Занятия математики.

- Ты точно хочешь это сделать, Леви? Ты действительно уверен? - слышался за дверью голос директора школы. Микаса стояла и ждала своего преподавателя для того, чтобы подготовиться к очередной олимпиаде, которая, кстати, была государственной. Девушка устала просто так стоять. Она стала измерять коридор своими шагами, нервируя чуткий слух Ривая, который слышал, наверное, каждую мелочь. Девушка тяжело вздохнула. Так долго трепаться могут только Имир и Криста! Но они влюблённые! Им можно. А если директор Ирвин и Мистер Аккерман... Нет! Исключено! - Да! Ирвин, ты, порой, как Кирштайн соображаешь! Я тебе сотню раз об этом говорил! Я не собираюсь изменять своё решение! - фыркнул Ривай, которого, похоже, всё достало по-больше Микасы. Микаса уже давно прислонилась к двери и стала слушать их разговор, так как делать особо было нечего. Акерман напряглась. О каком таком решении говорит директор? Если Мистер Смит так долго говорит с Риваем о чём-то, значит, тема разговора действительно серьёзная. - Хорошо. Но как же Микаса? О ней ты подумал? - сказал громко Ирвин. Ждущая вздрогнула. О чём говорит Мистер Смит? При чём здесь Микаса? - Её кто-нибудь другой подготовит, да и сама она, наверное, готова ко всему, что только можно себе представить! - сказал Ривай. Он успел надавать своему другу невидимых тумаков, чтобы тот так громко не говорил, ведь Микаса с лёгкостью могла всё подслушать! Ирвин лишь усмехнулся, но продолжил говорить намного тише, чем раньше. Микасе было не понятно, о чём они говорят. Что-то внутри твердило ей плюнуть на всё это дело и наслаждаться жизнью. Но почему ей так казалось, что этот разговор так важен лично для неё? Спустя минуту девушка отскочила, так как послышались чьи-то тихие шаги. Девушке показалось, что это её учитель осбственной персоной. И она была права. Мистер Аккерман, казалось, пребывал в ужасном настроении. Он дышал так же, как и паровоз, волосы его были немножко взлохмачены, руки сжаты в кулаки. Неужели его так разозлил Ирвин? - Мистер Аккерман? - осторожно позвала девушка учителя. Ей всё также было неудобно общаться с учителем. Сердечко её билось при каждом взгляде Ривая, направленного в её сторону. Она по рефлексу поправляла свою причёску, старалась не глядеть ему в глаза, глупо улыбалась. Мистер Аккерман не вчера родился и прекрасно понимал, что девушка не собирается забыть о своих чувствах к нему. Ну ничего. Ей придётся. Рано или поздно Микаса забудет. Или же будет любить его до конца жизни. Ведь он уедет. Навсегда. - А? Аккерман, это ты. На сегодня ты свободна. Прыгай до потолка, что сказать. Завтра после уроков, - сказал Ривай и ушёл. И всё-таки, что же значил тот разговор? Девушка решила после школы пойти к лучшей подруге и рассказать об случайно подслушанном разговоре. Микаса была уверенна, что Ривай явно что-то от неё хочет скрыть. Это было так очевидно, ведь сначала он позвал её готовиться к олимпиаде, потом ушёл болтать с Мистером Смитом, ну а после отпустил её домой! Что-то здесь не чисто! Саша долго не открывала дверь. "Ест опять," - подумала Микаса, улыбнулась и закатила глаза. Спустя несколько минут Браус вышла на улицу с набитым ртом. Аккерман рассмеялась. Саша поняла, как глупо выглядит, смущённо наклонила голову и вытерла крошки печенья со своих губ. Микаса улыбнулась и вошла в дом, не спрашивая разрешения подруги. - Вот борзота! - усмехнулась Саша, догоняя подружку. Микаса улыбнулась. В данный момент у неё было прекрасное настроение. А что может быть лучше: Ривай, который, наверняка думает, как бы признаться в любви, лучша подруга с набитым ртом так смешно чавкает, за окном светит солнышко. Не правда ли прекрасно? - А то! - ухмыльнулась Микаса. - Ты чего пришла хоть? Явно не для того, чтобы поболтать о том, как ты оборзела в последнее время, - фыркнула Саша. Микаса нахмурилась. А стоит ли говорить это Саше? Ай, ладно! В любом случае, она уже пришла к ней! Неудобно будет обламывать Браус, обидется же! - Саша, я случайно подслушала разговор Мистера Аккермана и нашего директора. Мистер Смит уговаривал коротышку одуматься и поразмышлять обо мне. Мистер Аккерман же говорил, что уже всё продумал и от своего рещения не отступит. Что бы это могло значить? - быстро рассказала Микаса. - Почему мне кажется, что Ривай хочет сказать мне что-то важное? Например... - Например, признаться в любви? - перебила девушку Саша, ухмыльнувшись.  - Неужели ты серьёзно? Он здоровый мужик, а ты, прости за грубость, малолетка, влюблюнная в него по уши! Извини, что говорю тебе правду, но я не хочу, чтобы ты потом страдала из-за моей лжи! Не тешь себя глупыми надеждами, Микаса! - Саша внезапно стала серьёзной. Но всё-таки рядом стоящая тарелка с печеньками дала о себе знать. Саша незаметно даже для себя вытаскивала по одной штучке из тарелки и громко хрустела. - Ты права, это глупо... - сказала Микаса, тяжело вздохнув. - Но что же это могло бы значить? - продолжила девушка, притворившись, будто забыла о своей боли в сердце, вызванной Сашей. - Не знаю. Может, у меня переночуешь? Остаток дня девушки провели за выполнением домашнего задания. Микаса отвлеклась именно с помощью него. Она на некоторое время позабыла о хлопотах, о Мистере Аккермане, о всём вокруг... Девушка думала лишь о качественном выполнении своего домашнего задания. Саша, сидящая рядом, заметила, что Микаса отвлеклась. Она облегчённо вздохнула. Слава Богу хотя бы на несколько минут она выбила из своей головы этого противного Мистера Аккермана!

***

- Привет, Микаса! Эрен поцеловал сестрёнку в щёчку и обнял. Рядом стоящая Энни, на удивление, ни капли не ревновала, так как она понимала, что для её парня Микаса - это просто член семьи и лучшая подруга, не больше. Аккерман улыбнулась и, как всегда, оттолкнула брата. Микаса всегда была немного социофобкой, так что не могла даже элементарно обнять сводного брата. - Ты чего дома не ночуешь? Макс переживает, - сказал парень. - Я? Это я не ночую? А разве не ты каждую ночь ходишь петь серенады к окошкам Энни? - усмехнулась Микаса, поглядев на Леонхарт. Блондинка смутилась и отвернулась. Наверняка, девушка покраснела. Микаса улыбнулась. Ей было приятно осознавать, что её брат счастлив. Да и вообще, что кто-то имеет счастье. Её тяжело было назвать бедной, вроде бы у неё всё есть - любящие отчим и мачеха, хороший сводный брат, лучшая подруга, крыша над головой, здоровье... Но нет, у неё нет того, что имеют все её друзья - любви того единственного... Прозвенел звонок. Ученики стали расходиться по своим кабинетам. Микаса с друзьями пошла к кабинету математики. Их ждал целый час геометрии, а потом столько же времени они должны быди заниматься алгеброй... И только стоило им войти, как... - Я хотел бы сообщить для вас весьма радостную новость, не дорогие идиоты. С завтрашнего дня я больше не буду являться вашим учителем математики и вообще жителем этого города. Микаса, тебе придётся готовиться с другим учителем к олимпиаде. Кхм, продолжим урок, - сказал Мистер Акерман и многозначно поглядел на Микасу. У девушки задрожала нижняя губа, она опустила вниз руки. Что творилось в тот момент на душе у Микасы, словами не передать. Прекрасное чувство эйфории мгновенно сменилось на внутренний лёд и страх одиночества. Хотелось выбежать из кабинета и пуститься куда-нибудь далеко далеко вперёд, оставить позади себя весь этот город, страх, друзей и угнаться за Мистером Аккерманом, что, собственно, Микаса и сделала. Только убежала она не к своему возлюбленному, а в женский туалет. Пока одноклассники Микасы хлопали глазами, Саша решилась и метнула на своего учителя злобный взгляд и побежала за подругой. Она знала, что в таком состоянии её подруга может натворить, что угодно. К Микасе долго стучалась Саша. Кричала:"Открой! Нужно поговорить! Я тебе помогу!" Саша, казалось, выбьет эту дверь к чёрту, но силы не позволяли. Девушка, стоящая в коридоре, нехило разозлилась. Казалось, она не только разнесёт в щепки преграду, но и расчленит и испепелит свою лучшую подругу. Но Микаса ничего не слышала из-за собственных всхлипов, ничего не видела из-за пелены слёз, ничего не чувствовала, кроме прожигающей в области сердца боли, ничего не понимала от того, что мир для неё остановился... А где же та саранча? Где она? Сейчас бы Микаса не назвала эту странную животинку мерзкой, мешающей двигаться от приятного жжения в сердце! Она бы нарекла её спасительницей! Единственным лекарством!  Такого было её состояние. Она пыталась сказать себе:"Перестань ныть! Тряпка! Ты не настоящая Аккерман! Твой отец в этой ситуации решился бы и поехал за мамой!" Но получалось лишь что-то вроде:"Жалк-а-а-а, жа-жал-к-к-к-ая!" Девушка дала себе пощёчину, но из-за трясущихся рук промахнулась и со всей дури ударила в нос. Из ноздри потекла алая жидкость. Теперь Микаса плакала не только от душевной боли, но и от физической. Знал бы кто-нибудь, каково испытывать две эти боли одновременно!