Квартира

      Дейв медленно оглянулся, чтобы удостовериться, что здесь не начнет твориться невообразимая херь, если он оставит их вдвоем в комнате. Конечно, его друг дал обещание не вытворять отвратительные, извращенные вещи, которые они называют квадрантами, но вдруг он забыл об этом или не сможет удержаться от соблазна.       Дейву была непонятна суть кисмезиса, несмотря на то, что это часть культуры троллей и он просто должен был принять это. Как можно целоваться, заниматься сексом из раздражения, взаимной ненависти? Разве возможно заводится от этих чувств, получать удовольствие?       К несчастью, он забывал о жестокости троллей и об одном из мнений, что все чувства троллей состоят из разных соотношений ненависти и жалости. Чужды квадранты его человеческому сознанию.       Отвлекаясь от размышлений, он осмотрел комнату. Каркат в данный момент сидел за ноутбуком Дейва и что-то смотрел, замыкая все звуки в наушниках, но так как Дейву не хотелось думать, что именно смотрел Каркат, он перевел взгляд на ухмыляющегося, впрочем, как всегда, Канкри, пишущего в красной, как и его свитер, записной книжке. Вроде все спокойно. Можно уходить.

***

      Дейв, не уходи, не уходи сейчас, господи, я боюсь оставаться вместе с этим больным ублюдком в одной комнате. Канкри пугает меня с самого утра, занимаясь «вторжением в мое личное пространство» и «занимаясь триггерингом», как он сам выразился, когда я, боясь и дрожа, спросил его об этом.       Язык примерз, меня пронзила сильная внутренняя дрожь, когда Дейв встал, взял кошелек и направился к выходу из комнаты. Он собрался в магазин, значит, его долго не будет дома. Я остаюсь без защиты.Как только дверь квартиры хлопнула, Канкри отложил ручку и книжку на стол и подошел сзади. Его худые бледные руки и тонкие пальцы, состоящие из узлов и мышц, мягко легли поверх наушников, удерживаемых мной, и, ловко и быстро работая, стянули их с моей головы. — Каркат, привет. — прошептал он мягко прямо над моим ухом. — Как ты себя чувствуешь? Ты видел, как Дейв следил за мной? Похоже, ты сам будешь виноват в происходящих в дальнейшем событиях, нужно уметь перебарывать собственную застенчивость и замкнутость.       Его бледно-серые холодные руки ложатся на мои плечи, Отвращение поднимается во мне, и я сбрасываю их. — Ох, дорогой Каркат, пассивная агрессия не поможет тебе сейчас.- Канкри кладет руки обратно, медленно переходя ими на шею. Мурашки бегут по коже от ледяного ужаса охватывающего меня. Нужно отбиться. Я резко оборачиваюсь и сталкиваюсь с холодным взглядом синеватых белков глаз. Ему нужно перестать носить эти линзы.- Впрочем, активные физические действия тоже находятся под запретом для тебя.       Он мигом схватывает мои руки и, сводя их вместе в запястьях, сжимает их в своих руках. Я вскрикиваю от внезапно появившейся боли, но он не собирается отпускать меня. Я так бессилен сейчас, беспомощен, пока он кусает, наверняка в кровь, верхние кончики моих острых ушей, формой которых я гордился, своими белыми острыми зубами. Лента крови бежит по шее охватывая ее теплотой. Его черные, слегка кудрявые, длинные волосы щекотят ее заднюю сторону.       Пытаясь отвлечься я прислушиваюсь к стуку дождя за окном. Весь день чертовски пасмурно. Всю осень дождливо и немного противно, грязно. Лучше думать об этом, пока его рука залезает под мою футболку. — Представляешь, что подумает о тебе Дейв, когда увидит тебя здесь в состоянии, до которого я собираюсь тебя довести? — зашептал Канкри чрезвычайно быстро.- Недолго думая он убежит в ужасе от тебя. Он назовет тебя отвратительным и будет абсолютно прав. Он обходит черный низкий диван и, сев рядом, продолжает говорить: — Даже не интересно.- он кладет свободную руку на мое колено поднимая ее все выше и выше с каждым словом.- Не плачешь, не кричишь. Наверно, тебе хочется всего, что я делаю с тобой.       Канкри отпускает мои онемевшие ледяные руки, и они с тихим звуком падают на диван. Его руки стремительно двигаются к моим рогам и, когда он легонько дотрагивается до них, я дергаюсь, словно его руки состоят изо льда. Только не это, чертова мука.       Слезы беспрерывным красным потоком текут по моим щекам, когда он сильно стискивает мое бедро, впиваясь длинными, острыми когтями. Светлый плед, на котором я сидел, скомкался под мной и был похож на комок.       Мне становится по-настоящему плохо, когда я понимаю, что Дейв реально увидит меня не в самом лучшем состоянии. Наверно, он, без расспросов, подумает, что я добровольно на все это согласился, и уйдет. Мне так нужна его дружба, наши разговоры на различные темы, рисование хуев в тетрадке на парах, его прекрасный мягкий плащ, с которым он ходит по дому, когда нет нашего соседа. Я умру от стыда, а он от отвращения ко мне. Боже, почему я был так застенчив, нужно было уйти с ним, или сказать ему. Я виноват в этом. Я отвратителен.       Я кусаю губы в кровь, когда Канкри расстегивает мою ширину с отвратительным звуком и мое щупальце в миг обвивается вокруг его руки. Отвратительно, отвратительно, все здесь ужасно. — Канкри, хватит, прошу! — умоляю я всхлипывая. Мой голос очень хриплый сейчас. — Мне наплевать на твое желание или нежелание. Ты вызываешь внутри бури раздражения, это вызывает внутреннее противоречие.       Я не сознаю до конца, что происходит в дальнейшем. Кажется, я все же смог поднять руки и закрыть ими глаза, либо я потерял сознание, так как все потемнело. Когда я открыл глаза, Канкри уже не было, а весь диван был залит кровью, слезами и генетическим материалом. Почувствовав тошноту, я снова прикрыл веки. Спина горела, словно ее драли очень долгое время, руки и ноги ломило, а про остальные части тела я лучше не буду думать. Дейв скоро придет.