Вся конница короля

      По приезде домой Стайлз находит записку от отца: «Мелисса предупредила, что ты приедешь на обед. Я поехал в In-N-Out. Должен вернуться, как раз когда ты выйдешь из душа».       Он улыбнулся, глядя на неровные буквы, отложил листок и поспешил наверх. Как бы хорошо не было у Дерека в хорошо обставленном, современном здании, принять душ дома была определённо приятнее. Это было ему необходимо, но чувство расслабленности испарилось вместе с горячей водой.       Выключив воду, Стайлз обмотал полотенце вокруг талии и направился в комнату в поисках своей одежды. Ощущение надетой чистой бордовой футболки и пары джинс вкупе со свежестью дезодоранта было непередаваемо прекрасным.Лидия – это Лидия, но дом – это дом.       К тому моменту, как он спустился, отец уже ждал его, вывалив гору картошки фри на тарелку и наливая кетчуп; в стороне стояли их бургеры.       – Как дела, Стайлз? – его попытка начать будничный разговор была отмечена с благодарностью.       Но, к сожалению, он знал, что это не поможет вернуть его Лидию быстрее.       – Она чувствует себя гораздо лучше. Я имею виду, с того момента, как ты видел её в последний раз, – ответил Стайлз. – Это она отправила меня домой – принять душ и пообщаться с тобой, так что, думаю, скоро всё снова будет в порядке.       Шериф смотрел на сына со странно понимающей улыбкой. Чрезвычайно понимающей. Стайлз частенько ловил что-то подобное на лице Скотта в последнее время.       – И как ты справляешься с этим? – задал вопрос мистер Стилински.       Стайлз пожал плечами.       – Теперь я чистый, – шериф поморщился, услышав это, – и… я не знаю. Я теперь лучше сплю – зная, что она не в Эйкене. Это отвратительное место.       Упоминая лечебницу, Стайлзу пришлось приложить усилия, чтобы успокоиться – до сих пор упоминание этого места вызывало в нём не лучшие чувства.       – Мелисса говорит, ты спишь в одной кровати с Лидией, – упомянул мистер Стилински как бы невзначай, усаживаясь за стол.       Стайлз несколько раз открывал и закрывал рот, не произнося при этом ни звука. Он опустился на стул напротив отца и посмотрел на него.       – Я не пользуюсь её состоянием, пап, – наконец, произнёс он, разворачивая свой бургер.       – Господи, Стайлз, я бы никогда и не подумал об этом. Ты мечтал жениться на ней ещё до того, как узнал, откуда берутся дети, – хмыкнул шериф, впиваясь зубами в свой обед.       Стайлз выглядел крайне раздражённым.       – И что тогда? Ты знаешь, что я бы ничего не сделал, пока она в таком состоянии, тогда зачем заводишь эту тему? – наконец, спросил он.       На лице шерифа зеркально отобразилось раздражение. Он отложил свой бургер и потянулся за салфеткой, чтобы дать себе время на раздумывание.       – Вы с Малией расстались. И теперь ты проводишь ночи с девушкой своей мечты, – он тщательно подбирал каждое слово. – Вы вместе? Ты и Лидия?       Стайлз замер, глядя на белую керамическую тарелку перед ним. Он любил её. И она, теперь он мог точно сказать, отвечала ему взаимностью. Но значило ли это, что они пара? Он так не думал.       – Мы не вместе, – чётко произнёс он, – но мы нечто.       Стайлз улыбнулся: он знал, что для отца это ровным счётом ничего не значило. Но не для него.       – Я не экстрасенс.       – Ты нечто!       – Что это значит, Стайлз? Ты ведь должен понимать, что вы больше не сможете быть просто друзьями, – продолжал настаивать шериф.       – Лучшими друзьями, – поправил его Стайлз.       – Что?       – Как со Скоттом. Она мой лучший друг, – объяснил он. – И да, возможно, мы больше не сможем делать вид, что ничего не было, и встречаться с другими, но сейчас ей плохо, пап. Она больна нуждается в том, чтобы я был рядом. Чтобы я был кем-то для неё. До остального мы доберёмся позже, я уверен, – Стайлз покачал головой. – Мы всё делаем постепенно, и сейчас её выздоровление – наша главная задача.       Закончив свою пламенную речь, он осмелился взглянуть на отца и был удивлён, встретив отсутствующий взгляд, устремлённый куда-то в неопределённость.       – Что-то не так? – спросил он, стараясь не использовать тот слишком мягкий голос, которым он обращался с подобным вопросом к Лидии.       Шериф только слабо улыбнулся и отставил тарелку.       – Я просто… я горжусь тобой, Стайлз, честно.       Это было настолько неожиданным, что застало Стайлза врасплох.       – Спасибо, пап, – произнёс он, позволяя волнению вылезти на поверхность его эмоций. – Я никогда не думал, как тяжело тебе было… с мамой…       Они никогда об этом особо не говорили, но Стайлз был уверен, что отец до сих пор с трудом вспоминал о том времени.       – Я знаю. Я этого хотел – чтобы ты не чувствовал эту потерю каждый раз, когда видел меня. Поэтому ты делаешь всё, чтобы Лидия поправилась, и затем водишь её на все свои запланированные безумные свидания. Ясно?       Несмотря на интонацию, лицо шерифа было ровным и серьёзным; Стайлз кивнул в ответ.       – Всё ясно. Здоровая Лидия, затем минигольф, – заключил он, всё же позволив губам изогнуться в лёгкой ухмылке.       – Только не говори, что ты собираешься вести девушку, в которую влюблён почти десять лет, играть в минигольф на первом свидании, – наигранно поморщился шериф.       – О, конечно нет. Но я не могу позволить вам с Мелиссой воспользоваться моими гениальными идеями, – довольно хмыкнул Стайлз, выдавливая кетчуп на тарелку.       Отец отреагировал ровно так, как он и ожидал: стал отнекиваться и оправдываться. Однако момент ликования одного и смущения второго был прерван неожиданным звонком мобильника. Оба Стилински замолчали и переглянулись. Стайлз мысленно уговаривал себя успокоиться, глядя на номер Скотта на дисплее.       – Да, Скотт? – ответил он на вызов почти сразу, чувствуя на себе пристальный взгляд отца.       – Ты должен приехать. Прямо сейчас, – резко бросил в трубку Скотт.       – Что случилось? – Стайлз вскочил со своего места и полез в карман за ключами.       – Мы не знаем, Дитон ещё не приехал.       – Всё очень плохо? – шериф встал, услышав вопрос сына.       – Мы не знаем, – извиняющимся голосом повторил Скотт.       – Чёрт.       – Всё будет в порядке…       – Я сейчас приеду, не оставляйте её одну, – скомандовал Стайлз и положил трубку.       Он развернулся к отцу, чтобы всё объяснить и извиниться, но этого не потребовалось.       – Как мы и договорились, – произнёс шериф, провожая сына к двери.       Стайлз кивнул и обнял отца.       – Спасибо, пап.       – Иди, Стайлз. Я приеду после работы. Держите меня в курсе, – шериф похлопал его по плечу и не стал больше задерживать.       Стайлз благодарно кивнул и вылетел из дома.       До дома Дерека он добрался в рекордное время. Правда, едва не сломав палец, пока пытался выдернуть ключ из замка зажигания, даже не заглушив мотор. Спустя полминуты в ожидании лифта Стайлз уже бежал по лестнице, решив, что так будет быстрее.       Задыхаясь, он влетел в дверь, ведущую в коридор перед спальней Лидии, и затем в саму спальню.       – Стайлз! – Скотт заметил его первым.       Хотя, конечно, они все знали, что он приехал. Скотт, Дерек, Кира, Малия. Мелисса тоже была здесь. Только она и Скотт осмеливались стоять рядом с кроватью Лидии.       Стайлз замедлил шаг и нахмурился, заметив, как Мелисса осторожно обрабатывала порез на щеке Лидии.       – Что случилось? – голос его прозвучал больше похожим на стон.       Кира и Скотт переглянулись, прежде чем повернуться к Стайлзу.       – Мы дали ей время побыть одной и просто прислушивались, когда это началось, – стал объяснять Скотт. – Казалось, что всё в порядке. Потом она несколько раз повторила имя Эллисон. Мы не успели сообразить, что происходит, когда она закричала: «Эллисон, это я, Лидия». Она казалась очень напуганной, и мы прибежали, – его голос звучал ровно, но в нём всё равно слышалось извинение.       – Что случилось с ей лицом? В спальне не было ничего настолько острого, чтобы она могла порезаться, – сдавленно произнёс Стайлз.       В горле пересохло от мысли, что она могла сделать это с собой.       – Мы понятия не имеем, – подала голос Кира, которая выглядела такой же потерянной, как и её парень.       – Мы проверили комнату, пытались найти что-то по запаху, если бы она что-то спрятала, но ничего не было, – продолжил Скотт. – Что бы это ни было, оно исчезло.       Стайлз потёр лицо, вновь ощущая невероятную усталость.       Как только Мелисса закончила обрабатывать лицо Лидии, Стайлз прошёл мимо Скотта и присел на кровать.       – Лидия, поговори со мной. Что происходит? – спросил он, изо всех сил натягивая маску спокойствия.       – Она не сказала ни слова после того, как попросила позвать тебя, – произнёс Дерек с различимой долей безнадёжности.       Стайлз проигнорировал его; всё его внимание было сосредоточено на Лидии. Её взгляд был стеклянным и отсутствующим, и Стайлз был готов поклясться, что заметил затуманенность зрачков.       – Эллисон боится, – брови Лидии изогнулись, обозначая её присутствие. – Ей страшно. И она тянет меня за собой. Она поранила меня, потому что не узнала, – тихо объяснила она.       Она говорила медленно и спутанно, но её страх был настолько очевиден, что даже Стайлз мог практически ощущать его. Он думал, насколько все оборотни в комнате могли это ощущать.       – Ладно, Лидия, всё в порядке, всё будет хорошо. Мы были готовы к такому, так ведь?       Это было правдой. Все они понимали, чего ожидать.       Лидия прикрыла глаза и вздохнула.       – Она хочет забрать меня к себе, – прошептала она ещё более невнятно, чем в первый раз, а её дыхание учащалось. – Я борюсь с этим, я действительно пытаюсь.       Её слова заставили Стайлза вспомнить свой первый опыт панической атаки, каким беспомощным и опустошённым она оставила его. Больше всего на свете ему хотелось поцеловать Лидию прямо сейчас, но со стаей в полном составе это казалось невозможным. Хоть они и без того всё чувствовали и понимали, время определённо было неподходящее. К счастью, Мелисса была более подкована в медицине и принялась успокаивать Лидию, давая возможность Стайлзу унять собственную тревогу, просто взяв её за руку. Он чувствовал её учащённый пульс, который отбивал единый ритм с его собственным.       К моменту, когда приехал Дитон, Лидия пришла в себя. Она настаивала на том, чтобы сидеть самостоятельно, без поддержки Стайлза, поэтому всё, что ему оставалось, – это держать её за руку. Показывая, что он рядом, и не задевая её гордость.       – Кажется, мы дошли до критической точки, – взволнованно заявил Дитон.       Лидия силой заставила себя открыть глаза. Стоило ей посмотреть на Стайлза, как он вскрикнул от удивления: вместо тоненьких, едва заметных розовых сосудов её глаза испещряли яркие чёрные.       – Вот дерьмо, – послышался шёпот откуда-то со стороны.       Стайлз был готов поспорить, что это была Малия.       Мелисса отступила от Лидии на пару шагов, но была не в состоянии переключить внимания на что-то ещё.       – Что случилось с её глазами? – задал вопрос за всех Скотт.       Дитон мельком взглянул на него и взял фонарик.       – Ты видел подобное раньше, Скотт, – напомнил он.       Скотт замер на мгновение, затем окинул взглядом присутствующих и вернулся к Дитону.       – Но ведь она не умеет забирать боль. И не может. Она касается Стайлза, но он не ранен, – запротестовал МакКол, заводясь.       – Банши – невероятно чувствительные существа, – спокойно произнёс Алан, осматривая Лидию. – Они не имеют особой связи с физическим миром, в отличие от мира ментального, эмоционального. Или духовного.       Стайлз молча наблюдал за его работой, но потемневшие вены на теле Лидии не остались для него незамеченными – они отчётливо виднелись сквозь её прозрачную кожу. Он посмотрел на их переплетённые пальцы – её становились мертвенно-серыми.       – Так она забирает эмоциональную боль Стайлза? – спросила Кира.       Услышав своё имя, Стайлз подпрыгнул от неожиданности. Дитон тут же посмотрел на него и покачал головой.       – Она становится всё более зависимой от Стайлза. Он станет в какой-то степени её новым источником, если она заберёт всю боль, но она исходит не от него.       – Тогда от кого? – рыкнул Дерек, молчавший до этого.       Внимание Стайлз тем временем вновь переключилось на Лидию. Несмотря на болезненный цвет лица, выражение его было знакомым, привычным. Лидия что-то обдумывала. Ещё до всех этих проблем, до гибели Эллисон Лидия редко вникала в обсуждения стаи, предпочитая размышлять в одиночестве. Ему иногда казалось даже, что она их совершенно не слышала… И в очередной раз она была где-то даже не в этой комнате.       – Это боль Эллисон, – тихо произнёс Стайлз.       Дитон потёр переносицу, обдумывая услышанное.       – Как это, чёрт возьми, возможно? Эллисон даже больше не живая! Как можно забрать её боль? – зло бросил Скотт, ничуть не успокоившись.       – Лидия связана не с одной гранью нашего мира, и если Эллисон мертва и в каком бы то ни было смысле испытывает смятение, то Лидия может помочь ей, – объяснил Дитон. – Она может даже не знать, что делает это. Ей кажется, будто эмоции Эллисон принадлежат ей самой. Они разделяют общий страх, сожаление, чувство потери… множество эмоций.       Стайлз крепче сжал её ладонь в своей. Её руки были теплыми, но он заметил мурашки, поднимающиеся по её телу от его прикосновения. Она вздрогнула, и Стайлз не мог сказать, было ли это из-за их контакта или работающего кондиционера.       – Так она пыталась отрезать себя от Эллисон? В смысле разорвать связь? – уже менее уверенно уточнил Скотт.       – В каком-то смысле, да, – колеблясь, ответил Дитон. В это время Дерек закашлялся, привлекая внимание стаи, и прошёл к двери.       – Надеюсь, я смогу помочь, потому что знаю больше обо всей ситуации, – произнёс он.       Потянувшись к ручке, он открыл дверь, впуская смуглого молодого мужчину с тёплыми карими глазами. Стайлз не заметил ничего, но Скотт сразу же узнал этого человека.       – Вы из Дома Эйкена, – выпалил он. Стайлз мог чувствовать, как напрягся альфа. – Кто Вы такой?       Дерек насмешливо хмыкнул.       – В эти нелёгкие времена ты однозначно теряешь хватку, Скотт. Я был уверен, что ты уже выяснил, что это мой друг.       Скотт смутился, но не отвёл глаз от мужчины, который нисколько не смущался под его пристальным взглядом.       – Я Дамжи Мустафа. Я помогал Лидии и защищал её в Доме Эйкена.       В комнате на миг воцарилась тишина, за которой последовал шёпот со всех её уголков. Дамжи это по-прежнему не волновало.       – Отвечая на твой вопрос, МакКол, могу сказать, что я джин. Хотя американцы и англичане используют несколько иную трактовку этого слова, – его глаза вспыхнули фиолетовым, и он усмехнулся, когда, потерев нос, почувствовал появившееся золотое кольцо между ноздрями.       – Мустафа живёт в Бикон Хиллс с тех пор, как мы закончили старшую школу, – объяснил Дерек. – Мы сблизились, когда внезапно открыли друг другу свою истинную сущность. Нелегко быть сверхъестественным существом и не иметь рядом кого-нибудь, с кем можно этим поделиться.       – Хейл прав, – продолжил Дамжи, заговорчески улыбаясь. – Мы оба хотели найти кого-то, похожего на нас, особенно детей, какими были мы сами. Поэтому я выбрал медицину, а он – юридическое направление. Это был наш общий план, который позволил нам помогать друг другу, помогать детям – своим и чужим – справляться с их принадлежностью к этому миру. Но всё стало сложнее после пожара, и мы больше не могли придерживаться этого плана. Поэтом я вернулся и стал работать здесь.       Его рассказ серьезно успокоил Скотта. По крайней мере, Скотт больше не выглядел так, будто был готов разорвать Дамжи на кусочки.       – Так почему ты здесь? – всё-таки задал вопрос он.       – У меня есть идея, как помочь Лидии. У меня было достаточно времени, чтобы наладить с ней контакт, – спокойно объяснил Дамжи, очевидно, уверенный в своей правоте. – Я видел то, что ей нужно.       Кира и Малия казались особенно впечатлёнными его словами, но ни Скотт, ни Стайлз не могли так легко отбросить свои сомнения.       – Так что ты видел? – спросил Стайлз, придвигаясь ближе к Лидии.       Дамжи резко перевёл на него взгляд и широко улыбнулся.       – Ты Стилински. Она много говорила о тебе, когда была без сознания. И ты важная часть моего плана.       Стайлза не подкупило то, как легко узнал его Дамжи, но застало врасплох. Когда он смог подобрать слова, то голос его звучал даже увереннее, чем он мог рассчитывать.       – Что я должен делать?       – Я могу провести ритуал, который направит тебя в её сознание. Ты сможешь найти её и вмешаться в их связь с Эллисон. Убеди её, что ей это нужно, что ваша связь сможет удержать её.       Дамжи говорил спокойно, но в то же время жёстко. Стайлз не мог оторваться от его взгляда и был уверен, что, если бы Дамжи говорил на португальском, то он бы понял ровно столько же – ничего. Но, тем не менее, он кивнул.       – Отлично. Тогда сделаем это прямо сейчас, – Дамжи обратился к Дитону, который с его появления ловил каждое его слово, благоговейно замерев. – Я полагаю, Вы знаете, о каком ритуале я говорил?       Дитон медленно кивнул и, резко встав со своего места, принялся расчищать комнату. Кира, Малия, Мелисса и Дерек вышли, но Скотт задержался.       – Лидия, – тихо позвал он. Она подняла на него свои ставшие к этому моменту почти полностью чёрными глаза. – Если Эллисон… если ей действительно плохо, сможешь передать ей, что я люблю её?       Слабая улыбка промелькнула на её лице, но стремительно исчезла.       – Она знает это, Скотт. Поверь мне, она знает. Но я скажу ей, прежде чем она уйдёт, если тебе станет легче.       Стайлз со стороны наблюдал за ними, впечатлённый этим невероятной сменой ролей – у Лидии была власть над Скоттом, был авторитет, и это она давала ему своё благословение       Скотт притянул её в крепкие объятия, чтобы поцеловать в макушку.       – Ты будешь в порядке, Лидс, – она не ответила на это, только сжала губы и кивнула.       Конечно, его слова её не убеждали – здесь Скотту вообще было бесполезно стараться. В итоге его увели, как и остальных, но Стайлз так и не смог заставить себя посмотреть на него. Его раздирали страх и смущение. И забавное ощущение, будто эти чувства существовали вовсе не в его сознании. Но это ничуть не помогало.       – Пожалуйста, сядьте на середину кровати, лицом друг к другу, – скомандовал Дамжи, копаясь в вещах Дитона. – Сейчас, когда симптомы проявились, это особое время.       Стайлз осторожно помог Лидии переместиться на указанное место, ни на секунду не выпуская её руки. Как и было сказано, они сели по центру, друг напротив друга, скрестив ноги.       – Ближе, – бросил Дитон, едва глядя на них из-за плеча Дамжи.       Стайлз придвинулся ближе, так, чтобы их с Лидией колени соприкасались. Он протянул к ней руки и улыбнулся, несмотря на чувство тревоги, накрывшее его с головой.       Дамжи что-то смешивал, тихо перешёптываясь с Дитоном, который внимательно следил за его работой. Лидии, казалось, не было до них никакого дела.       – Стайлз, – произнесла она, и выражение её лица мгновенно помрачнело; на глаза выступили слёзы.       Наверное, она должна была раскраснеться от эмоций, но из-за потемневших сосудов и вен её лицо становилось серым, теряя всякую связь со здоровой внешностью.       – Нет, нет, нет, Лидия, всё в порядке! – принялся успокаивать её Стайлз, унимая заодно собственную панику, снова задаваясь вопросом, кому она принадлежала. – С тобой всё нормально, не плачь, пожалуйста, только не плачь.       – Стайлз, я ничего не вижу. Я ничего… О Боже, я не…       Это было одновременно пугающе и отталкивающе.       – Дитон! – закричал Стайлз.       Лидия упала ему на руки с абсолютно отсутствующим выражением лица. Глаза её были раскрыты, а губы застыли в попытке сделать вдох.       – Это нужно сделать прямо сейчас, Дамжи, – произнёс Дитон, пытаясь фонариком обнаруживать реакцию её зрачков.       Дамжи сжал в руке горсть того, что так тщательно смешивал.       – Закрой глаза, Стайлз, – попросил он.       Выбора не было – Стайлз зажмурился и почувствовал, как что-то лёгкое – порошок – стало оседать на лице. Он услышал, как Лидия сделала глубокий вдох. И в этот же момент почувствовал, словно что-то сковало его руки, хотя и был уверен, что они по-прежнему сидели на кровати одни.       – Наклонись вперёд, пока вы не соприкоснётесь лбами, – снова произнёс Дамжи.       Стайлз стал наклоняться вперёд, пока не почувствовал холод кожи Лидию. Сейчас ему казалось, что они оба были полностью покрыты песком.       – Это будет больно, – коротко предупредил Дитон.       Стайлз уже было собирался ответить о том, как же это вовремя, когда резкая боль в месте, где он прикасался к Лидии, заставила его потерять всякую связь с реальностью. Он слышал, как они оба закричали, и в следующий момент боль отступила.       Рискнув открыть глаза, он огляделся. Вокруг было темно, и он точно остался один. Осторожно поднявшись на ноги, Стайлз отряхнул брюки от грязи. Так, уже хорошо, значит, он находился не в помещении. Только сейчас до него дошло, что Лидии рядом не было.       – Лидия! – ответа не последовало.       Постепенно привыкнув к темноте, Стайлз заметил слабый источник света позади. Раздался едва различимый шорох листьев, но он мог разглядеть лишь размытые очертания деревьев.       Следующее, что привлекло его внимание, – нить, намотанная на его указательный палец. Она была красная и светлая – резко контрастировала с окружающей мрачностью мыслей Лидии. Стайлз помнил, о чём говорил Дамжи: ему нужно было найти Лидию. И для этого он решил пойти по этой нити.       Вскоре он оказался в хорошо освещённом месте – возможно, единственной части её сознания, где было светло. И нашёл её. Лидия сидела на Неметоне. Стайлз взглядом проследил за красной нитью – другой её конец обвивался вокруг левого указательного пальца Лидии.       Лидия выглядела здоровой. Как будто могла видеть, вставать с кровати, ходить на учёбу. Она была совсем не похожа на ту Лидию, с которой он был в реальности. Это имело смысл. Вряд ли она хотела видеть себя такой, вспоминать то, через что проходила.       Внезапно появилась Эллисон, и Стайлз заметил другую красную нить на правой руке Лидии. Они стали разговаривать как ни в чём не бывало, но Стайлз не мог отвести взгляд от Эллисон. Она выглядела такой настоящей, такой живой.       Она, очевидно, заметила, как он наблюдал за ней, и улыбнулась, повернувшись к нему лицом.       – У вас такая же связь, как и у нас, – произнёс он, стараясь звучать обыденно.       Лидия и Эллисон кивнули.       – Это называется красная нить судьбы, – объяснила Лидия, используя свой любимый лекторский тон. – Это из китайской и западноазиатской мифологии. Она связывает двух любящих людей, как принято считать, но я нашла лучший перевод: она связывает родственные души. Нить может растягиваться, сокращаться, но никогда не рвётся, пока оба живы. Очевидно, в нашей системе что-то пошло не так, наверное, из-за моих способностей банши смерть не стала причиной разорвать нить.       Тяжёлая тишина повисла между ними.       Всё, о чём мог думать Стайлз, – слова, который он прокричал в спальне Лидии пару лет назад. Если ты умрёшь, я сойду с ума. Они не были преувеличением и в тот момент, но сейчас вдруг стали казаться ещё весомее. Неожиданно он понял, что и Лидия выбрала чувствовать то же самое по отношению к нему. Она сама выбрала связать себя с ним, и сейчас он должен стать её якорем, как она всегда была для него.       – Так это судьба свела нас всех вместе? – удивлённо спросил Стайлз.       Для него было странно, что такие люди, как Лидия, могли верить, будто любовь и дружба предначертаны судьбой.       Лидия замотала головой, отгоняя заблестевшие слёзы, и Стайлз уже пожалел о своём неуёмном любопытстве.       – В моём понимании красная нить – результат, а не причина близких отношений. Мои отношения с вами обоими показывают, как важна для меня наша связь. Так что я предпочитаю думать, что связь не предопределена, но определяется нашим выбором.       Эллисон мягко улыбнулась, глядя на неё, и Лидия ответила тем же.       – Когда ты была в моей голове, там не было никаких связей или нитей, – напомнил Стайлз, мысленно возвращаясь в те дни, когда он был во власти Ногицунэ.       Я думаю, это из-за моей банши-сущности. Я связана с моими родственными душами на всю жизнь, в прямом смысле, – объяснила Лидия, тщательно подбирая слова.       Стайлз обозначил понимание кивком.       – Так вы... ты и Эллисон... вы?.. – попытался задать он вопрос как можно более деликатно. – Ну, раз уж наша связь одинаковая, значит, вы?..       Будучи не в состоянии подобрать нужных слов, он послал Лидии многозначительный взгляд в надежде, что это заведёт разговор в то русло, в которое он сам не мог. Лидия снисходительно улыбнулась, глядя на него.       – Те, кто не могут понять дружбу как самостоятельную любовь, но только как скрытую разновидность Эроса, выдают факт, что у них никогда не было настоящего друга, – процитировала она, мельком переведя взгляд на Эллисон. – Клайв Стейплз Льюис. Он написал эссе о четырёх типах любви. Дружба – это любовь, которую чаще всего недооценивают и не понимают сторонние наблюдатели. Возможно, далеко не все могут понять, что наша дружба значила для меня. Что она значила для нас.       – Я понимаю, – искренне заверил её Стайлз.       – Моя связь с тобой действительно очень похожа. Она росла с доверием, уважением и любовью. Обе связи одинаковы в наиболее важных смыслах.       Лидия снова улыбнулась, глядя на Эллисон, но на этот раз лицо её раскраснелось, а в глазах заблестели слёзы.       Несмотря на мрачность, окружающую их, Стайлз готов был поклясться, что видел, как тяжелые тучи раздувал внезапно поднявшийся ветер. В этот же самый момент головная боль, о которой он уже забыл, стала возвращаться. Не такая сильная, как раньше, но готовая в любую секунду разразиться резкой вспышкой.       – Это ваша связь тянет тебя за ней? – резко спросил он.       Девушки синхронно вскочили с Неметона, и нить, соединяющая их, повисла между ними.       – Я не тяну её за собой специально, – стала оправдываться Эллисон. – Я понимаю, что происходит, и пытаюсь помешать этому, просто... я боюсь. Ведь я должна умереть ещё раз.       У Стайлза словно рухнуло что-то внутри, и он был уверен, что в какой-то степени его эмоции принадлежали Эллисон.       – Эллисон, – тихо позвала Лидия; голос её сипел от нахлынувших чувств.       – Мы обе знаем, что ты должна сделать это. Мы должны вернуть всё на свои места. Ведь нам и так повезло украсть у судьбы немного времени для нас двоих, – Эллисон старалась звучать как можно более убедительно. – Вот, – она вложила в руку Лидии один из своих кольцевых кинжалов.       На секунду их взгляды замерли на нём, и в следующий же момент они кинулись обнимать друг друга так крепко, как только могли. Лица обеих были скрыты от Стайлза, но он легко мог различить их всхлипы и тяжёлое дыхание. Вопреки этому, сознание Лидии становилось светлее и уже совсем не пугало мрачностью.       Стайлз взглянул на небо: светлое, безоблачное, с блестящим переливающимся кольцом звёзд посредине. Он был уверен, что, если бы увидел подобное в реальности, мгновенно бы ослеп от такой яркости, но в безопасном мире Лидии это было просто прекрасно.       Эллисон, немного придя в себя, подняла глаза к небу. Но от невероятного зрелища её отвлекли слёзы Лидии. Она обняла её лицо руками, заставляя Лидию посмотреть на неё.       – Твой разум – что-то потрясающее, – усмехнулась Эллисон сквозь слёзы, коротко прижимаясь губами ко лбу Лидии. – Это прекрасно.       – Это потому что ты была одной из самых ярких звёзд, но сейчас… – Лидия всхлипнула, не в силах закончить свою метафору. – Господи, Элли, пожалуйста, не уходи. Прошу, не заставляй меня делать это, – она задыхалась от слёз. – Я не могу снова потерять тебя. Ты единственная, кто всегда был рядом. Ты единственная по-настоящему любила меня.       – Мы обе знаем, что это неправда, – Эллисон сделала глубокий вдох, чтобы остановить новый поток слёз, и внезапно оглянулась на Стайлза.       Лидия сделала то же самое, крепче обнимая Эллисон.       – Лидия Мартин, я не перестану повторять, что влюблён в тебя с третьего класса. И никогда не стал бы врать об этом.       – Я знаю, – тяжело выдохнула Лидия.       – Время, которое у нас было, – невероятный подарок судьбы. Нам дали возможность сказать друг другу все важные слова, что мы не успели, и теперь у нас есть время попрощаться. Я никогда даже не мечтала об этом, – улыбнулась Эллисон, краснея от удерживаемых эмоций и слов, что душили её. – Передашь Скотту, что я люблю его?       В памяти Стайлза вдруг всплыла похожая сцена. Он был уверен: это поможет Скотту.       – Он просил передать тебе то же самое, – произнёс Стайлз, пытаясь искренне улыбнуться.       – Хорошо. Тогда скажите, что я тоже люблю его.       – Конечно.       Эллисон улыбнулась и подошла к Стайлзу, чтобы обнять. Это было так странно, словно она была рядом только наполовину, но тепло её тела заставило его поверить, что всё происходило на самом деле.       Они обнялись на прощание, и Эллисон вернулась к Лидии, которая продолжала плакать.       – Пора прощаться.       – Я не могу.       Голос Лидии дрожал, и она выронила кольцевой кинжал, врученный ей ранее, на землю. Стайлз знал, что пришло время вмешаться, и подошёл ближе, поднял кинжал и протянул ей, одновременно беря её за руку. Эллисон сделала шаг в сторону, вытягивая руку, от которой исходила красная нить. Она натянула её между собой и Лидией.       – Ты совсем не собираешься бороться? – обвиняющее прошептала Лидия, глядя на неё.       – Зачем? Мы обе знаем, что это убивает тебя. Я не могу допустить этого не могу лишить тебя жизни. Я уже говорила, что никогда не делала этого намеренно. Я была рядом, а ты хотела… – она посмотрела на красную нить. – Nous protegeons ceux qui ne peuvent pas se proteger*, Лидия. Ты должна сделать это. Ради меня.       – Я не могу, – глухо повторила Лидия.       Эллисон зажмурилась – напряжение в её лице выдавало её боль. Стайлз же обнял Лидию, крепче сжимая кинжал в её руке, свободной рукой придерживая её за талию. Он чувствовал, как она постепенно успокаивалась, несмотря на то, что Эллисон всё ещё стояла рядом.       Лидия подняла кинжал перед собой на уровень груди, но её уверенность испарилась вмиг, стоило ей посмотреть на подругу. Не сводя с неё глаз, она коснулась руки Стайлза в немой мольбе: «Не заставляй меня сделать это одной». В полной тишине он снова взял её за руку, укорачивая связывающую их нить. Всего пара секунд, и он почувствовал нарастающую боль – боль в их руках.       Это было не похоже ни на что. Стайлз помнил, о чём предупреждал Дитон: когда Лидия достигнет своего предела, он должен стать её источником. Но, чёрт возьми, как она вообще продолжала держаться на ногах, ощущая всё это? Он был уверен, что по его телу в этот момент проходила вся волна испытываемого и Лидией, и Эллисон: паника, вина, ощущение абсолютной безнадёжности, горе, злость – всё. И под толщей чувств – такая пульсация, будто кто-то пытался разбить его голову молотком       – Это стоило того, – тихо прошептала Лидия; Стайлз старался фокусироваться на её голосе. – Возможность увидеть тебя стоила всего, что произошло. Даже если это нереально, даже если это всё – лишь галлюцинации, это того стоило.       Она больше не плакала – она была совершенно спокойна. Стайлз продолжал ощущать её вину, слабость и всё ещё горе.       – Это на самом деле было реально. Клянусь, это было, – улыбнулась Эллисон. – Когда я окажусь там, передам от вас всем привет. И скажу, что вы их любите.       Стайлз резко открыл глаза и заставил себя посмотреть на неё.       – Хорошо, – прошептала Лидия.       – Хорошо, – повторила Эллисон.       Лидия подняла кинжал и занесла его над нитью, но остановилась, обращаясь взглядом к Эллисон. Та только кивнула. «Так и должно быть. Я не виню тебя».       – Я люблю тебя, – произнесла она. – И однажды мы снова встретимся.       Она наклонилась и прошептала что-то, что было не предназначено для ушей Стайлза. Глаза Лидии распахнулись от удивления, и она серьёзно кивнула.       – Я так люблю тебя.       И затем, в одно резкое движение, она разрезала красную нить. В это же мгновение Эллисон исчезла.       Небо темнело – с него исчезла самая яркая звезда. Оставались лишь Стайлз и Лидия. Внезапно отступила и боль, и весь этот невыносимый груз эмоций. Лидия устало прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, прежде чем посмотреть на Стайлза.       Всё было кончено.       Стайлз прижал её к своей груди, и она расплакалась. Он чувствовал слёзы и на своём лице. Эллисон ушла. Но Лидия была жива. Жива, и всё должно было снова стать нормальным. Он крепче обнял её, желая больше никогда не отпускать её.       Они не произнесли ни слова, хотя оба ощущали странное напряжение. Но сейчас были не готовы говорить.       Стайлз поднял голову к небу, которое внезапно окрасил рассвет. Теперь всё снова будет в порядке.       Он прикрыл глаза и уткнулся носом в рыжую макушку, ожидая, когда придёт время проснуться.