Смерть в зимнюю ночь.

Заправка была заброшенной уже не первый год, и останавливались там обычно лишь для того, чтобы отлить. Для чего там остановился школьный автобус в такую погоду — теперь уже сложно было сказать. Он стоял на обочине — неуместно яркое желтое пятно посреди заметенного леса, и сугробы вокруг него уже выросли настолько, что колеса были скрыты почти полностью. Рядом поблескивали маячками несколько полицейских машин и машина скорой, темнел фургон криминалистов; ветер трепал черно-желтые ленты, бросал людям в лица горсти колючих снежинок, заставлял жмуриться и ежиться, а снег между тем превратился в ледяной дождь, и теперь и машины, и трасса потихоньку покрывались мерзлой коркой. Несколько экспертов суетились вокруг автобуса, несколько — внутри, окна были затянуты инеем, но когда взгляд Кроуфорда случайно падал на них, к его горлу подкатывал тугой и горький ком. Он видел на своем веку много, очень много. и все же не мог равнодушно смотреть на э т о. И не знал никого, кто смог бы. Мерзавца, сотворившего это, нужно поймать. И убить. Поймать и убить. Поймать. И. Убить. На Джека давно не находил такой приступ кровожадности, и чтобы как-то отвлечься и вернуть себе душевное равновесие, мужчина закрыл глаза и подставил лицо колючим снежинкам, но приближающийся шум двигателя и скрип тормозов быстро вернули его к реальности. Он почти с облегчением шагнул навстречу знакомой машине и приветственно махнул рукой вылезающим из нее людям. Уилл, бледный, с фиолетовыми тенями под запавшими глазами, скользнул по боссу рассеянным взглядом, и ничего не сказав, прямым ходом двинулся к месту преступления. Джек пытался что-то спросить, объяснить или поздороваться, но Ганнибал прислонил указательный палец к губам, и ФБРовец жестом немедленно показал всем уйти от автобуса. Заставляя Уилла войти, Лектор шепнул ему на ухо частную просьбу: «Сделай радио погромче», после чего шагнул следом, начиная составлять психологический портрет убийцы. Гармоничная пара психов — возможно, эта мысль мелькнула у всех присутствующих. Он хотел прибавить звук магнитолы, где играли Snow Ghosts, но протянув руку, обнаружил, что панель приборов залита кровью. Засохшая темная кровь лакированно блестела, отражая его испуганные глаза и ветвистые рога за его спиной, что чуть покачивались в такт мыслям Зверя, напевавшего какую-то детскую песенку. Школьный автобус из Балтимора, что вез детишек с экскурсии из музея таксидермиста в соседнем городке. Шестиклассники. Кто додумался возить детей в такое место в такую погоду? 13 детских трупов были распяты и выпотрошены между оконными проемами автобуса. Водитель с перерезанным горлом лежал ничком, уткнувшись в руль. Учительница лежала в конце автобуса на полу. Метроном качнулся, и иней исчез с окон. Автобус не был залит кровью, а дети сидели на своих местах, тихие и молчаливые, но еще живые. Водитель был крупным мужчиной, снотворное подействовало не сразу, и он понял, что что-то не так. Поэтому его кровь пролилась первой. Он подошел сзади и вцепившись рукой в волосы, перерезал ему горло одним движением. Учительница видела это, но ноги уже не держали ее, и он убил ее ударом в сердце прежде, чем она смогла позвонить. Она была неплохой и не совсем потерянной, но спасти ее уже было нельзя. В отличии от детей. О, он любил, о как он любил их, сколь много любви к ним жило в его сердце. Любовь Матери. Любовь Отца. Дети — ангелы Божьи, невинные агнцы, как он любил их, кровавые слезы лились из глаз его, его сердце горело в пламени, а руки прорастали терниями. Но он смог во имя любви своей сделать то, что дОлжно. Лишь через боль и истинные страдания приходит очищение. Он прибил ножки мальчика и поцеловал их, а потом вытер слезы, размазывая грязь и кровь на своем лице. Он смог, он спас их. «Мужчина, среднего роста, азиат или с корнями. Религиозен и увлечен. Скорее всего занимается нелюбимым делом, но рядом с тем, чем бы хотел. Острая шизофрения, религиозно-мистический бред. .» - Что скажешь, Ганнибал? - Джек с вопросительным выражением шагнул навстречу спускающемуся из автобуса психиатру. Холодные глаза скользнули по сероватому лицу гуру отдела, и вслух Лектер произнес совсем другое: — Я не до конца понимаю символ распятия детей на окнах… Почему именно распятие. Не придание формы, не ростовой признак… Хаотичность не может быть случайной… Мальчик, две девочки, мальчик, девочка, два мальчика сзади, девочка, мальчик, две девочки, мальчик и снова мальчик. Посмотрим, что скажет Уилл, но я вижу одиночек и три пары, которые могут символизировать сексуальную картину общества. Либо же, он ставит мальчика последним, как Адама, начало всего. Это не осквернение, это выражение любви и принятия того, кем являются люди. Сама их суть, их душа, поскольку каждый уйдет к Творцу в одиночестве, — доктор показал на отдельных детей, — могу сказать, что он среднего роста, внутри на сидениях остались капли: он вставал на сидения, чтобы было удобнее вешать. И посмотрите на их лица: они спокойные. Либо они знали этого человека и не боялись доверить свои жизни, либо.. Таксидермисты используют различные препараты для обработки шкур и шерсти, допускаю, что всех, кто был в автобусе накачали наркотиками. И как бы это не выглядело, ищите кого-то с азиатскими чертами. Слишком вычурно и уважительно. Прошу простить. На взгляд Лектера, профайлер находился в промерзшем автобусе уже непозволительно долго. Мерзлые ступеньки стали похожи на взбитый творог, острыми пиками вонзаясь в подошву зимних ботинок на толстой подошве. Хрустнув ледышками, Ганнибал пришел за Уиллом, как ответственные родители забирают домой своих детей, когда они забывали о времени и были готовы играть всю ночь у друзей. У Грэма, к сожалению, игра была с трупами, что не могло положительно отразиться на мозге. С минуту психиатр, поджав губы в тонкую линию, бесстрастно вглядывался в бледное до синевы лицо профайлера, а затем бережно обнял его за плечи. Пора возвращаться в этот мир. — Уилл! Уилл, ты слышишь меня? Грэма привел в себя глубокий и мягкий голос, зовущий его по имени и руки, что держали его за плечи так же уверенно, как удерживали руль на обледеневшей трассе. Уилл открыл глаза, не в силах идентифицировать себя и беспомощно глядя в янтарную глубину глаз Зверя. Зверь вновь позвал его по имени и сбросил рога, превращаясь в мужчину средних лет со скандинавской внешностью и приятным акцентом. — Я в порядке, — автоматически ответил профайлер. -Их чем-то накачали, — выходя из автобуса и выводя за собой Уилла, Лектер бросил на распятых детей последний долгий взгляд, сохраняя это зрелище в своем Дворце Памяти: окоченевшие и заиндевевшие тела, еще не утратившие своей невинной пухлости, как ангелы Боттичелли. Да, это было красиво. Возвышенно и красиво. -Да. То есть нет.то есть да, — Уилл мотнул головой, что стремительно наливалась свинцом, и послушно шагнул, увлекаемый психиатром. Холод продирал его до костей, казалось — в мире не осталось ни капли тепла, и озноб, сотрясавший Грэма, не давал ему выразить свою мысль. Зубы стучали так, что он едва не прикусил себе щеку. -Нннарктттики бббыллли в едде, — он все же вытолкнул из себя замерзшие слова и они упали на снег, рассыпаясь на мелкие ледяные осколки. Кроуфорд бросил на коллегу взгляд, полный неприкрытой тревоги: профайлер сейчас и сам выглядел, будто его только что сняли с распятия. — Вот дьявол, зря я тебя позвал, — озабоченно произнес ФБРовец, — почему ты не сказал мне, что плохо себя чувствуешь? Вымученно улыбнувшись, Грэм привалился плечом к автобусу, ноги были ватными и отказывались двигаться, а не унимающаяся метель больно хлестала по лицу своими ледяными когтями. — Я в поряддке, — он улыбался и раздавал им …что раздавал? Что-то горячее, в такой лютый холод так хочется тепла. Он разливал им из термоса горячий чай. Чай вкусно пах травами. Пластиковые стаканы с горячим напитком приятно грели руки, ароматный пар поднимался вверх, такой уютный и вкусный. «поднимем-ка наши стаканы!» — Наркотик был в чае. Поищите. Там термос. Где-нибудь термос есть. — Он бы сейчас и сам душу дьяволу отдал за чашку горячего чая. «Нельзя закрывать глаза в такой холод, если заснешь — это смерть» — произнес отец, разматывающий леску. Четыре уснувшие щуки лежали на льду, запорошенном снегом, в глазах все двоилось, щуки расплывались, у них были слишком длинные плавники, очень длинные.и их было вовсе не четыре, а тринадцать. Тринадцать апостолов. Чужая рука легла ему на лоб, и он, вздрогнув, отшатнулся, будто испуганное дикое животное. Джек вполголоса выругался: — Вот черт, да ты весь горишь! Пошли-ка в машину! Но Грэм только мотнул головой, не желая сдвигаться со своего утоптанного в сугробе места. Он знал этих детей, не просто знал, он сам их выбрал, выбирал их так долго. Смотрел, кто из этих агнцев успел непоправимо запятнать себя грязью этого мира, а кого еще можно спасти. Вначале их было больше, но число их таяло. Невидимая война шла за каждую душу и воинство Христово проигрывало. Из-за каждого угла летели копья, а попав в сердце, копья пускали корни. Корневище прорастало столь быстро, что иногда один день решал все. -Езжайте. В их школу, - произнес он, — узнайте, как звали второго учителя, который ездил на эту экскурсию. — Ганнибал правильно ощутил привкус Азии, витавший в воздухе, однако, это не была Азия в том смысле, какой обычно в это вкладывают. Привкус крови и металла во рту был невыносим, а вместо Джека и Ганнибала профайлер вдруг увидел по половине от каждого. Он понятия не имел, куда же делось еще по половине, но смотреть на это было неприятно, и потому мужчина зажмурился. Доктор Лектор едва различал слова, которые отбивали зубы Уилла, и резким движением снял с шеи шарф, набрасывая горячий кашемир, источающий запах хвойного леса. Согретый дыханием врача, шарф опутал шею Грэма, защищая от ветра и связывая воспаленный разум прочными ремнями ассоциаций. Только тут Джек понял, что убивает друга подобными расследованиями и не на шутку испугался, ежась под пристальным холодным взглядом психиатра. В карих глазах не нашлось ни капли тепла и поддержки, лишь нечто равнодушно-отстраненное, словно Джек сорвался в пропасть, а Ганнибал, вместо того, чтобы вытянуть его, наблюдал за жалкими попытками спастись. -Ты не в порядке, Уилл, -голос Лектора старался звучать мягче, но в нем было столько же стали, сколько в пресловутом автобусе, - Уилл Грэм, я настаиваю. «Тайленол». Грэм вдруг обнаружил себя вновь сидящим в машине и послушно запивающим что-то горькое и твердое чем-то холодным и жидким. -Джек, - он умудрился ухватить шефа за рукав, рукав ускользал, мысли тоже, и он ловил их за хвост, как ловил себя за хвост Уинстон, — Убийца — учитель, работающий в их школе и скорее всего, именно он их классный руководитель, а не та девушка, — Грэм произнес это на диво четко. Взгляд синих глаз профайлера был измучен, но абсолютно осмысленен. — Он русский, или же выходец из России, откуда-то из северо-восточных регионов. Я думаю, он срезал через лес и вышел на трассу чуть выше.. И если он не замерз где-нибудь по дороге, то поймал машину до Балтимора. Он сидит дома и ждет ареста, с собой покончить он не может. Он спасает других, но не может спасти себя, — на этом запас его сил закончился. — Религиозный фанатик из России, ну охереть теперь! —лицо Кроуфорда скривилось. В общем и целом, он не сомневался в выводах Уилла, но следовало отработать все версии. Негр кинул озабоченный взгляд на Лектера — он позвал его сюда, предвидя, что многим из работающих сейчас на месте преступления, понадобится помощь психолога прямо здесь. И действительно, все его сотрудники были бледны и стучали зубами не столько от холода, сколько от ужаса, а кто-то из девчонок-криминалистов истерически рыдал и блевал за углом. Кроуфорд уже открыл было рот, намереваясь попросить доктора пойти и побеседовать с сотрудниками, а Уилла отправить с кем-то из ребят в город, но что-то в лице Ганнибала его остановило. -А, ладно, — он махнул рукой, — я уверен, что нам здесь нечего делать и убийца правда ждет нас. Но мы еще не закончили. Хлопнув заиндевевшими на морозе ресницами, Ганнибал забрался в теплую машину, срывая с рук перчатки, кажется, вместе с кожей, такими красными были пальцы: -Джек, Уилл помог достаточно, - это было сказано безапелляционно, Ганнибал не позволил ФБРовцу задать лишний вопрос и отказал в дальнейших просьбах. Грэм должен вернуться домой, а задержать кислоглазого русского христианина можно и без их тандема. Сам профайлер сидел, прикрыв глаза и отчаянно пытаясь не заснуть, но это было бесполезно… И бессмысленно. Глубокий бархатистый голос давал успокоение и обещание, ему хотелось подчиняться, весь все, что он говорил — было правдой. «Отдохни, не беспокойся ни о чем. Спи. Спи. Спи. Спи» И он уснул, убаюканный дорогой -Спи, Уилл…-Ганнибал сам пристегнул друга, завел машину и повел ее вдоль дорог, вдоль деревьев и снежных барханов.