***
Найдет ли он когда-нибудь То, что сможет его поразить? Холодно и одиноко.***
Когда солнце, уже прогревшее землю, скрылось за горизонтом, плотно прижатым к темным, почти черным, как и мысли Сэла, мешающие ему спокойно дремать, тучам, дверь в комнату голубоволосого, с негромким скрипом, открылась. Даже и не стараясь вести себя как-то тихо, Ларри осмотрелся, после проходя в замкнутое пространство. Темноволосый, несколько взволновавшись, что ближе к вечеру друг так и не объявился, и решился сам проверить. Он не заморачивался с тем, чтобы спрашивать отца Сэла о том, чтобы войти. Хотя сразу заметил, как тихо было даже после того, как рокер, по секундной неуклюжести, хлопнул дверью. Патлатый, все же углядев носителя протеза, уткнувшегося в подушку, подошел, пару раз случайно прошуршав кедами по поверхности ковра с высоким ворсом. Ему, очень даже, нравилось, как обжился друг в этой небольшой комнатушке. Вещей было не слишком много, а в дымке вечера и вовсе не представлялось возможным что-то рассмотреть. По памяти, Ларри будто вырисовал для себя очертания небольших полок на стене, немного неуверенно державшихся на кривых гвоздях, небольшую тумбочку, впритык упирающуюся в кровать, старый, но рабочий телевизор с подключенной к нему, временами глючащей, приставкой. Обычно то, что он является впечатлительным художником, играло с ним плохую шутку. Сны. Кошмары, если быть точнее, сильно отпечатывались в голове, оставляя в душе горький осадок, а после, с этим осадком, весь разум будто подталкивался к тому, чтобы нарисовать то, что, будто приказывают, мысли. Слегка мотнув головой, Ларри постарался избавиться от этих мыслей, доставая небольшой, но вполне функциональный, телефон и разглядывая друга под мягким, немного блеклым, светом. Металлист издал смешок, заметив, что Сэл даже спит в протезе. Ведь вряд ли застежки там для того, чтобы его никогда не снимать. Поза друга еще больше насмешила его. Голубоволосый, скомкав одеяло ногами, зажимал его ближе к противоположной стороне кровати, грозя просто-напросто скинуть. Руками же паренек крепко сжимал подушку, будто она могла взять и ускакать. Хотя вся комичность положения никак не могла отразить то, насколько Сэлу, на самом деле, было плохо. Мысли будто носились из одного края сознания в другой, создавая свое, неповторимое, жужжание или тихий свист. Все вместе, многочисленные идеи и фразы сливались в один громкий, стабильный гул. Он будто отгонял сновидения, занимая весь разум голубоволосого. Рокер лишь слегка потрепал друга по плечу, рассчитывая так его разбудить. И сработало. Сэл дернулся, будто его ошпарило кипятком, а после приподнялся на руках, наконец, отпуская подушку. Еле как разлепив глаза, тот устремил взгляд сначала на телефон, все еще охватывавший своим светом, его тело, а после и на обладателя гаджета. Даже просто короткий взгляд на лицо друга заставлял упасть на сердце камень. Пока что легкий, но камень, заставляющий ощущать тяжесть, будто тянущую на дно. На самое дно. Видя замешательство носителя протеза, Ларри лишь пощелкал перед его лицом пальцами, на мгновение усмехнувшись. Правда, это толком не подействовало. — Прием-прием, Земля вызывает Сэла, как слышно? — Слышно плохо. Прошу оставить субъект в одиночестве. — Мало задумываясь о своих словах, голубоволосый вновь опустил голову на подушку, почти что пустым взглядом всматриваясь в тени и ожидая звука, сопровождающего уход темноволосого. Но последнего такой расклад не устраивал. Выключив телефон, рокер отыскал выключатель, заставив, немного уже мерцающую, лампочку разлить свет по всей комнате. Сэл же, не желая видеть друга, просто накрыл голову подушкой, будто она могла защитить его от боли этого мира. Ларри же, подойдя, потянул подушку на себя, отцепляя ее от, не ожидавшего такого, носителя протеза. — Чего с тобой сегодня, чувак? — Темноволосый искренне недоумевал, что могло заставить друга так обидеться. — Что со мной сегодня?.. — Сэл, если бы не было протеза, скрывающего его истинные эмоции, держался бы, но эта «маска», будто дарующая ему мнимое безразличие, дала разрешение мелким соленым ручейкам вырваться на свободу. — Лучше скажи, что с тобой сегодня, «друг»? За, напичканными химией, волосами какой-то новенькой дуры не заметил даже своего «лучшего друга»? — Ты о чем вообще? — Когда я собирался пойти к тебе, то видел, как ты, смотря, будто на божество, шел с той, из 403. Меня ты даже и не заметил. — Я…Прости, Сэл. Я, правда, не заметил. Мама настояла, чтобы я познакомился с новыми соседями. Под предлогом, что там тоже семья с ребенком, почти, нашего возраста. Голубоволосый просто фыркнул, слегка ломано, будто беспричинно вздрагивая, отвернулся, стараясь подавить слезы, уже скатывающиеся по подбородку, а после выбирающиеся за пределы душного протеза. Как там говорится? «Не сыпьте соль на рану»? Носитель протеза, чувствовал, как камень, будто растет, превращая в такой же камень сердце, которое все таило в себе некую слепую надежду. Темноволосый даже и не заметил такой перемены настроения, лишь стараясь поддержать разговор. Он действительно не ожидал, что Сэл так будет реагировать, но и понимал некую часть своей вины. Под конец, лишь бросив немного веселое прощание, Ларри, наконец, ушел. Голубоволосый вновь остался наедине со своими мыслями. Со своими кошмарами. Со своим котом.