Во всем виноват Ло.

Мужчина вздохнул, прихватывая широкий стакан двумя пальцами. Холодное, запотевшее стекло, обожгло губы, а горло полоснуло горьким напитком. Марко не сильно любит виски, но это единственное средство, помогающее расслабиться. Остальной алкоголь плохо действовал на блондина, будто тот пил обычную воду. Вокруг мужчины крутились разные девушки, щеголяя в своих откровенных нарядах. Парни счастливо ловили кокеток, уводя их в танец. Музыка плавно перетекала одна в другую, а атмосфера в зале становилась все развязнее и развязнее. Бросив взгляд на наручные часы, Марко вздохнул. Без пяти минут десять. Суббота. Хеллоуин. Бармен привычно подтолкнул клиенту второй стакан, подмигнув ему единственным открытым глазом — второй был спрятан за маской. Марко мягко кивнул работнику, отставляя пустую тару, что мгновенно подхватили узкие пальцы. Бармен был блондином, постоянно носивший строгий костюм. Белая рубашка, узкие брюки, пиджак. Весь облик сверкал благоговением и чистотой. Мужчина бы назвал его педантом, если бы не увидел парня в другой одежде. Улыбнувшись, блондин отошел от Марко, уходя к другим посетителям. Юноша умело смешивал коктейли, виртуозно раскручивая бутылки с дорогим алкоголем. Бокалы мягко заполнялись слоями жидкостей. Этот бармен обожал свою работу. Девушки готовы были часами просить блондина приготовить сложнейший напиток, чтобы понаслаждаться процессом. Сегодня же в привычный облик юноши добавилась только маска — остальное бы помешало ему работать. Видимо, он так привык к неудобному официальному костюму, что не чувствовал его. Марко был таким же — он предпочитал официальный стиль. Минимализм, где нет места ярким вещам. Однако черный цвет не так хорошо шел мужчине, как бармену, поэтому он выбирал светлые оттенки. Например, серый. К губам мужчины вновь приник стакан. На часах было без двух минут десять. Что он вообще здесь забыл? Среди молодежи, громкой музыки и огромного количества спиртного? Марко четвертый десяток. Он имеет престижную работу, занимающую пять из семи дней в неделю. Он имеет хорошую заработную плату, хватающую на разнообразные вещи, не только на нужды. Имеет свою квартиру, машину, в принципе, все, что нужно взрослому человеку. А блондин сидит за барной стойкой и ждет, когда обе стрелки на его часах покажут нужные цифры. Где-то с год назад, Марко расстался с очередной девушкой, что успела запасть в душу мужчины. С ее уходом внутри блондина поселилось стойкое желание надраться вдрызг и не выходить из этого опьяняющего состояния как минимум месяц. Но добрый друг и, по совместительству, коллега, сумел подавить это желание, составляя компанию. Сатч — а так звали этого друга — был человеком из серии «Не будь унылым говном — будь озорной какашкой» — то есть этот объект, из плоти и крови, всегда находился в приподнятом настроении. Если в офисе стоит шум, гам, иногда слышатся смешки — то Сатч в хорошем настроении. Если же шум и гам перекрывает раскатистый ржач — Сатч в отличном настроении. Если по помещениям носятся девушки, прикрывая свои пятые точки юбками, визжат, застилая своими голосами шум, гам и истеричный ржач — Сатч в ударе. В остальное же время — когда требовалась тишина для работы или просто из желания отдохнуть от слишком насыщенного звукового сопровождения — друг тихо что-то напевал себе под нос, отстукивал такт ногой и занимался делами, как и все хорошие работники. В целом, Марко любил приятеля за умение всегда находить позитивные вещи, даже когда кажется, что все давным-давно заплыло дегтем. После расставания блондин поначалу тоже решил сменить свой антураж вечного скептика, пойти, так сказать, по стопам коллеги, но не смог. Марко не смог увидеть хоть что-то хорошее в той ситуации. Девушка не была молоденькой кокеткой, желающей заполучить к себе в руки мужчину с достатком — такие сразу игнорируются… Эти грабли блондин научился обходить. Так сказать, сразу, с первого взгляда, различать интерес к своей персоне как к человеку, а не как дополнение к имуществу. Она не была охочей до подарков, ругаясь даже на такой пустяк, как цветы. — Это пустая трата денег, Марко! — Девушка поджимала свои розовые губки, прятала глаза. Она была похожа на ребенка, которого смутили чем-то личным. Ее щеки всегда окрашивались румянцем, пока букет опускался в вазу. Она не скрывала ничего. У нее не было секретов. Мобильный телефон не имел лишних контактов, подозрительных сообщений или странных входящих вызовов. Она не одевалась в дорогие бренды; не использовала косметику, предпочитая естественную красоту искусственной. У нее были длинные темные локоны, вьющиеся по спине до пояса. Она любила долго спать и долго после этого ворчала, стоя напротив зеркала с расческой. Она была на две головы ниже и постоянно задирала свой маленький носик, чтобы заглянуть в глаза мужчине. Она приносила уют в квартиру, хоть и не любила тратить время на уборку. Она не любила готовить, но ради Марко зачитывалась кулинарными книжками, переводила продукты и робко спрашивала «Понравилось?». От этих мелочей, моментов, собранных в единую сеть жизни, на сердце становилось теплее. Но постепенно эта идиллия начала надоедать. Начала надоедать именно ей. Чего именно не хватало, мужчина понять так и не смог, но судя по натянутым, в последние дни перед расставанием, отношениям, девушка… А черт знает, что ей не хватало. Женская логика была самой сложной, самой нелогичной из всех возможных вещей в мире. Сатч как-то рассказывал, что это паразит, который зародился где-то за полярным кругом, начал вселяться в головы к особям исключительно женского пола и собирается уничтожить человечество посредством нервного расстройства. Долго так уничтожать, мучительно. Несколько миллионов лет. Сейчас, цедя очередной напиток, Марко был с ним согласен. Часы отсчитывали последние минуты, отблескивая стеклом в свете множества огоньков. Тогда, год назад, Сатч без разговоров потащил приятеля в бар. Невзрачное на вид, предприятие имело тихую клиентуру, пропитанный табаком воздух и длинный список спиртных изысков. Блондин тогда перепробовал многое, но остановился на виски, как на самом расслабляющем, и до сих пор не нашел что-то лучше. Остаточная горечь на языке была недостатком — мужчина предпочитал что-то фруктовое. Однако прошла неделя и вторая. Каждые два-три дня, коллега забирал блондина под руку и выводил из здания, причитая, что тот поселился на работе. В принципе, так оно и было. Дома все напоминало о хороших временах, принося грусть и ноющее чувство, выедающее все внутри. Марко почувствовал себя застывшим во времени. Бар был хорош — он не спорит, — но атмосфера и люди, что пропивали свое время в этом месте, навевали еще больше тоски. Поначалу это было не так заметно, но стоило прийти в одиночку, как лавина отчуждения сдавила грудную клетку, алкоголь перестал лезть внутрь организма, даже через силу, а голова хотела приложиться к чему-нибудь холодному. В общем, после этого, Марко отказался пойти. Тогда Сатч предложил что-то более нейтральное. Клуб. Блондин скептически посмотрел на коллегу и поднял руки, признавая, что упертость друга ему не пересилить, и проще сдаться. В клуб ходит молодежь. Много молодежи. От едва переступивших совершеннолетие, до прошедших расцвет лет. Редко когда внутри встретишь кого-то, кто отсчитывает четвертый десяток и дергается под музыку, будто бы в кармане у него случайно включенный шокер. Марко не танцевал, нет… и слава богу. Его не посещало желание заставлять свое тело перетекать из одного положения в другое, по крайней мере, в одиночку. Так бы он посчитал себя в конец тронувшимся. Один раз, второй, третий. Каждый поход оканчивался блаженным сном, а на утро организм не чувствовал похмелья, так что и в рабочие дни, друзья позволяли себе отдохнуть пару часиков в толпе полупьяных подростков. Затем, в какой-то из дней, Сатч отказался, и блондин навестил облюбованный столик один. Одиночество не мешало глотать слегка разбавленный напиток. Глаза мужчины спокойно наблюдали за происходящим. Он рассматривал знакомые лица людей, не раз появляющиеся в клубе, но незнакомые по общению. Музыка, хоть и была разной, но не налегала на слух, не била по голове звоном барабанов. Работники заведения развлекали клиентов танцами. Огражденные от общей толпы металлическими круглыми клетками, они поддавались мелодиям динамиков. Всю ночь на пролет танцоры изворачивали свои тела, ловя восхищенные, а иногда вожделенные взгляды. В прочем, это не удивительно. Внешность работника зависела от степени извращения. Были и милые платья, скрывающие все волнующие части тела под ворохом накладных юбок до колен; были и купальники, и костюмы, в общем, все что только можно придумать. Но в основном, танцующие были женского пола — редко когда на «площадку» вступал представитель сильного пола. Марко не обращал внимание на парней, выказывающих свое почтение музыке — он предпочитал смотреть на девушек, пока один случай не разбил вдребезги все представление о «нормальном». Это была суббота. Блондин, в который раз, закрыл глаза, массируя виски пальцами. Очки мягко легли на стол — на переносице остался след. Мельтешение тысячи точек перед взором медленно пропадало. Стрелка часов подходила к девяти. Мужчина окинул взглядом проделанную работу. Отчеты, накопившиеся в огромных количествах, требовали срочной архивации. Их нужно было проверить и привести в порядок, после особо ленивых коллег, которые и писали-то хуже, чем некоторые врачи. Как глава отдела, он должен сдать все в срок, чтобы еще на три месяца забыть об этом кошмаре, ну и получить неплохую прибавку к зарплате (если все сойдется, конечно же). А так как Марко в последние полгода прописался на своем рабочем месте, предпочитая ночевать явно не у себя дома, то директор свалил на него дополнительную нагрузку. Собственно, по этой причине, мужчина уже битые десять часов в выходной день разбирал бумажки, насчитывая сотню неграмотных коллег, за которыми исправлял ошибки. Часы каждый ровный отрезок времени отбивали нужное количество ударов, звонко оповещая блондина. Марко только отрывал взгляд от документов, мельком бросая его на циферблат, а потом возвращался к делу, просматривая, правя и классифицируя, если это требовалось. Когда все папки, связки и скрученные в подобие свитков отчеты приняли божеский вид, мужчина отнес их в архив, записывая в тетради данные по принесенной информации — количество, наименования и дата. Везде должен быть порядок — этот принцип касался не только работы, но и всей жизни в целом. Марко вышел из здания, по привычке отправившись на стоянку, но вовремя вспомнил, что машину он оставил у дома, до которого добираться от силы минут десять. Ночной воздух приятно затягивался в легкие, подобно никотину. Лето. Суббота. Девятый час. Блондин вздохнул, решая, что он будет делать дальше. Если отправиться домой — то заняться там нечем. Работа выполнена, а в воскресенье его, Марко, точно спровадят с офиса. Пусть он и имел запасные ключи, пусть он был чуть ли не вторым во всей конторе, но босс отказался видеть подчиненного круглые сутки и приказал не появляться в последний день недели, один день в месяц, хотя бы в качестве исключения. Марко и сам понимал, что постоянно находиться в четырех серых стенах офиса, маяча перед лицами разных смен, рано или поздно его организм даст сбой. Просто откажется работать, и прощай тихая спокойная жизнь. Оставался единственный выход. Клуб. Сатч еще день назад покинул город по поручению, и вернется коллега только на следующей неделе. Пойти одному? Почему бы и нет? Если клуб хороший, то и в одиночестве там можно будет отдохнуть. Не все же время таскать с собой друга и навязывать ему свою компанию. Хоть Сатч и понимает его состояние, но не всю жизнь он будет терпеть наглость блондина. Кивнув своим мыслям, мужчина развернулся на месте и бодрым шагом пересек улицу, отмечая, что машин совсем нет. В принципе, это удивляло, ведь днем город просто кишил людьми, спешащими по делам. В этом районе обычными обывателями сновали из конца в конец деловые дамочки — по ту сторону, почти на углу квартала, находился салон красоты. Пересекая одну улицу за другой, Марко вышел на площадь, где в разгар праздников собирались толпы, проводились концерты, да и в обычное время место не пустовало. Вывеска клуба ярко блестела в свете включенных фонарей. Виднелась привычная очередь, где каждого человека оценивал секьюрити и пропускал, если гость проходил по параметрам. Частенько в клуб пытались пробраться школьники, светя поддельным удостоверением, за что получали мягкий нагоняй и уходили ни с чем. Такие заведения поддерживают имидж. Они не должны нарушать правила. Иногда, конечно, делались исключения. Например, в день детей. Когда в клубе можно было повеселиться и несовершеннолетним. Однако в такое время не было ни алкоголя, ни какого-либо пошлого акцента, что расстраивало подростков, намеревавшихся оторваться по полной. Марко улыбнулся, пройдя контроль и попадая в искусственно затемненное помещение. Часы показывали без двадцати десять. Барная стойка была оккупирована почти с десятком девиц. Наверное, они были подругами. А как еще они умудрялись визжать от восторга в один голос, когда блондин-бармен разливал коктейли, игриво подмигивая красоткам. Мужчина аккуратно оттеснил пару девушек, сразу привлекая внимание блондина: — Как обычно? — поинтересовался юноша, интуитивно беря в руку бутылку из тяжелого стекла. — Да. — Марко взял стакан, на ходу наполняемый янтарной жидкостью и бросил купюру на стойку, отходя от нее. — Спасибо. — Приятной ночи, — попрощался бармен, забирая оплату и улетая к девушкам. Юноша знал, что мужчина подойдет еще раз, но когда именно — неизвестно. Офисный клерк вздохнул, ухмыляясь. Его столик был занят, садиться было решительно некуда. Марко осмотрелся по сторонам, отмечая лестницу, ведущую наверх, на второй этаж. Там находились уединенные столики для приватных бесед, так что путь был закрыт. Да и сидеть там и пялится в стену, слушая музыку не входило в число любимых занятий мужчины. Лучше уж он перекантуется где-то у стеночки, чем будет шарахаться по клубу в поисках уютного уголка. Краем глаза Марко заметил пустоту у барной стойки в аккурат у служебной двери, откуда выходили танцоры. — Можно занять это место? — спросил блондин у бармена, указывая пальцем на пустой кусочек пространства. — Конечно. Если вас не смутит часто открывающаяся дверь, — сориентировался юноша, улыбаясь уголками губ. — Нисколь, — кинул мужчина, уходя в сторону. Облюбовав малое пространство, Марко присел на высокий стул. Ему нравились здешняя мебель. Диванчики, столы, сама обстановка выполнены на ура, на совесть. Цвета, переходящие один в другой, не резали глаза, наоборот успокаивали. Наличие множества ярких лампочек, горящих разными бликами, возбуждали организм своей непредсказуемостью. В целом, оборудование, установленное в зале, как не сказать точно подходило под данный профиль развлечений. Так прошло около получаса. Цедивший третий стакан, блондин наблюдал за играми бармена, любовно развлекающего каждую подошедшую девушку. Иногда кто-то из бойфрендов девиц намеревался начистить наглецу его миловидную рожу. Однако, юноша умудрялся успокаивать бесновавшегося парня, говоря, что легкий флирт входит в его обязанности и никаких видов, и мыслей, в горизонтальной плоскости, не имеет в отношении к занятым дамам. Блондин мог нежно провести по щеке прелестницы, пододвигая бокал с нежно-розовым напитком; мог заворожить взглядом, медленно разворачиваясь спиной, чтобы достать товар; мог облокотится о стойку, поддерживая разговор, сгибая одну ногу в колене. В общем, бармен полностью окунался в свою работу. Внезапно, позади мужчины щелкнул замок, и дверь аккуратно распахнулась, мягко выпуская из себя двоих работников. Зал сразу поутих и Марко решил обратить внимание на то, что повлекло такие изменения в толпе. Из служебного помещения, поддерживаемый бледными ладонями, за плечи, шел юноша. Танцор отличался от остальных. Его вели осторожно, что-то шепча на ухо, а сам парень улыбался и ступал вперед. Плотная ткань черного цвета закрывала глаза и переносицу, уходя по щекам за голову. Вьющиеся, отросшие волосы в домашнем беспорядке обрамляли лицо. «Слепой?» — мгновенно подумал Марко, наблюдая за тем, как толпа из молодежи свистят и расступаются в стороны, освобождая дорогу. Мужчина видел, как посетители тянутся к танцору, подумывая дотронуться до загорелой кожи, но их останавливал взгляд ведущего. Чуть старше по возрасту, мужчина вел работника, направляя парня в нужном направлении. Длинные черные волосы, собранные в странную прическу, а так же сам внешний вид, состоящий из кимоно, заставлял задуматься об ориентации. Кошачьи глаза, с яркими точками зрачков, украшали яркие мазки красных теней, подчеркивающие красоту плавных линий лица. Хотя… И работник имел достаточно компрометирующий вид. На парне были надеты только шорты, не считая ботинок по голень с широкой шнуровкой. Из такой же грубой ткани, как и повязка, шорты низко сидели на бедрах юноши, постоянно натягиваясь в паху, когда тот делал шаг. Единственная деталь, державшая конструкцию из единственной шмотки — пояс. В отличии от остального цветового оттенка, он имел белый цвет. Опоясывающий юношу, конец свисал с боку, постоянно шлепая хозяина по ноге. На левом предплечье парня находилась повязка, дополняющая образ. Небрежно перемотанная рука наоборот притягивала взгляд. Хотя… Марко ухмыльнулся. Было на что смотреть и окромя повязки. Тело. Тело у юноши было великолепным. Подтянутое, без лишнего грамма жира, будто бы оживший идеал, сошедший с картинки. Загорелая кожа, переливающаяся в свете мигающих лампочек. Достаточно натренированные мышцы, особо выделяющиеся на прессе аккуратными кубиками. Видневшиеся тазовые косточки, выглядывающие при малейшем повороте торса. «Идеально» — оценил блондин, смотря в спину уходящей парочки. Толпа восхищено расступалась, открывая путь к пустующей цилиндрической клетке, стоявшей в аккурат по центру зала. Это место работы танцоров частенько занимали самые красивые девушки. Марко это понял спустя десятый раз, как приходил в компании Сатча. Именно эта клетка имела самую большую видимость, ибо она стояла на возвышенности. Остальные были раскиданы по краям помещения. Даже со второго этажа на нее открывался хороший вид, не говоря уже о первом. Она поднималась всего на тридцать сантиметров от пола, но этого было достаточно, чтобы видеть все движения танцующего. Мужчина подвел работника, отпуская его плечи и ласковым движением провел по коже рук, обхватывая запястья и поднимая ладони. Цепкие, ухоженные пальцы нащупали прутья, обхватывая их и сжимаясь. Юноша улыбнулся, облизнув нижнюю губу, и с силой оттолкнулся от пола, поднимаясь на площадку. Узкий проход состоял лишь из одной отсутствующей железки, что была возвращена на место уже после того, как парень проник внутрь. Ведущий обошел клетку, отмечая должестный вид и покинул зал за той же дверью, через которую попал. Марко проводил того взглядом, возвращаясь к созерцанию бармена, думая, что все будет по-прежнему. Однако, светловолосый юноша с ухмылкой на лице стоял на месте, подпирая собой стойку, и снисходительно качал головой. Все девушки, что находились в пределе видимости направили свой взор на приведенного танцора, который ожидал окончания мелодии, чтобы включиться в работу со следующей. Блондин удивился. Обычно никто не обращал внимание, когда на сцену выпускали кого-то нового. Толпа обычно не расходилась, продолжая веселиться, пока работник сам не залезал в клетку, готовясь начать. А здесь все по-другому. Но… можно их понять. Паренек, похоже, слепой, раз ему требовался провожающий, да еще и с такой фигурой. — Ура, опять он. Как хорошо, что я сегодня вырвалась. Не представляешь как он двигается, просто чудо. — Да ну, что в нем такого? Ну, симпатичный, и тело у него шикарное, не спорю. — Да погоди ты. Сейчас все сама увидишь. Щебетание доносилось из-за спины, где находился один из столиков. Пришедшие девушки, как и остальные, смотрели на танцора, который нащупав интуицией середину клетки, скучающе ждал своего времени. Марко запоздало подумал о том, что, возможно, мальчишка вышел в который раз опозориться. Все это внимание и всеобщее ожидание вовлекало в процесс. Музыка медленно сменилась, и блондин одним глотком осушил остатки стакана, ставя его на стойку и пододвигая к краю. Бармен сразу к нему подошел, молчаливо спрашивая и получая такой же отвел. Стакан наполнился вновь, а вот юноша в смокинге остался рядом, ставя свой локоть на столешницу. — Опять он заведет всех с пол-оборота, — усмехнулся работник и отошел поставить бутылку на место. Поначалу парень застыл, отклоняя голову вполоборота в сторону. Медленная мелодия полилась из динамиков, вызывая общий ажиотаж. Легкий бит, ритмичными рывками ласкал уши, пока к нему не добавился стук тарелок. Темп не изменялся, наращивая все больше и больше разных типов инструментов. Марко хмыкнул, отвлекаясь на напиток, а когда вернулся обратно, то еле заставил себя проглотить то, что успел втянуть в рот. Танцор выгибался на тянущихся отрезках мелодии, дергаясь вслед за сменой ритма. Он тянулся руками вверх и мгновенно заставлял их опадать вниз, как подрубленные. Позвоночник изгибался, будто разозлившаяся змея. Удар, и мышцы расслабляются, в мгновение расправляя плечи, голова опрокидывается назад. Подсохшие губы вновь смачивает яркий в отблеске светодиодов язык. Позади мужчины охает одна из тех девушек, ведущих ранее диалог, и он прекрасно их понимает. Юноша умел двигаться. Складывалось такое ощущение, что каждая последующая мелодия была отработана до автоматизма, но ни один человек не будет так корпеть над подготовкой. Это ведь не один трек и не два, даже не три. В клубе должно быть собрание если не из одного миллиона, то из нескольких десятков тысяч разнообразных песен. Без слов, со словами, медленные, быстрые, ритмичные и наоборот выбитые из колеи, как сборка сломанных звуков, ремиксы, в конце концов. А парню будто все равно на сменяющиеся мотивы. Его движение плавно сменяли друг друга, переходили из одного типа в совершенно иной. Тягучий темп прерывался резким вздохом. Развод ног уходил в приседание. Четко, без раздумий, интуитивно. Он будто растворялся. Бармен цыкнул, тряхнув головой. Юноша всегда оставался без внимания, когда этот работник вырывался на смену. В принципе, нет ничего плохого в парочке часов отдыха от назойливого внимания. Он все равно получит деньги за смену, а танцор оторвется, оставляя за плечами усталость. Марко, не отрываясь, нащупал стакан, делая пару глотков. Он чувствовал, как атмосфера в клубе поменялась. Ранее пришедшие люди развлекались посредством друг друга, крутились, соблазняли, двигались. Теперь эту работу выполнял парень в одних шортах. Он забирал себе нетерпение гостей, отдавая только свои движения. Исполняемый такт будоражил, заводил и оставлял после себя мнимое, поначалу, а затем явное ощущение возбуждения. Блондин даже и не заметил, как прошла пара часов и когда мобильник в кармане завибрировал, выполняя указания будильника. Четыре часа утра. Юноша улыбался, водя ладонями по прутьям. Иногда, как бы невзначай, голая грудь прижималась к железкам. Мурашки от холодного металла расползались по телу. Он кусал свои губы, облизывал их, оттягивал зубами и двигался, двигался, двигался. Постепенно список отведенных треков подошел к концу, и танцор остановился, свешивая за прутья свои руки. — Мммм… Хочу еще… — капризно протянул юноша, складывая губы в трубочку. — Домой пора, работничек, — усмехнулся ведущий. И когда только он успел выйти в зал? Загорелые руки сразу нашли источник голоса, и парень мягко обнял спутника, пока его выпускали из клетки. На этот раз вели танцора по-другому. Теперь же ладони парня находились на плечах провожатого, пока тот прокладывал путь к двери. Так же, как и при приводе парня на сцену, старший брюнет что-то говорил, получая в ответ улыбки. Хоть их и не было видно, все-таки танцор шел сзади, но по его ответам ведущий ориентировался в настроении. Марко так до конца и проводил обоих взглядом, пока дверь не отрезала зал от служебных помещений. Глянув на часы, блондин удивился. Он быстро осушил остатки стакана, расплачиваясь уже за четвертую порцию виски и покинул клуб. На улице уже светало. Стрелки заняли нужную позицию, и Марко жестом попросил бармена наполнить его стакан. Полуобернувшись, мужчина удобно устроился на мягком стуле и ладонью обхватил холодное запотевшее стекло, чувствуя нетерпение. Привычный щелчок с боку, и блондин ожидает, как в поле зрение вновь попадется провожатый и ведомый вслед юноша, который в течение минуты займет свое место. Однако первым, что попалось на глаза — не бледная рука или темные волосы в пучке, — а сам парень, бодро шагающий к клетке. Догадка о отсутствии зрения мгновенно разбилась в крах — на танцоре была повязка, но другого типа. Ранее жесткая ткань заменилась мягкой, сетчатой, в несколько слоев опоясывающая голову работника. Марко знал, что через множество точек можно видеть то, что происходит вокруг, однако те, кто смотрят с другой стороны, не могут видеть глаз. Вместо пояса бедра юноши оглаживала шелковая белая ткань, вдетая в ремешки, длинный до колена шлейф раскрывался в такт шагам. Посетители вновь расступились, позволяя юноше занять свое место. Похоже, их тоже удивили изменения в имидже. Встав в середину небольшой площадки, танцор потянулся, разминая мышцы спины и пощелкивая суставами плеч и шеи. Пару раз присев и получив в ответ яркий свист, откуда-то со второго этажа на повторный выгиб пятой точки, парень приготовился отправиться в мир движений. Марко тоже приготовился. Находясь в полутьме на отшибе от общего шума и толпы, мужчина мог беспрепятственно наблюдать за движениями танцора, рассматривая его. Любой прогиб или поворот спиной вызывал на лице блондина ухмылку. Мальчишка здорово разогревал кровь одним своим видом, так теперь еще и мог делать взывающие жесты в сторону тех клиентов, что додумывались жестами показать, что с ним хотят сделать. Внимание со стороны сильного пола не отталкивало юношу, даже наоборот. Он поднимал указательный палец к губам, призывая наблюдающего к тишине, и игриво проводил по коже высунутым языком, улыбаясь, как развязная девица. За этот жест, единожды показанный в самом начале, у Марко пересохло в горле. Танцор красовался ленивыми поворотами, отлично подходящими под такт мелодии. Он закинул руки за голову, приседая и раздвигая ноги настолько, насколько позволяли шорты. Если бы их не было, то блондин готов был поклясться, что парень сядет пятой точкой на пол. Внезапно чья-то рука аккуратно легла на плечо присевшего танцора, заставив его вздрогнуть, и Марко нахмурился. В этом заведении подобное фривольное касание могло обернутся ошибкой. Работника запрещалось трогать. Любое прикосновение к телу, даже случайное, в порыве желания, каралось быстрым проводом в сторону выхода. Таких индивидуалистов, возомнивших себя исключением, резко стало меньше, когда клиенты увидели, как охранник, внимательно следивший за порядком, выводит какого-то сильно захмелевшего мужчину. Танцора тоже вывели, но всего на пару часов, затем тот вернулся на место. Наверное, его приводили в чувство. Ушедшего с головой юношу в танец могло шокировать внезапное касание, может тут даже до паники дошло. Здесь можно только смотреть. Трогать только глазами. Ты можешь хоть весь пол залить слюнями и распускать флюиды сексуального желания, но трогать работника запрещено. Категорически. Марко уже смирился с мыслью, что вечер безнадежно испорчен. Сейчас нахального посетителя выпроводят, а сам юноша скроется за дверью. Он конечно, вернется поднимать настроение оставшимся, но планка блондина останется внизу, подогреваемая только чувством справедливости. Он такой же клиент, как и все остальные. Все имеют одинаковые права. Наглецом, чья рука мягко лежала на оголенном плече танцора, оказался молодой юноша, лет восемнадцати — больше ему нельзя дать. Хоть внешне он выглядел на все шестнадцать, но попасть в клуб он бы не смог, не предоставив документов. Он был невысоким, наверное, упирался бы носом в грудь Марко, доставая подбородком до диафрагмы, не выше. Худой, облаченный в джинсовые, неаккуратно обрезанные над коленями, шорты. На ногах обнаруживались простые черные шлепки, державшиеся на лямке за щиколотку. Торс скрывала в меру просторная красная майка, имевшая на спине какую-то надпись на иностранном языке. Видевшие это касание посетители замерли, их не трогала больше заводная мелодия. Нахал улыбнулся, переводя ладонь на голову юноши и утопая пальцами в черных вихрах. Он тянет работника на себя, тот, стоя на коленях, хватается за прутья, чтобы не упасть. — Пусти меня, — прошептал подросток в ухо танцора, нетерпеливо скалясь. Вот грузный мужчина в черной обтягивающей футболке подходит к клетке, и Марко вздыхает, думая, что зачинщику сейчас крупно оборвут все планы, если не руки. Однако, следующее заставило блондина раскрыть рот в удивлении. Найдя нужный прут, охранник легко его поднимает, спокойно дожидаясь, пока наглец вплывет в клетку. Юноша продолжает улыбаться, забираясь внутрь, он оборачивается на мгновение, кидая мужчине «Спасибо», на что получает дежурный кивок. Работник отходит от площадки, занимая прежний пост наблюдения. Блондин сглотнул, видя, как танцор поднимается с колен, как чужие руки с нажимом проводят по подтянутому прессу, пропуская между пальцами вставшие соски парня. Он видит, как юноша сглатывает, как запрокидывает голову, и как улыбается, притягивая к себе за талию нахального подростка. Разницы в росте достаточно, чтобы расслабленные руки спокойно легли на пятую точку работника, вызывая у него легкий толчок бедрами вперед. Мальчишка скалится, задирая голову и встречая такой же оскал в ответ. — Доиграешься смотри, — цедит старший. — Удиви меня, — ухмыляется младший, проводя стриженными ногтями вверх по пояснице. Юноша шипит, сжимая зубы, а затем слегка приоткрывая рот, выпуская застоялый в легких воздух. Руки наглеца он закинул себе на шею, заставляя себя обнять и теснее прижаться к разгоряченному телу. — Расслабься, — просит юноша мальчишку, ведя растопыренными пальцами по открытым бокам. Он чувствует кости ребер и легкое подрагивание, когда пальцы задевают чувствительную полоску талии. Марко не заметил, как опрокинул в глотку добрую оставшуюся половину стакана и как бармен, ухмыляясь, наполнил тот вновь до краев. Горло резко обожгло, наполнив рот слюной, которую сразу же сглотнули. Похоже, не один блондин находился в таком состоянии. Остальные посетители тоже глазели на парочку раскрыв рты, некоторые, особо воспитанные, прикрывались ладонями, но глаза выдавали удивление, у большинства, кстати, шок. Так прошло минут пять, пока диджей не соизволил вернуться к работе. Выслушав нотации директора, девушка мгновенно отыскала нужную партию треков, нажимая на плей и подмигивая. Музыка мягко хлынула в зал, заполняя помещение яркой, чувственной, с нечетким ритмом, мелодией. Темп был переходящий. Не резким, но и не ленивым. Она идеально подходила под то, что творила парочка в клетке. Младший доверчиво жался телом к танцору, утыкаясь носом куда-то в район ключицы. Обоюдные покачивания бедер в темп треку. Загорелые руки мягко ведут по спине, уходя на бока и обратно, будто бы успокаивают. А затем все меняется. Марко сжимает стакан, запоздало расслабляя ладонь — стекло могло треснуть. Старший подхватывает наглеца, что обхватывает своими ногами чужую талию. Подросток отклоняется, повиснув на расстоянии рук, державшиеся за плечи танцора. Ноги работника раздвинуты на ширине плеч, а к паху прижимается пятая точка посетителя. Он продолжает улыбаться, пока до младшего не доходит вся двусмысленность позы. — Э. — Юнца подбрасывают, встряхивая. Он непроизвольно хотел назвать имя, но его прервали. — Нельзя, — закусывает нижнюю губу юноша. — Помни. — Прости. Марко не знает, о чем перешептываются парни, но четко видит, как танцор поднимает легкое, на первый взгляд, тельце подростка. Видит, как работник проводит носом по шее юноши, как выпускает изо рта язык, оставляя, отблескивающую от слюны в бликах светодиодов, дорожку. Весь напор как будто покинул мальчишку, оставляя его во власти более старшего и опытного парня. Он закрывает глаза, поджимая губы. Наверное, ему непривычно быть у всех на виду, да и еще и в таком виде. Танцор ухмыляется, слегка сжимая пятую точку через толстую джинсовую ткань, чувствует ответную дрожь. Он сгибается, так, что подросток оказывается лицом к лицу к нему. — Э… — удивленно распахивает свои глаза юноша, чувствуя на губах чужое дыхание, влажно ласкающее тонкую кожицу. — Тссс… — ухмыляется парень, чувствуя легкое возбуждение, что вскоре перерастет во что-то большее. Он не ждет ни секунды больше, перенося вес тельца на одну руку, а второй придерживая затылок подростка. Он знает, что паренек может просто расцепить руки и повалиться на пол от неожиданности. — Эй…? — Наглеца резко прерывают поцелуем, притягивая за волосы. Танцор не жалеет мальчишку, напористо проникая во влажность рта. Подстриженные ногти с силой давят на плечи, оставляя белые, а в будущем красные, полосы. Вновь откуда-то со второго этажа доносится свист и одобряющие комплименты в адрес парочки. Марко с силой стискивает зубы, чувствуя закипающую ярость. Он не может больше сидеть на месте и смотреть на это представление. Да и назвать ЭТО представлением язык не поворачивается. Исключение. Чертово исключение сейчас взапой сосется с работником, получая вожделеющие и завистливые взгляды от остальных клиентов. Стакан с резким стуком опускается на стойку, разметав пару капель в стороны. Блондин поджимает губы и уходит.