Глазами Смерти

В какой-то момент я просто осознал, что не сплю. Последние воспоминания о том, что мне могло присниться, уже окончательно развеялись, когда я, недовольно перевернувшись на бок, всё же заставил себя открыть глаза. Взгляд сам собой опустился на стоящие у кровати часы с электронным дисплеем. 7:53 Чуть поёжившись в кровати от холодного воздуха, я сбросил тонкое одеяло. Встав, и ещё раз поёжившись, я заглянул в открытое окно у кровати. Солнце уже встало, освещая парк зелёных деревьев на улице, и пуская блики в лужах на земле. По небу довольно быстро плыла рваная завеса плотных облаков, что секундой позже заслонила собой медленно карабкающееся на небо, светило. Ещё раз зябко поёжившись, я прикрыл окно. Развернувшись, я поспешно направился в ванную комнату. Почистить зубы, умыться, расчесаться… всё вместе, как всегда, не занимает и десяти минут. Привычная ещё с больницы рутина здесь была абсолютно такой же. С чего бы ей меняться? Вокруг прибавилось непонятных мне предметов и вещей, вроде множества странных колбочек и флаконов у ванной, но, разобравшись, что они из себя представляют я просто оставил их в покое. Кое-что я всё-таки успел усвоить, с тех пор как я покинул больницу. К примеру, мне стало предельно ясно, что вокруг хватает вещей, что просто… были сделаны не для меня. Людей тоже, в общем-то. И я даже не уверен, насколько это связано с моей собственной покорёженной натурой, а насколько это просто выражение того, что другие называют «личными предпочтениями». Обидно только что, возможно, я никогда и не пойму. Горячие струи душа приятно касаются холодной кожи, и медленно прогревают продрогшее тело. Лёгкое оцепенение и остатки привычно игнорируемой, вызванной холодом сонливости — спадают, уступая приятному, трудно-описываемому чувству. На несколько минут я так и завис, расслабляясь в кабинке душа. Когда я вышел из ванной комнаты, поток горячего пара хлынул во всё ещё прохладную, наполненную набившемся за ночь уличным воздухом комнату. Я же шагнул следом. Сейчас более прохладный воздух комнаты, наоборот, стимулировал. Бодрил и придавал сил. Краем глаза заметил, как мои плечи исходили едва заметным паром. Невольно улыбнулся, выдув небольшое уже почти незаметное паровое облако. Воздух снаружи видимо был очень холодным. Я кивнул своим мыслям. Сегодня мне не хотелось для этого переодеваться из своей ночной одежды. Потому разминку сегодня проведу вот так. Я мягко выгнулся, стараясь дотянуться указательным пальцем до голени… Пока тело послушно вспоминало комплекс успевших стать привычными упражнений, я снова позволил себе вернуться к своим мыслям. Уже не раз и не два я ловлю себя на размышлениях о том, что мне действительно стало легче в компании обычных людей. Я стал лучше контролировать себя, лучше вести себя в том, что некоторые статьи в интернете описывали как «социальные ситуации», да и просто приноровился к окружающему темпу жизни. Даже к этой новой школе. Хотя за этот месяц сам способ моего обучения, как и то, что от меня требовалось во время его хода, успело измениться несколько раз. Впрочем, я уже понял, что моя школа — странная даже по меркам этого города. Или как там говорили учителя? «Выдающаяся». Пусть я и не могу судить с уверенностью, но она точно выглядела необычно. Даже сама архитектура и планировка, огромные просторные здания и широкие фасады домов... А также парки, фонтаны, оранжереи... Всё это было ограждено от остального мира достаточно высоким забором… с несколькими пропускными пунктами в обе стороны. И сильно выделялось на фоне того, что я видел в городе, когда Ренджи забирал меня на машине. Что же касается всего остального? Образования, проживания и прочих вещей, о которых иногда говорили другие ученицы? Я просто не в состоянии составить на этот счёт своего мнения. Если все говорят, что эта школа такая особенная — наверное это не безосновательно. Но сравнивать мне не с чем. В моих поблёкших воспоминаниях о жизни до того места, не осталось ни одного образа о «школе». Впрочем, в этом как раз не было ничего странного. Подавляющая часть того меня была потеряна. Закончив разминать плечевой сустав, я прислушался к себе. Щекотливое состояние, когда серьёзных упражнений не было, но тело уже разогрето и готово к действию, а вместе с ним, готов и ты. По сравнению с тем, как я себя чувствовал только проснувшись — небо и земля. Не знаю почему, но, когда тело с трудом слушает мои команды — мне не комфортно. Пусть и понял я это только недавно, когда предписанные мне врачами упражнения и реабилитационные курсы дали плоды. Только тогда разница между моим разогретым и не разогретым телом, вообще стала ощущаться. Пару раз чуть-чуть подпрыгнув на месте стараясь оценить общие ощущения, я в очередной раз приземлившись, застыл на носочках. Медленный выдох. И плавно опустился на пол. Мой взгляд ещё раз скользнул по комнате. Не сказать, чтобы она изменилась за прошедший месяц. Разве что теперь на «рабочем» столе так же лежит небольшой планшет. В остальном почти все предметы лежали на тех же местах, где они были расставлены по моему приезду. Как я успел понять за последний месяц — беспорядок мне не нравится. Потому я старался держать вещи там же, где они лежат всегда. Так меньше мороки. Именно из-за того, что все было на своём месте, собрать нужные мне на сегодня предметы в две сумки было вопросом ещё десяти минут. Да и то, большую часть из них я потратил на то, чтобы снять, сложить и положить в сумку мою спортивную форму для занятий после школы. Туда меня как обычно отвезёт Ренджи, но, чтобы не тратить время возвращаясь в общежитие, я обычно хранил эту сумку в школьной ячейке. Забрать оттуда сумку и двинуться к пропускному пункту было всяко быстрее, чем в общежитие возвращаться. Да и Ренджи говорил, что ему много разрешений нужно чтобы на территорию школы попасть. По началу было проще, пока я «осваивался» Ренджи почему-то позволяли навещать меня. Сейчас же с этим куда сложнее, и попасть на территорию школы он может только в крайнем случае. Так, теперь упаковать планшет, наушники, зарядку, и пару уже порядком исписанных тетрадей. Кто знает, что в этих общих классах потребоваться может. Кстати, об этом, сегодня был не совсем обычный день — в том смысле что уже привычная рутина занятий сегодня должна была значительно измениться. Я не сказать, чтобы беспокоился, но что Доктор, что Ренджи, что учителя — все как-то очень странно говорили об этих общих классах. К тому же это ещё одна «естественная» для всех вещь, ведь моё обучение до этого как раз и было ненормальным. Я не совсем понимал, чем занятие с моими сверстниками будет лучше для усвоения и анализа информации, нежели занятия индивидуальные. Впрочем, это не мешало мне быть готовым попробовать. Примерно с этими мыслями, я распахнул гардероб и окинул взглядом те несколько полок, что были заняты моими вещами…

***

Это был обычный день в жизни Акико Мурато. Проснуться, отключить будильник в смартфоне, потом проснуться ещё раз, выключить второй будильник, при третьем звонке вновь потянуться к проклятому устройству, но всё же осознать, что дальше тянуть просто некуда... Подняться наконец. Дальше всё тоже как обычно, приведя себя в порядок и собрав вещи, выйти из общежития лишь чуть-чуть разминувшись с дежурной в коридорах, та как раз шла будить по каким-то причинам не проснувшихся студентов… Вот уж кому точно не позавидуешь. В те редкие дни, когда Акико не восставала с утра подобно ходячему мертвецу, и вставала сразу после первого будильника, её путь лежал в школьный кафетерий, где в это время как раз подавали завтрак. Естественно, сегодня был не один из этих обросших мифической славой дней, и учитывая, что часы показывали уже за половину девятого, ей оставалось только угрюмо топать в класс, мысленно мечтая о оставленной позади подушке... Что-то сколько бы то ни было выбивающееся из нормы, случилось ещё до первого звонка. Сначала внимание лениво ковыряющейся в планшете Акико привлекли необычные шевеления у входа в класс. Затем в дверь зашёл их учитель на этот период. После чего дождавшись звонка, объявил, что к ним в класс переводится новая ученица. Вот это было необычно. В их классе уже как год училось только четыре ученицы, притом бессменно. На самом деле это аномально малое число учениц в одном классе даже для Академии Танабэясси, но в их случае это было так, и ситуация не грозила меняться в ближайшем будущем, несмотря на вполне стандартный набор в том числе и в этом году. Всё потому, что класс Акико занимался по особой программе. Это был класс для высокоуровневых эсперов, если совсем коротко. Методика отделения простых учеников от тех из них, с сильно выраженными способностями эспера, отнюдь не нова. Скорее это уже устоявшаяся практика для разных институтов Академ-Сити. Каждый новый уровень эспера, так или иначе, требует определенного уровня развития отдельных участков мозга. Как следствие, эспер Третьего уровня, в среднем, способен усваивать информацию, проводить вычисления и запоминать материал в три раза лучше, чем эспер второго уровня. Безусловно есть исключение, не все способности одинаково требовательны к определенным типам мозговой активности, потому сказать, что «особые классы» разделяют непосредственно по уровню способности — нельзя. Нет, разделение классов по большей части идёт исходя из возможности отдельных студентов работать с информацией. Для определения границ возможностей каждого учащегося даже есть специальные тесты. Всё это было не способом как-то выделить учеников с высоким уровнем способности, нет, просто необходимость. Если эсперы с нулевого до второго уровня, худо-бедно, способны учиться в одном и том же классе и с одним учителем, то начиная с третьего уровня разница становится просто непреодолимой, вне зависимости от педагогических талантов отдельно взятого учителя, или структурированности материала. Их класс потому и был столь немногочисленным. Поднять до уровня выше второго ещё в начальной школе могут единицы. Даже с ресурсами предоставляемыми одной из пятерки школ Скулгардена. И, собственно, по этой же причине новость о новичке весьма взволновала тесный девичий коллектив. И даже заставил Акико забыть, что это был понедельник.

***

Только войдя в класс, новенькая окинула его коротким взглядом своих тёмных, холодных глаз. В этом взгляде не было недоброжелательности или недовольства, но в сочетании с безэмоциональностью её лица, он казался не слишком дружелюбным. Как её инструктировали, Шики подошла к доске, развернулась к ученикам, и представилась. — Моё имя — Кизоку Шики. С сегодняшнего дня я буду учиться с вами. — Вот и всё что она сказала, всё с тем же, словно вырезанном из фарфора лицом, используя мужские местоимения, и всё это без какой-либо задней мысли. Шики всегда была честной со своими эмоциями. Она никогда осознанно не умела, и не пыталась держать лицо — подобные концепты в принципе были ей чужды. Нет, просто она не знала, что ожидать от ситуации, в которой оказалась, а потому её лицо привычно застыло бездушной маской, что не отражает никаких эмоций. В конце концов, даже если сама Шики чего-то не умела, если это было в мышечной памяти её тела, с этим было ничего не поделать. Её небольшой дебют вызвал определенную реакцию у других учениц, но класс был слишком маленький для того, чтобы кто-то мог всерьёз попытаться начать перешёптываться или обсуждать новенькую во время урока, потому пусть яркие эмоции и были, они не были выражены устно. Правда, это не значит, что обсуждения не велись в чате приложения на их планшетах. — Ну что же… — дама лет сорока, что и была учителем в этом классе, привлекла к себе внимание. Если ситуация и удивила её — она не подала виду. — Как Кизоку-сан и сказала, с сегодняшнего дня она переводится в этот класс. В связи с просьбой опекуна Кизоку-сан и её собственным согласием, я обязана проинформировать всех присутствующих, что Кизоку-сан лишь недавно оправилась от серьёзной травмы, но всё ещё страдает от последствий ретроградной амнезии. Это выражается в потери большей части социальных навыков и всей памяти. Прошу, относитесь с пониманием, и, Кизоку-сан, не забывайте обращаться за помощью, если потребуется, — Шики просто кивнула, а класс на этот раз отреагировал куда более бурно. Пусть и выражалось это по большей части в удивлённых взглядах, да сменившихся выражений лица, но сидящая у двери блондинистая девочка даже тяжело выдохнула, пробормотав что-то себе под нос. На самом деле предупреждения учителя было одновременно стандартной практикой, и необычным случаем. Как правило различные детали здоровья отдельных учеников сообщаются их учителям, но не анонсируются во всеуслышание. Если только проблемы со здоровьем ученика не могут повлечь за собой травм или опасности для него же, в таком случае, особенно при разрешении самого ученика и его опекуна, подобная информация может быть доведена до сведения всех одноклассников. — Поскольку класс у нас небольшой, позволь представить тебе твоих одноклассников. Рейки Юко … — Сидящая у окна девочка в очках, с коротким каре чёрных волос неловко кивнула, сбивчиво поздоровавшись. — Сецки Аризу … — Сидящая рядом с ней девочка с длинными волосами цвета вороньего крыла мягко улыбнулась, приветливо махнув рукой и так же сказав традиционное «приятно познакомиться». — Шауве Аннэта — Единственная девочка европейской внешности с длинными светлыми волосами, лучезарно улыбнулась новенькой, также поприветствовав её принятой в этой стране фразой. Пусть то, как она говорила, показалось Шики странным. — И Мурато Акико — C любопытством рассматривающая новенькую шатенка с пронзительными зелёными глазами и волосами, достающими до шеи, так же поприветствовала её. Шики поклонилась всем не менее традиционно, и сказала ровно то, что её просили сказать, когда десять минут назад она спрашивала учителя как нужно представляться классу: — Прошу, позаботьтесь обо мне. После чего, последовав указанию учителя, она наконец заняла своё место…

***

Впечатления от учёбы в общем классе были… смешанные. Изначально я вообще всерьёз взялся за обучение только потому, что это было необходимо чтобы попасть сюда. «Шики-чан, ты пока не понимаешь, но самостоятельная жизнь и учеба в дали от дома могут не даться тебе легко. Потому пусть пока ты и поступишь в Академию Танабэясси, если у тебя возникнут проблемы, личные или с успеваемостью, ты сможешь вернуться в поместье в течении недели». — Так сказал мой дядя, когда мы обсуждали возможность моего обучения в Академ-Сити. В те дни моя просьба к главному врачу была воспринята как просьба о помощи. Тогда, как и сейчас, я не любил много говорить, потому больше слушал. И из того, что я понял из слов навещающих меня родственников, те решили, что я, отчаявшись, просто обратился за помощью с тем, что делать со «своей силой» к самому влиятельному человеку вокруг, которого мог найти. Странный вывод, но, полагаю, учитывая, что в те дни я разговаривал по-настоящему только с Хаей и Доктором, они и не могли понять всё правильно. В этом были свои плюсы. Перевод в Академ-Сити мне предложили так, словно это не я изначально стремился туда. Сейчас я даже понимаю, что говоривший со мной дядя скорее пытался меня убедить поехать. «Если будут проблемы там, ты всегда можешь вернуться…» — Вот что, несмотря на сухой тон значили его слова. Я правда в те дни куда хуже понимал, как думают и говорят простые люди, потому воспринял это как… угрозу. Или условие. «Если ты будешь плохо учиться, или ты будешь слишком много жаловаться — ты вернёшься сюда.» Оттого с первых дней в этом городе я, впервые на собственной памяти, был готов делать вообще все необходимое. Если это учёба была так важна — я готов был постараться изо всех сил, даже если мне пришлось бы переступать через себя. Напрасно готовился, как оказалось. Индивидуальные занятия не были сложными или скучными. Наоборот, моё желание понять как устроено всё вокруг, жажда отыскать наконец недостающие кусочки пазла, что не позволяют мне видеть мир так же, как остальные люди, наконец была полностью поддержана. И на некоторых предметах — даже направлена. Учителя, с которыми я занимался, не столько диктовали мне весь нужный материал, как это делал уже почти забытый учитель из больницы, сколько отвечали на вопросы что у меня возникали при собственноручном освоении различных тем, прочитанных в учебниках. Со временем я понял почему. Я просто читал быстрее, считал лучше и запоминал изученное куда качественнее чем даже мои учителя. Иногда спрашивая вопрос и получая на него развёрнутый ответ, мне даже доводилось корректировать своих преподавателей. Как правило в каких-то мелочах, с которых они пытались подступиться к ответу на вопрос, но всё же. По началу сам факт таких ошибок со стороны людей, что должны были знать больше, поражал меня. Я же и сейчас помню, как преподаватели удивлялись скорости, с которой я осваивал даваемый мне материал. Впрочем, за прошедший месяц я успел войти в определенный темп, и подобные рабочие мелочи перестали вызывать какие-то эмоции. Я просто выработал для себя комфортный темп и ежедневную рутину, которая более-менее улеглась. И сегодня этот темп снова изменился. Не на каждом из уроков, но всё же. Если предметы связанными с алгебраическими науками всё ещё оставались по большей части индивидуальными, потому как нужные задачи и формулы были у нас в планшетах, а учитель скорее помогал в случае, если возникали затруднения… то с некоторыми другими предметами всё изменилось кардинально. История, биология и ряд других уроков что я так же привык изучать с помощью материала и специальных обучающих программ в том же планшете, теперь преподавались в виде лекций. И пусть сегодня из этих предметов была лишь история, пока что я не вижу преимущества у этого подхода. Мои одноклассницы, насколько я могу судить, не видят проблем, но мне быстро становилось скучно. Визуально усваивать информацию было просто во много раз быстрее. По этому поводу я и испытываю несколько… противоречивые чувства. Как бы смешно это не звучало, но за прошедший месяц я даже начал наслаждаться этой учёбой. Я всё ещё не понимал смысл некоторых предметов, но в целом сам процесс обучения ответил на огромное количество моих вопросов, которые я не знал, как и кому задать. Понимание окружающего мира, традиций, причин почему люди ведут себя так, а не иначе… всё это давала мне учёба. С этой стороны возможное замедление скорости усвоения материала — раздражала. Но ведь сейчас я в классе с другими учениками. Ровно так, как это обычно принято, разве нет? Если я хочу понять обычных людей, то, пожалуй, это верный подход. К тому же не раз и не два я делал поспешные выводы о самых разных вещах вокруг, не до конца разобравшись в ситуации. Возможно, и сейчас я чего-то не вижу? — Кизоку-сан, верно? — Бодрый голос заставил меня оторваться от собственных мыслей, и купленного в столовой бенто. Впрочем, собравшись, я узнал лицо застывшей за противоположной стороной стола девочки. — Шаувэ-сан? — Как оказалась, Хаи была права, мне всё же пришлось несколько адаптировать свою манеру речи под окружающий мир. Зачастую я желал ограничить контакт с неинтересными мне людьми до минимума. Просто не отвечать тем же учителям не выходило. Отвечать коротко — тоже, потому как тогда немедленно последует череда нелогичных вопросов о моем самочувствии. Отвечать вежливо, но коротко — вот что позволяло быстрее всего избавиться от раздражителей. — Не против если мы здесь сядем? — А это уже сказала стоящая рядом c блондинкой Мурато Акико. Из-за её спины приветливо махнула свободной рукой Сетски Аризу, ещё одна одноклассница. Не хватало только девочки в очках — Юко. Я кивнул, и все трое сели с обратной стороны стола. Я не до конца понимаю почему они выбрали этот стол, из десятка других свободных, но причин отказывать у меня не было. Кафетерий Академии Танабэясси соответствовал остальному кампусу и был огромен, потому даже в обеденный перерыв тут было немало свободного места. Впрочем, это также и оттого, что обеды для начальной, средней и старшей школ и студентов университета банально происходят в разное время. — Ну, что скажешь о Академии, Кизоку-чан? — Вопрос озвучила бодрая девочка с каштановыми волосами, Мурато Акико. — Что… скажу?.. — Оторвавшись от чашки чаем я озадаченно перевёл на неё взгляд. — Ну знаешь, нравится тебе здесь или нет, может есть что рассказать или на что пожаловаться? — Я сосредоточенно кивнул. Похожие вопросы постоянно задавал Ренджи. Это знакомая территория, я знал, как отвечать. — Здесь хорошо. Людей много, но и свободного места куда больше, чем в больнице. Есть где побыть одному. — Девочки переглянулись, но следующей заговорила одноклассница со смешным именем. — Вы уже выбрали для себя клуб, Кизоку-сан? Академия отлично оборудована, здесь такой выбор качественно оборудованных спортивных павильонов и клубных комнат со специфической аппаратурой что, признаться, даже я ещё не определилась до конца. — Я заметил это и раньше, но это девочка немного странно говорила. Впрочем, я решил прямо ответить. — Мне предписаны занятия для реабилитации в связи с долгим пребыванием в коме, я посещаю их со своим опекуном практически каждый день. Зная это, школьная администрация разрешила мне пока не записываться в клубы. — На лице Шаувэ промелькнуло странное выражение, и та на долю мгновения отвела взгляд, да и другие девочки выказывали… дискомфорт? Я не до конца понимал, что это означало, потому просто вернулся к своему обеду. Как ни странно, следующие несколько минут меня никто ни о чем не спрашивал. Да и сами одноклассницы просто молча обедали. — Шаувэ-сан… — Из-под блондинистой макушки на меня уставилась пара голубых глаз что едва заметно распахнулись от удивления. — Я хотел спросить, почему ты так странно говоришь? — Девочка поперхнулась. — Я c-странно говорю? — Я кивнул. — Да, «вот так». — Я спародировал странные интонации девочки, немного растягивая привычные звуки. Её реакция была странной. Сначала её лицо выражало крайнюю степень удивления, затем на него набежала тень, и наконец Шаувэ, кажется, разозлилась. — Что-то не так с моим акцентом, Кизоку-сан? — Её голос тоже стал ощутимо холоднее. — «Акцентом»? — вычленил я интересное слово, испытав совершенно искренний прилив любопытства. — Так значит это и был «акцент»? — Теперь на лице девочки снова было недоумение, но она осторожно кивнула. Не знаю что её сбило с настроя, сами мои вопросы, или честный энтузиазм в них. Я же только с некоторой задержкой вспомнил что вообще-то каким-то образом смог вывести вежливую девочку из себя. — Прошу прощения если чем-то оскорбил… — Дань вежливости, но мне также не хотелось злить её. Пусть я так и не понял, что именно в моих словах заставило её разозлиться. — Я читал о том, что существует разница в произношении и способе построения предложений в зависимости от регионов, но представлял это немного по-другому. Я впервые услышал «акцент». — Выражение крайнего удивления так и не исчезло с лица девочки передо мной, но меня отвлёк громкий смех одной из других моих новых одноклассниц. Мурато Акико прыснула в кулак. — Услышала «акцент», да? Анни странно говорит, да? — Здесь уже я отвёл взгляд, пытаясь подобрать правильные слова чтобы объясниться. Но меня опередили. — Не беспокойтесь Шики-сан, Мурато-кун не над вами смеётся. — Аризу, тряхнув копной своих длинных волос, смерила Акико тяжёлым взглядом. — Так ведь, Мурато-кун? — Почему-то этот вопрос не прозвучал как вопрос. — Впрочем, что касается Анни, японский действительно не её родной язык, но, учитывая, что она учится здесь менее четырёх лет её навыки довольно впечатляют, не думаешь? — Я просто пожал плечами. — Я никогда раньше не встречал кого-то кто не говорил на японском с рождения. Меня не впечатляет то как она говорит, но это потому что мне не с чем сравнивать. — И это было правдой. Нет, безусловно, в той другой жизни я и сам не говорил на японском, как и окружающие меня люди… но о том языке я, к сожалению, ничего не помню. В воспоминаниях что у меня остались, не было «слов», я просто помнил смысл некоторых ещё не покинувших мою память разговоров. Смысл слов, как я их понимал если угодно, но не сами слова. — Вы довольно честный человек, Кизоку-сан. — Шаувель, что до этого момента молча слушала, почему-то мягко мне улыбнулась. Это выбивало из колеи, а улыбка на лице иностранки, словно она чувствовала мои эмоции, стала ещё чуть шире. — Просто Анни не любит, когда её дразнят из-за её акцента. — На этот раз заговорила до этого момента с опаской косившаяся на Аризу, Мурато Акико, заставив меня вновь перевести на неё взгляд. — Я сижу прямо здесь, Акико. Если хочешь посплетничать, с Кизоку-сан, сделай это позже, — покачав головой сказала блондинка. Правда очень уж холодным тоном. Я решительно ничего не понимаю. — Вы довольно близки, — наконец заключил я, случайно перебив уже открывшую было рот Акику. — В каком смысле?/Это мы то? — одновременно заговорили Аннэта и Акико, чем в очередной раз меня озадачили. — Ну, вы же обращаетесь друг к другу по именам? — На этот раз уже я ответил чуть менее уверенно. Я и сам только недавно наработал привычку обращаться к людям правильным образом, без, как выражалась Хаи, «фамильярности», потому на секунду даже испугался что где-то ошибся. — А, это, — махнула рукой Акико. — Просто Анни же иностранка. Она с самого начала иногда путалась, называя нас то по именам, то по фамилиям… в итоге сдалась и просто попросила перейти на имена. Да и почему нет? Мы здесь все подруги. — Я медленно кивнул. — Мне так было проще, когда я ещё не до конца освоилась в Академии, ваши восточные имена зачастую похожи на фамилии и наоборот, а вы к тому же ещё и представляетесь не так как принято у нас — пожала плечами Аннэта. — Но сейчас я уже привыкла, тебе не обязательно называть меня по имени, — спокойно закончила она. — Я тоже не привык обращаться по фамилии. И к хонорификам, — честно признаюсь. — В больнице это было не нужно, или, может, на это просто внимания не обращали. Научился я уже здесь, чтобы не доставлять проблем. Но всё ещё неудобно. Как пара слишком узких сапог. Видимо, в ответ на мою неловкую попытку привести аналогию к собственным чувствам, Аннэта снова мне улыбнулась. — Раз так, можешь называть меня Анни, — заключила она. — Я Шики, — кивнул в ответ я. Возможно с капелькой облегчения. Я изначально не понимал почему все так заморачиваются с этими обращениями, и после проведённого в больнице времени быть постоянно окликиваемым по фамилии было просто странно. — Моооу, нечестно! Ты уже себе заграбастала нашего нового Кохая! — Мурато странно надувшись повисла на плече более высокой блондинки. — Я ничего такого не делала! — отвернувшись и поспешно, чуть глотая звуки сказала Анни. Почему-то под пристальным взглядом Акико (что смотрелось особенно странно учитывая, как широко та улыбалась) слегка порозовев. — Ты опять за своё, Акико-чан… — тяжело вздохнула Аризу, что большую часть времени молчала. — Кохая? — Вопрос вырвался непроизвольно, и почти шёпотом, но каким-то непостижимом образом Мурато меня услышала. — А как же! Мы четверо отныне и впредь будем наставлять тебя на тяжёлом пути бытия эспером! Добро пожаловать в высшую лигу! Банзай! — И под возмущённые протесты Анни, Акико впилась в бока блондинки, вызывая у той пронзительный писк, что быстро перешёл в непроизвольный смех и дрожь, прерываемый лишь её попытками оторвать девушку от своих боков. Я отчаянно переставал понимать, что здесь вообще происходит. На мой беспомощный взгляд самый спокойный и адекватный представитель этой группы, игнорируя мольбы о помощи от иностранки, с улыбкой пояснила: — Юко-чан тоже очень хотела с тобой познакомиться, но у неё с обеда и дальше запланированное тестирование способностей. Поэтому она не могла составить нам компанию. Мы очень рады, что ты перевелась к нам, Кизоку-чан, надеюсь, тебе с нами будет весело. — Я кивнул, это объясняло о каких четверых они говорили. Пусть вопросов всё ещё оставалось много. — Ой… Je me rends! Arrête ça! Акхаха… урок… скоро… ах-ха… — Анни с трудом отбившись от одичалой Акико дышала так словно пробежала марафон, да и выглядела соответствующе. Даже ноги дрожали. Я невольно отодвинулся подальше от странно довольной, и несколько пугающей Акико Мурато. — Нам действительно стоит закончить с обедом, — мягко кивнула Акизу, недовольно ткнув в бок палочкой пискнувшую от этого Акики. — Кизоку-чан? — Я перевёл на неё взгляд. — Ты не против составить нам компанию после школы? Если это конечно не помешает твоим упражнениям. — Я буду свободен полтора часа, но после этого мне нужно будет идти. — кивнул я. Пусть и не был уверен, так ли я хочу узнать этих эсперов поближе. Аризу, словно подтверждая мои подозрения, широко улыбнулась. — Ну, возможно, на сегодня хватит и этого…