Люсиль уже и забыла

Люсиль не могла припомнить, чтобы когда-нибудь отличалась талантом к дипломатичности. В-принципе, как и вся ее семья. Ее баталии с сестрой извечно заканчивались надоедливым гипсом, жизнерадостным синяком под глазом и строгим наказанием перепуганных и уставших от неуправляемых дочерей родителей. Когда подрос брат – места под солнцем стало еще меньше: сестра радостно помахала рукой и в клубах дорожной пыли понеслась навстречу к строгому зданию самого престижного колледжа штата, своей плещущейся из ушей юности и радужным обещаниям неземной жизни на только что подаренном Ford. Люсиль махала ей вслед с невидимым ранее энтузиазмом, предвкушая свою абсолютную власть, которую она ждала долгие шестнадцать лет: самая большая комната теперь ее, ноутбук – ее, ключи от отцовской машины на выходных – ее, тусовки в отсутствии родителей – ее. Поэтому, собственно, Люсиль махала вслед своей сестре с редким энтузиазмом и скупыми мужскими слезами на глазах. Только, как оказалось, стоящий рядом брат уже имел планы на освободившуюся территорию, поэтому без восторга принял эту идею. Позже, грустно рассматривая все такой же неизменно жизнерадостный синяк под глазом, оставленный пластиковой игрушкой Мегатрона, Люсиль решила, что может уже начать немного скучать по сестре. Она уже и забыла, что когда-то была такой. Он кричал так громко, что, казалось, еще октава выше и легкие разорвутся. Все, что ей оставалось - это так и стоять возле плиты с маячившим над кастрюлей рождественского пудинга половником. Ниган метался по залитой светом разноцветных праздничных огоньков кухне, как ураган «Сэнди», явно не находя себе места и возможности хоть немного успокоиться. За те несколько десятков секунд, что он сюда ворвался, пораженная Люсиль, никогда не видевшая его, извечно спокойного, самоуверенного и насмешливого, таким, ровным счетом не поняла ничего. Но благоразумно решила дождаться более внятных объяснений, молча наблюдая за происходящим. Когда задетая локтем сахарница отправилась на пол, Люсиль решила, что благоразумия в этом доме уже достаточно. - Ниган, что происходит? Спокойный и ровный тон остановил на секунду хаотичное движение. Темные глаза сверкнули в разноцветных отблесках огоньков разрывающим черепную коробку гневом. Пара широких шагов – и она вдыхает горечь бренди и металлический привкус ярости. Ниган положил ладонь на ее затылок, немного сбив рождественский колпак, приблизив свое лицо к лицу своей же законной жены. На дне беспроглядного мрака темных глаз Люсиль увидела едва трепещущиеся остатки хоть какого-то контроля. - Люсиль, любовь моя, объясни-ка мне… Она почувствовала, как челюсть медленно и верно опускается вниз. Во-первых, уж кем-кем, а «любовью своей» Ниган не называл ее никогда. Кажется, она вообще никогда не слышала от него подобного слова. Люсиль всегда была просто Люсиль, как бы ей, стыдясь, не хотелось обратного. Она получала насмешливые поцелуи в краешек губ, царапины на щеках от колючей щетины и все тот же обжигающий и разрывающей внутренности шепот, что она самая красивая женщина на свете. Но при всем этом неизменно оставалась «Люсиль». Даже когда утром в ее пропитанной светом квартире, запивая рваные остатки сна горячим кофе, он будничным тоном оповестил о том, что в следующий четверг они зарегистрируют брак. Даже когда впервые сжимал ее, все еще ошеломленную, в плену сильных рук, как жену. Просто «Люсиль». И насмешливые поцелуи в угол рта. Всегда. Во-вторых, спокойствие и миролюбивость его тона могло сравниться только с равнодушием собаки ее сестры к проблеме налогооблажения Сингапура. Но никак не с пульсирующей справа височной артерией и кровавой налитостью белков глаз. - … кто, б**ть, такой, еб**ый Питер? Люсиль в ответ оставалось только удивленно расширить глаза. Загадка оказалась простой, как мир. Только она не очень понимала, сколько знает ее муж. Но Ниган, очевидно, ее реакцию трактовал как-то иначе, потому что свободной рукой резко стиснул подбородок в железные тиски и максимально близко приблизился к ее лицу, выдыхая в плотно сжатые губы клокочущую внутри ярость. - КТО. Б**ТЬ. ТАКОЙ. Люсиль была уверена, что, не знай она его, ее душу бы сейчас уже встречал у райских врат святой Петр. Ниган, как ни крути, со своей извечной щетиной, тяжелым взглядом, стальным тоном и железной хваткой сухих рук мог запугать кого угодно. Даже неестественно длинные и густые ресницы мягкого шарма и очарования не добавляли. Люсиль, кажется, начинала понимать, почему в этом округе ее муж ценился на вес золота. - Он мой коллега. Что случилось? Особенно резкий выдох потянул за собой невыносимый для уха зубной скрежет. Едва различимые в вязком мраке радужки зрачки сузились до предельной точки. - Что у тебя с ним? - Работа. Недоуменный ответ, видимо, оказался не совсем верным, потому что Ниган резко отпустил ее из стальной хватки и, не успела Люсиль опомниться, как перевернул стоящий рядом стол. На темный кафель с гулким грохотом рухнула железная чаша с салатом и пронзительно звякнул широкий нож. Люсиль испугалась. Впервые рядом с ним, она испугалась. - Ниган, пожалуйста… Боже, верни то время, когда она была просто «Люсиль». Это же их первое совместное Рождество. Запястье обожгло разгоряченной рукой. Ниган тащил ее в глубину дома. В гостиной праздничная ель проводила их запоздалым отблеском огоньков да Фрэнк Синатра из музыкального центра пожелал бархатным тембром счастливого Рождества. В коридоре, напротив их спальни, лежал несчастный и оглушенный Питер из отдела логистики. Разъяренный Ниган отпустил ее руку и теперь с бешенством всматривался в глаза, беспокойно топчась на месте. Видимо, не мог решить, ждать ее ответа или же пойти и отпинать любовника жены еще раз. Люсиль только в ужасе прикрыла рот дрожащими ладонями. Мистер Синатра немного поспешил с пожеланиями счастливого Рождества в этом доме. Следующие десять минут Ниган слушал, какой он идиот. Добрый и отзывчивый Питер согласился собрать в гараже бильярдный стол, который Люсиль хотела подарить в этот вечер своему мужу. Еле очнувшийся работник отдел логистики невнятно дополнил историю деталями того, что в уборной забыл свой портмоне, потому ближе к вечеру и вернулся вновь, позвав Люсиль и, не получив ответа, сам забрал злосчастный аксессуар в располагающейся недалеко от их спальни ванной комнате. Возле этой спальни его и встретил вернувшийся с работы Ниган, которому на вопрос «ты, бл**ть, кто такой», хватило информации о том, что его зовут Питер и он тут с Люсиль. Спустя час, когда еле извинившийся Ниган наливал в гостиной стакан с виски Питеру, блистающему наливающимся цветом фингалу, Люсиль вспоминала, что, не забудь она себя прежнюю, таким же красавцем сейчас мог сидеть и ее муж. Скинутый вместе со столом салат она готовила два часа.Только вот она уже точно и не помнит, какой была до встречи с ним. Люсиль еле дышит от осознания того, что может вызвать у него такие эмоции.