Такой разный Ша Нуар

Ша Нуар очень любил целовать Маринетт, и не важно, был ли для этого подходящий момент или нет. Он мог поцеловать ее на улице, когда никто не видел. Мог поцеловать ее на крыше дома девушки, получая адреналин только от одной мысли о том, что родители Маринетт могли их застукать. Но еще больше Ша Нуар любил смотреть на смущенное личико дочери пекаря, когда та, в очередной раз строила из себя недотрогу, отказывая ему в поцелуе. —Ну, Маринетт, не упрямься, — произнес защитник Парижа, обнимая девушку за талию. — Сказала же, что не хочу, — надув щечки, капризничала старшеклассница. — Всего разок. — Нет. — Ну чего тебе стоит-то, м-м?.. — Нет, значит, нет. — Жалко тебе что ли? — Жалко у пчелки, — вспомнила девушка детский ответ на подобный вопрос. — Нет, Ша Нуар. Сегодня никаких поцелуев. — Всего один. И все. Юноша жалобно посмотрел на Маринетт. — Нет. — Один, — протянул он, отпуская девушку из своих объятий. — За один поцелуй — одно сальто. Герой Парижа подпрыгнул, сделав кувырок в воздухе, и ловко приземлился на ноги. — Та-дам! — А разве я соглашалась на эти условия? — усмехнулась Маринетт. — А разве нет? — Не припоминаю такого. — Тогда, просмотр был платным. — Возьмешь с меня деньги? — наигранно возмутилась девушка. — Поцелуй, — вновь твердил о своем юноша, подходя к своей избраннице и обнимая ее. — Или я сам возьму его. — Не возьмешь, — сморщив носик, произнесла Маринетт. — Возьму. Ша Нуар приблизился к лицу старшеклассницы, дразня девушку прикосновением своего языка к ее губам, а потом невесомо чмокнув и улыбнувшись. Маринетт возмущенно вздохнула, но так же улыбнулась. — Плата была такой небольшой? — спросила она. — Плата увеличивается со временем, — ответил Ша Нуар. — А что насчет аванса? — Сначала поцелуи, потом трюки? — задумался юноша и удовлетворенно кивнул. — Выгодно. — Тогда по рукам?.. — Какая хитрая. Хочешь подкупить меня? — А у меня получится? — Еще как, — прошептал Ша Нуар, приближаясь к губам девушки. — Меня же так легко подкупить. Маринетт улыбнулась, ощущая прикосновение чужих губ к своим губам, и сама углубила столь желанный для нее поцелуй. Эта игра начиналась и заканчивалась одинаково каждый вечер. Защитник Парижа приходил к ней домой, прося поцелуя, а она отказывалась, хотя жаждала их встречи на протяжении целого дня. Он прекрасно это понимал. Она этого и не скрывала. Просто просящий нежностей Ша Нуар казался Маринетт катастрофически милым, а неприступная Маринетт казалась Ша Нуару сладковато-желанной. Поэтому ему не надоедало каждый вечер нагло выпрашивать поцелуи, а ей строить из себя недотрогу.