Маска героя

Гарри проснулся при весьма странных обстоятельствах, словно невидимая рука надавила ему на горло, и он, не обращая ни на что внимания, подорвался с места, на котором был до этого. А до этого бега по коридору, сносящего стены, двери и проем по дороге, Поттер блаженно видел сказочные пляжи и слышал звуки пианино. Добежав до туалета, он подарил белому другу все, что ел вчера, а того, что он ел, попросту не было, на несчастном ужине он так ничего и не съел. Как-то некомфортно есть там, где лежало с десяток трупов в прошлом году. Когда приступ закончился, герой просто опустился на прохладный кафель и глубоко задышал, это был не первый раз, когда он так вставал. Такие яркие «Пора вставать» от желудка были еще в доме у Рона. Приняв утренний душ, отмыв от себя стойкий запах рвоты, парень вернулся в свою комнату и наткнулся на идеально заправленную кровать друга. Он посмотрел на часы, где было половина пятого утра, и снова на кровать, вот точно он не мог пойти на зарядку в столь раннее время, даже для рыжего было еще слишком рано. Но он просто махнул на это рукой, ведь друг героя не был маленьким и мог о себе и сам позаботиться. Сон так и не пришел, зато ужасный осадок и слабость не заставили себя ждать, когда время на часах подкралось к шести тридцати, Поттер уже полностью готовый к учебе выполз в гостиную к такой же усталой и бледно-зеленой Гермионе. - Привет. – Зевая сказала девушка, едва передвигая ногами, беременность ее доводила до немого плача, крик был в первый месяц, а сейчас можно было идти топиться, зелья уже не помогали, а тошнить стало только больше. – А ты чего такой зеленый? - Съел, наверное, что-то не то. – А про себя герой еще и добавил: «Недели две назад», - и подошел к девушке, обнял ее, и вместе такие зеленые они пошли в большой зал, где никого почти и не было, ведь еще столь рано. Пустым взором герой рассматривал овсянку и видел в ней не еду, а разлагающейся труп с опарышами, выползающими, например, из глаз или рта. Он так и не решился ее съесть, так что просто придвинул от себя, а к себе бокал с теплым малиновым чаем, от которого становилось тепло даже на душе, и тост с яблочным джемом, безумно хотелось сладкого, все чертово время одно только сладкое. - Знаешь, я так устала, мне все время хочется жареного, безумно просто, и чтобы поострее, я уже устала. – Печально поделилась подруга, хомяча уже второй бутерброд с хреном, горчицей и сочной котлеткой. Гарри улыбнулся и шуточно протянул. - Фу, не люблю острое. – Острое он действительно не любил, от него у него была изжога, а вот сладкое было самое то, оно всегда поднимало настроение. - Да в этом-то и дело, я тоже не люблю! – На грифов глянули девушки с Когтеврана и, махнув своими волосами, обернулись обратно к своим делам, стараясь не обращать внимания на этих шумных личностей. - Бедная, я бы не пережил такого, а мне вот очень хочется мороженого с карамелью и арахисовым маслом. – Честно признался голодный монстр внутри подростка. – Слушай, Мио, а ты не хочешь рассказать Биллу про ребенка? Ведь мне кажется, он хотел бы стать отцом. – Аккуратно спросил Поттер, отпивая теплого чая, который ласково успокоил торнадо, бушующее внутри парня. Подруга прожевала очередной кусок булочки с горчицей и, не поднимая глаз на друга, ответила, хотя честный ответ ей давался весьма непросто. - Я не хочу разрушать его жизнь. – Она не ела, а смотрела на свой бутерброд, как будто он ее только что предал. – Собой, да ребенком, ведь он счастлив с Флер, у них брак. – Гарри понимал Гермиону, и то, что так проще и легче, чем просто сказать: «Я беременна от тебя, и я люблю тебя». Ведь пока подруга ничего не говорит, никому не больно, никто не страдает, и сердце ни у кого не разбито. Кроме нее, ведь как больно ей сейчас было, никому не понять, конечно же, Билл так воспитан, что бросил бы Флер ради ребенка. Но что будет с Гермионой и с ним, вот что волновало ее девичье сердце. – Конечно, он бы оставил ее ради ребенка, но только подумай, Гарри, привязать кого-то к себе с помощью еще не родившегося человека, это жестоко. - А Рон? – Ведь именно так она поступала со старым другом, но Гарри многого не знал о нем, о том, как он выпивал, о том, как дрался и подвергал себя опасности. И молчанием она не привязывала к себе, так она оберегала пока еще не восстановившегося приятеля. Пусть больше не любит, но волноваться за него она от этого не перестала. Миона отложила недоеденный бутерброд и, подняв свои ореховые глаза на друга, с нежной улыбкой сказала: - Я все ему расскажу, просто не сегодня и не завтра, он же не переживет такого. Я знаю, я предала его, но, пока он в неведенье, он счастлив, пусть пока все будет так для его же блага. Ты многого не знаешь о нем, и о том какой он ранимый внутри, за слоем самоуверенности. – Гермиона поправила свои волосы, убрав за ухо, вспоминая то начало лета, от которого она была в полнейшем ужасе. Гарри же снова рассматривал ее лицо, оно казалось очень худым, да и усталым, но все равно светилось таким непонятным светом, таким обычно светятся только беременные девушки, и герой неосознанно тоже начинал улыбаться от него. – Правда, не говорить ему, пока что лучшее решение. - Ладно, я с тобой. – Сказал герой, уверено ставя на стол обратно свой теплый кубок. – Чтобы ты не решила, я помогу тебе, даже самой маленькой мелочью. - Правда? – Сразу же ухватилась подруга за протянутую ей соломинку. – Тогда давай сегодня со мной пройдешь анализы, я очень боюсь, что малыш может быть не в порядке. - Ладно, все равно давно надо было провериться. – С улыбкой согласился герой, не замечая, как апатия из-за Большого зала понемногу отходит, давая новой жизни внутри его подруги занять его сознание. Уроки тянулись будто резина, герой листал учебник без особого интереса, каждая строчка была ему уже знакома, как и все, что говорил новый учитель по ЗОТИ, который, по мнению самого героя, был слишком молод, слишком беспечен и неуклюж. Он не особо нравился брюнету, может, дело было в том, что внешне он очень был похож на прежнего профессора. На Северуса. Поттер никогда так себя не ненавидел, но то, как он всегда думал о друге матери, его душило, ведь тот жизнью ради него пожертвовал. Гарри замер на странице с приворотными зельями и просто опустил на нее голову, он слишком устал от нахождения в этом кабинете, воспоминания били прямо по лицу, заставляя его гореть. Ведь сколько он был в этом классе, сколько людей, нет, сколько профессоров сменилось за годы его обучения? Квиррелл, да, он был злодеем, но он умер, и память у героя о нем, соответственно, имелась. Локонс, он не был учителем года, но все-таки теперь он в невменяемом состоянии уже пять лет, и это хуже смерти. Люпин, это не просто воспоминания, это был член семьи, а еще и Грюм, он ведь жизнь отдал. Про Сереруса Гарри не мог думать без наворачивающихся слез. Ему было так стыдно перед ушедшим профессором, что слезы сами собой возникали у него на лице. В таком положении он и не заметил, как прошел урок и большая часть перемены, он просто думал о том, что никогда не разговаривал с профессором, что никогда не знал его настоящего. К нему неспешно, аккуратно, словно приближаясь к жертве, подошел новый профессор по защите, он весь урок бросал короткие взгляды на хрупкие мальчишеские плечи героя. И тайно улыбался тому, что наконец сумел увидеть этого паренька с его огромными зелеными глазами и невероятно сильной душой. - Гарри. – Парень тут же оторвал голову от учебника, словно его не позвали, а ударили по голове, что крайне любил делать его профессор раньше. Но вместо не довольного и угрюмого Снейпа перед ним стоял молодой профессор с огромными зелеными глазами на половину лица, его белоснежная улыбка нервировала, а едва заметные клыки пугали. – Здравствуй, я так давно хотел познакомиться лично, я Равен Ковано. – Гарри только лишь кивнул, мол и «че с того, мне-то представляться не обязательно». Он сгреб все свои учебники в сумку и хотел было поскорее ретироваться по дальше от нового препода с его «приветиками» и легкой чудинкой, но его пальцы с черными длинными ногтями, если так их еще было позволительно называть, не позволили уйти парню. – Постой, я бы очень хотел с тобой кое-что обговорить, ты такой красивый. – В-первые за долгое время Гарри задумался о том, все ли в порядке в голове человека, стоящего перед ним, ведь он поклялся себе больше так не делать, ведь сам не был «нормальным». Но когда так откровенно к тебе лезет человек, с которым вы вот прямо сейчас познакомились, сложновато не думать о подобном. – Ох, прости, ты бы не мог со мной как-нибудь вечером встретиться? Всего на минутку. – Поттер автоматически замотал головой, парень ему, ой, как не нравился с его глазами, ногтями и клыками вдогонку, но хватка у того была смертельная. - Эм, не думаю. Мне там… На урок пора. – В глазах профессора промелькнула не уловимая печаль, а уголки губ опустились, он мечтал о встрече с героем, а тот даже на простой разговор не согласен, от отказа Ковано только сильнее сжал запястье парня. - Но я попросил всего минуту, это так сложно? – Поттер поморщился, словно кто-то поранил его, и не ошибся, острые ногти профессора прошли через кожу подростка и теперь на их месте были ранки, которые дарили неприятные ощущения. - Я не хочу. – Чуть повышая голос, ответил Поттер, смотря в уже злые глаза профессора, Равен никогда не мог держать себя в руках. Но ведь он так долго ждал этого дня и просто так отпускать его был не намерен. - Просто поговорим, это важно! Минута, Гарри. - Мне больно! – Воскликнул герой, стараясь активно убрать руку со своего запястья, от боли даже слезы появились на глазах. Но в самый нужный момент что-то странное, теплое накрыло Поттера, страх ушел, а его рука была освобождена. Малфой оттолкнул наглого профессора от явно напуганного Поттера, это была просто превосходная сцена, и слизеринец стал в ней героем в глазах грифа, который спас его от психа. Драко обнял льва за плечи, гладил по спине и что-то милое нашёптывал ему в макушку, отчего тот сразу же на него положился и спрятал нос в его мантию. Одна небольшая победа, дорога к доверию Поттера была заложена, оставалось только маленькими шажками по ней идти. - Что вы себе вообще позволяете? Гарри, ты как? Дай я посмотрю. – Драко, как настоящий принц, залечил раны бедной принцессы, утешил ее и стал в ее глазах самым лучшим. Сама же «принцесса» немного странно себя чувствовал, словно что-то крутилось у него в животе, как бабочки при влюблённости, ну или если бы отравился. - Эм, спасибо, Драко. А вы. – Гарри посмотрел на нового профессора, в глазах которого просто бушевала боль за только что совершенную им ошибку. То, как на него смотрели те желанные зеленые глаза, было самым последним чего он хотел добиться от Поттера. – Не трогайте маня, не говорите со мной, больше никогда. – Профессор словно упал, «только не это, не смотри на меня так, прошу», - метались мысли в его голове, он мотнул головой, и волосы растрепались, из всех глупостей, которые он совершал, эта была одна из самых больших. - Гарри, родной, я просто хотел с тобой поговорить. - Да я вас знать не знаю. – И это была правда, если Равен знал мальчика, то он его нет, и после своего поведения, наверное, и не захочет. *** Гарри сидел на кровати рядом с Гермионой, переплетал с ней пальцы, со стороны могло показаться, что они встречаются и безумно влюблены, а не просто близкие друзья. Мио рассказывала о том, что когда ее малыш или малышка родится, то хочет сделать Гарри его или ее крёстным, и это очень радовало брюнета. Ведь он бы постарался стать таким же важным человеком ребенку подруги, каким был для него Сириус. - Если будет девочка, назову её Рокси, а если мальчик, то будет Алариком. - Мне нравятся оба имени. – Поделился своим мнением герой, он сжал по сильней пальцы подруги, она в свою очередь его. - Думаю, было бы неплохо переехать от родителей Рона и начать взрослую жизнь, как думаешь? – Гарри тут же заулыбался, представляя, как Молли не позволяет им уйти, прячет их вещи, портит погоду и тому подобное. А еще главным сообщником был бы Артур, он бы говорил что-то вроде: «Пока рано», - или что-то такое, и то, как забавно это нарисовало воображение Поттера, было смешно. - Молли и Артур не дадут нам уйти, даже если узнают, что ребенок не от Рона, а от какого-нибудь моряка с ближайшего причала. - Ха, и то верно. – Рассмеялась девушка и породному стала морщить носик. Сам герой так же стал смеяться над тем, как бы им не позволяли бы уходить. - А если серьезно, то куда бы ты хотела отправиться? – Спросил Гарри, он-то знал уже давно, что когда год закончится, то он снова убежит в свой рай и, если понадобится, малыша с Гермионой заберет с собой, он бы работал в баре в виде Евы, снова бы занялся музыкой и рисованием, а Ми растила бы ребенка, и все на берегу моря. Рай. - К морю, где тепло, больше не желаю чувствовать тот холод, как в лесу. – Они мирно сидели в ожидании тестов, у героя был такой же, как и у Мионы. Зачем? Просто захотелось, да и врач предложил ради шутки, сказал, что так молодой мамочке будет не страшно узнать кто у нее, мальчик или девочка, какой уже срок и здоров ли малыш, и все такое. Гарри все прослушал, его мало это интересовало, но все же было интересно, кто же внутри, девочка или пацан. - Так, оба теста готовы, начну с тебя Гермиона. – Заговорил молодой врач, он сел на кровать перед ними и с широкой улыбкой сказал. – Готовься смотреть мультики, покупать платья и мишек. – Мио подскочила с кровати, а Гарри приготовился учиться танцевать вальс, чтобы потом быть первым с кем бы танцевала его кресная, честно, он был рад, что это будет девочка. - Значит Рокси. - Рокси. – У подруги текли слезы от счастья, кажется, она тоже только и мечтать могла, что будет девочка. Гарри давно не видел такой блеск счастья в глазах подруги, так давно не слышал такого громкого смеха, и этого восторга на её лице. – Девочка, поверить не могу! Гарри, это будет наша принцесса! - Мне казалось, не ты отец. – Вставил свои пять копеек доктор, который от чего-то жуть как странно смотрел на героя, уже начинало казаться, что все в этом месте, в школе, а не в мед.крыле, на него так смотрят, словно видят того, чего не могут видеть другие. Тот учитель, многие ученики, грифа от этого уже слегка как-то мутит, но так было почти всю его жизнь, так что он вроде как и привык. – Ладно, теперь ты, герой. – Гарри с широченной улыбкой, посмотрел в глаза нового медика, он закусил нижнюю губу и стал мять край пергамента, на котором и хранились анализы героя. – Тут такое дело, я проверил дважды и… – Он снова опустил глаза на пергамент, Гермиона потеряла улыбку, и как-то испугано икнула, подступилась к новому врачу и дрожащим голосом спросила. - Что там? – Парень снова посмотрел на героя, ему было как-то неловко от того, что сейчас он должен был сказать здоровому парню. - Вы беременны, мистер Поттер. – Гермиона осела на пол, герой же непонимающе почесал затылок, как такое вообще могло быть. - Так, ради профилактики, я парень. - В этом и загвоздка. – Внутри героя что-то громко полетело и разбилось об пол, а жидкость, что была внутри, разлилась, образовывая лужи из красного вина на белом ковре. Гарри подтянул к себе ноги, обнявшись с ними, тяжело дыша, соображая, как такое могло с ним произойти. Ведь парни просто не могли иметь детей, такого физически быть не могло. Он ведь не предрасположен к тому, чтобы иметь ребенка, ни матки, ни влагалища, чтобы рожать того самого ребенка, не было. – Я понимаю, ты в полнейшем замешательстве, и померь мне, я тоже, и после того, как я провел тест в третий раз, мне пришло в голову. Гарри, у тебя в родственниках не было суккубов? – Поттер поднял уже красные глаза, каким бы он не был парнем, каким бы героем не считала его нация, он был сейчас чертовски напуган, ведь ему только восемнадцать, и он не хотел становиться хоть чьим-то отцом. - Я… – Герой заикался и путался в словах, но все равно выдавил из себя. – Я суккуб, узнал об этом на пятом курсе. Но все равно. – Его перебил властный голос врача, он подскочил с койки и громко сказал. - Но ведь эти существа с двадцати процентным шансом могут иметь детей от себе подобных особей, если, например, как в твоем случае, мужчина воспользуется задним проходом, который не меняется при становлении девушкой, и… – Тут врач немного подавился словами, но договорил. – Кончил в тебя, тогда у вас случилось сцепление, и он сумел тебя оплодотворить. – Дальше Гарри уже не слушал, он все прекрасно понял, и ему было страшно, как никогда, он не дышал, лишь только иногда мотал головой с полными слез глазами. Родить в восемнадцать от человека, который даже и не знал, что ты это ты. Гарри опустил голову, и его волосы стали отрастать, а глаза стали менять свой цвет, тело приобретало женские очертания, и сказать что-то вроде: «Я в порядке», - не получилось бы в этот раз. Как только Ева вышла на сцену с такими же полными слез глазами, она подошла к зеркалу, провела по нему рукой и, как учила, нанесла на него заклинание. С грядущим месяцем живот перестал бы стал расти, а слезы медленно стали катиться по ангельскому лицу девушки, она мотала головой, а ее светлые волосы в такт за ними разметались. И когда девушка расплакалась в голос, то сквозь слезы она сказала: - Я… я могу… ведь он никогда не примет меня. – Из девушки стали провяляться хрупкие мальчишеские черты, волосы стали уменьшаться и темнеть, глаза стали снова зеленеть, а герой все-таки сказал то, что заставило Миону просто отойти от шока. – Рано, так рано, я не готов, я парень, мне нельзя быть мамой, я ведь Гарри. – Такие нелепые оправдания от напуганного до чертиков мальчика с глазами цвета изумруда. – Просто Гарри, а он сам Драко Малфой, я ошибся, я не хочу. – Его плечи, как и он сам, дрожали только от понимания того, что внутри него прямо сейчас росла маленькая жизнь, которой его папочка был не рад, а отец и не знал. – Сделай что-нибудь, пожалуйста, я не хочу. - Гарри даже если бы я и мог, но я не могу, ведь это магический контракт, и ты, как суккуб, виде… – Врач замялся, не зная как точно назвать блондинку, которой являлся только что Поттер, но за него ответил плачущий мальчик. - Ева, её имя Ева. – Сказал так, словно это был и не он, а кто-то совершено другой, просто знакомая девушка. - Да, Ева. Выносишь этого ребенка, ведь матки как таковой в тебе нет, у таких как ты все устроено иначе. Все, что я знаю, у суккубов нет такого понятия, как аборт. – Он снова замялся. – Так же беременность длится меньше, шесть месяцев, а не девять, плод растёт очень быстро, и нужно частое присутствие отца, иначе станет больно, невыносимо больно. – Лукас взял руку героя в свои, ему было безумно жаль мальчика, такого напуганного и заплаканного, для него это стало концом всего. – Я искренне сочувствую тебе. Но тебе придется признаться тому Драко Малфою. – И тут вступила Гермиона, она поднялась с пола и стояла неподалеку, так как она знала своего Гарри не первый день, она сказала за него. - Он ведь не знает, что это был ты, верно? - Ева, для него он был с ней… Я лишь Поттер, и не иначе, он помнит только Еву.