The only way

ДУАЙТ Уже неделю я в чертовых поисках, целых семь дней совсем один. Бесконечные вопросы в голове мешают мыслить здраво — что делать дальше? Где раздобыть еды? Где безопасно переночевать сегодня? А главное, я постоянно думаю о Шерри. Простит ли она меня? Ждёт ли ещё своего мужа? Жива ли она вообще? Голова начинает болеть, но не только от череды мучительных вопросов без ответов, но и от одного из самых опасных моих врагов — голод. Я не ем уже третий день. Я слишком далеко ушёл в лес, подальше от людей, чтобы не встретиться случайно с кем-нибудь из Спасителей или группой Рика. Я продолжаю углубляться в чащу леса, редко встречаю какого-нибудь полуразложившегося ходячего. Но даже такое слабое препятствие сейчас может быть для меня очень опасным. Без еды я становлюсь слишком слабым и невнимательным. Я очень рискую, я должен хоть что-нибудь съесть. Достаю из рюкзака нож и начинаю мастерить ловушку для зайца, затем отпиваю из бутылки и с тоской смотрю на последние два глотка воды на дне. Завтра нужно выбираться из этого проклятого леса и идти на запад, там точно должна быть небольшая река, а значит, у меня снова будет вода, и если повезёт, удастся выловить рыбу. Я ставлю ловушку, кладу в неё последние остатки еды и прячусь в надежде на сытный ужин. Лучше бы это был заяц, но подойдёт и белка. Черт, я буду рад любой живности, попавшей сегодня в мой желудок! Мысли о еде отвлекают меня от других проблем. Наверное, это хорошо. Так я хотя бы не терзаю себя угрызениями совести. Прошёл час, не слышно ни единого шороха. Такое чувство, что в этом лесу только я один. Спустя ещё полчаса надо мной пролетает сова, значит, скоро стемнеет. В моей ловушке всё ещё пусто, а в желудке так урчит, что, кажется, будто этот звук эхом проносится по всей лесной чаще. Я почти смирился с тем, что сегодня снова останусь голодным, а значит, не смогу уснуть, а завтра, обессиленный, так и не доберусь до реки. Я бы уже наверное давно сдался, если бы не думал о Шерри. Как она там без меня? Вдруг сейчас она тоже голодает и также беспомощно смотрит на небо, молясь о спасении? Снова пугающие мысли завоевывают разум, я морщусь и еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать, представляя, как Шерри в муках умирает с голоду. Прошёл ещё час, солнце почти село и тут я замечаю двух зайцев, направляющихся в сторону моей ловушки. Я замираю и почти перестаю дышать, наблюдая, как два зверька осторожно подкрадываются. В такие моменты откуда-то появляется надежда и кажется, что ещё не все потеряно. Я предвкушаю вкусный ужин и с улыбкой выглядываю из-за дерева, но зайцы преспокойно съели остатки моей еды и теперь просто озираются по сторонам. Ловушка не сработала. Я из последних сил рвусь из своего укрытия и бегу в сторону своей добычи. Хотя бы одного, но я должен поймать. Спотыкаюсь о корень сосны, торчащий из земли, больно падаю и ударяюсь рукой об свою же ловушку. В руках сжимаю сухие листья и грязь, смотрю на двух убегающих зверьков. Вслух произношу все немыслимые проклятья и как обезумевший катаюсь по земле, но затем понимаю, что времени жалеть себя у меня нет, скоро будет темно и холодно. Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь, собираю ветки и развожу костёр. Спичек тоже осталось мало. Достаю плед, заворачиваюсь в него, облокачиваюсь спиной о ствол дерева и в упор смотрю на огонь. Сжимаю в руке нож, немного успокаиваюсь и продолжаю думать о Шерри. Нужно вспомнить хоть что-то хорошее, чтобы не сойти с ума. Наша первая встреча в моем такси, её звонкий смех, плавные движения, словно парила она в каком-то медленном, красивом танце. Её первые слова, обращённые ко мне, наш первый поцелуй. Я делаю усилия, чтобы не впустить в голову дурные мысли и не думать о наших последних словах друг другу, о том, кто последним целовал её прекрасные мягкие губы, дотрагивался до её нежной кожи. Я резко вздрагиваю — должно быть, задремал сидя. Озираюсь по сторонам. Мне показалось или я действительно слышал что-то? Прислушиваюсь — тишина. Может быть, снова сова, приземлилась на какую-нибудь хлипкую ветку или зайцы вернулись, может, мне просто это приснилось? Сжимаю нож сильнее и вглядываюсь в темноту. Костёр уже догорает и я подбрасываю ветки, ещё слишком холодно. В животе снова заурчало, и я делаю предпоследний глоток воды. Снова прислушиваюсь. Значит, это был не сон. Осторожные шаги где-то в тридцати метрах от меня. Ходячий? Человек? Сейчас мне трудно определиться, кто из незваных гостей был бы хуже. Я лезу в кобуру и вытаскиваю пистолет, проверяю патроны. Обойма ещё полная, с облегчением выдыхаю. Всматриваюсь в темноту и через минуту обнаруживаю свет фонарика. Человек! Напрягаюсь и направляю оружие в его сторону. Что за безумец, гуляющий ночью так далеко в лесу? А может, это уже я сошёл с ума и мне всё мерещится? Шаги становятся отчетливее, незнакомец явно направляется в мою сторону. Я взвожу курок и готовлюсь к самому худшему. — Стой на месте, — говорю я уверенно и шаги прекращаются. Я вижу силуэт в четырёх метрах от меня, но не могу четко разглядеть незнакомца. Медленно направляюсь в его сторону, держа на прицеле. — Если шелохнёшься, выстрелю сразу же, — предупреждаю я, пытаясь разглядеть незваного гостя. На нем капюшон, тень которого мешает разглядеть лицо, в руках что-то есть, но что — понять трудно. Не рискуя собственной жизнью, убить сразу? — Что тебе нужно? — ближе не подхожу, слишком опасно. — Не бойся, Дуайт, — говорит до боли знакомый женский голос и теперь снова кажется, что мне все это мерещится. Откуда она знает мое имя? Почему мне знаком этот голос? В голову прилетела ещё одна порция мучительных вопросов, от которой стало не по себе. Фигура зашевелилась и стала медленно поднимать руки. — Не смей! — уже громче говорю я и подхожу на шаг ближе. Теперь видно чуть лучше и я могу разглядеть её руки, которые держат на верёвке двух мертвых зайцев. Моих зайцев! — Брось! — приказываю я и она тут же выпускает их из рук. Убедившись, что в руках у неё нет оружия, я подхожу ещё ближе, продолжая направлять на неё пистолет. Она стоит смирно и смотрит на меня. — Кто ты? Откуда знаешь моё имя? Она медленно начинает поднимать руки, выставляя их ладонями вперёд, в знак того, что безоружна. — Я сниму капюшон? Ты позволишь? — говорит она спокойно, без капли страха в голосе, будто это она держит меня на мушке. Я киваю, позволяя ей открыть лицо. Всматриваюсь в темноту и внимательно слежу за каждым её движением. Она медленно, без резких движений, подносит руки к лицу и снимает капюшон. Я часто моргаю и пытаюсь переварить в голове. — Кейси? — удивленно спрашиваю, но оружие так и не убираю. — Привет, Дуайт, — поджимая губы, грустно произносит она и кладёт ладонь на мой пистолет, медленно опуская его вниз. — Давно не виделись. — Что ты здесь делаешь? — недружелюбно обращаюсь я к ней, но все же убираю пистолет. — Пришла выполнить обещание? Она слегка улыбается и поднимает зайцев с земли. — Ты спрашиваешь, не собираюсь ли я убить тебя? — А ты как всегда отвечаешь вопросом на вопрос? — Нет, Дуайт, не сегодня, — Кейси снова печально улыбается. — Мне кажется, это принадлежит тебе. Она протягивает мне свою добычу, и я, бросив на неё подозрительный взгляд, беру её не сразу. Почти минуту обдумываю происходящее, а затем, взяв зайцев, предлагаю ей сесть возле костра. Господи, зачем она здесь? День 10-й Уже три дня мы путешествуем вместе. Мы добрались до реки и приняли решение, что нужно идти в сторону городов, которые находились в сотне километров от нас. Мы оба знали, что они точно не могли быть разграблены Спасителями, поэтому была надежда найти там хоть какие-то припасы. Кейси почти всегда молчит, да и я у неё ничего не спрашиваю. Мы обсуждаем только наши насущные проблемы, куда идти дальше, что будем есть сегодня и где устроим привал. Охотиться у неё получается лучше чем у меня, поэтому у нас почти всегда есть еда. С одной стороны, одной проблемой для меня стало меньше, с другой, вопросов в голове значительно прибавилось. Почему она не осталась с Дэрилом? Зачем пришла ко мне? Собирается ли она убить меня когда-нибудь из-за смерти доктора Карсона? Я мог задать ей эти вопросы, но почему-то не стал. Наверное, из уважения к тому, что и Кейси не задавала мне лишних вопросов. Она просто пришла, спасла меня от голода, а на утро просто не стала уходить и мы, ничего не обсуждая, как ни в чем не бывало продолжили путь вместе. День 16-й Ночи становятся всё холоднее. На улице спать уже невозможно, ночлег искать становится все труднее. Мы с Кейси следуем в то место, которое на карте указала мне Шерри, когда я искал ее в нашем старом доме. Я очень надеюсь, что она жива и все ещё ждёт меня. Только это придаёт мне сил двигаться дальше и не сдаваться, когда в очередной раз мы замерзаем в каком-нибудь холодном заброшенном здании или боремся со стаей ходячих. Кейси все также молчит и почти не улыбается. Не знаю, что заставляет её двигаться вперёд, но точно не мысль о том, что она помогает мне воссоединиться с женой. Мне кажется, она делает все на каком-то автомате. День 21-й Дожди и сильные ветра очень затрудняют наш путь, а надежды остаётся все меньше. Из-за непогоды охотиться в лесу становится небезопасно. Я запретил Кейси туда ходить. Она спорить не стала, что меня очень удивило. Наверное, тоже боится. Последнее время она почему-то вообще старается далеко от меня не отходить. А если мне все-таки приходится покинуть её, то по возвращению я вижу, как на её лице появляется еле заметная улыбка. Совсем на долю секунды, а потом Кейси снова погружается в своё прежнее состояние непонятной мне грусти. Что же произошло с ней, когда я помог ей бежать из Святилища? День 22-й Удачный день. Мы нашли машину на ходу с двумя канистрами бензина. Если всё сложится, то мы будем на месте уже через неделю. Даже Кейси была рада этой находке. Впервые с тех пор, как мы путешествуем вместе, я увидел огонёк в её глазах. Это не может не радовать. Я уже стал беспокоиться за её состояние. День 23-й Черт! Черт! Черт! Будь проклята эта дорога! Проехав всего тридцать километров, мы угодили в целое логово мертвецов. Машину пришлось поджечь, чтобы отвлечь ходячих. Мы укрылись в здании библиотеки и стали ждать, когда стая разбредется. Снова холодно, огонь не разжигаем, чтобы мертвецы нас не заметили. Кейси дрожит и кутается в плед. Мне больно на неё смотреть, и я отдаю ей ещё и свой, но она злится и бросает мне его обратно, а затем снова начинает трястись от холода. Я беспомощно стою над ней и глубоко вздыхаю. Мы молча смотрим друг на друга, ощущение безысходности тяготит нас обоих. Зачем она пошла со мной? Почему не осталась с Дэрилом? Я накидываю на себя плед, затем сажусь к Кейси и обнимаю её со спины. Черт! Какая же она холодная! Я прижимаюсь к ней сильнее, через полчаса она наконец-то перестала дрожать и заснула. Я снова думаю о Шерри. А вдруг она тоже там где-то умирает от холода и нет никого рядом, чтобы помочь ей? Любимая, прошу тебя продержись ещё чуть-чуть. Теперь уже я несколько раз вздрагиваю, но не от холода, а от сдерживаемых рыданий и ужасающих картин, всплывающих в голове. Две слезы скатываются по моему шраму и я, стараясь успокоиться, снова прижимаюсь к спящей к Кейси, представляя, что обнимаю Шерри. День 25-й Мне кажется, что Кейси больна. Последние пару дней она очень слаба и часто просит о привале. Я беспокоюсь о ней, но виду не показываю. Кейси не нравится, когда я пытаюсь заботиться о ней. День 38-й До того места, где должна быть Шерри осталось совсем немного. Кейси чувствует себя чуть лучше, и мы движемся почти без перерывов. Пугающая надежда овладевает мной уже несколько дней. Я не должен строить иллюзий, но не могу заставить себя не представлять, как снова обнимаю Шерри. Снова будет наша первая встреча, наш первый поцелуй и больше никто не посмеет нас разлучить. Иногда мне хочется поделиться своими надеждами с Кейси, но, кажется, ей все равно. Зачем вообще она помогает мне? День 39-й Мы снова нашли машину, но теперь уже не радуемся как раньше. Хотя не думаю, что Кейси теперь способна проявлять хоть какие-то положительные эмоции. Мы все время молчим, иногда по несколько часов подряд. Не знаю, о чем она думает, но я думаю только о Шерри. Интересно, как сейчас она выглядит? Чем занимается в данный момент? Думает ли она обо мне также часто, как я о ней? День 47-й Прошло пять дней с тех пор, как мы нашли Шерри, и уже пять дней Кейси не оставляет меня одного, следует за мной словно тень. Наверное, она боится, что я сделаю с собой что-нибудь. Я не отрицаю, что это возможно. Разве есть теперь смысл в том, чтобы жить дальше? День 48-й Я почти не отхожу от могилы Шерри. Мне кажется, что ей там страшно и холодно. Ночью я просыпаюсь от того, что слышу, как она зовёт меня и просит о помощи. Я вскакиваю с постели, бегу к ней и руками начинаю раскапывать землю. А затем приходит Кейси, осторожно кладёт руку мне на плечо и просто ждёт, когда я приду в себя. Иногда со мной такое происходит несколько раз за ночь, но она все равно не спит и продолжает выходить вслед за мной. Почему? Почему она делает это для меня? День 50-й Кейси говорит, что мы должны уйти отсюда, но я срываюсь и кричу на неё. Я не хочу бросать Шерри. Мне все ещё снятся кошмары, я до сих пор слышу, как она зовёт меня. Мы снова молчим и целый день не разговариваем. Мне кажется, что скоро и Кейси покинет меня. День 54-й Первая спокойная ночь. Утром я просыпаюсь, смотрю на спящую Кейси и вижу, как сильно она изменилась за эти последние несколько дней. Только сейчас я понял, что не только мне было тяжело из-за смерти Шерри. Она больше недели почти не спала, следила за моими ночными припадками, заботилась о нашем пропитании. Заботилась обо мне. Боже, зачем она это делает для меня? Я лежу ещё почти полчаса и просто наблюдаю за тем, как она спит. Голые острые плечи выглядывают из-под одеяла. Рукой осторожно провожу по спине и кончиками пальцев явно чувствую её ребра. Мне кажется, она снова сильно похудела. Стараюсь не шевелиться и почти не дышу. Пусть выспится. Хочется сделать что-нибудь хорошее для неё. Боясь её разбудить, осторожно встаю, прикрываю дверь и тихо готовлю для нас завтрак. Я ставлю еду на стол, затем смотрю в окно и вижу свежую могилку Шерри, глубоко вздыхаю и вытираю слезы. Впервые плачу после её похорон. Я сползаю по стене, не в силах сдержать рыданий по единственной женщине, которую любил. Кейси медленно подходит, садится на пол рядом со мной и обнимает. Я, уткнувшись в её плечо, продолжаю громко плакать. Она прижимает меня сильнее, начинает тихонько покачивать и мне становится чуть легче. Мы просидели так почти час. Она гладила меня по щеке и продолжала успокаивать. Я не люблю, когда касаются моего шрама, даже Шерри не позволял этого делать. Однако, когда на моем лице рука Кейси, я почему-то не чувствую себя уродливым. Господи, я так и не сказал ей ничего после того, как она сделала ЭТО для меня. — Кейси, — зову её тихо и она замирает, — спасибо за то, что ты… В горле снова появился ком, не позволивший мне говорить дальше. — Я знаю. Я всё знаю, — тихо и грустно говорит она, спасая меня от очередного наплыва душевной боли. Господи, спасибо, что она рядом. Спасибо, что в тот момент, когда я не смог избавить Шерри от страданий, ты дал мне Кейси. Спасибо, что у неё хватило сил взять этот груз на себя. КЕЙСИ Я не искала его специально. За все время одиночного блуждания не возникло ни одной мысли о нем. Не было вообще никаких мыслей в голове. Такое ощущение, что внутри меня умерло что-то, отвечающее за чувства. По утрам я видела солнце, по ночам — темное звёздное небо, но никаких эмоций относительно того, что мне удалось прожить ещё один день, не возникало. И даже эта внутренняя пустота не беспокоила меня. Я просто шла, просто смотрела вперёд, охотилась, когда хотелось есть, отдыхала, когда уставала. Ничего лишнего, равнодушие ко всему окружающему, даже от страха не осталось почти ничего. Впервые что-то изменилось, когда я заметила его в лесу. Какое-то внутренне беспокойство проснулось внутри и разбудило прежние чувства, которые сменялись одни за другими — ненависть, отчаяние, боль, отрицание и, наконец, жалость. Он выглядел очень плохо. Казалось, что вот-вот и он сдастся. Раньше я мечтала об этом моменте, но почему-то сейчас всё было иначе. В этом проклятом лесу мы оба были скованы одиночеством и теперь прежнее желание его смерти казалось мне уже не таким притягательным. Не помню, почему я поймала этих зайцев. Не знаю, зачем я пришла тогда к нему. Я так и не могу понять, зачем я осталась с ним. — Привет, Дуайт. Давно не виделись. Протягиваю ему добычу и вижу, как он сомневается, как он также как и я не понимает, зачем мне это надо. Не знаю, что стало решающим для него фактором, одиночество, голод или просто безысходность, но он не прогоняет меня. Я не радуюсь, не испытываю надежды, не избавляюсь от чувства одиночества, мне просто все равно. Я знаю, что сейчас Дуайт старается не уснуть. Конечно! Он боится. Я бы тоже на его месте боялась. Я тоже не сплю, смотрю на догорающий костёр и впервые думаю о том, что будет дальше. День 10-й Мы редко разговариваем. Я не спрашиваю его о том, что он думает, а он не спрашивает об этом меня. Я благодарна Дуайту за это. Мы просто молча идём, просто стараемся выжить. День 16-й Он хочет найти Шерри и я немного завидую ему. У Дуайта ещё есть надежда, в отличие от меня. Я не против помочь ему. Может, если мы найдём Шерри, у нас у обоих появится хоть какой-то шанс исправить наши ошибки. День 21-й Погода портится, в лесу охотиться всё труднее. Теперь все заботы о пропитании легли на Дуайта. Когда мы задерживаемся где-нибудь на ночлег, он часто уходит в поисках припасов. Мне это не нравится, но другого выхода нет. Кто-то должен оставаться и охранять выбранное нами место. Я не рассказываю Дуайту о том, что последнее время физически чувствую себя плохо. Я часто устаю и мне все труднее передвигаться. Иногда мне страшно, только понять из-за чего возникает эта тревога, я не могу. Может, я снова боюсь за свою жизнь? Или мне просто одиноко и я опасаюсь, что когда-нибудь Дуайт так и не вернётся обратно? Я не показываю этого ему, но я всегда рада, когда он возвращается с вылазки. День 22-й Мы нашли машину и теперь добраться до Шерри станет немного проще. Я вижу улыбку на лице Дуайта и улыбаюсь в ответ. Наверное, он часто думает о ней. Надеюсь, она жива, ведь иначе, не знаю, что будет с ним, что будет с нами обоими. Смерть близкого человека ломает тебя и я понимаю, насколько трудно пережить эту потерю. День 23-й Удача с машиной обернулась для нас полным крахом. Я злюсь на Дуайта и не знаю, почему. Сейчас мне холодно, страшно, хочется есть и ужасно обидно за машину. Я заворачиваюсь в плед, но согреться так и не могу. Чувствую, как немеют пальцы на ногах, а дрожь пробирает так, что зуб не попадает на зуб. Дуайт отдаёт мне свой плед. Зачем он это делает? Сейчас я ненавижу его и от подскочившего гнева бросаю в него его подачку. Почему я так злюсь на Дуайта? Он смотрит на меня и мне снова становится его жалко. Зачем я так поступаю с ним? Дуайт поднимает плед, садится ко мне и обнимает. Мне хочется оттолкнуть его, кричать на него, но он такой тёплый, что мой гнев испаряется уже через несколько минут. Он прижимается ко мне ещё сильнее, дрожь проходит, я снова чувствую свои пальцы. Мы оба замерли на какое-то время. Наверное, из-за небольшой неловкости, возникшей сейчас между нами. Впервые мы настолько близко друг к другу. Интересно, о чем он сейчас думает? В библиотеке темно и тихо, я, наконец, согрелась и немного задремала в его объятиях. Не знаю, сколько времени прошло, но внезапно Дуайт прижал меня к себе ещё сильнее и несколько раз вздрогнул. Я слышу, как он плачет. Мне становится его жаль и я делаю вид, что крепко сплю. Сейчас это единственное, что я могу сделать для него. Теперь я знаю, что он думает о Шерри. Я очень надеюсь, что с ней всё в порядке. В такую холодную ночь Дуайт должен обнимать и согревать Шерри, а не меня. Я это понимаю и он, кажется, тоже. День 24-й Утром просыпаюсь раньше Дуайта. Осторожно встаю и беру пистолет. Смотрю на него и вспоминаю Карсона, его крики и запах горелого мяса. Меня начинает мутить, перед глазами все плывет, но я все равно взвожу курок. От звука щелчка Дуайт зашевелился, но все же не проснулся. Направляю на него пистолет — моя рука твёрдая, но в душе почему-то сомнения. — Нужно разбудить его, — говорит мне внутренний голос. — Иначе он не поймёт, за что ты его убила. Тихо подхожу ближе, не сводя дула пистолета с его головы, протягиваю вторую руку, чтобы растормошить, но в сантиметре от его плеча останавливаюсь. Смотрю на шрам на его лице, который еле прикрывают светлые спутавшиеся волосы. Опускаю пистолет, ставлю на предохранитель и убираю обратно в кобуру. Зачем я это делаю? День 25-й Я снова чувствую себя плохо, и Дуайт это замечает. Его взгляд на меня изменился. Последнее время мне часто кажется, что он хочет меня о чем-то спросить, но не решается. Прошу, не задавай мне вопросов, я не смогу дать ответ ни на один! Слабость во всем теле вынуждает меня останавливаться на отдых. Как бы сейчас мне пригодилась чудодейственная капельница Карсона! Я не позволяю себе думать о нем, ведь когда такое случается, я всей душой ненавижу Дуайта, а я не могу позволить себе оттолкнуть его. Мы уже слишком долго вместе, чтобы покидать друг друга. День 39-й Мы снова нашли машину. Это хорошо, ведь сил у меня остаётся все меньше. С Дуайтом мы почти не разговариваем. Мне кажется, он боится, что со мной что-нибудь случится и я не выживу. Он не делится со мной своими опасениями и я благодарна ему за это. Мне самой бывает страшно. Он мало спит. Наверное, боится, что я умру во сне и обращусь. Я тоже этого опасаюсь. Что со мной происходит? День 41-й Осталось совсем немного и я замечаю, как с каждым пройденным километром меняется Дуайт. В нем слишком много надежды и мне это не нравится. Я понимаю, он хочет поскорее увидеться с Шерри, но разве можно в наше время строить излишние иллюзии? Думаю, он хочет поговорить со мной об этом, но я не хочу. Что я скажу ему? Что всё будет хорошо? Не хочу лгать, не хочу с ним ссориться. Лучше просто молчать и готовиться к самому худшему. День 42-й Мы доезжаем до того небольшого ранчо, где пряталась Шерри и которое когда-то принадлежало её родственникам. Дуайт глушит мотор и я слышу, как сильно бьется его сердце. Он выскакивает из машины и я следую за ним, постоянно озираясь по сторонам. Сейчас он не может думать разумно, а здесь слишком тихо, а значит, слишком опасно. Дуайт не замечает признаков того, что здесь уже давно никто не живёт. Он слишком надеется на хороший исход, но, осмотревшись, я уже точно знаю, что нужно готовиться к самому худшему. Мы подходим к дому и слышим доносящийся изнутри монотонный стук обо что-то твёрдое. Ходячий! Сердце Дуайта колотится, дыхание становится тяжелым. Я стараюсь не смотреть на него, ведь по моим глазам он сразу все поймёт. Внутри мы видим её и Дуайт замирает на месте. Укус на шее и сильные признаки разложения. Она умерла уже очень давно. Дуайт мотает головой из стороны в сторону, отрицая происходящее сейчас. Мне очень жаль, Дуайт, — мысленно сочувствую я и незаметно достаю охотничий нож. Шерри, точнее то, что когда-то ею было, бросается в нашу сторону и я замахиваюсь, но Дуайт отпихивает меня локтем и я падаю на пол. Он хватает Шерри, уворачиваясь от её двигающейся челюсти, и оттаскивает её в другую комнату, пока я прихожу в себя после удара. Я поднимаюсь и подбегаю к двери, но он заперся изнутри. Только не натвори глупостей! Пожалуйста! Уже несколько часов я слушаю хрипы и рычание Шерри, но это меня не пугает. Я не слышу Дуайта и от этого мне страшнее всего. Тихо зову его каждые полчаса и прошу открыть дверь, но ответа не получаю. Хоть бы какой-нибудь знак, хотя бы плач или стук сердца. Тишина, которая сводит меня с ума. Уже темнеет, нужно сходить в машину и взять фонарик, но я не хочу покидать свой пост. Продолжаю ждать и вслушиваться, но кроме хрипа Шерри никаких звуков. С последними лучами солнца я поднимаюсь и иду разгружать машину. Хорошо, что именно сегодня силы меня не подводят. А если Дуайт так и не выйдет, ночь выдастся очень тяжелой. Нахожу в доме свечи и разжигаю их. Снова зову Дуайта и снова ничего. Съедаю злаковый батончик и стелю на пол плед, затем сажусь, облокачиваясь о стену, и стараюсь побороть сон. Ему нужно время, я это знаю. Только, пожалуйста, не натвори глупостей. Вздрагиваю от звука открывающегося замка, озираюсь по сторонам, уже светает — Дуайт стоит на пороге. Бледное лицо, обезумевший взгляд. Я стараюсь следить за собой, сейчас моя жалость навредит нам обоим. Он сползает по стене и обхватывает голову, в его руке нож. На нем нет следов крови и я понимаю, что он не смог. Осторожно подхожу к Дуайту и сажусь на корточки напротив него. Он поднимает голову и смотрит на меня так, что сердце моё начинает замирать. Мне жаль, очень жаль, — снова сочувствую ему мысленно, но виду не показываю. Сейчас я должна быть сильной, я нужна ему как никогда. Медленно опускаю ладонь на его руку, он повинуется и разжимает кулак. Я забираю нож, встаю и вхожу в комнату. Шерри привязана и, увидев меня, начинает активно двигаться и рычать. Сейчас очень трудно узнать в ней прежнюю Шерри, слишком долго она пробыла мертвецом. Я глубоко вдыхаю и на выдохе вонзаю нож в её голову. Для меня такое не впервые. Всё стихло. На рассвете Шерри обрела покой. Я разрезаю веревки, затем выхожу из комнаты. Дуайт все также сидит на полу и смотрит в одну точку. Даже не плачет и меня это беспокоит. Снимаю простыню с одной из кроватей, возвращаюсь к Шерри и накрываю её. Не хочу, чтобы Дуайт снова видел, что с ней стало. Господи, что будет теперь с ним? Вечером того же дня В окне теперь виднеется свежая могилка. Я не хотела, хоронить её там, но это место выбрал Дуайт и я не стала спорить. Думаю, оно что-то значило для них обоих. Там, действительно, очень красиво. Наверное, когда я умру, я бы тоже хотела, чтобы меня похоронили в подобном месте. Похоже, когда-то здесь был небольшой садик, несколько устойчивых к холодам цветов ещё пробиваются сквозь заросли. А главное, два вишневых дерева грустно спускают свои изогнутые ветки над могилкой Шерри. Весной они зацветут. Мне кажется, ей бы это понравилось. День 47-й Дуайту снятся кошмары уже несколько ночей подряд. Он почти не спит и я не сплю вместе с ним. Каждый раз он выбегает на улицу в темноту и падает на колени перед могилкой Шерри. Я следую за ним и стою рядом, пока он не успокоится. Потом отвожу в дом, вытираю его руки от земли, которую он сжимает в кулаках. Иногда так происходит по несколько раз за ночь. Я беспокоюсь за него, но стараюсь не показывать. Ему сейчас больно и я это понимаю как никто другой. День 50-й Снова череда бессонных ночей и сил у меня остаётся все меньше. Я опять ощущаю тот прежний страх. Не знаю, на сколько меня ещё хватит. Дуайт никак не может прийти в себя и я продолжаю следовать за ним словно тень. Не хочу оставлять его одного, хотя самой уже невыносимо смотреть на его страдания. Он почти ничего не ест, каждый раз я уговариваю его принять пищу. Я хочу увезти его отсюда. Возможно, тогда ему станет чуть легче. Но он кричит на меня и смотрит так, будто ненавидит. В такие моменты мне хочется всё бросить и уехать, но я беру себя в руки и снова заставляю себя присматривать за ним. Как же трудно! День 53-й Ещё одна ночь, опять невыносимые крики Дуайта. Он никак не может проснуться от кошмара. Я вскакиваю с постели, иду к нему, сажусь рядом и шепчу — тише-тише. Кладу руку ему на голову, он весь в холодном поту. Перемещаю ладонь на щеку, вся область со шрамом будто горит. Мне кажется, я знаю, что ему снится. Впервые за долгое время вспоминаю Нигана и на душе становится тоскливо. Ложусь рядом и крепко обнимаю Дуайта. Всем телом чувствую, как его пробивает мелкая дрожь. Прижимаюсь сильнее и он постепенно начинает успокаиваться. Глажу его по голове, убираю спутавшиеся волосы со лба. Снова аккуратно дотрагиваюсь до шрама — он уже чуть тёплый. Облегченно выдыхаю, но руку от его лица не убираю до тех пор, пока оно не становится одинаковой с телом температуры. Мне кажется, он проснулся. Дуайт ложится на бок, поворачивается ко мне, и от света луны вижу блеск в его глазах. Он обхватывает меня руками и крепко сжимает в своих объятиях. Я чувствую его тепло, стук сердца, ровное дыхание. Впервые после смерти Кэтча я чувствую спокойствие. Страх куда-то испаряется, я закрываю глаза, утыкаюсь лицом в грудь Дуайта и засыпаю. День 54-й Утром открываю глаза и вижу пустую постель. На секунду становится тревожно, но затем слышу, как Дуайт что-то делает на кухне. Я облегченно выдыхаю. Надеюсь, ему лучше. Позволяю себе полежать ещё несколько минут и насладиться спокойным утром. Медленно провожу рукой по подушке Дуайта. На моем лице почему-то улыбка. Возня на кухне внезапно прекратилась, я настораживаюсь и встаю с постели. В одной майке и шортах холодно, поэтому накидываю первое, что попалось под руку. Синяя клетчатая рубашка Дуайта оказалась мне почти до колен. Я выбегаю на кухню и вижу, что Дуайт сидит на полу и смотрит в сторону окна, в котором виднеется могила Шерри. Поэтому я и не хотела хоронить ее там. Это его первые слезы из-за ее смерти и мне становится от этого легче. Наконец-то, он позволил себе оплакать жену. Медленно подхожу к нему, сажусь рядом и обнимаю. Он утыкается мне в плечо и продолжает плакать, не в силах сдерживать вырывающиеся из груди рыдания. От горя Дуайт прижимает меня к себе все сильнее, я тихонько его покачиваю и он медленно сползает вниз, ложится на пол, а затем кладёт голову мне на колени. Он постепенно успокаивается. Аккуратно убираю волосы с его лица и дотрагиваюсь до щеки. Он чуть вздрагивает. Я знаю, что это из-за его шрама, но все равно начинаю осторожно его гладить. Дуайт с грустью смотрит на меня, но в его глазах я уже не вижу прежнего безумства. Мне кажется, сегодня и он, и Шерри, наконец, обрели покой. Он пытается поблагодарить меня за то, что я избавила её от страданий, но слова о ней все ещё даются ему с трудом. Но мне и самой не нужно, чтобы он что-то говорил мне о Шерри. Это его боль, не моя. — Я знаю. Я все знаю, — говорю ему тихо, спасая его и себя от лишних душевных терзаний. Не нужно никаких слов, Дуайт. Только, пожалуйста, никогда не бросай меня.