***
- Сынри-а, ты где? - Что-то случилось? - А должно? Я просто хочу знать, где ты сейчас, - немного психовано повторил лидер, плюхаясь в свой автомобиль, поворачиваясь на сидении так, чтобы иметь возможность покурить в открытую дверь. - Не знаю, Джи. Ты просто нервный какой-то, - задумчиво протянул макнэ. – Я в торговом центре. - Что ты там забыл? – голос Квона в телефонной трубке звучал действительно обеспокоенно и, в какой-то степени, даже грубо, и Ли лишь устало выдохнул да прикрыл глаза на пару секунд. - Я забыл там свой костюм для открытия выставки. Банкет уже на следующей неделе. Или я что-то путаю? – неприкрытый сарказм в интонации младшего Ён уловил предельно четко, потому покрепче сжал фильтр сигареты зубами, мысленно читая самому себе мантру не заводиться с пол-оборота. И когда они стали так сильно выводить друг друга? - Может, это я что-то путаю, малыш, а? Мы, ведь, собирались пойти за покупками вместе. - Ты был занят сегодня, а в другие дни я уже не смогу, Джи. Поэтому и уехал без тебя. Скуренный сверток табака был отправлен в дальний полет до ближайшего бордюра, а самого лидера аж передернуло от услышанного. Он нахмурился, растягивая затянувшееся молчание, через секунду вновь зарываясь рукой в нагрудный карман джинсовки за новой порцией никотина. - Ты один? - Нет, я с Юми. Сынри напрягся всем телом и даже непроизвольно задержал дыхание, ожидая очередную порцию взрывной ревности со стороны Квона, и тот его не разочаровал, мгновеньем позже выливая на макнэ все то, что так и вертелось на языке. - Странно, что время шляться по магазинам с этой Юми у тебя есть, а вот подождать меня и пойти вместе, как договаривались изначально – нет. Очень странно, - деланно спокойно проговорил лидер, но младший четко уловил нотки металла в его голосе. – И, дай угадаю - после этого вы пойдете к тебе домой, чтобы поболтать как старые добрые друзья, верно? - Хен, не начинай, прошу те... - Что не начинать, Сынри-а? Я, разве, не прав? Ну, так скажи мне, что я не прав. Давай, скажи, - Джи Ён буквально выпрыгнул из машины, сжимая несчастный мобильный в своей руке с такой силой, что тот практически затрещал у уха, начиная нетерпеливо мерить шагами парковку офиса, на которой сейчас находился. - Да, мы поедем сегодня ко мне. Это запрещено? Я не имею права с людьми разговаривать теперь из-за того, что твоя ревность границ не знает? Так, что ли? Квон уловил звук хохотавших девушек и парней в телефонной трубке где-то на заднем фоне закипающего от негодования макнэ, что было абсолютно обычным делом для всегда набитого людьми торгового центра. Но при нынешних обстоятельствах сей совсем невинный и незначительный факт заставил лидера разве что не разораться от злости. - Я должен знать, где ты и с кем ты. И я считаю, что я имею на это право как твой парень и... - Может, мне ещё разрешение у тебя спрашивать надо? - А может, мне вообще насрать на наши отношения? – бешено выкрикнул Квон, чувствуя, как всего его просто рвет на части от обжигающих изнутри эмоций. Он со всей яростью пнул носком кроссовка огрызок чего-то, что, видимо, было раньше съестным, а после просто присел на корточки, шумно вдыхая в себя свежий воздух, пытаясь хоть немного успокоиться. - Джи, что ты несешь? Извини, но я не собираюсь продолжать разговаривать с тобой в таком тоне, - твердо и максимально доходчиво произнес макнэ. – В последнее время ты возомнил о себе слишком много. - Я возомнил? Да ты... - Ещё слово и я брошу трубку, хен. Лучше успокойся. - Даже и не смей, Сынри-а. Я сейчас приеду за тобой, и мы вместе вернемся домой без всяких девок. А уже там поговорим нормально. - Нет, Джи Ён, я ещё не закончил. - Я сказал - я сейчас приеду и... - договорить лидеру никто не дал, ибо в следующую секунду вместо раздраженного голоса макнэ он услышал в телефонной трубке лишь глухие гудки сброшенного вызова. С добрых полминуты Квон пялился на голый асфальт перед собой с нечитаемым и отстраненным выражением лица, а затем коротко рыкнул, выпрямляясь, чувствуя в себя такую уничтожающую силу ревности и ярости, что пару мгновений он испытывал абсолютно твердое и четко оформленное в голове желание расхреначить свой телефон о капот собственной машины. - Опять психует? – виновато поджав губы, аккуратно спросила Юми, в высшей степени обеспокоенно оглядывая весь потерянный и расстроенный вид Сынри, что сидел сейчас напротив неё за столом в небольшом кафе. - Он не психует. Он орет как истеричка, - буркнул Ли, ставя локти на деревянную поверхность, руками хватаясь за свою кипевшую от переживаний голову. – Я чувствую себя рядом с ним человеком без свободы воли и права голоса, серьёзно, – выпучив глаза от осознания масштаба случившейся ссоры, крайне возмущенно добавил он. - Но раньше ведь такого не было. Мне кажется, ты сам его провоцируешь, - прищурившись, резонно подметила девушка, негромко хохотнув от того, как тут же вытянулось от несогласия лицо макнэ. - Чем? Тем, что хожу и живу полной жизнью? Этим провоцирую? Не неси чепуху, Юми, - отмахнувшись, раздраженно протянул Сынри. – Оппа просто эгоист и собственник. Вот и все. И я вообще не знаю, что мне с этим делать. - А ты не думал о том, что в эту твою полную жизнь должна быть включена ещё и сексуальная жизнь, нет? Это немаловажно, между прочим. Я уверена, что Джи Ён именно поэтому и бесится, что не может вывести ваши отношения на новый уровень. А ты своими выкрутасами просто подливаешь масло в огонь. Ли насупился, откидываясь на мягкую спинку вместительно кресла, в котором сидел, нехотя признаваясь самому себе в том, что, как ни крути, а зерно здравого смысла в словах его подруги все-таки есть. - Он постоянно попрекает меня тем, что я, якобы, его не хочу, - надув губы, обиженно просипел он, отвлекаясь на то, что подошел официант с двумя порциями горячего удона. - А я бы на его месте тоже попрекала. Сколько уже прошло с тех пор, как вы вместе? Два месяца? Ну, знаешь ли, мало кто столько терпит, - фыркнула Юми, берясь за палочки. – Я не понимаю, чего ты боишься, Сынри? Что тебе так глубоко засадят в задницу, что ты потом встать не сможешь? – добавила она, многозначительно поведя бровью. Добавила и тут же залилась громким звонким смехом, ибо моментально покрасневшее и шокированное лицо Ли нужно было видеть. - Так, все. Проехали, - раскинув руки в стороны, смущенно пробормотал макнэ. – Ты мне лучше расскажи про ту художницу. Вы уже сходили в кино? – быстренько сменив тему, затараторил он. И попал в яблочко, потому как подруга сразу же забыла о том, какую мудрую и поучительную нотацию собиралась прочесть бездарю Сынри секунду назад. - Ой, Минако прелесть. Ты бы видел, как она рисует. Бо-оже, я бы её прям перед мольбертом завалила. В общем... И все следующие полчаса макнэ умело создавал видимость повышенного внимания и интереса к тому, что в красках и оживленных эпитетах вещала ему Юми. Создавал для того, чтобы лишний раз не показать, как у самого внутри все горит и ноет от переваривания очередной неприятной и болезненной стычки с Ёном. К слову, два месяца странных и крайне экспрессивных отношений между лидером и макнэ действительно прошли, и сейчас Ли абсолютно не знал, что их обоих ждет дальше. Ибо если все будет продолжаться в таком же взрывоопасном в своих ссорах и вечных недомолвках ключе то, как считал младший, в таком случае этот союз вряд ли имеет шанс на какое-то будущее. И нет, он совсем не хотел оказаться на перекрестке именно такого поворота событий, не желал даже и думать о возможном разрыве, старался элементарно не допускать до своего сознания подобные мысли. Но, все же, факты есть факты, а никто из них так и не научился слышать друг друга. До сих пор. Стоит сказать, что все начиналось вполне себе чудесно, в какой-то степени даже сказочно и до одури романтично, чему всегда способствовал неугомонный в проявлении своих чувств и ласки Квон, день за днем засыпая Ли глупыми, полными нежности и трепета смс-ми, карауля с утра у подъезда с новой порцией объятий и поцелуев, буквально каждые три часа напоминая ему, Сынри, о том, как он счастлив, что любит и любит именно его. С лица макнэ тогда буквально круглыми сутками не сползала улыбка да предательски заходилось сердце в груди, ведь своего лидера он никогда таким не видел. Ли с трудом верил, что теперь он является не причиной его разочарования, а наоборот – живым источником сплошной эйфории. Для младшего все это было очень и очень непривычным, ведь подобный формат отношений со своим полом он никогда не практиковал, потому и ожидаемо терялся каждый раз, когда Ён весь страх с осторожностью терял и набрасывался на него со своими неконтролируемыми вспышками обожания везде, где это было недопустимо и по социальным нормам запрещено. Но Сынри старался не зацикливаться на собственных страхах и неловкости, думая о том, что ему действительно спокойно и хорошо рядом с лидером, несмотря на всю эмоциональность и импульсивность последнего. Так пролетел на одном дыхании дождливый июнь, первая радость, некая скованность и общее возбуждение от начала таких долгожданных и упоительных в своей близости отношений начали потихоньку утрамбовываться в душах и головах обоих, и на смену всему этому стали приходить ревность, взаимные упреки, непонимание и, соответственно, громкие ссоры, плавно вытекавшие в сокрушительные скандалы. Ли считал, что это необходимый во всех отношениях этап, когда двое должны просто притереться друг к другу. Этап этот всегда непростой, но, безусловно, далеко немаловажный. Ведь здесь играет роль готовность обоих партнеров идти на уступки, желание принять избранного себе человека таким, какой он есть и стараться не обращать внимания на то, что характеры могут быть настолько разными, что, кажется, о возможном понимании и речи нет. Сынри все это прекрасно осознавал и, правда, старался, как мог. Но только вот Джи Ён, как считал сам макнэ, не прикладывал совершенно никаких усилий для достижения необходимого уюта и эмоционального баланса в их отношениях. В какой-то момент, лидер просто осмелел и начал позволять себе слишком много, то выливая на младшего весь огонь собственного возмущения касательно того, что его, якобы, не слушают, то психуя по абсолютно непонятным Ли причинам, а то и вовсе превращаясь в самого настоящего тирана, который требовал всегда и везде полного и тотального к себе внимания. Но Сынри мог бы смириться и с этим, если бы не одно «но». Ревность. Ревность жгучая, моментами неадекватная, неподдающаяся всякой логике и не знающая границ. И если поначалу Ли лыбился до ушей да внутренне хлопал в ладоши, когда лидер показывал свою натуру собственника, стреляя убийственными взглядами во всех тех, кто хоть как-то с его макнэ контактировал, то по истечению первого месяца их отношений Сынри был буквально выжат как лимон, ибо каждодневные выяснения доводили его до состояния убитой эмоциями амебы. - Кто это был? – сквозь зубы прошипел Джи Ён одним утром, когда выловил свое солнце очень раздражающе мило болтающим с каким-то сотрудником в коридоре их офиса. - Мм? Это Акио из call-центра. Ты, разве, не знаешь его? Он частенько к нам заглядывает, - пожав плечами, просто ответил Ли, весь подобравшись от того, как подозрительно сощурились глаза лидера в сторону упомянутого коллеги, который неторопливо удалялся от них в противоположную сторону. - Что он тебе сказал? - Да ничего такого, просто поговорили о работе. А что не так? – весьма сконфуженно произнес Сынри. - Он мне не нравится, - цыкнув, сурово произнес лидер. – Не разговаривай с ним больше. - Что? Но, хен... - Малыш, не спорь со мной, - бесцеремонно прервал Джи Ён, подходя к оторопевшему макнэ ближе, пользуясь с тем, что на несколько коротких секунд коридор опустел. – Сделай так, чтобы я не злился, ладно? Я люблю тебя, - уже более спокойно произнес он, невесомо улыбаясь, коротко целуя Ли в приоткрытые от шока губы. - Ладно. Если ты так просишь, - Сынри тогда невольно подчинился, но, в который раз, ощутил жар подавляемого негодования в своей груди. – Ты невыносимый ревнивец. Знаешь об этом, да? - Знаю. Давай лучше подумаем о том, в каком ресторане сегодня будем ужинать. И на этом разговор, обычно, был закончен. Но терпение всегда спокойного и максимально уравновешенного макнэ в какой-то момент треснуло по швам, и вместе с выплеском всего своего недовольства, вызванного таким наплевательским отношением к его личной свободе и права на хоть какой-то выбор, в их и без того взбалмошные отношение прибавились ещё и стычки, которые всегда заканчивались буквально столкновением лбами. И в этой битве Джи Ён априори отказывался быть хоть немного мягче, а Сынри больше не терялся, твердо и уверенно защищая свое собственное «я», не желая подчиняться. - Ты не имеешь права запрещать мне общаться с теми, с кем я хочу, хен. Не имеешь! – выкрикивал младший, тыкая пальцем прямо в разгневанное и побагровевшее от ярости лицо лидера. - Нет, имею! И буду иметь до тех пор, пока ты называешь меня своим парнем, Сынри-а, - в тон макнэ орал Квон, которого так и подмывало запульнуть сейчас в любовь всей своей жизни чем-нибудь тяжелым. – Я хочу как лучше. Лучше для нас обоих. И ты будешь слушаться меня! - Я тебе собачка на привязи, что ли? Вот уж не думал, что ты такой эгоист, Джи. Ты никого и ничего не видишь, кроме собственного эго! Я для тебя как игрушка, которой ты наиграться все никак не можешь. - Это неправда. Я люблю тебя и... - Да ну? Тогда какого хрена я слышу только одни сплошные претензии от тебя? – надрывался младший, уже подумывая выгнать зарвавшегося лидера из квартиры, нисколько не переживая по поводу того, что оба они находились в апартаментах последнего. – Что я ни сделаю – тебе все не нравится, что ни скажу – не то и не так. Я не буду затыкаться каждый раз, когда у тебя очередной псих начинается, хен. Не буду, и ты никогда меня не заставишь! - Кто сказал, что мне нужно, чтобы ты затыкался?! – вытаращив глаза, рявкнул Квон, то бледнея, то вновь краснея после каждого слова Ли. - А ты не даешь другого выбора! - А ты не хочешь меня слушать! - Да пошел ты! Впрочем, стоит отметить, что, к большому и всепоглощающему удивлению Сынри, не было ещё ни одной ссоры, после которой бы Джи Ён сам не приползал к нему с извинениями и мольбой о прощении в до одури виновато смотрящих на него темных глазах, клятвенно обещая не повторять больше никогда своих ошибок. Для гордого младшего это было показательно и, естественно, он моментально забывал про все обиды и сгоряча брошенные друг другу грубые слова, уже через пять минут наслаждаясь тем, как жадно целует его прощенный и снова окрыленный лидер. Но, все же, Квон Джи Ён не менялся, как того обещал. И даже не собирался. И вот теперь, про прошествии двух месяцев этих эмоционально выматывающих отношений все дошло до того, что Сынри совсем запутался и перестал понимать, как донести до вечно ревнивого старшего здравую мысль о том, что убежит он от него только в том случае, если тот так и будет продолжать скандалить на ровном месте. Но если Ли Сын Хен был на сто процентов уверен в том, что уж его-то обвинения безусловно оправданы, то у Ёна была на это счет своя непрошибаемая и такая же аргументированная позиция. И ему было, что сказать. Лидер, конечно, являлся крайне вспыльчивым человеком и довольно часто позволял самому себе теряться в сокрушительном омуте собственных, доводящих его до беспамятства эмоций, но он точно не был полным идиотом для того, чтобы не понимать, что происходит. И на всё его неадекватное, как упрямо доказывал Сынри, поведение были две весомые причины. Во-первых, младший до сих пор не сказал ему абсолютно ничего касаемо существования собственных чувств. И даже первоначально озвученного «ты мне нравишься, хен» больше не было слышно. Да, два месяца вряд ли можно назвать большим сроком для начала серьёзных отношений, но у Джи Ёна буквально кости выламывало да душа изнывала от того, что у Ли не хватает то ли смелости, то ли доверия сказать ему хоть что-то такое, чтобы Квон понимал насколько он важен тому, кем сам буквально дышит. И если в первые несколько недель старший просто скидывал некую неловкость и скованность в проявлении чувств младшего на вполне закономерное и обычное удивление от подобного рода событий, то по истечению ещё половины месяца Ён всерьёз запереживал и начал весьма сильно нервничать. Конечно, он понимал, что Сынри не обязан быть таким же, как он сам, не обязан так же прыгать от счастья рядом с лидером, не должен каждую секунду смотреть на него полным восхищения и обожания взглядом, и совсем не стоит тому кричать о своей симпатии так громко, как орал сам Квон. Ещё он осознавал, что Ли точно не все равно, ибо в раскосых и теплых глазах младшего Джи Ён больше не видел непонимания и просто обычной дружеской симпатии. Не видел и холодности, перестал замечать отторжение. Все поведение макнэ красноречиво говорило ему о том, что раз Сынри с ним, значит, в его сердце что-то есть, и это что-то уж точно имеет особую, важную причину в своем появлении. Понимал, но никак не мог подавить крепнувшие в его душе подозрения и неуверенность, испытывая просто нереально эгоистичное желание получить от младшего ещё больше, каждый раз чувствуя в своем сердце дикую тоску от того, что на все ежедневные максимально искренние и чувственные признания в любви он получал от Ли лишь смущенную улыбку да какой-то нервный, неестественный смех. И ничего более. Собственно, здесь, из первой, раздражающей своей безысходностью проблемы, плавным и размеренным потоком вытекала вторая. Прошло два месяца, а Квон до сих не удостоился права на обладание телом макнэ в самом полном смысле этого слова. Два. Чертовых. Месяца. К слову, он не был уверен и в том, что получил и душу. Джи Ён никогда не считал себя человеком с максимально завышенным либидо, но уж точно думал о том, что это все ни хрена не нормально. Нет, все было умопомрачительно классно, когда он зажимал младшего где-то между чем-нибудь, когда целовал так, что у обоих мозг отказывался функционировать, когда властно, но вместе с тем ласково обнимал, притягивая одной рукой к себе за шею, от чего младшего моментально уносило потоком бурного и неконтролируемого возбуждения. Но как только прикосновения лидера начинали переходить одному макнэ известную грань, стремясь перебраться на более интимный и до дикости нужный Квону уровень, Ли просто-напросто как ветром сдувало. Ён совершенно не мог взять в толк, где проблема и в чем причина, и каждая попытка добиться от Сынри хоть каких-то объяснений заканчивалась тем, что тот просто улыбался и лепетал что-то вроде: «все хорошо, хен, я просто не хочу». А лидер не понимал, откуда берется это самое «не хочу». Ибо его самого так и трясло от желания. И Джи Ён нисколько не стеснялся говорить об этом тут же краснеющему Ли, ни разу не удосужился хоть немного придержать в узде собственный голод, когда возбуждение настигало его в не особо подходящий для внезапных вспышек страсти местах, и, более того, ни за что бы и не остановился, если бы не вечно отпихивающий его макнэ. Квон считал, что его стремление стать с Сынри ближе более чем нормально и максимально объяснимо: он любит, а соответственно, хочет. И ничего в этом такого страшного и предосудительного нет. А по итогу вышло так, что лидер, окончательно и бесповоротно потерявшись в путанице мыслей и догадок касаемо причин поведения младшего, просто сложил дважды два и пришел к выводу, который вот уже которую неделю заставляет его просыпаться с болью и бешеной злостью в сердце. Раз Сынри так рьяно и упрямо отказывается ложиться с ним в постель, не желает близости и избегает каких-либо открытых проявлений собственных эмоций, значит, ему эти отношения не так уж и нужны. Не так уж и нужен ему сам Джи Ён. Не внушающее никакого оптимизма открытие разъедало душу Квона ежеминутно, потому он и набрасывался на Ли с претензиями и колкостями каждый раз, когда его воспаленное воображение подкидывало картину того, как тот может просто-напросто уйти от него в какой-то замечательный день без лишних сожалений и так же, как и всегда, ничего не объяснив. Потому лидер и ревновал так неистово к каждому столбу, потому ссоры их все чаще стали походить на настоящую войну за право быть услышанным, и потому он психовал как ненормальный, когда Сынри делал от него неосторожный шаг в сторону. Просто Ёну было больно. Только и всего. Он элементарно хотел получить хоть какое-то подтверждение того, что он чего-то стоит, что он что-то значит и что им дорожат. И он так же, как и младший, совершенно не знал, что ему нужно сделать, чтобы его поняли. Так и получалось, что изначально счастливые и безумно очаровательные в своем робком трепете взаимоотношения всего через два месяца стали походить на травлю двух вечно огрызающихся и цапающихся по поводу и без зверей. Сынри вздрогнул и чуть не выронил острый нож себе на ногу, когда услышал неожиданный звонкий писк домофона. Ли слегка нахмурился, откладывая в сторону доску, на которой резал овощи, коротко взглянул на часы и, обнаружив на них первый час ночи, просто фыркнул, секундой позже послушно направляясь к двери. Он знал, что только один человек имеет наглость нагрянуть к нему в дом так поздно. - Да, хен, - устало протянул он в окошко динамика рядом с выключателем. - Можно я зайду? Голос лидера был сильно охрипшим и напряженным, и макнэ подумал, что тот, наверняка, снова хорошенько надрался с Тэяном. - Заходи, дверь открыта, - сухо бросил он, нажимая на кнопку, отстраненно думая о том, что пустил сейчас к себе в квартиру человека, который из него буквально веревки вьет. Ну и пускай, не особо бодро рассудил Сынри. Он готов потерпеть ещё немного ради них обоих. - Сразу начнешь извиняться или ещё пооремся? – сходу спросил младший, как только Квон появился на пороге. - Что? – непонимающе спросил Ён, оглядывая повернутого к нему спиной Ли, который стоял рядом с плитой и что-то готовил. На макнэ красовался незамысловатый темно-синий фартук, и лидер лишь болезненно поморщился от того, что из-за этой очередной идиотской ссоры он не может даже и дотронуться теперь до Сынри. Что говорить о большем. - Ну, когда мы цапаемся, то ты всегда приходишь извиняться после. Но иногда бывает, что мы ещё больше ругаемся, а уже только потом миримся, – пожав плечами, будничным тоном оповестил Ли, закидывая порезанные овощи на раскаленную сковородку. – Вот я и спрашиваю: будешь извиняться или мы что-то не до конца ещё выяснили? – с той же интонацией повторил он. - А тебе есть, что сказать? - Квона немного потрясывало от нервов, пока он проходил вглубь квартиры. Старший ощущал свое пересохшее горло и приклеенный к нему язык. Голова его слабо, но ощутимо кружилась, ведь он действительно выпил сегодня с Ён Бэ под недовольное ворчание его девушки. Выпил не так много, но достаточно для того, что набраться смелости и прийти сегодняшним поздним вечером сюда. - Если бы и было, то какой смысл? Все равно без толку. - Сынри-а, посмотри на меня, - тихо попросил лидер, чувствуя нарастающую в себе острую боль от того, что Ли, отбросив доску и нож в сторону, просто замер на месте, упершись обеими руками в столешницу. - Джи Ён, я устал, - в голосе младшего неожиданно прозвучала тщательно подавляемая до этого искренность, и Квон отвел глаза в сторону, пытаясь не сильно вслушиваться в то, с каким горьким разочарованием прозвучала эта фраза. – Мы всего два месяца вместе, а у меня уже складывается ощущение, будто я прожил с тобой пять лет, и теперь у нас проблемы с пониманием, – опустив голову, сухо подытожил он. Лидер, примостившись поясницей о кухонный стол позади Сынри, в защитном жесте сложил руки на груди, точно так же опуская голову, прикусывая собственную щеку изнутри, чувствуя, что он даже и не знает, что на это ответить. Что нужно отвечать на правду? - Молчание – знак согласия, - нервно хохотнул Ли, наконец оборачиваясь, бегло оглядывая сгорбившегося Ёна напротив него. - Это не смешно, - голос Квона предательски задрожал, и он тут же откашлялся, поднимая покрасневшие от количества поглощенного алкоголя и общего напряжения глаза на макнэ, ища в родном лице отражение какого-то сожаления от действительности. Ища поддержку и готовность в очередной раз простить. Но вместо этого он увидел, как чужое напускное и лживое спокойствие схлынуло, губы макнэ сомкнулись в тонкую линию, а в глазах заплескалось горькое понимание. Понимание того, что ему, Ли, тоже очень далеко до забавы. - Иди сюда, - мягко, полушепотом попросил Джи Ён, протягивая открытую ладонь, смотря на замявшегося Сынри вновь виновато и вновь невообразимо преданно, вместе с тем стараясь не слишком сильно показывать болезненные эмоции, чтобы не вызвать ненавистную ему жалость. А младший вновь подчинился, чувствуя, что в любом случае уже не сможет абсолютно равнодушно прожить хоть одну ночь не рядом с лидером. Ведь последние две недели они засыпали и просыпались вместе, кочуя от съемной квартиры Ли к дорогим апартаментам Квона и обратно. - Нам нужно что-то делать со всем этим, - мрачно произнес макнэ, как только голова Ёна опустилась ему на плечо, а руки бережно, но крепко обхватили поперек талии. – Мы оба не выдержим ещё месяц в таких скандалах. Что-то очень сильно и неприятно заскреблось под ребрами лидера, когда младший озвучил давно волнующую его мысль. Он четко ощутил, как сердце его сжалось, а по всему телу острыми вспышками прокатилась боль. - Тогда мы должны идти друг другу на уступки, малыш. Иначе никак. - Я догадываюсь, о каких уступках ты сейчас говоришь, - Сынри чуть отодвинулся, пытаясь заглянуть Джи Ёну в глаза, но тот лишь посильнее прижался к нему, смазано потершись щекой с отросшей колючей щетиной о чужую шею. - Когда секс со мной перестанет быть проблемой? Я не заразный, не спидозный, у меня был опыт с мужчинами, и я знаю, как сделать так, чтобы тебе не было больно. И я хочу, чтобы ты мне верил, - неожиданно прямо высказался лидер, решая, что, видимо, стоит идти напролом и говорить только то, что он на самом деле думает. Может, макнэ действительно чего-то боится и о чем-то тревожится, раз так рьяно отталкивает. Даже вопреки тому, что ни разу не озвучил это что-то вслух. - Я даже и знать не хочу про твой опыт, хен. Вот серьёзно, - Сынри нахмурился, каменея в руках лидера, а сам Квон не сдержал улыбку. - Я люблю, когда ты ревнуешь, - донельзя довольно протянул он, поднимая голову, смотря на посуровевшего младшего с той самой озвученной любовью. И последний только больше надулся. - Глупости. Я не ревную, - сухо отрезал Ли, а сам понимал, как неуместно и неправдоподобно прозвучали его слова. Особенно если учесть то, что он показушно отвернулся в сторону. - Ты не умеешь врать, малыш. Джи Ёна так и подмывало ещё больше раззадорить пойманного с поличным и от этого же, соответственно, обиженного макнэ, но он держался, стараясь не переборщить с колкостями. Ревность Сынри была абсолютно ничтожна по своим размерам в сравнении с неистовой, импульсивной и уничтожающей ревностью самого лидера, но когда он, все же, замечал это робкое проявление чужого недовольства, то просто моментально забывал про все собственные обиды. Квон судил по себе, и по его мнению все выходило так, что раз Ли ревнует, значит - ему, все-таки, не все равно. И эти редкие открытия, которые по пальцам одной руки можно было пересчитать, заставляли Ёна едва ли не скакать от счастья. - Я и не вру. Все твои пассии уже давно в прошлом, так что мне не к кому ревновать, - невозмутимо ответил макнэ, очень усердно пытаясь взять себя в руки. – В прошлом же, ведь, да? – не удержавшись, аккуратно и как-то совсем неуверенно спросил он. А Квон рассмеялся, смакуя на языке вкус этой надежды на положительный ответ, что так робко прозвучала в голосе Ли. - Я скажу тебе больше – у меня теперь ни на кого кроме тебя даже не встает, - искренне заверил он, когда Сынри попытался вывернуться из объятий, весь скуксившись от того, что над ним потешаются. – Но если ты так и будешь продолжать избегать секса со мной, то просто сделаешь из меня импотента, малыш. Оно тебе надо? – притянув Ли обратно, вкрадчиво добавил он, целуя зардевшегося младшего в едва заметную ямочку на подбородке. - Хен, я знаю. И я тебе не девчонка, чтобы ломаться, ясно? Не по этой причине я тебя избегаю, - неожиданно серьёзно вымолвил макнэ, смотря на Ёна прямо, от чего тот сразу же поубавил градус веселья в своей крови. - Тогда почему? - У меня свои причины, но ты о них узнаешь, поверь. У меня нет резона доводить тебя до сексуального голодания, хен. Да и себя тоже, знаешь ли, - подметил Сынри, вскидывая бровь, и чуть дернулся, когда на его задницу бесцеремонно опустились сразу две ладони, прижимая к себе неожиданно резко и горячо. - Имей терпение. Квон вновь ощутил приступ недоверия и взрывного негодования в своей груди потому, что Ли, в очередной раз, ничего ему не объяснил толком. Но он мудро подавил в себе эти неприятные эмоции, вовсе не желая, чтобы вечер примирения был так тупо похерен. - Ладно, Сынри-а, я подожду. Но даже и не думай, что я буду ждать слишком долго, - упрямо заверил он, кладя ладонь на шею младшему в привычном, отточенном движении, притягивая к себе для того, чтобы восполнить недостаток внимания посредством глубокого поцелуя. - А ты не думай, чтобы я буду терпеть твою ревность, - в свою очередь промычал Ли, но буквально сразу же потерялся под давлением чужой ласки, по которой он действительно соскучился за эти несколько часов бессмысленной ссоры. – Будь хоть немного сдержаннее. Я, конечно, все понимаю, но мне кажется, что я не заслужил такого недоверия к себе. - Я постараюсь, малыш. Постараюсь, - отстраненно произнес лидер, уже мало что соображая от того, что жар возбуждения молниеносно окутал его сознание, заставляя разум добровольно сложить оружие. И он даже и не понимал, что снова обещает то, что не сможет воплотить в жизнь. Тем вечером Квон уснул на коленях Сынри, пока они смотрели очередной фильм перед сном в гостиной. Младший тогда долго разглядывал расслабленные черты лица своего лидера, уже совсем и внимания не обращая на то, какая захватывающая сюжетная линия раскручивалась на плазме. Он думал о том, что, наверняка, Ён так ничего и не вынес для себя из этого сегодняшнего их разговора. Вновь. Но, вопреки этому, он ощущал мягкое тепло и трепетавшую в его душе влюбленность, когда невесомо гладил крепко спавшего Квона по плечам и спине, стараясь не разбудить. Сынри не понимал, когда успел так сильно погрязнуть в этих чувствах, когда упустил этот момент их возникновения. И когда осознал, что теперь его жизнь действительно в чужих руках. Буквально. И он очень старался не думать о том, что все это в один прекрасный момент может оглушительно рухнуть так, что после ни одно примирение и ни одна мольба о прощении не вернет эти хрупкие отношения к старту.***
Богато украшенный банкетный зал завораживал атмосферой предстоящего праздника: с белого потолка тут и там свисали маленькие разноцветные фонарики-бусинки, на приготовленных к торжеству небольших, но изящных по своей форме столах красовались легкие, приятные для глаз и желудка закуски, а хрустальные бокалы с позолоченной каймой, наполненные дорогим шампанским, поблескивали, славно кристаллы, в лучах яркого, но уместного здесь света. Вывешенные по периметру всего помещения авангардные картины именитых художников последнего десятилетия притягивали взор, заставляя задерживаться на объекте искусства на несколько минут дольше положенного в попытке влезть в кожу творца и разгадать адресованный многочисленной аудитории посыл. Такие же белые, как и потолок, колонны и скульптуры выгодно заполняли большое пространство, оттеняя зрителей, создавая вокруг торжества атмосферу изысканного, но понятного всем уюта и некого трепета от соприкосновения с прекрасным. Приглашенные гости возбужденно и восторженно расхаживали по залу, и, глядя них, мало кто из неискушенных искусством зрителей мог бы догадаться о том, что люди эти принадлежали к классу ценителей. Ибо собравшийся контингент действительно поражал своим разнообразием: кто-то был одет в элегантные, утонченные коктейльные платья и костюмы, некоторые наоборот, выглядели, на первый взгляд, совсем просто, но если присмотреться, то можно было признать в этих не вычурных нарядах облаченных в них дизайнеров, молодых журналистов и фотографов. Контрастно ярко выделялись на их фоне всегда витающие в своем собственном мире художники и иллюстраторы, которых с головой выдавал незамысловатый, деланно небрежный, но, безусловно, соответствующий последним веяниям моды внешний вид. Все они с оживленным интересом разглядывали приготовленное для них торжество, непринужденно болтали между собой, предсказывая судьбу открывающейся выставки, делились последними новостями из мира искусства, обменивались опытом и впечатлениями. В зале негромко играла фоном легкая и ненавязчивая музыка, бокалы с шампанским то и дело сталкивались друг об друга, на секунду наполняя окружающее пространство тонким перезвоном колокольчиков качественно хрусталя, а официальная часть вот-вот должна была начаться. - Ты просто бомбически выглядишь, - одобрительно цыкнул Топ, жадно проезжаясь взглядом по всему телу стоявшего рядом и скромно себе попивавшего водичку Де Сона. - Естественно. Особенно если учесть то, что этот костюм купил мне ты. Сам себя хвалишь? – хохотнул Кан, чье веселье тут же подхватили расположившееся неподалеку Ён Бэ и Джи Ён. - Но ты же меня не хвалишь. Вот и приходится все делать собственнолично. - Меня лучше похвалите. Я полчаса по залу бегал и развлекал гостей, пока вы тут рожи пудрили, - подал голос Тэян со своего стула, закидывая ногу на ногу. - Не ты один. Это наша работа, не жалуйся, - отмахнулся Джи Ён, поправляя перед зеркалом манжеты на своей черной рубашке. - Да? А в чем тогда заключается работа лидера, не подскажешь? - В том, чтобы следить за макнэ, - крайне серьёзно подметил Топ, но в следующую секунду сдавленно прохихикал от собственного уровня умелого сарказма. Квон лишь недовольно дернул бровью, собираясь ляпнуть что-нибудь эдакое и остренькое в ответ, но не успел, ибо заткнулся сразу же, как только в дверях нарисовался директор. - Вы готовы? – сходу спросил Ян Хен, тут же хватаясь за стоявшую на столе бутылку с водой. – Начинаем через пятнадцать минут, нечего тянуть время. Где Сынри? – сделав пару глотков и обведя взглядом всех присутствующих, обеспокоенно спросил он. Не хватало ещё, чтобы все сорвалось из-за того, что кого-то из его художественного отдела нет на месте. - Он ещё в зале, видимо, - Джи Ён очень хотел, чтобы его голос прозвучал спокойно и ровно, но получилось немного злобно и обиженно. Ян Хен застыл на пару мгновений с нечитаемым выражением лица, уловив весь недвусмысленный посыл лидера, а затем лишь коротко хмыкнул чем-то своему. Остановив пробегавшую мимо него сотрудницу, которая занималась рядовыми организаторскими делами, он попросил, чтобы та немедленно притащила за шкирку младшего обратно за кулисы. - Так, мне нужно позвонить, а вы заканчивайте со всем этим и готовьтесь к выходу. В первую очередь, это касается тебя, Джи Ён, - кивнув в сторону отошедшего от зеркала Квона, уточнил директор. – Твоя речь будет кульминационной и потому весьма важной. Ты, я надеюсь, хорошо подготовился? - Не волнуйтесь. Я сам видел, что он аж ночами не спал и зубрил текст, - заговорщически протянул Тэян, на что получил раздраженный взгляд самого лидера, легкие смешки всех остальных и мягкую улыбку от Ян Хена, который по-доброму пригрозил ему пальцем. - Обойдемся без лишнего цирка. Соберитесь, парни, - немного сурово подметил он, а затем вышел. Джи Ён устало плюхнулся на стоящий рядом с ним стул, беря со стола приготовленные им же карточки с речью. Бегло пройдясь по ним взглядом, несколькими секундами позже он швырнул их обратно, не особо заботясь о том, что те разлетелись веером, падая на пол. Речь свою он помнил прекрасно и был уверен, что сможет все сказать так, как нужно, добавив ещё и что-то от себя лично. Но мысли его разбегались, не желая особенно сильно сосредотачиваться на предстоящем важном для их компании моменте. Лидер душой и разумом был весь обращен к своему непостоянному и ветреному макнэ, который и в самом деле носился сейчас по залу, развлекая гостей. Только вот в отличии от Тэяна, который просто учтиво улыбался и отвечал на заданные ему вопросы, Сынри пускался в долгие и насыщенные эмоциями разговоры, болтая со всеми, кто ему только под руку попадался, нередко переходя на и вовсе не относящиеся к работе темы. И Джи Ён об этом всем знал только потому, что ему вовремя доложил о творившемся беспределе Ён Бэ. Впрочем, Тэян просто ответил на вопрос о том, куда пропал младший, а Квон уже сам додумал то, что поведение этого самого младшего переходит грань. Лидер снова чувствовал, как поднимается из глубины его души удушающая черная ревность, заполняя все пространство его сознания, призывая сейчас же вытащить Ли из зала и привязать к себе цепью, чтобы уж наверняка. Мало ли с кем он там познакомится. Мало ли кто к нему прицепится, и кто найдет его интересным для себя в крайне неприятном для Ёна смысле. А может, кто-то уже прицепился? Может, Сынри уже с кем-то обменялся телефонами и договорился о встрече? Может, макнэ и вовсе забыл, что он, Квон, тоже здесь есть? - Вокруг тебя аж воздух нагрелся, Джи, - справедливо заметил Де Сон. – Прекрати. Он просто общается и делает этот банкет менее официальным для нас всех, - будто читая мысли, добавил он, когда лидер очевидно сконфузился. - И более нервным для меня, - процедил сквозь зубы Ён, но, все же, тряхнул головой, отгоняя от себя совсем безрадостные мысли. И ровно в этот момент, словно только этого и ожидая, в комнату влетел младший, весь светясь возбуждением от того, какой воистину размашистый праздник они устроили, мечтательно предвкушая, как польются на компанию новые предложения о сотрудничестве уже в понедельник утром. - Что, наболтался? – не особо дружелюбно буркнул Квон, от чего Сынри тут же смерил его недовольным взглядом. - Почти. Тебе бы тоже не мешало, хен. А то, того и гляди, скоро превратишься в ворчливого старикана, - с сарказмом протянул Ли, и упомянутый лидер едва ли не подорвался на месте от подобной наглости. Он уже мысленно расписал в своей голове то, какую взбучку устроит потерявшему весь страх и совесть макнэ сегодня вечером, когда они доберутся до постели. И хрена с два тот в этот раз от него отделается. - Получишь по жопе сегодня, Сынри-а. Я тебе обещаю, - с неприкрытой угрозой в голосе озвучил часть своих мыслей Джи Ён, смотря на фыркнувшего Ли с жаждой чужой крови. Не младшего, нет. Каждого, кто с ним сегодня заговорил. - Так, все, - пробасил Топ, вовремя вклиниваясь между все так же гордо и воинственно восседающем на своем стуле лидером и нахохлившемся макнэ. – Заткнулись оба. А то распетушились мне тут. - Это ещё что. Ты не видел, как они орались у меня дома во вторник. Еле разнял, - понимающе поддакнул Тэян, а Де Сон устало выдохнул да в очередной раз с досадой призадумался о том, когда это они все успели стать частью этих бразильских страстей. Однако, время их подготовки действительно вышло, и уже через пять минут всех ребят позвал явно волновавшийся, но профессионально державший себя в руках Ян Хен, чтобы приступить, наконец, к официальной части. Подогретая интересом публика встретила организаторов выставки бурными аплодисментами, а затем моментально поутихла, когда сам директор YG Entertainment подошел к микрофону, дабы первым начать ознакомление приглашенных гостей с сутью всего торжества. Говорил он размеренно, четко, в высшей степени дружелюбно и искренне, со всем почетом и гордостью представляя свою компанию, обещая зрителям все так же поощрять молодые таланты, выражая готовность дать им возможность самовыразиться на ещё трех готовившихся к открытию выставках. Следующими к оглашению проделанной работы приступили парни: первым деловито и коротко отчитался и поблагодарил за посещение всех гостей Тэян, за ним последовал действительно серьёзный, если того требовала ситуация, и сосредоточенный Сын Хен старший, далее поспешил к импровизированной трибуне скромный и радушный Де Сон, который все не переставал умело позировать перед вспышками камер журналистов, одновременно с этим умудряясь радостно оповещать присутствующих о грандиозном масштабе случившегося события. А после отстрелялся и младший, все никак не находя в себе сил на то, чтобы скрыть заразительную улыбку и так и рвущиеся наружу шутки. К слову, Сынри пришлось буквально оттаскивать от микрофона под сопровождение беззлобных смешков со стороны публики, потому как заткнуть того, казалось, было просто невозможно. Пришла очередь лидера, и он со всей ответственностью и присущим ему врожденным обаянием моментально захватил все внимание, заставляя слушать его чуть ли не с приоткрытым ртом. А пока он говорил, то и дело ещё раз представляя и восхваляя работу всех ребят из своего отдела, а также немаловажный вклад менеджеров и организаторов, взгляд его неосознанно задерживался на все ещё лыбящимся во все тридцать два зуба макнэ, который с воистину детской непосредственностью и восторгом махал ладошкой кому-то из зала. Проследив траекторию адресованного «привета», Квон с дичайшей злостью наткнулся взглядом на кучку молодых, тихо хихикающих девушек, которых он отдаленно знал как сотрудниц владельца помещения самой выставки. И он едва ли не забыл, что так увлеченно и ладно вещал до этого, едва не запнулся, ибо в какой-то момент ощутил в себе лишь лютое раздражение, которое вот-вот грозилось переполнить его и без того малую чашу терпения. Последние слова своей речи он произнес сухо и холодно, про себя радуясь тому, что никто не заметил его переменившегося настроения из-за общего ажиотажа. Оглушительные овации были ожидаемыми, энергетика одобрения и неподдельного уважения так и перла от восторженных зрителей, а сам Ён лишь смазано поклонился перед всеми этими маловажными для него людьми, спеша убраться подальше с их поля зрения. Официальная часть была удачно завершена, Ян Хен остался довольным как никогда, а большой зал практически сразу же наполнился звуками более ритмичной и громкой музыки, чем играла до этого. Что говорило о том, что запланированной мини-вечеринки никому не избежать. - Ты меня намеренно злишь или, правда, ни черта не понимаешь? – выловив Сынри в коридоре, когда тот мирно себе топал по направлению к уборной, с вызовом протянул лидер, весь трясясь от жажды маячивших впереди выяснений. - Чего? Ты о чем? – непонимающе спросил Ли, но в голосе его звучало напряжение, а в прямом взгляде читалось вмиг расцветшее негодование. Будто он не мог без всего этого элементарно даже и смотреть на Квона. - О том, что меня бесит, что ты при мне цацкаешься с бабами, - рявкнул Джи Ён. – Тебя вообще не смущает, что я здесь тоже есть, а, Сынри-а? - Я не понял - тебе ссор не хватает? – в тон ему, упрямо возразил макнэ, угрожающе сдвигая брови к переносице. – Иди проветрись, если голова совсем не варит уже. Я просто разговариваю. А если ты себе там что-то лишнее напридумывал, то это только твои проблемы, ясно? – отчеканил он, грубо отталкивая от себя локтем нависшего над ним лидера, разворачиваясь и гордо удаляясь в противоположную сторону. «Будет он стараться меняться, будет стараться не психовать без повода. Ага, как же» - угрюмо бубнил про себя Ли, пока разгневанной походкой вышагивал обратно в зал. Что в лоб, что по лбу. Никакого толка. А Квону осталось издать лишь утробное рычание и постараться подавить в себе желание схватить младшего за недавно купленный новый галстук и утащить домой. И класть, что вечеринка только набирает обороты. Лидеру, вдруг, стало очень больно и обидно. Его попытка добиться от Сынри хоть чего-нибудь, кроме отчуждения и раздражения снова закончилась провалом, а ведь он не успел толком ничего путного сказать в ответ. И сейчас, встав столбом посреди наполненного организаторами коридора, он ощущал разрастающееся в его душе чувство какой-то обреченности. Да, возможно он и перегибает палку со своей вспыльчивостью, но если бы Ли хоть раз, хоть один гребаный раз сказал вместо всех своих выпадов, что он просто любит его, Ёна, и что тому не о чем вообще волноваться, то он бы мигом остыл. Всего несколько слов, и Квон был бы в порядке. Были бы в порядке и их отношения. Приведя разрозненные мысли и беспорядочное сердцебиение в подобие приемлемого вида, лидер мудро, рассудительно и весьма спокойно для самого себя решил, что он больше не будет сегодня подходить к зарвавшемуся Сынри даже и на метр. Он будет просто наблюдать. А потом уже и решит, кто из них срать хотел на просьбы друг друга. Примостившись возле одного из праздничных столов, натянув на свое побледневшее от переживаний лицо дежурную улыбку и приняв максимально расслабленный и непринужденный вид, на который только был способен, Квон принялся всматриваться в уже вовсю танцующую толпу, выискивая глазами вновь радостную фигуру своего макнэ. Тот обнаружился на другом конце зала, оживленно беседующим с журналистами. Что ж, подобная перспектива общения лидера не тревожила, поэтому он позволил себе пригубить терпкое шампанское. И он старался вообще не думать о том, что походит сейчас всем своим поведением на сталкера, который пришел убивать, не иначе. - Все так плохо? – аккуратно спросил подошедший Топ, кивком головы указывая на бокал Ёна, который уже трещал в напряженных руках от того, что Квон увидел то, что в его планы вообще не вписывалось. - Не спрашивай, - холодно ответил тот, будто выныривая из гнетущего мрака оцепенения, свободной рукой усиленно начиная потирать переносицу, ибо голова его неожиданно налилась свинцом, отдаваясь неравномерными вспышками боли в затылке. Ритмичные басы набирали обороты, приглашенный новомодный диджей постепенно расходился, толпа потихоньку переключалась с вдохновленного искусством настроения на режим развлекающихся на полную катушку подростков, а сам лидер едва ли ощущал в себе хоть какое-то подобие веселья. Ибо в центре всего этого месива из человеческих тел умело отплясывал Сынри, не забывая подхватывать за талию явно положившую на него глаз даму из сотрудничавшей с YG компанией. И Ён ещё сохранял остатки здравого рассудка и самообладания лишь потому, что на него были возложены определенные обязанности в этом месте. - Почему ты не ревнуешь? – едва ли не шипя, сдавленно просипел он, глаз не сводя с задорно пританцовывающего макнэ. - Кто тебе сказал такую глупость? – вскинув брови и рассмеявшись, ответил Топ, в свою очередь, начиная искать взглядом точно так же забавляющегося на импровизированном танцполе Де Сона. – Просто я себя контролирую. - Не поделишься секретом? – Джи Ён нервно хохотнул, опрокидывая в себя разом весь свой бокал с шампанским. Он хотел добавить ещё что-то вроде: «не то я действительно начну убивать». Но сдержался. - Годы, братан. Годы терпения, - многозначительно кивнув, мудро подметил Сын Хен, а затем неожиданно откланялся, когда к нему подошел очередной журналист, требуя интервью. А Квон был рад тому, что, видимо, аура у него сейчас была настолько бешеной, что его вообще все обходили стороной. И он очень боялся озвученных ему другом «лет» терпения. Ён думал, что такими темпами он элементарно не проживет с относительно адекватной головой и здоровым сердцем такое количество времени.***
- Сейчас? - Да, сейчас. Вечеринка уже окончена. - Но мы с ребятами собирались пойти в бар за продолжением, - нахмурившись и надув губы, не особо трезво пробурчал Сынри. Джи Ёну потребовалось целых четыре секунды на то, чтобы справиться с самим собой и не разораться в очередной раз от клокочущего в жилах гнева. - Мы. Едем. Домой. Сейчас, - по слогам, твердо и непреклонно повторил он, не забывая дышать через раз. А то хуже будет. - Если ты устал, то можешь ехать. Не волнуйся за меня, к нам ещё Тэян собирался присоединиться, - попытался заверить Сынри, чувствуя себя не меньше, чем несовершеннолетним и неразумным дитем, который пытается отпроситься у родителей на тусовку. Что снова заставило его слегка задрожать от раздражения за собственное ограничение свободы воли таким кощунственным способом. - Все будет в норме, Джи, обещаю, - примирительно добавил он, видя, как темные глаза Квона с каждой секундой наливаются свинцом ненависти все больше. Ненавистью ко всему, что его сейчас окружает. К слову, вечеринка действительно подошла к своему логическому завершению, слегка опьяневшие гости плавно, а где-то даже шумно расходились по домам, а время уже клонило к полуночи. И Ён, хоть убей его, никак не мог сообразить, с чего-то это младшему понадобилось продолжение банкета, если можно было провести ночь не в каком-то богом забытом баре, а с ним, в его уютной и располагающей к приятному времяпрепровождению квартире. - Ты меня слышал? – вкрадчиво и спокойно, как только удавалось, произнес Квон, испепеляя надувшегося Ли взглядом так рьяно, что того аж передернуло. – Собирайся. А сам Сынри просто признавать не хотел, что никак не желал оставаться с лидером наедине, ибо прекрасно знал, что вечер будет похерен очередным скандалом. И это было ужасно, думал он. Ужасно то, что ему хочется бежать от человека, которого он добровольно выбрал себе в спутники жизни. - Ладно, если тебе будет от этого легче, - натянуто улыбнувшись, просто ответил макнэ, хватая свою легкую ветровку с дивана вестибюля, в котором они сейчас находились, сразу же направляясь на выход. Свежий ночной воздух приятно охлаждал голову и тело после шумной, насыщенной на приключения и эмоции вечеринки, но Сынри не обратил на это никакого внимания, весь погрузившись в свои далеко не оптимистичные мысли. Не обратил и Квон, все ещё источая из себя волны презрения к празднику, к которому последние недели он сам готовился с улыбкой на лице. - Поедем сегодня ко мне. Ты не против? – забравшись в машину, сухо спросил он. - Нет, не против, - так же сухо и холодно ответил Ли, хлопая дверцей автомобиля громче, чем того хотел. Джи Ён старался успокоиться, пытался отвлечься на относительно пустую дорогу перед собой, но ни черта у него не получалось, ибо он буквально кожей ощущал всю степень недовольства и упрямства макнэ, что сидел рядом. Ему вновь стало больно от того, что, действительно, их отношениям всего ничего, а они уже ведут себя как совершенно уставшие и измученные друг другом люди. Яркие фонарные столбы с обочины неприятно били по глазам своим ярким светом, а в душе лидера стремительно разрастался страх. Страх за то, что он, вдруг, может потерять младшего безвозвратно, если ничего не изменится. Искоса окинув взглядом уткнувшегося в свой телефон Сынри, Ён устало и шумно выдохнул, на долю секунды прикрывая глаза. Он любит этого взбалмошного и своенравного ребенка. Как ни крути, а любит до беспамятства. И кто, если не он попытается все исправить. - Малыш, слушай, - откашлявшись, тихо начал он, покрепче сжав руль одной рукой. – Может, нам лучше уехать куда-нибудь на несколько дней? Как ты считаешь? - Мм? – промычал Ли в ответ, и Квон недовольно цыкнул, видя, что тот даже и головы от мобильного не оторвал. - Я говорю, может, свалим отсюда, а? На днях я смотрел отели и гостиницы на западном побережье и нашел пару приемлемых мест. Тишина послужила лидеру знаком не озвученного согласия и призывом к возрождению былого огня раздражения. - Сынри-а, я с кем разговариваю? – просипел он, стараясь даже и не смотреть на то, как недоуменно вскинулась голова макнэ. - Джи, прости, не услышал, что ты сказал. Повторишь? - Я хочу уехать с тобой к океану на следующей неделе. От тебя нужно только согласие – все остальное я беру на себя. Думаю, что нам обоим будет полезно побыть наедине друг с другом без лишних глаз, - терпеливо повторил Квон. - Угу. Джи Ён втопил педаль газа с такой силой, что гоночный автомобиль в секунды достиг едва ли не максимальной своей скорости. Всего его нутро, казалось, кричало и жгло, голова гудела, а сердце болезненно ухало в груди от того, что его даже не слышат. Или просто не хотят слышать. И лидер собирался вновь накинуться на Ли с весьма обоснованными претензиями, но когда он бросил взгляд на пассажирское сидение рядом с собой и увидел, как младший улыбается и тихо хихикает себе под нос, общаясь, видимо, с новоприобретенными на этой сраной вечеринке знакомыми, то четко ощутил, как глаза его в одно мгновенье застлила пелена невыносимой более ярости. - Ты...ты...Ты что делаешь?! – шокировано взвизгнул макнэ, с выпученными от ужаса глазами наблюдая за тем, как его телефон, что секунду назад он держал в свои руках, был вырван из ладоней и тут же остервенело пущен в дальний полет в открытое окно. - Какого хрена, Джи?! – заорал он, когда увидел лишь плохо скрываемую мрачную тень ненависти на перекосившемся от злости лице лидера, который лишь до скрипа сжал зубы, продолжая нестись по пустому шоссе. – Совсем спятил? Что ты себе позволяешь вообще? Нет, ты нормальный или как? Да я... - Лучше заткнись, Сынри-а, - едва ли сдерживая себя, прошипел Квон, где-то на одном единственном оставшемся здравым уголке своего сознания понимая, что ему нужно просто доехать до дома, до которого осталась сотня метров. А там пусть мелкий пеняет на себя. Макнэ ещё несколько секунд продолжал ошарашено пялиться на чужой побледневший профиль да открывать и закрывать рот словно рыба, но затем размашисто откинулся на пассажирское сидение, чувствуя, как собственный контроль над эмоциями оглушительно трещит по швам. И это очень и очень плохо. Ли выскочил из машины сразу же, как только Квон смазано припарковался возле дома, чуть не снеся капотом железные ограждения рядом с клумбой. - У тебя ни то, что мозгов нет, хен - у тебя совести нет! – разразился Сынри, когда его злобно окликнул так же стремительно вылетевший из автомобиля лидер. - Да ну? А у тебя она есть, а? Есть? – Джи Ёна трясло, будто в лихорадке. Все, что он сдерживал в себе до этого, все, что подавлял и все, что пытался сгладить и пропустить сквозь пальцы, сейчас прорвалось наружу. И это все жаждало быть высказанным и услышанным. Любыми способами. - По крайней мере, я не позволяю себя швыряться чужими телефонами, будто они мои, а вот ты... - Да, но зато ты позволяешь себя швыряться мной! – бешено выплюнул Квон, которого так и подмывало подойти к кипящему макнэ, взять за грудки да встряхнуть хорошенько пару раз, чтобы дошло, наконец, что к чему. - О чем ты говоришь? Когда я швырялся тобой? Что ты, блять, несешь? – Сынри было, откровенно говоря, наплевать на то, что его слышит сейчас вся улица. Было наплевать и на то, что в глазах лидера плескалась такая смесь боли и ярости, что хотелось ещё и надавать по роже, дабы все это приумножить. Ибо сам виноват. - Не прикидывайся идиотом, - рявкнул Ён. – Ты только и делаешь, что избегаешь меня, отталкиваешь, намеренно провоцируешь. Какого хуя ты общаешься не пойми с кем в моем присутствии? Говоришь о совести? Спрашиваешь, есть ли она у меня? Найди, блять, сначала свою, а потом уже тыкай носом в дерьмо других! Ли казалось, что его сейчас просто разорвет от обиды, но он старался, правда старался хоть немного сдерживаться. И осознание того, что он, не смотря ни на что, пытается сгладить поток рвущихся наружу острых как лезвие ножа слов, а Квон нет, жгло его душу изнутри раскаленной головешкой. - Ты не думал о том, что обижаешь меня своими такими претензиями на пустом месте? – озвучив часть своих мыслей, крайне резко возразил он. - На пустом? То, что ты не позволяешь мне и пальцем до себя дотронуться – это пустое место? То, что ты, при этом, лапаешь всех, до кого только дотягиваешься – пустое место? – дыша через раз, медленно выговорил Квон, походя к вставшему ступой младшему. - То, что я ни одного раза ещё не услышал, что хоть как-то нужен тебе тоже пустое место? Очнись, Сынри, я здесь! Я перед тобой. Или, может, это я пустое место, раз ты меня даже не видишь? Что мне сделать, чтобы ты заметил меня? Что?! – поравнявшись с Ли, истошно проорал он в чужое лицо. Каждое грубое слово, каждое обвинение и каждый шаг лидера к нему навстречу приносили макнэ, казалось, физическую боль. И он уже жалел о том, что вообще начал что-то выяснять. - Я вижу тебя, - контрастно тихо по сравнению с кричащим и беснующимся Ёном, проговорил он. – И вижу я только то, что у тебя ума никак не хватает понять, что ведешь ты себя просто как законченный эгоист. А на лидера этот ровный тон ожидаемо произвел впечатление красной тряпки на быка. - Ох, ну да, конечно. Это я во всем виноват, - картинно всплеснув руками, с черным сарказмом протянул Квон. – А ты всегда не причем, Сынри. Всегда у тебя есть, что сказать, всегда найдется куча нравоучений, чтобы поставить на место. Ты ведь знаешь, чем давить на меня, верно? Зна-аешь, ты же умный мальчик. Ты молодец. Один я мудак, которому все неймется, да? Ли сглотнул вязкую, горькую жидкость в своем рту, с недоверием и некоторым опустошением смотря на раздраженное лицо напротив, пытаясь найти в чужих глазах хоть что-то, за что можно было уцепиться. Но в бездне черных омутов плескались лишь сумасшедшие озлобленные черти. - Подумай, что ты говоришь, Джи. Ты не слышишь себя, это все... - Ты мне угрожаешь? – резко крутанувшись на месте и подойдя к попятившемуся назад макнэ максимально близко, сквозь зубы процедил Квон. Ему было так же невыносимо больно, так же обидно, но он не мог справиться с водоворотом собственной ревности и гнева. И он даже и не знал, когда теперь элементарно придет в норму. - Молчишь? Значит, правда угрожаешь, - нервно улыбнувшись, неожиданно тихо проговорил Ён. – Ты умелый манипулятор, малыш, знаешь об этом? Сынри и правда молчал, не находя в себе сил на то, чтобы хоть что-то ответить на этот откровенный бред. И он весьма умело подавлял в себе растущую панику. - Ты пользуешься мной, - продолжил Квон, вновь отходя на пару шагов назад, поворачиваясь к остолбеневшему макнэ спиной. – Пользуешься тем, что я люблю тебя. Ты как-то говорил мне, что это я считаю тебя за игрушку. Нет, Сынри-а, все наоборот, - горько вымолвил он, поднимая голову к небу, прикрывая глаза. Прикрывая для того, чтобы собравшиеся в уголках глаз предательские слезы не вышли наружу. - Джи Ён, это ложь. Я никогда не пользовался твоими чувствами, просто я... - Просто что? – обернувшись через плечо, резко оборвал лидер. – Ты думаешь, я не замечаю, что ты сторонишься меня? Не замечаю, что ты делаешь специально так, чтобы задеть? Не смотри на меня как на больного, я знаю, что говорю. А если и не прав, то ты мог бы и поменять что-то в своем поведении. Но ты не делаешь ни-че-го. Абсолютно. И я просто делаю вывод о том, что плевать ты хотел на меня. - Не смей так говорить, - процедил Сынри, чувствуя, как самого его просто рвет изнутри от боли. Это неправда. Не может быть, что бы он на самом деле так думал. - А что мне делать, если я вижу только то, как ты позволяешь мне себя любить? Нет у тебя ко мне ничего – так ты так и скажи. Зачем ты меня мучаешь? Тебе нравится? Лучше бы ты не начинал все это, Сынри-а, - с отчаянием в голосе, полушепотом произнес Джи Ён, медленно поворачиваясь к едва дышавшему Ли лицом. - Что? Младшего, вдруг, поразила такая яркая вспышка боли, что он даже и не услышал, с каким надрывным хрипом произнес этот короткий вопрос. - Что слышал, - еле шевеля губами, неожиданно беззлобно прошептал лидер. - И лучше бы я не говорил, что люблю.***
Тэян воодушевленно напевал себе под нос какую-то дурацкую песню, что прицепилась к нему теперь намертво после вечеринки, попутно раскладывая по тарелкам свой любимый фастфуд, с улыбкой на лице предвкушая, как спокойно и умиротворенно пройдет его сегодняшний поздний вечер. И это было очень хорошо, думал он, что Сынри не поехал в бар вместе со всеми и остался с лидером. Иначе ему бы тоже пришлось ехать да караулить того, не спуская глаза. Девушка его улепетала на все выходные к родителям в другой город, квартира была пуста, царящая в ней атмосфера уединения всего капельку казалась долгожданной и приятной, потому Тэян едва ли не замурчал вслух, когда плюхнулся на диван вместе с колой, готовясь к просмотру очередного фантастического фильма, что он приметил для себя ещё в прошлом месяце. И Ён Бэ так и застыл с не донесенным до рта лакомством, когда в дверь настойчиво позвонили несколько раз. Парень нахмурился, на секунду теряясь, с недоуменным выражением лица раздумывая о том, что он, вообще-то, никого не ждал во втором часу ночи в свой законный выходной. - Да иду я, иду, - прокряхтел Тэян, нехотя скатываясь с дивана, ибо раздражающая трель вновь эхом пронеслась по пустой квартире. И он едва ли не поперхнулся пресловутой колой, когда открыл дверь и увидел на своем пороге Квона, который, еле держась на ногах, чуть ли не упал ему в руки. - Джи? Ты где успел так накидаться? – непонимающе и удивленно протянул Тэян, отходя чуть в сторону, не раздумывая пропуская лидера в дом. А тот заплетающимися, не державшими его ногами проковылял внутрь, и Ён Бэ шокировано охнул, когда запоздало заметил, что лицо Ёна было бледным как смерть, глаза покрасневшими и опухшими, а по щеками неровными струйками катились горячие слезы. - Джи? – тихо позвал Тэян, чуть не забыв закрыть за ночным гостем дверь от собственного беспокойства. – Эй, эй, чувак, ты чего? Что случилось? – тут же нервно затараторил он, ибо в следующую секунду лидер просто плюхнулся на пол в коридоре словно мешок с картошкой, дрожащими руками поднося к пересохшим губам купленную им по дороге бутылку виски. - Он бросил меня. - Что? Кто бросил? – ничего не соображая от волнения, тупо переспросил Ён Бэ, присаживаясь напротив Квона на корточки. - Сынри, - шепотом произнес Джи Ён, чувствуя, как волна новой оглушительной боли захлестывает его с головой только при одном упоминании чужого имени. – Он бросил меня. Тэян мужественно сохранил в себе выдержку не матернуться вслух, когда надрывно всхлипнул в следующий момент буквально изничтоженный лидер перед ним, остервенело впечатывая кулак в стену позади себя с такой силой, что та зазвенела от удара. А самому Квону казалось, что он просто умер. Умер, так и не оценив жизнь, за которую долго и отчаянно боролся сам.