестественно весел был он сам для такого раннего времени суток. Насвистывая мотив незамысловатой, но очень вдохновляющей своим оптимистичным и радостным текстом песни, он слегка пританцовывал в такт ритмичной мелодии, позволяя себе не обращать внимания на то, как выглядит со стороны. «Наверняка сегодня будет просто чудесный день» - не в силах сдерживать так и рвущуюся наружу улыбку, подумал про себя Ли, забегая в уже открывшееся кафе, будучи первым покупателем в нем, чтобы захватить с собой на работу большой стаканчик горячего и вкусного кофе. Младший улыбался, расплачиваясь картой с совсем юной девушкой-бариста, и щурил глаза на солнечные лучи, скользящие по его лицу через прозрачные окна пустого помещения. С офисной кофеваркой, несмотря на все ухищрения, так и не получилось подружиться. - Доброе утро, хен, - все ещё улыбаясь, поприветствовал макнэ, проходя к своему столу. - Привет, мелкий, - в ответ кивнул Тэян, поднимаясь с места. Он звонил Ли сегодня ранним утром, чтобы попросить того захватить ему завтрак в том самом кафе, ибо сам благополучно проспал первый рабочий день новой недели после шумно проведенного воскресенья, совсем не успев должным образом покушать. Ён Бэ шутливо трепал Сынри по темным волосам, принимая из чужих рук ещё теплые тосты с яйцом и сыром. - Что с эскизами? – между делом промямлил старший, едва успевая прожевывать пищу – так велик был голод. - Ещё два-три дня и будут готовы, - макнэ потянулся к своему кожаному портфелю на соседнем стуле. – Все выходные с ними просидел. Мне иногда кажется, что я работаю на рабовладельца, а не на директора, - беззлобно возмутился он, в доказательство вытаскивая из сумки огромную стопку бумаг, исчерченных вдоль и поперек простым карандашом. Ён Бэ понимающе кивнул несколько раз с набитым ртом, прикладываясь к своему стакану с апельсиновым соком. - Молчи. Я вообще всю последнюю неделю сплю по четыре часа в сутки. И это максимум. - Это потому, хен, что ты из клубов не высовываешься, - подметил Сынри, тут же тихо хихикнув от всего серьёзного и оскорбленного вида своего друга. – Когда Хе Рин из отпуска вернется, то тебе лучше будет заранее завещание составить. Тэян весь скуксился, не поленившись запустить в младшего пластмассовую коробку из под съеденного тоста, метко попадая ею ровно в чужой лоб. Сегодня их офис был почти пуст. Сынри включил монитор, усаживаясь поудобнее, заранее раскладывая перед собой слегка примявшиеся листы. Тонкие губы тронула легкая улыбка, когда взгляд его непроизвольно уперся на графу с датой на отчетном документе с последнего проекта, что лежал сбоку. Макнэ здесь, в Японии, уже почти три года, два из которых отданы кропотливому труду на благо развития творческого дела YG. Ли помнил, как пришел в эту компанию ещё совсем юнцом, ничего, толком, не зная и не умея. Помнил, как широко распахивал глаза, когда ребята объясняли ему все тонкости и рядовые, ежедневные обязанности их отдела в крупной компании. Как все они прикрывали его проступки и недочеты перед Ян Хеном, который, кстати говоря, и не думал особо строго отчитывать открытого, неумелого, но талантливого и перспективного новенького. А ещё Сынри помнил свой первый проект, благодаря которому смог открыться. Взгляд темных выразительных глаз застекленел, брови сошлись на переносице, по лицу макнэ пробежала тень. Ему было тяжело вернуться. И, на самом деле, он и не думал, что получится. Тогда, полтора года назад, в январе, Ли ступал по телесного цвета плитке этого пола и думал о том, что не имеет даже и права находится здесь после всего случившегося. Некогда сделанный им самим выбор на прозревшую голову казался крайне опрометчивым, непростительным, донельзя сумасшедшим, эгоистичным, и макнэ чувствовал тогда, как нестерпимо боязно ему вновь находиться в стенах YG. Он то и дело переминал пальцами вспотевшие ладошки за своей спиной, пока сбивчиво объяснял удивленному Ян Хёну, почему ему так и не нашлось места в родной Корее. Сынри ощущал скользкий стыд, что расползался по его нутру каждый раз, когда директор, во время повторного собеседования, которого никто не отменял, учтиво напоминал ему о том, что вот, ещё бы чуть-чуть, и ему нашлась бы замена. Чувствовал стыд и тогда, когда просил прощения у всех парней, не решаясь открыто посмотреть им глаза. И спасало его, по факту, только успокаивающее тепло ладони лидера на плече, когда Тэян не стеснялся отчитывать младшего за совершенные глупости. Но, вопреки всем страхам, возвращение Сынри в родные стены оказалось не таким уж и болезненным, как тот предполагал. Дэ Сон, как всегда мудро считывая все нервозное состояние Ли, не переставал нахваливать его за удачные эскизы, ни разу и словом не обмолвившись о том, каким растерянным он себя чувствовал из-за одиноко пустующего стола в их офисе последние месяцы. Топ все время басил что-то про то, что ему снова есть над кем издеваться, и даже все ещё обеспокоенный и обиженный внезапным отъездом макнэ Ён Бэ вскоре вновь накидывался на того с неизменной адской щекоткой. Всё закономерно встало на свои места, словно ничего и не было. - Ну, что там с молодоженами? – спросил Тэян после обеда, когда они поднимались обратно в офис. - Дэ вчера написал мне, что к пяти как раз подоспеют, - все ещё дожевывая прихваченную с собой ароматную булочку, пробубнил Ли с заляпанными в сахарной пудре щеками. Да, сегодня в их офисе было пусто. Дэ Сон и Сын Хен старший улетели в Канаду три дня назад, чтобы обручиться. Что оказалось, к слову, весьма нелегкой задачей, ибо Сынри собственными глазами видел, как сильно ребята переживали из-за того, что в любой момент всё может сорваться. У них ушел целый год на то, чтобы собрать нужные документы, найти подходящую им обоим страну, грамотно и тактично подвести родителей к этому важному событию и успеть подготовиться самим. Но, по итогу, потраченные нервы и беготня по посольствам окупились сполна, и теперь оставшиеся парни с нетерпением ждали возвращения ребят, мысленно готовясь к празднику среди своих. И всё это было очень тяжело, думал Ли, пока выпускал полупрозрачные серые кольца дыма на открытой лоджии. Столько проблем, огромного количества потраченного времени, сил и терпения из-за того, что люди хотят быть просто вместе. Макнэ взглянул на наручные часы и чуть нахмурился, когда заметил, что большая стрелка на них перевалила за час дня. Взгляд его снова застекленел, мысли сами собой повели в позабытые воспоминания, мутной пленкой застилая глаза. Он и сам не понаслышке знал, насколько иногда бывает трудно просто сохранить то, что имеешь. - Почему ты вернулся? – едва слышно спросил Джи Ён все ещё подрагивающим от утихшей истерики голосом, губами утыкаясь во впадинку между чужим ухом и шеей. Его высохшие слезы неприятно стягивали кожу осунувшегося бледного лица. - Я уже сказал почему. Шепот почти гремел в тишине полупустой квартиры. Они сидели на смятой кровати лидера лицом друг к другу: ноги младшего свободно болтались по бокам поясницы Квона, а сам Ён не переставал вдыхать до самого дна легких родной запах, который так остро заставлял трепетать все струны в его почти погибшей душе. Руки лидера дрожали, пока обхватывали поперек лопаток точно так же подрагивающее тело перед собой. Ладони невесомо, осторожно скользили по ссутулившейся спине, будто их обладатель боялся упустить тепло пришедшего к нему призрака сквозь собственные пальцы. - Скажи ещё раз. Ли шумно сглотнул и часто заморгал, чтобы глаза перестало снова щипать. Его огромный чемодан так и остался стоять позабытым за входной дверью. - Я люблю тебя. Сухие губы утыкались теперь макнэ в щеку едва ощутимо, но вполне достаточно для того, чтобы перестать дышать на несколько секунд. А осипший, тихий голос Квона словно затягивал черную бездну в его душе, бережно поднимая с земли и укладывая обратно кусочки когда-то разбившегося, вновь возрождающегося сердца. - Не смей бежать от меня больше. Никогда. Изжившая себя сигарета была отстраненным движением выкинута с высоты шестого этажа, и Ли запоздало спохватился, что только что совершил административное нарушение. Это не говоря о том, что курить в здании, пусть и на открытой лоджии, и вовсе запрещено. Виновато вскинув брови и почесав макушку от неловкости, младший поплелся обратно в офис, заранее обходя стороной злосчастную кофеварку. Он пристрастился к сигаретам в то время, о котором было страшно вспоминать. Никотиновые пачки уходили одна за другой и, если честно, Сынри не помнил, какой была его суточная норма в те месяцы. Но зато помнил, как дико кружилась голова на следующее утро после бессонной ночи, проведенной на кухне съемной квартиры сестры в одиночестве. Как тошнота грозилась вылиться в голодной обморок, ибо макнэ даже и не понимал, что не ел нормально вот уже несколько дней. И как невыносимо дико хотелось обратно, несмотря на все сраные железные принципы. В первый раз принципы эти треснули, когда через две недели после бегства ему позвонил Дэ Сон. Их разговор был чем-то средним между болтовней двух старых друзей и сквозившей в каждом слове осторожностью, чтобы не ляпнуть лишнего. Сынри не хотел спрашивать, не хотел даже знать, что происходит там, без него. А Кан и не говорил. Так к макнэ пришло беглое, но от того не менее болезненное осознание, что он больше не является частью собственной прошлой жизни. Что он уже сам по себе. Во второй раз принципы и невозможно гордые, решительные обещания не возвращаться разбились о выпавший первый снег. В тот день Ли шел домой с собеседования в одной из весьма успешных компаний графического дизайна - его взяли. Но младший тогда ощущал в своей душе лишь пустоту, ненавистно ругая собственное нытье по поводу того, что ему вовсе и не хочется начинать новую жизнь. Едва опустившаяся за минус температура казалась ему нестерпимо холодной, а кружащиеся в воздухе снежинки сплошным издевательством. Он помнил, как прошлой зимой Джи Ён закрылся от него, пряча собственные чувства под замок, чтобы о них, не дай бог, никто не узнал. И Сынри, перешагивая через лужи таявшего снега под своими ногами, тихо чертыхался на самого себя за то, что понял это только сейчас. А третий раз обернулся и вовсе неожиданностью. К слову, макнэ ничего и не ждал в свой день рождения, отмечая его как всегда шумно, весело. Как всегда скрывая всё ещё кровоточащее сердце за лицемерной улыбкой. Да, действительно не ждал. Но провел весь день с телефоном в руках, кусая губы, нервно подпрыгивая на месте каждый раз, когда мобильный оповещал об очередном поздравлении в социальных сетях. Вот только не от того, кто был на самом деле нужен. Принципы с грохотом рухнули, словно их нарочно подорвали заранее подложенной кем-то миной внутри. Сынри не чувствовал обиды за то, что о нем, возможно, уже забыли. В августе, на день рождения Квона он сделал ровно то же самое. И младший знал, что если бы его действительно отпустили, то он бы точно получил это одно единственное гребаное сообщение. Ведь зачем прятаться, если все так хорошо, верно? Если ничего не болит. Это сотое по счету осознание стало тем самым последним гвоздем в крышку его гроба, молниеносно подводя Ли к тому, что его план провалился. Что без него оказалось совсем не так здорово, как он думал. Что оказанная им жертва совсем не оправдала себя. Что во всем этом никогда не было никакого смысла априори, лишь упрямство. Что он ошибся. А через несколько дней младший держал в своих руках билет в Японию. Прошло полтора года, боль ушла, испарилась невесомой дымкой. Раны исцелились, прошлое забылось благодаря новым, свежим эмоциям, а Сынри заново вспомнил, как это - улыбаться искренне. Но прошлое это продолжало тихо существовать где-то глубоко под коркой былых воспоминаний, от которых никуда не деться. И если Ли и позволял себе оборачиваться назад, то лишь для того, чтобы ещё раз убедиться в том, что он нашел того, с кем готов жить дальше. Макнэ снова нахмурился, ощущая в своей груди поднимающиеся беспокойство, и уже было хотел вновь посмотреть на часы, как мобильный завибрировал в руках, оповещая о пришедшей смс-ке. «Сели, малыш. Скоро буду» Сынри несколько секунд просто смотрел на сенсорный экран своего телефона. «Я соскучился. Готовь губы» Повторное сообщение заставило его широко улыбнуться и тут же неловко поджать те самые губы, которые, он уже предвкушал, скоро будут гореть от чужих поцелуев. Проходивший мимо Тэян шутливо толкнул его плечом в бок, и Ли дернулся, выплескивая себе на штаны воду из пластмассового стакана, что держал в ладони. - Хорош ворон ловить, иди работай, - ехидно усмехнувшись, протянул Ён Бэ, на что макнэ грозно сощурился, секундой позже выливая оставшуюся воду из ёмкости прямо в шокированное лицо друга. А потом ещё очень долго смеялся, когда его пытались скрутить и защекотать до смерти. Джи Ён улетел неделю назад в Китай с Ян Хеном, ибо весь последний год пахал как проклятый, чтобы помочь компании заключить самый крупный контракт о сотрудничестве. Присутствие главы художественного отдела YG считалось необходимым, директор не желал слышать никаких «но», и Сынри оставалось лишь тихонечко надуваться от несправедливости за то, что его никто и не был намерен брать с собой. А ещё несправедливым было то, что он всю неделю проводил ночи на вместительной постели в квартире лидера один, не имея возможности чувствовать тепло родного тела рядом с собой во сне. Впрочем, макнэ справедливо успокаивал себя тем, что семь дней – это ничто, в сравнении с тем, что было с ними тогда, полтора года назад. - Мне надо будет подъехать в пять или шесть? – задумчиво спросила его Юми, когда Ли болтал с ней по телефону, одновременно с этим пытаясь не упускать из внимания то, как медленно грузилась программа редактирования на мониторе. - Лучше вообще в семь или даже в восемь. В пять они только в офисе будут. Пока мы все соберемся домой, пока доедем, сама понимаешь. - Без проблем, только скинь адрес, - с готовностью вымолвила девушка. – А мне точно можно прийти с Минако? – чуть погодя, аккуратно спросила она. Сынри беззлобно усмехнулся чужой неловкости. Минако – та самая одаренная художница, с которой Юми познакомилась два года назад. И все эти два году, к слову, та не потрудилась прекратить полоскать ему мозги по поводу подробностей их личной жизни. В те моменты Ли озаряла ошеломляющая его догадка о том, мол, неужели и он так же тупо выглядел со стороны, когда во всех красках и эпитетах жаловался подруге на бесконечные ссоры с лидером. - Топа трясет от экстаза с шедевров твоей Минако, так что приходите обе. Я не удивлюсь, если хен даже и купит у неё какую-нибудь картину посреди праздника, - заверил Ли, перекладывая трубку к другому уху. Всё-таки, это было очень здорово, что ему удалось без лишних выяснений и скандалов примирить Юми и Джи Ёна. Тот уже давно не смотрел на неё ревностным, раздраженным взглядом, а сама девушка окончательно примирилась с пылким темпераментом парня её лучшего друга. У Сынри даже получилось познакомить с ней всех ребят на своем прошедшем дне рождения, совсем и не ожидая, что вся компания так сдружится после одного вечера. Посему и сегодняшнее знаменательное празднество не обойдется без ставшей совсем родной и близкой в их кругу Юми. К слову, сами виновники торжества не заставили себя долго ждать, появившись в дверях офиса даже раньше положенного времени со сцепленными в замок руками и красующимися на пальцах диковинными кольцами с зеленым камнем. - Если честно, то я до сих пор в шоке, - искренне удивлялся Ён Бэ, сидя на своем столе, когда довольные и счастливые Топ и Дэ Сон возбужденно принялись рассказывать о том, как всё прошло. – Просто в голове не укладывается. Но я все равно чертовски рад за вас, парни. - А я был в шоке, когда мой муж в первую брачную ночь потребовал у меня массаж, а не... - Заткнись, - беззлобно буркнул Кан, как только Сын Хену старшему взбрело в голову пожаловаться. – Я не виноват, что массаж – это лучшее, что ты умеешь. - А вот это обидно, наверное, - прыснул Сынри, прикрывая кулаком рот. Тэяну, в свою очередь, пришлось показательно прикрыть уже уши ладонями, шутливо сетуя на то, что он, вообще-то, не готов слышать подробности о чужой личной жизни, и уж тем более не желает быть вовлеченным в повествование о том, что и почему не поделили в постели его товарищи. На что Дэ Сон лишь громче расхохотался, заставляя оскорбленного в лучших чувствах Топа недовольно сложить руки на груди и отвернуться к окну, за которым некогда яркие солнечные лучи постепенно превращались в теплые и мягкие, едва пригревающее через тонкий стеклопакет. Сынри тоже смеялся, неосознанно задерживаясь взглядом на чужих обручальных кольцах дольше, чем это было положено. Младший никогда не видел особого, таинственного смысла в браке. Да, считал это чем-то само собой разумеющимся, возможно, необходимым для кого-то. Но уж точно не считал стабильным, обязательным, нужным. Весь опыт его двадцатипятилетней жизни подсказывал, что штамп в паспорте не изменит и не спасет абсолютно ничего, если люди и без него не могут справиться. И, безусловно, брак не несет за собой абсолютное и обязательное осознание семьи. Ли думалось, что семья – это то место, где находится твоё сердце. И какая разница, на законных основаниях оно нашло там свой покой или нет. Но сейчас макнэ испытывал настоящую гордость и неподдельную радость за друзей. Он все так же продолжал медитировать на кольца из белого золота с красивыми зелеными камнями, неожиданно ощутив в себе желание иметь что-то подобное. Необязательно обручальные, необязательно из драгоценного металла. Необязательно вообще быть для этого чьим-то мужем. Просто знаки, которые говорили бы о том, что он не один. Сынри не вздрогнул, когда почувствовал, как чьи-то руки крепко обхватили его сзади поперек талии, и не дернулся от неожиданности, как раньше, когда чужое дыхание опалило кожу у основания шеи через ворот хлопковой рубашки. - Привет, - Джи Ён почти мурчал, невесомо касаясь губами уха младшего, тут же склоняя голову набок, прислоняясь щекой к тому месту, что только что поцеловал. - Почему задержался? – вместо ответного приветствия спросил Ли через плечо, пытаясь поймать лидера взглядом. Но тот намеренно отворачивался, сдавливая в объятьях ещё сильнее, чувствуя себя слишком довольным долгожданным теплом, чтобы быть серьёзным. - Какие-то неполадки с самолетом. Нас пересадили на другой рейс, вылетавший на час позже. - Мог бы и предупредить, - обиженно буркнул младший вопреки тому, что продолжал сквозь недовольство улыбаться, будучи зажатым между телом Ёна и столешницей в комнате отдыха. Квон хмыкнул, разворачивая Ли к себе лицом, требовательно вглядываясь в его раскосые глаза цвета растопленного молочного шоколада, которые не видел аж целых семь дней. - Волновался? - А ты бы не волновался? От лидера пахло дорогим парфюмом с легкими нотками мускуса, аэропортной пылью и чем-то вкусным из-за сладкого десерта в самолете. Все это смешивалось с естественным запахом его кожи и заставляло голову Сынри немного кружиться. Сейчас, после короткой недели разлуки ему казалось, что это самый лучший запах в мире. Он сам подался вперед за поцелуем, нетерпеливо накрывая чужие губы своими до того, как Ён успел открыть рот, чтобы ответить на риторический вопрос. Ли чувствовал горький, неизменный вкус никотина на кончике своего языка. И это тоже было лучшим, что ему удавалось когда-либо чувствовать. - Я тоже скучал, - чуть отстранившись, тихо пробормотал Сынри куда-то в щеку лидера. Заметавшееся, словно птица в клетке, сердце Джи Ёна грозилось прорвать собой оборону хрупких ребер, а сам Квон подумал, что он и через десять лет не перестанет дрожать от всего этого. От того, что макнэ говорит ему о том, что чувствует. - Ты мне это сегодня ночью покажешь. Как ты скучал, - лидер игриво улыбнулся, юркий язык, поддразнивая, провел по кромке нижних зубов, заходя на влажную после поцелуя нижнюю губу. И Сынри вмиг вспыхнул, будто и не было между ними сотен жарких бессонных ночей. - Хен! - Обожаю, когда ты так делаешь, - Квон улыбнулся ещё шире и ещё самодовольнее, делая шаг ближе, теперь уже буквально вдавливая своим телом Ли поясницей в столешницу. - Как? - Вот так, - лидер слегка постучал холодными пальцами по расцветшему розовому румянцу на щеках макнэ. – Это мило, - добавил он, находя чужие губы, чувственно сминая их своими ещё до того, как Сынри поспешил снова возмутиться. Он находил в этом свое особое терпкое удовольствие, когда кто-либо из них затыкал другого поцелуем. Тэян, вовремя подоспевший на поиски испарившегося младшего, которого вот уже минут пятнадцать назад отправили за бутылкой шампанского, припрятанной в комнате отдыха, так и застыл у порога, не зная, куда теперь себя деть. - Может, вы хотя бы при мне себя в руках держать будете, нет? – нарочно громко протянул он, плюнув на все приличия и душевные порывы свалить подальше и не мешать. Ему с головой хватало и того, что Квон так же, как и всегда, продолжал заваливать его сообщениями всю свою командировку на предмет того, где Сынри, как Сынри, и что с Сынри. Ён непроизвольно сжался, почувствовав, как ладони вздрогнувшего от неожиданности младшего уперлись ему в грудь. Такое всегда происходило с лидером, когда Ли пытался его оттолкнуть, и неважно, в чем была причина. Это словно рефлекс, словно заложенная когда-то давно в голову программа - Квон не мог контролировать свою реакцию. Просто испытывал легкий иррациональный страх, гонимый собственными неудачами и ошибками из прошлого, где не смог в нужное время уберечь, удержать. Но Сынри лишь глянул в сторону продолжавшего нетерпеливо постукивать ногой по полу Ён Бэ, озорно усмехнулся и вновь потянулся за поцелуем, вовсе не собираясь оттягивать момент близости, которую так долго ждал, пока то и дело хмурился в совсем пустой без лидера квартире каждое утро. - Озабоченные придурки, - недовольно бурчал Тэян, пока доставал из холодильника искомую бутылку шампанского, стараясь даже и не смотреть на то непотребство, что сейчас творилось за его спиной. – Ещё не все ушли из офиса, между прочим. Если не я, то кто угодно вас сможет застукать и написать заяву директору, - обеспокоенно и раздраженно пригрозил он. И тут же закатил глаза, ибо выставленный наугад в его сторону средний палец лидера красноречиво давал понять, что класть они оба хотели вообще на всех, кто хоть как-то отсвечивал рядом с ними во внешнем мире. Когда солнце почти зашло за горизонт, Квон был уже достаточно пьян для того, чтобы решиться на наполненный наилучшими пожеланиями и напутственными словами тост для новоявленных молодоженов. И его благородный жест был тут же подхвачен таким же пьяным макнэ, который всё никак не мог перестать перебивать лидера под дружных галдеж остальных не особо трезвых ребят. - Взаимопонимания вам, - до колик в животе отсмеявшись на все глупые шутки Сынри, только и выдавил сквозь улыбку Джи Ён, приподнимая свой бокал с виски. - Взаимопонимания и долгих лет совместной жизни, - поспешил поправить младший, шутливо выскакивая вперед так, чтобы только его было видно. - И, самое главное, любите друг друга. - И не ссорьтесь, прошу вас. - Эй, ссориться можно, - возразил лидер, одергивая макнэ за руку обратно поближе к себе. – Иногда даже нужно. - Да? Тогда сегодня ночью я с тобой поссорюсь, и ты будешь сам себе доказывать, как я по тебе скучал, - раскинув руки в стороны, продекламировал Сынри, а затем согнулся пополам со смеху от вмиг посуровевшего лица Квона. – А что? Тебе полезно будет. - Задрали, давайте пить уже, - справедливо рассудил Топ, тем самым спасая обнаглевшую задницу младшего от сию минутного наказания. Отмечать праздник решили у Дэ Сона, но тот постоянно поправлял эту фразу, с улыбкой на лице отвечая, что теперь это их общая с Сын Хеном старшим квартира. Были приглашены только самые близкие, но к всеобщему веселью оказались допущены и несколько сотрудников из офиса, а также хорошие друзья и товарищи всех пятерых парней. И по итогу получилось так, что некогда просторная гостиная всего за час превратилась в место, где и яблоку упасть негде было из-за вновь и вновь прибывавших гостей. К слову, оба жениха были удивлены тому, что у них имеется так много общих знакомых, готовых прийти и поддержать их в такой важный день. Джи Ён, устав трястись под громкую музыку из колонок, плюхнулся на диван, потягивая виски из фигурной трубочки, что нашел на столе. По телу его прокатилась слабо ощутимая дрожь раздражения, когда он обернулся через плечо и увидел, как Сынри пританцовывал и что-то обсуждал с одной из близких подруг девушки Тэяна. Цыкнув самому себе, лидер уселся поудобнее, дабы иметь возможность не сводить с младшего глаз. Собственная разрушительная ревность всегда была его самым главным врагом. Но, спустя полтора года, Ёну думалось, что он, наконец, сумел договориться с ней так, чтобы в выигрыше остались оба. Это было нелегко, и вовсе не так быстро и ладно, как казалось. Квон все так же считал открытые проявления своей натуры собственника нормальными и закономерными, ссоры из-за этого пустыми и непонятными для него, а саму ревность чем-то непременно обязательным, необходимым. Тем, что ни в коем случае не нужно подавлять. Только вот теперь от того взрывного и местами неадекватного поведения остались лишь отголоски, о которых приходилось только с удивлением и неким ужасом вспоминать. Ён больше не орал, что есть мочи, чтобы его услышали. Не обвинял, чтобы уличить во мнимом предательстве, и не думал подозревать, чтобы скрасить жизнь обоих очередным скандалом. А все потому, что его уже и так научились слушать и, главное, слышать. А ещё потому, что раз пройдя через дикую, едва выносимую боль, через отчаяние, подорвавшее нервную систему и психику, через сплошной кошмар, длившийся, казалось, целую вечность, Джи Ён просто понял, что всему свое место и время. Размытые грани обрели очертания, и их больше не нужно было перешагивать, дабы быть понятым. - Она тебе что-нибудь говорила? – немного нервно спросил Квон, найдя макнэ на кухне уплетающим закуски, пока никто не видит. - Да, говорила, - кивнув, промямлил Сынри, отходя об богатого на яства стола, чтобы достать новый увесистый бутыль жутко дорого виски из коллекции Сын Хена старшего из навесного бара. - И что же? Джи Ёна начало бить мелкой дрожью, во рту встала горечь. И если бы все это произошло пару лет назад, то он, стопроцентно, уже орал бы как спятивший от злости и ревности на пустом месте. Но теперь он смотрел на макнэ прямо, спокойно, сам поражаясь тому, с какой легкостью ему удается держать себя в руках. - Сказала, что мы с тобой хорошо вместе смотримся, - Ли обернулся вполоборота, чуть вскидывая голову, из-за чего казался ещё более пьяным, но донельзя довольным происходящим. - Ещё бы она так не сказала, - пробурчал лидер в ответ, даже и не пытаясь скрыть облегчение, тут же подлетая к младшему, коротко, но требовательно целуя того в приоткрытые губы. – Мой, - четко вымолвил он, отстраняясь, а затем снова, как и всегда, припечатывая к ближайшей стене. Они всё так же ссорились время от времени. Ён скрежетал зубами, когда свободолюбивый Сынри открыто высказывал ему свое негодование по поводу очередного всплеска чужого возмущения, а Ли упрямо сдвигал брови на переносице, когда Квон требовал от него больше внимания. Они могли разораться на всю квартиру, могли и разойтись по разным углам после скандала. Иногда, лидер оставлял младшего одного на весь вечер и ночь, громко хлопая входной дверью, намериваясь провести это время у Тэяна, а иногда и макнэ ночевал у новоиспеченных молодоженов, не желая даже и видеть совсем зарвавшегося лидера. Но оба они не могли прожить и двух дней в решительно объявленном бойкоте. И теперь первым на примирение шел не только Квон. Джи Ён заезжал за Сынри на уже новом автомобиле с заранее купленными и приготовленными к извинениями сладостями, и ещё до того, как тот успевал снова показательно надуться, сразу же накидывался с лаской, которая не имела ни единого шанса на отпор. А бывало и так, что Ли посреди ночи выходил искать разозленного лидера по паркам и скверам после ссоры, нередко находя того на какой-нибудь лавочке с сигаретой в зубах. И в такие моменты младшему достаточно было сказать, что он любит и что им необходимо просто найти компромисс в возникшем недопонимании, как Квон моментально таял, через пару мгновений забывая даже то, из-за чего, собственно, и возник очередной скандал. В те моменты Ён ошарашено вспоминал, как раньше все его недовольства крутились только вокруг него самого. Он сам придумывал причину для болезненных выяснений, сам долго и упорно переваривал это в своей голове и мучавшемся сердце, затем с грохотом вываливал на младшего, а после, опять же, сам приползал за прощением. Казалось, что Ли и вовсе проходил мимо в то время, никак и не собираясь быть вовлеченным в отношения, на которые дал согласие. Но сейчас лидер знал и чувствовал, что младший, наконец, с ним: душой, телом и разумом – как Ён и хотел когда-то. - Твой-твой, не психуй только. Я от тебя никуда не денусь, ты это прекрасно знаешь, - хохоча, бормотал Сынри в чужие губы. – Слишком велика цена, - через пару мгновений тишины уже более серьёзно, понимающе добавил он, заглядывая Ёну в глаза. Понимающе потому, что давно осознал, как нужны, почти жизненно необходимы лидеру эти, казалось бы, простые слова. Наверное, в самом начале младшему думалось, что если он будет произносить что-то подобное вслух слишком часто, то сама суть этих слов рано или поздно потеряет свой смысл. А может, он просто боялся. Ли не переставал поражаться тому, каким уязвимым, чувствительным и эмоционально восприимчивым был Джи Ён, когда он, все-таки, решался на признание, которое, к слову, до сих пор не мог спокойно и буднично выдавать каждый день, как делал это Квон. Глаза лидера наполнялись безграничным теплом, все его движения вмиг становились мягкими, нежными. И только в такие моменты Сынри готов был не затыкаться часами, лишь бы видеть, как родное лицо расцветает счастьем. - Поехали домой, - шепотом попросил Ён, утыкаясь своим лбом в чужой. - Давай через час. Ещё никто не собирается расходиться, - руки Ли сами собой обхватили плечи лидера, сцепляясь в замок за спиной. – Как-то нехорошо так сваливать посреди всего праздника, особенно в такой вечер. - Сынри-а, поверь мне – им самим не терпится остаться вдвоем. Джи Ён улыбался, кончиками пальцев пересчитывая ребра по бокам младшего, заставляя того слегка подрагивать в его объятьях. - Хорошо, через полчаса. - Как скажешь, малыш, - практически пропел Квон в чужое ухо. Компромиссы никогда не были их сильной стороной, но время и прожитые горькие ошибки, очевидно, находили свои пути для сохранения того, что дороже мира. Пьяная Юми ещё очень долго вешалась на шею Сынри в попытке удержать того на вечеринке силой, если потребуется, двое приглашенных менеджеров YG призывали выпить пару стопок текилы на посошок, а Топу и вовсе вздумалось театрально разыграть слезливую драму, только бы их не покидали. И младший так и продолжал бы заливисто хохотать над всем этим ещё очень долго, если бы лидер вовремя не распрощался за них обоих, тут же вытаскивая Ли за шкирку за дверь. А Сынри и не сопротивлялся, не в силах должным образом надуться потому, что в действиях Ёна совсем не было самовольного желания спрятать и запереть в одном месте, как когда-то давно. Была лишь острая взаимная необходимость остаться наедине. - Злишься? – мягко спросил его Квон, когда за окнами такси быстро замелькали огни погрузившегося во тьму ночи города. Макнэ повернулся, обескуражено вскидывая брови, ловя едва заметную встревоженность в чужом взгляде. - Вот ещё, - отворачивая обратно к окну, фыркнул он. – Я просто вспомнил, что забыл заполнить тот отчет по последнему заказу. Ян Хен меня четвертует в понедельник. Ли услышал легкий смешок по правую сторону от себя и почувствовал, как на его колено легла вечно прохладная ладонь, которая, вопреки всему, буквально опалило кожу через ткань темно-синих брюк. - Давай ты не будешь думать об этом сегодня, ладно? – Ён пододвинулся ближе, беря руку макнэ в свою, переплетая пальцы, нисколько не обращая внимания на то, что Ли многозначительно кивнул в сторону водителя на переднем сидении. Квон лишь широко улыбнулся, легко и быстро чмокнул младшего в горящую от поглощенного спиртного щеку, а затем тут же вернулся на своё место к противоположному окну, чувствуя себя нашкодившим дитём. Он искоса поглядывал на тихо хихикающего Сынри, чувствуя, как ностальгия по временам их первых неловких и где-то провальных шагов друг к другу накрывала его с головой. Озорные искры в глазах макнэ подкидывали ему воспоминания о том, каким он видел его ещё тогда, два года назад. Видел таким же потешным в своей упертости, до опупения милым при грозно сведенных широких бровях на переносице, красивым, как само понятие «искусство», когда тот просто сидел и корпел до полуночи над эскизами. Сейчас у Ли снова темные каштановые волосы, а у Ёна новые татуировки на теле. Сейчас они оба уже совсем не те друг для друга, кем были раньше. Но макнэ в глазах лидера всегда был, есть и будет ярким солнцем, которое осветило всю его жизнь одним таким же солнечным весенним утром. - Давай лучше ещё выпьем? – Сынри тоже улыбался, прикусывая костяшки на собственных пальцах от невесть какого веселья. Младшему нравилось, когда между ними иногда происходило что-то подобное. Что-то совсем дурацкое, детское, глупое. Что-то едва ли не невинное, чистое, простое, но волнительное одновременно. Ли знал, что всё дело в Джи Ёне, ибо это он не скупился переключать тумблер в своей голове с серьёзного, рассудительного и важного старшего на сущего ребенка, которому только волю дай набезобразничать. Наблюдая за выходящим из круглосуточного магазина лидером с бутылкой вина и пачкой сигарет в руках, Сынри вновь спросил самого себя, почему раньше все это его так пугало. Он продолжал спрашивать себя и тогда, когда Квон вдавливал его собой в заправленную постель, нанося отточенные, прямые удары по коже на шее и ключицах своими губами. Купленное вино так и осталось валяться где-то в коридоре, чудом умудрившись не разбиться к чертовой матери, приземлившись на пол сразу же, как только Ли сам потянулся к лидеру за поцелуем. Макнэ жмурился, откидываясь головой на подушки, и снова широко распахивал глаза, задыхаясь от настоящего пекла, что чувствовал между собой и чужим напряженным телом. Нервные окончания на кончиках его пальцев отчаянно били тревогу всего лишь от того, что Ён невесомо скользил по ним губами одним за другим. У Сынри самопроизвольно сжималось горло, не давая кислороду равномерно поступать в легкие, ибо он до сих пор не мог не трепетать при таком откровенном проявлении любви. Ли всегда боялся. И если Джи Ён в своё время трясся от ужаса только при мысли о том, что он может оказаться с младшим на одном квадратном метре в офисе, то Сынри боялся всего. Боялся признаваться самому себе в очевидной симпатии, каждый раз старательно запихивая всевозможные догадки куда-то глубоко в сердце. Боялся открываться, несмотря на то, что всегда старался быть искренним. Показывать, что, на самом деле, ни о каком равнодушии и речи не было. Просто это дико страшно, когда в твоей душе крохотными бутонами расцветает что-то чистое, до этого неизведанное, а тебе до одури жутко даже это осознать, ибо всегда чревато. Боялся допускать к себе, боялся прикосновений, неиссякаемой чужой ласки, вечной заботы, горячих признаний, даже разговоров по вечерам по телефону. Зато не боялся ссор. Совсем не страшно было ругаться, отстаивать свою совершенно не требующего этого позицию. Кричать не было страшно, упрямо и самоуверенно демонстрировать холодность до последнего не было страшно. Не было страшно и потерять. До определенного момента. - Сынри-а, Сынри-а, - бормотал ему лидер после их первого скандала два года назад, свесив ноги с края кровати в съемной квартире макнэ, - Порой ты слишком жесток ко мне. - Не болтай ерунды, хен, - угрюмо бросил Ли через плечо, скрещивая руки на груди. – Я просто хочу сходить в бар. Что в этом такого? Будто ты так никогда не делаешь. Он сидел тогда к Ёну спиной на другом конце постели, точно так же постукивая пятками по полу. - Ты можешь идти. Голос Квона прозвучал резко, но, вместе с тем, как-то подозрительно, слишком спокойно. - Нет уж, никуда я не пойду. Ты потом из меня все соки выпьешь, - не прекращал бурчать младший, надувая от обиды щеки, собираясь уже полностью подняться и заварить себе кофе на ночь глядя, как почувствовал, что лидер прильнул к его спине. Квону в то время было ещё очень боязно за то, что Ли может рвануть от него куда подальше, поэтому он и не знал, что подавленная в тот момент ревность и злость когда-то вырвутся наружу огнем бешеного и постоянного негодования, которое будет не остановить. - Ты хочешь в бар, а я хочу, чтобы ты остался со мной. Только и всего. А Сынри просто крыло, ибо он не понимал, каким образом ему нужно вывернуться, чтобы продуктивнее скрыть то, как скачет сердце в груди. Джи Ён надавливал пальцами на скулы младшего, ладонью другой привычно сдавливая шею у самого основания, притягивая к себе вновь каждый раз, когда Ли с немыми вздохами на губах отворачивал голову в сторону. Смятые, влажные простыни путались в ногах, сладкая истома разливалась бушующим океаном чувственности по телу, из груди Квона вырывались тихие стоны все чаще, стоило только Ли самому потянуться к нему. Сынри тянулся к нему теперь всегда. И Ён готов был ещё раз спуститься в ад, если потребуется, ради всего того, что он имел сейчас. Лидер бывал к макнэ требователен, горячо страстен в своих желаниях, где-то груб и, возможно, излишне пылок. Но это лишь от того, что он все ещё терял голову словно мальчишка. А Сынри всегда отдавался ему ровно так же открыто и жадно, и иногда Квон позволял себе подшучивать над тем, что когда-то давно Ли боялся даже допустить его к своему телу. За что нередко получал заслуженный пинок под зад, а уже только потом возможность хорошенько поизгаляться над макнэ в постели: пошло, жестко, чувственно. С привкусом терпкого, нестерпимого удовольствия на губах. Но сейчас Джи Ёну хотелось быть внимательным, медленным, доводящим до исступления. Хотелось давать чувствовать себя неторопливо, жарко, кожа к коже. И хотелось получать то же самое в ответ. Приглушенный свет неполной луны проскальзывал в наполненную желанием комнату, оставляя тени на влажном от пота теле младшего. Лидер входил в него в темпе собственного глубокого дыхания, теряясь в поглотивших их обоих ощущения, испытывая дрожь, когда Ли чуть приподнимался для того, чтобы оставить долгосрочные метки на его шеи. Которые раньше ставил только он. - Все-таки скучал? – на выдохе протянул Квон, оставляя мокрую дорожку языком вдоль линии подбородка младшего к его уху, не прекращая двигаться внутри. Сынри был вкусным везде, и Ён готов был продолжать пробовать его на вкус всю жизнь. - Незаметно? – прохрипел макнэ в ответ, нарочно проходясь пальцами по отросшему ежику черных волос на затылке лидера, отчего тот вскинул голову, закусывая губы. А затем тут же наклонился за требовательным поцелуем, чтобы вновь заставить Ли забыть, что значит думать рядом с ним. И младший сгорал от отрывистых, глубоких движений, задыхался от близости и чувствовал, как мало ему даже всего этого, несвязно бормоча о большем. И он уже давно не боялся просить. Сынри очерчивал пальцами опухшие, слегка кровоточащие губы Ёна, когда тот, сместившись чуть в бок, лежал на нём, прислонившись ухом ко все ещё шумно вздымающейся груди, слушая сердце. И как только его стук выровнялся, лидер приподнялся на локтях, внимательно всматриваясь в чужие глаза. Квон всегда с готовностью говорил Ли о том, какими чувствами он горит и будет гореть, наверняка, всю жизнь, но сейчас нужные слова встали поперек горла. И Ён знал - это только потому, что несчастные буквы никогда не смогут передать всей правды. - Что это? – с интересом спросил макнэ, когда перед его носом положили маленькую черную коробочку. – Неужели и мне перепадет сувенир из Китая? - рассмеявшись, предположил он, отодвигая в сторону бокал с красным вином, до которого, все-таки, снизошло долгожданное внимание. - Сам посмотри, - Джи Ён давил в себе улыбку, стараясь выглядеть не слишком взволнованным. Весна за окном терпеливо ждала наступления утра, чтобы вновь распуститься под теплыми солнечными лучами, часы в геометрической красной оправе на стене показали без четверти три часа ночи. Сынри рассказал и показал, как именно он скучал всю эту одинокую неделю по лидеру, сам Квон остался доволен продемонстрированными ему чувствами как никогда, а охлаждающий душ показался им обоим вновь слишком горячим для того, чтобы перестать тянуться друг к другу. Сейчас они сидели на диване в гостиной, предварительно разложив холодную закуску из холодильника и обещанное вино на журнальном столике, и Ли тихо млел от рассказов старшего о том, как прошла его командировка. Млел потому, что вообще все прослушал, ибо без стеснения то и дело залипал на чужом лице, будто и не было прошедших двух лет. Забавно, что во времена их первых свиданий в парке и обедов в перерывах он даже и не замечал, что Джи Ён весьма комично прикрывал тыльной стороной ладони рот, когда смеялся. Но надолго зависнуть в далеких воспоминаниях ему не дали, и младший, только открыв совсем миниатюрную коробку, так и застыл, не в силах отвести от содержимого глаз. - Знаю, что банально, но я просто не смог пройти мимо, - голос Квона размеренным гулом донесся откуда-то сбоку. Стоит сказать, что сам Ён ощущал себя и вправду слишком взволнованным. Он обеспокоенно сжимал и разжимал собственные пальцы, с повышенным вниманием разглядывая вытянувшееся лицо Сынри, с некой нервозностью ожидая, какой будет его реакция. На макнэ сейчас красовалась белая пижама с незамысловатыми разноцветными узорами, темная челка топорщилась вверх и в разные стороны одновременно, на покрасневшей шее и подбородке расцветали неизменные засосы. Такие, чтобы можно было скрыть их корректором для работы в офисе: не слишком заметные, но достаточно явные, очевидные проявления чувств для них обоих. Квон дотронулся пальцами до своих меток, что оставил ему младший на ключицах, проглядывающих сейчас сквозь распахнутую алую рубашку и непроизвольно задержал дыхание, когда Ли, наконец, вскинул голову с немым восторгом в широко распахнутых глазах. - Как ты узнал? – только и вымолвил Сынри, в очередной раз перемещая взгляд себе на руки, а затем обратно на лидера, который совсем и не понимал, о чем идет речь. - В смысле? – озадаченно спросил Ён, пододвигаясь чуть ближе. – Тебе не нравится? – не сдержавшись, выпалил он первое, что пришло ему в голову. Младший посмотрел на него тепло, благодарно, легкая смущенная улыбка тронула тонкие губы. Он аккуратно потер большим пальцем два кольца, что были красиво уложены в черный шелк. Они казались простыми, без драгоценных вставок и камней, ничем, вроде бы, не привлекавшими излишнего внимания. Разве что выгравированные латинские буквы просвечивались на широких оправах. Сынри узнал в них инициалы их собственных с Джи Ёном имен. Узнал и в то же мгновение ощутил в себе такой безудержный, бурный подъем разных смешанных эмоций, что полностью растерялся, даже и не зная толком, с чего начать. - Я только сегодня думал о том, что хотел бы для нас что-то подобное, когда хены вернулись из Канады, - все ещё удивляясь такому совпадению, возбужденно пояснил макнэ, вертя коробку и так и эдак в руках, чтобы получше рассмотреть содержимое. – С каких это пор ты мысли научился читать? Квон ровно так же удивленно смотрел на Ли, ни разу бы и не подумав, что эти безделушки, которые он случайно нашел на прилавке крытого рынка на окраине Шанхая смогут вызывать столько противоречивых чувств. Но он не стал врать самому себе в том, что изначально надеялся на положительные эмоции со стороны Сынри. Надеялся, что его, пусть и совсем ничтожный подарок оценят. - Они практически ничего не стоят, малыш, обычный металл с гравировкой. Там таких несколько сотен было, - хватаясь за свой бокал с вином, чтобы смочить слегка пересохшее горло, деланно равнодушно протянул Джи Ён, все ещё не сводя с младшего глаз. – Я просто захотел, чтобы у нас было что-то общее. Одно на двоих. Вся жизнь, к примеру. - Тогда ты угадал, - оторвавшись, наконец, от созерцания колец, согласился Ли, встречаясь с лидером взглядом. – Спасибо, - тихо добавил он, чувствуя, как снова попадает под чужой тягучий гипноз. Воцарившаяся между ними зпленительная, острая как разбившееся стекло тишина длилась всего несколько секунд, прежде чем Квон забрался с ногами на диван, перемещаясь на колени, дотягиваясь своими губами до губ макнэ. Это было лишь слабое, осторожное, бережное касание. Но, тем не менее, оно перевернуло с ног на голову всё, что существовало и теплилось в душах обоих. - Сынри-а, что не так? – отстранившись, полушепотом спросил Ён, так же, как и всегда, невесомо оглаживая ладонью чужую щеку. Он заметил, что на лице Ли отразился испуг, когда тот только открыл коробку. Это мимолетное проявление чужой мимики было едва уловимым, почти призрачным, ибо в следующую секунду оно сменилось на удивление и уже только потом на восторг. Но Квон, вдоль и поперек выучив абсолютно все грани характера младшего, особенности его психики, предпочтения, возможные реакции и все, что за ними стоит, элементарно не смог упустить эту быстро промелькнувшую тень страха из своего внимания. Лидер знал, что макнэ когда-то боялся его. Боялся и собственного сердца, вообще всего, что происходило вокруг и между ними в частности. И как только Ли окончательно открылся ему, как только осмелился поведать истинную причину всему тому, что послужило катализатором их сокрушительного разрыва, Квон пообещал самому себе, что больше не допустит того, чтобы Ли чего-то боялся рядом с ним. - Нет, все круто, правда, - поспешил заверить младший, тем не менее, не решаясь поднять голову, - Просто я...просто первое, о чем я подумал, когда увидел эти кольца – это то, что ты сейчас как в кино падешь на одно колено и сделаешь мне предложение, - всплеснув свободной от коробки рукой, честно признался он, не забыв нервно расхохотаться напоследок. И он был очень благодарен Ёну за то, что тот понимающе вернулся на своё место, освобождая ему пространство для воздуха. Квон, откинувшись на спинку дивана, ещё раз оценивающе прошелся взглядом по всей напряженной фигуре Ли, останавливаясь на его лице, неслышно цыкнув самому себе от того, что в нем увидел. - А что, если и так? Казалось, вопрос был задан риторически, но макнэ, весь превратившись в окаменелую статую, кожей чувствовал будто повисший над ним в воздухе ярким знаком вопроса подтекст. И если бы он не был так ощутимо расслаблен обильным количеством спиртного за весь вечер и ночь, то точно бы позорно покраснел. - Что? – Джи Ён вновь потянулся к своему бокалу, улыбаясь одним уголком губ. – Снова бы сбежал от меня? Сынри слегка вздрогнул, теперь уже открыто, во все глаза уставившись на лидера, который в тот же момент посмотрел на него. Они почти не разговаривали о том, что случилось тогда, почти два года назад. Не обсуждали, не обменивались мнениями о произошедшем, не искали повода для того, чтобы напомнить. Лишь однажды, в тот вечер, когда Сынри вернулся, и когда Джи Ён понял, каких масштабов ужас он испытывал все это время без макнэ, они оба раскрыли друг другу карты. Раз и навсегда. Тот разговор был пропитан болью, те слова пронзали души, а те поцелуи залечивали раны. То было очищением, исповедью, откровением, на которое решиться оказалось едва ли по силам, но которое стопроцентно стоило всех пережитых кошмаров, чтобы быть озвученным, услышанным, понятым. И этот страшный сон развеялся, остался преодоленным, и никто из них не желал вновь засыпать им. Макнэ ни разу не ставил ультиматумы во время ссор о том, что вот, ещё слово и он снова уйдет. Лидер ни разу не припоминал в скандалах то, как долго он ждал, чтобы к нему вернулись. И оба ни разу не говорили о том, как тяжело было простить. Они просто молча несли собственные ошибки за спиной, благодаря судьбу за то, что им довелось пройти через все это в самом начале. Ибо это сразу же подвело упрямого Сынри и ревнивого Джи Ёна к тому, кем бы они были друг без друга. Сразу же заставило четко осознать, что порознь им никак, что бы не происходило за дверью в квартире лидера. Как много это все значит. Какой колоссальный имеет вес. К счастью или к сожалению, но истина такова, что люди осознают всю ценность того, что имеют только тогда, когда теряют. Вся суть лишь в том, на что они готовы пойти, что осмелятся поменять в себе, чтобы обрести так небрежно ускользнувшее от них счастье вновь. И сейчас Ли, вглядываясь в темные глаза Квона, прекрасно знал, что не он один до сих пор боялся потерять. Но он также понимал, слышал и чувствовал, что в озвученном горьком вопросе старшего не было упрека, напоминаний, самодовольства. И в нем совсем не было былой боли. Ён просто хотел узнать, каким будет его ответ. Макнэ усмехнулся, закусывая аж собственные щеки изнутри, чтобы так и рвущаяся наружу улыбка не растянулась от уха до уха. Его руки немного подрагивали, когда он осторожно доставал из коробочки одно кольцо, на котором гравировка отображала инициалы лидера. А Квон не успел даже и охнуть, как Ли показательно нацепил себе на безымянный палец его подарок, уверенно взглянув на него после с выставленной вперед ладонью. - Я люблю тебя, - негромко, но четко вымолвил Сынри все с той же мягкой, поразившей когда-то Джи Ёна в самое сердце улыбкой. – И черта с два я позволю своим страхам победить это. Младший тихо смеялся, пока крайне шокированный лидер несколько секунд все ещё продолжал сидеть с высоко поднятыми вверх бровями и так и не донесенным до рта вином. После чего бокал с терпким напитком полетел на паркет, разбиваясь в пух и прах, а Ли хохотал, словно спятивший, когда его буквально снесли с места, поваливая спиной на кожаную обивку дивана. Он слышал, как тяжело было Квону дышать от осознания, и чувствовал, как под его лопатки протиснулись чужие ладони, сдавливая в объятьях так крепко, что вскоре и сам он ощутил нехватку кислорода. - Хен, задушишь же, - все ещё хихикая, кряхтел Сынри, извиваясь под Ёном как уж на сковородке. Лидер ослабил хватку, раздвигая ноги макнэ своим коленом, устраиваясь между ними, упираясь на локти по бокам от светящегося неподдельным счастьем лица Ли, тем самым заставляя смотреть только на него. - Задушу, если у алтаря не скажешь «да», - едва ощущая себя в этой реальности от поглотивших его чувств, смеялся Квон. – И даже не думай, что я сейчас шучу, - пригрозил он, нагибаясь, прикусывая зубами чужие губы. Сынри, вдруг, посмотрел на него очень серьёзно. Широкая задорная улыбка ребенка исчезла, являя вместо себя тепло, мягкость, четкое понимание чего-то важного, незыблемого в красивых глазах. Сердце лидера пропустило пару ударов, рухнув вниз, из груди вырвался шумный полу-вздох, как только макнэ взял его лицо в свои ладони. Так, как не делал ещё никогда до этого. - Я всегда буду говорить тебе «да». Души трепетали, пели. Губы подрагивали, горели. А любовь жила и кричала сквозь дымку навсегда испарявшегося страха. - Сынри-а, моё сердце бьется для тебя.

Конец

На счет эпилога: 1. Я блин весь интернет перерыла в поисках инфы по поводу заключения однополых браков заграницей. Ребята-а, вы бы знали, какой это гемор. Я даже нашла одну контору в России, которая специально помогает представителям ЛГБТ в этом. Я уж думала звонить им, типа, пацаны, помогите по-братски, я тут фичек пишу и мне нужно подробнее знать, как там и что 2. Я грозилась и божилась, что как возьму и КАК НАПИШУ нцу в конце. ухх прям. Но по итогу вышло то, что вы только что прочитали. И здесь я хочу сделать ремарочку: я не слила её, не испугалась (хотя такое было, да) и не поленилась. Просто по ходу повествования поняла, что ничего больше того, что имеется, сюда не впишется. Я имею в виду всякие "дырочки, члены, задницы" и так далее. Я хотела, чтобы все было именно так, как есть. Поэтому если вы желаете ХОТ ХОТ, то лучше читайте перевод секси боя - там порева на всех хватит х)