Занятия математики.

Взмах кисти. Новая линия. Она вышла намного лучше, чем предыдущая, но это не идеал. Ластик всё исправит. Рука медленно, стараясь не привлекать внимания, потянулась к пеналу. Ловкие пальцы копошились в содержимом, но наконец-таки нашли ластик. Девушка быстро стёрла линию, взяла в руки карандаш, сначала тихонько провела грифелем по листу бумаги, в котором пока ещё нет дырки, потом внимательно посмотрела на рисунок: казалось бы, всё, да явно чего-то не хватает. Девушка задумалась и на секунду представила два крыла. Одно чёрное, другое белое. Точно! Крылья! Рисовать их было довольно-таки трудно, но она справится. Не первый год рисует на алгебре. Новая линия. Опять же кривая. Ластик? Где он? Микаса плавно и не спеша поднимает свой взгляд. Около её парты стоял коротышка Мистер Аккерман — их учитель по математике. Он одарил девушку убийственным взглядом, от которого хотелось провалиться под землю. Казалось, ещё немного, и Аккерман просверлит дыру в своей ученице. Микаса не смотрела ему в глаза. Было страшно. Она искала спасение в классе. Аккерман посмотрела на своего парня, а также брата — Эрена. Йегер молча перекрестил девушку и прошептал: «Господи помоги ей!». Было слышно, как дыхание Микасы участилось. Её никто не спасёт. Даже её парень Эрен. Она посмотрела на лучшую подругу. Саша под шумок достала из портфеля булочку и стала, понемногу отламывая лакомство, есть. Учитель всё ещё смотрел на Микасу. Он взял в руки блокнот ученицы и стал листать с самого начала. Каждый рисунок Мистер Аккерман разглядывал долго, будто ища потайной смысл в этих ровных линиях. — Красиво, — он отдал блокнот ученице. — Но это не решённое дифференциальное уравнение. И к тому же, никак не относится к теме сегодняшнего урока. Иди к доске, девочка, — мужчина отошёл в дальний угол класса и стал молча наблюдать за действиями Микасы. Математику девушка любила с раннего детства. Она рано научилась считать, чем радовала родителей. Мама считала её маленьким гением, ведь не каждый может похвастаться тем, что их ребёнок в четыре года считает до ста. Отец гордился дочерью и старался заниматься с ней всё больше и больше. Но долго семейное счастье их не продлилось. Мама и папа Микасы погибли в автокатастрофе девять лет назад. Она быстро решила заданное уравнение и хотела было идти к своему месту. Микаса посмотрела на своего парня, тот ей нежно улыбнулся. Девушка смутилась и отвернулась. Эрен усмехнулся, что заметили все в классе, в том числе и учитель. — Молодец, Аккерман, возьми с полки пирожок, — учитель прижался к стене и закрыл глаза. Своей фразой он убил весь класс. Смеялись абсолютно все: и Саша с набитым ртом, и ботаник-Армин, и скромная Криста. Все, кроме Микасы. — Это всё? Мне можно садиться? — она посмотрела глубоко в глаза учителю. Мистер Аккерман не хотел сажать на место ученицу. Всё-таки в этой школе он работает первый год, хотелось по-подробнее узнать о способностях выпускников. — Нет, раз уж так легко справилась с этим заданием, реши и это. Мужчина встал со своего места и пошёл к учительскому столу. Он порылся на нём и нашёл какой-то немного помятый листок. Казалось, Мистер Аккерман сомневался, стоит ли давать это задание ученице. Но нужно было хоть как-то прикинуть, на что она способна. Учитель думал, что Микаса не сможет решить это задание. — Аккерман, я тебе не снижу оценку, если ты не решишь. Если не успеешь, останешься на перемене, — он протянул листок девушке. «Какой он коротышка, — усмехнулась девушка про себя. — Так ему и надо!» Микаса вспомнила, как на первом же уроке учитель вызвал к доске её брата-парня и завалил заданиями, которые решались пусть и просто, да не силён Эрен в точных науках. Лингвистика — вещь, созданная специально для него. Аккерман любила математику, но возможно, просто не замечала, что у неё склонность именно к этой науке. Хотя, мне кажется, об этом знал каждый. Ведь все помнят, как Микаса решила огромную кучу задач в том году без единой ошибки за десять минут. Их было штук пять, каждая имела свой подвох. Единственное, что было у них общего — это уровень сложности. Учительница давала Микасе только очень сложные задачи. Наверное, именно поэтому, узнав о том, какой гений учится в девятом классе, их прежняя математичка уехала из города. — Есть, — Микаса произнесла это слово так холодно и бесчувственно, что у самого Мистера Аккермана появились мурашки. Казалось, у девчонки нет ни малейшей частицы человечности. Он сел за учительский стол и перестал уделять ученице внимание. Мистер Аккерман стал осматривать класс суровым взглядом. Никто не смел ему подмигнуть или улыбнуться. Даже болтающий двоечник Жан притих от страха. Всё-таки взгляд Ривая Аккермана буквально убивал, убирал все потроха и испепелял остатки на адском огне. Эрен, в отличии от трясущихся одноклассников, не дрожал, как осина. Он внимательно изучал каждое движение учителя, искренне не понимая, почему его все боятся. Но Ривая, видимо, заметил зазнавшегося ученика и задержал свой «взгляд убийцы» именно на нём. Эрен сглотнул. Мистер Аккерман всё ещё смотрел на ученика. С каждой секундой Эрену становилось немного страшнее. Он начинал понимать своих одноклассников, шарахающихся от одного вида учителя математики. — Йегер, тебе нехорошо? Могу рядом с сестрёнкой поставить, — Мистер Аккерман делал каждое слово холодным, бесчувственным, и тот сгусток мертвенности, что получался у учителя пугал всех присутствующих. Глубоко в себе учитель математики усмехнулся, но не показывал свои эмоции. В университете Мистера Аккермана давали своеобразные упражнения на полное отключение своих чувств. Гораздо проще объяснить новую тему, скрывая свои эмоции. Конечно, если сказать, что Мистер Аккерман — настоящий профессионал своего дела, это всё равно, что ничего не сказать. Он попал в педагогический университет, не закончив школу. Это кажется нереальным и уму непостижимым. Родителей у него не было, он жил со своей младшей сестрой и другом, который стал, как брат. Читать из троицы мог лишь Фарлан — товарищ Ривая. Писать его сестра — Изабель. А считать, разумеется, Мистер Аккерман, кто же ещё, кроме него? Сначала они занимались воровством, потом их нашла одна шишка в городе. Эту шишку звали Николай Лобов. По национальности он был русский. Лобов попросил детей, которые успели вырасти, взломать одну из довольно-таки сложных систем в университете, в котором учился Ривай. Для осуществления этой операции им не хватало шпиона. Всё-таки ни у кого не было аттестата для поступления в университет. Они пробираются ночью в здание. Ривай взламывает систему, Изабель напряжённо ходит по комнате, а Фарлан читает. Внезапно врываются тридцать бойцов ОМОН и связывают всех. Изабель заплакала. Казалось, им не выбраться. Ничего не выйдет, они обречены. Скорее всего, каждого посадят в тюрьму на долгие годы, но эта шайка бандитов ещё так молода… Леви посмотрел на бойца, который стоял впереди других. Казалось, он одним взглядом выпотрошит солдата. Тот сглотнул и отошёл назад, к своим коллегам, если это можно так назвать. Каждый, кроме когда-то молодого паренька, имеющего кличку Капрал, пытался выбраться. Изабель до крови раскусила руку того, кто её держал. Сначала солдат за эту выходку дал ей подзатыльник, а после звонкую пощёчину. Изабель заплакала сильнее, то ли от страха, то ли от боли, а может и вовсе и от унижения. Эта девчонка была бойкой, активной и быстрой. Она совершенно не похожа на своего старшего брата. Казалось, это два разных человека, которых объединяет лишь дружба. Она — холерик, он — флегматик. Они дополняли друг друга. Капрал умерял пыл своей сестрёнки, а Изабель заставляла брата хоть как-то показывать свои эмоции. Наверное, именно слёзы сестры заставили не сопротивляющегося Леви выдернуть руку из хватки солдата. Он подбежал к сестре, но его заставил остановиться двухметровый блондин, вошедший в комнату. Высоченный мужчина внимательно посмотрел на Леви и незаметно для него кивнул своим солдатам. В мгновение ока капрала опять связали, но уже крепче, чем раньше. — Удивительно, вы смогли сломать одну из сложнейших систем страны. Вы — сорванцы, которые не ходили школу. Кто вас научил пользоваться компьютером? — голос блондина был до безумия спокоен, но в нём всё же мелькали нотки удивления. Казалось, что у мужчины в детстве сильно заболело горло. Теперь его голос стал очень низким. — Выйдите, пожалуйста, мне нужно поговорить с этой троицей наедине, — произнёс он, и ОМОН покинули кабинет… — Мистер Аккерман, я решила, — голос ученицы стал для него пощёчиной, которая помогла ему выйти из того далёкого мира. С одной стороны, он был благодарен Микасе. Слишком часто в последнее время Леви стал вспоминать о былых временах. А с другой, эта смазливая девчонка помешала ему думать о самых прекрасных деньках его жизни. Но… Действительно ли те дни были так хороши? — Садись, пять, — бывший Капрал фыркнул и поставил оценку в дневник девушки.