Нехватка

      Хисана давно потерялась. Не сейчас, когда молодой господин клана Кучики переполошен ее исчезновением. Давно уже. Еще в Руконгае.       Люди — магнитные поля, обтянутые лоскутом кожи. Каждый со своим зарядом, отличным от другого электроном, частицей. Тянутся к настроенным лишь под них полям и друг без друга себя не мыслят, при разлуке теряют общие точки.       Бьякуя мнит себя и Хисану парными полями. И когда его жена отдаляется, он чувствует, как она забирает его составляющие.       Госпожа Кучики этого не чувствует, она не мыслит о столь высоком и далеком, она другого склада мыслей. И не в происхождении дело.       Она следует чувству долга, Бьякуе кажется — играет в прятки.       Его жены нет в дивных сливовых садах, где обычно она склоняется над берегом пруда и касается водной глади, нет в поместье, она не попадалась на глаза прислуге.       Хисана сняла золоченные ткани, соскользнули они к ее ногам и лежали там тряпками. Дорогим одеяниям она предпочла разодранные в лоскуты серые лохмотья, скрывающие длинные и белые ноги. Ее густые и черные волосы не видны под замасленным и грязным платком. Казалось, она прячется.       Так действительно казалось.       Но на самом деле она искала.       Как только Хисана выпустила ладонь сестры, она оставила себя в Руконгае. И здоровье ее, и без того слабое, подкосилось, переломилось. Она не Рукию тогда оставила, а свои честь и гордость, славное имя, сердце, в конце концов. Разбросали их дети, когда играли обломками игрушек и хламом.       Бывало, она просто исчезала, растворяясь в безнадежности Руконгая. А Бьякуя не знал, где она. Жена не говорила. Растворялась только.       Им не хватает общения. Хисана боится признаться и поведать правду.       Бьякуя бы не понял, отверг, обвинил в трусости. Хисана действительно боялась увидеть все это. Куда проще было облачиться в простые одежды и последовать в районы, где когда-то оставила сестру.       Здоровье любимой Бьякуи слабое, то и дело она норовит упасть обессиленной в обморок. Изводит и без того хрупкое тело переживаниями.       Бьякуе страшно и горестно.       Жены нет который день. Ее никто не видит, и помощи от офицеров отряда нет.       Бьякуя боится проиграть в прятки. Ведь цена не горечь поражения, а потеря Хисаны. Он повторяет ее шаги, не теряя из виду. Доля реацу, не растворенная в воздухе, ведет его точно тончайший след духов. Легко обронить эту своеобразную тропу. Нужно быть настороже, и Кучики, прислушиваясь к интуиции, идет за ней.       Она выстилает себе дорогу лепестками цветущей сливы, источает легче воздуха шлейф и скрывается среди грязных дворов и домов, покосившихся от вечных восстаний. Она противоречит этому месту. Ее рождение здесь априори неверно. Однако Хисана — цветок, взошедший из камней.       Хисана не считает себя прекрасной, лишь монстром, и единственное, что ее убивает — детский смех. Эта трель как с ума сводит. Госпожа Кучики бежит в сторону звука, волочит тряпки, именуемые в Руконгае одеждой, падает и не может сдержать слез.       Хисана сгребает пальцами пыль и горько рыдает.       Такой ее находит Бьякуя. Сломанной. Как впервые.       В прятки Бьякуя не проигрывает, но теряет нечто не менее ценное. Он чувствует, как исчезают частицы его жены, слышит, как дрожащим голосом она произносит: «Рукия», и не может помочь. Только перебирает локоны черных прядей.       Что Хисана не одержала победу, ясно как день. Но кто знает, не найдет ли себя?..