Я упала к вам с люстры, простите

— Дедушка, Вам плохо? — Тихо, почти шепотом, спрашиваю я у схватившегося за сердце старика. Тот же, криво улыбнувшись, отрицательно помотал головой. — Может, скорую вызвать? Или… у Вас есть родственники, которые могут забрать Вас? — Опять отрицательный моток головой. Да что же это такое! — Давайте я Вас провожу? — И вновь этот раздражительный моток влево и вправо. Вздохнув, оглядываюсь по сторонам — никого, кто мог бы мне помочь ему. — Может, все-таки? — Маленькая надежда еще осталась! Может ему уже не плохо или у него такое бывает? Нет… я вижу по глазам, что он смирился с этим, как обычно мирятся старики перед неизбежной смертью. — Девочка, поди сюда. — Подозвал он меня. Он все-таки смог что-то сказать, через боль. — Спасибо, что волнуешься, но… — Внутри что-то обрывается, я начинаю понимать, к чему он клонит. — Моё время пришло. Вот, держи, — достав из внутреннего кармана своего пиджака свернутый платок, он протянул его мне. — это наша семейная реликвия. Два раза «пра» бабка моя, храни её душу Господь, составила завещание, в котором говорится о том, что только добрый сердцем может иметь при себе его. — Недоуменно на него взглянув, пытаюсь понять, что он имеет ввиду. Я уже даже начала доставать бумажку и ручку, чтобы адрес доброго человека записать, как вижу отрицательный взмах руки. — Ы, наивная добрушка. Ты хоть и не из нашей семьи, но я-то по глазам вижу, что ты сможешь сохранить это колечко. — Дедушка, но… неужели у Вас нету детей? Как я, обычный прохожий, могу взять Вашу реликвию? — Неуверенно спросила я, смотря на деда, который, вздохнув, пояснил мне: — Есть, но алчные, твари! — На мгновение мне даже показалось, что он всплакнул. — Выгнали из дома, сказали не приходить. Сейчас наверняка дом наизнанку — ищут его, чтобы продать кому-нибудь. А это семейное! Нельзя его продавать! Э-эх-х. — Дедушка, давайте домой ко мне пойдем? Там всё и обсудим. — Предложила я, надеясь, что всё это неудачная шутка. — Нет, время моё пришло. На тот свет идти, к два раза «пра». И тебе время пришло, но не туда и, ещё хуже, — дед выразительно глянул на землю, — туда. Ты, главное, надень его, да дверь любую открой! И всё у тебя будет хорошо, вот увидишь! Одевай быстрее! Я хочу увидеть это в последний раз. Послушно одеваю металлическое кольцо с какими-то драгоценными камнями, внутри которых была гравировка: «da un altro mondo». Интересно, как это переводится? Сами камни были белые, чуть ли не светились. Ободок из, кажется, палладия был, судя по всему, в руках художника — аккуратно сделанные лианы и шипами наружу обвивали мой безымянный палец и сами камни, из-за чего создавалось впечатление, будто бы камень вот-вот упадет, конструкция разрушится. Но нет, он был прочнее, чем на первый взгляд. От моих любований отвлек дикий кашель дедушки, который сидел на скамеечке, совсем рядом со мной. — Иди, давай. — И вновь этот раздирающий душу кашель. — Быстрее, прошу тебя. Решив не медлить, ищу глазами любую ближайшую дверь. И, — о, чудо! — нахожу дверь, ведущую в обычный супермаркет. Помогаю встать старцу и дойти до дверей магазина, после чего открываю дверь и… вижу не магазин, а люстру. Красивую, с кучей хрусталиков, люстру. Некоторое время я медлю, но спустя пару секунд слышу дедовское «в последний раз» и толчок в спину. Под ногами не ощущаю земли, уши заложило и ощущения, будто бы я в вакууме…