Пятнадцатый пассаж

«Этот теплый солнечный день обязательно должен быть прекрасным». Как прекрасен октябрь у моря. В вышитом сутажом легком светлом жакете, подчеркивающим тонкую девичью талию, и в бархатной юбке цианового цвета Анна была невероятно хороша. И знала это. Едва проснувшись, вот уж который день подряд на своем подоконнике она обнаружила букетик цветов и вновь подивилась, отчего ночью молчал Пират. Не хотела думать, но и не думать не могла – ей настойчиво вспоминалось об утренних подарках, пока она бродила у моря, вдыхая соленый воздух и подставляя лицо мягкому бризу. Утренние прогулки были обязательны. Иначе трудно выдержать целый день за иглой. В самых радужных мыслях, мадемуазель Платонова возвращалась домой, когда на углу своей улицы неожиданно заметила высокую фигуру, смущавшую ее ровно столько же, сколь и ежедневные сюрпризы на окне. Там на углу, цветочницы с большими корзинами весело зазывали прохожих. Здесь всегда шумно бывало среди дня. И еще более шумно к вечеру. Штабс-капитан Корф стоял возле одной из торговок и вертел в руках два небольших букета. Первый состоял из солнечных хризантем, второй – из лиловых флоксов. Вид его при этом был потешно сосредоточенным. Улыбка Ани сделалась вымученной, как если бы это тучи сокрыли солнце. Она задумалась ненадолго и, сочтя проходящего мимо дородного господина купеческого вида ниспосланным ей спасением, спряталась за его спиной в надежде прошмыгнуть в ворота собственного дома. Но и здесь не тут-то было! В это самое время к домику, где она жила вместе с отцом, жизнерадостно стуча тростью по мостовой, направлялся титулярный советник Шишкин. Фигура малопримечательная, но все же весьма значимая в нашем повествовании. Зажмурившись и звонко выдохнув от такого невезения, расстроенная модистка за широкой спиной купчины миновала дом, в воротах которого скрылся Кирилл Матвеевич, и предстала перед штабс-капитаном с самым печальным выражением лица. - Анна Платоновна! Какая удача! – раздался глубокий голос барона Корфа. И с широкой улыбкой на устах и лиловыми флоксами в руках он сделал шаг по направлению к ней. – Я как раз размышлял о том, чтобы навестить вас и вашего батюшку. Оказывается, они вместе с моим отцом были под Эриванью! Тот, как узнал, так отписал мне всенепременно расспросить, в каком полку служил Платон Николаевич. - Жаль разочаровывать вас, штабс-капитан, но папеньки нынче нет, - уныло пробормотала Аня. Она так злилась на господина Шишкина, вздумавшего заглянуть в гости именно теперь, что совсем не обращала внимания на откровенные выдумки несносного барона. Еще не хватало общего чаепития: отец, Кирилл Матвеевич и Корф! Она мысленно застонала. - Как жаль, как жаль, - совершенно не огорчился Владимир Иванович и протянул ей флоксы. – В таком случае не откажите мне хотя бы в прогулке, мадемуазель. Иначе этот день станет совершенно безрадостным. - Он и без того совершенно безрадостный, - вздохнула Аня, принимая цветы, и добавила совсем тихо: – Ежели уж прогулка с вами становится предпочтительнее возвращения домой. Пропустив последнюю фразу мимо ушей, Корф снова улыбнулся и подставил ей локоть. - Что ж, поглядим, быть может, мне удастся его хоть немного скрасить. Нет ничего разумного в том, чтобы хорошенькая девушка грустила. Аня вежливо улыбнулась улыбкой воспитанной барышни, устроила ладошку у него на локте и молча пошла рядом. Неспешно и чинно они направились по мостовой прочь от дома Платоновых в сторону небольшого сквера неподалеку. Деревья здесь, на юге, только-только начинали желтеть. Развеселые белки радостно носились среди листвы – как по стволам, так и по земле. Под ногами то и дело попадались орехи с каштанами. И штабс-капитан озорно раскидывал их носками сапог. Болтал преимущественно он, пытаясь нащупать, как подступиться к мадемуазель Платоновой. - Это вы цветы по утрам приносите? – неожиданно спросила Аня. Высвободив руку, она достала из кисета колотую лещину, подошла к невысокой сосне и протянула к стволу с растрескавшейся корой лакомство. Через мгновение на Аниной ладони уже сидела белка, громко хрустя орехом. Некоторое время барон, как завороженный, наблюдал за ней, не в силах отвести взгляда от ее тонкого профиля. Потом разлепил губы и тихо сказал: - Если быть точным – ночью. Вы ее приручили? Отчего она не боится? - Она всего лишь сластена, - ласково улыбнулась Аня. – Сластену приручить не трудно. А вам должно быть стыдно, Владимир Иванович! - Отчего же? Неужели вам это неприятно? - Папенька давно думает, что наш Пират совсем старый и по ночам спит. - Ваш Пират по ночам ест. Мы с ним подружились. - Наш Пират не любит таких, как вы! – весело рассмеялась Аня, отчего белка вскинулась и резво умчалась к самой верхушке сосны. - Откуда вы знаете, какой я? - А разве вы скрываетесь? – спросила девушка, отряхивая от крошек перчатку. – И ежели даже ваше нахальство – самоуверенная маска, вы непритворно в ней щеголяете. - Как и вы в своей – с этим высоко поднятым носиком. Но вам она, право, к лицу. Впрочем, я не знаю, что может быть вам не к лицу. - Шляпка ванильного цвета, - решительно ответила Аня и сама взяла своего кавалера под руку. Его свободная рука в перчатке тут же легла на ее ладонь. И они пошли дальше. Сквер, в отличие от мостовой, был немноголюден в это время. Умиротворение продолжали нарушать лишь белки. Да несколько дам у одной из скамеек неодобрительно наблюдали за штабс-капитаном и мадемуазель Платоновой. Впрочем, чего ожидать от модистки? Пройдя мимо них, Корф и Аня скрылись за поворотом, и никого вокруг вовсе не стало. - Так что же? – наконец, проговорил он. – Вы позволите мне нанести вам официальный визит? Теперь мы представлены. Некоторым образом я обеспечиваю пропитание вашей собаки. К тому же знаю подробность о шляпке ванильного цвета. На мой взгляд, вы могли бы немного смягчиться. Аня подняла на него глаза, и щеки ее покрылись нежным румянцем. - Вам мало в городе знакомств? Тоскуете без визитов? – шутливо поинтересовалась она, скрывая смущение. - Позволите мне откровенность? Она отвела взгляд и кивнула. - Тоскую без вас. Она так и замерла, продолжая молчать и не находя нужных слов. Едва ли не впервые в жизни Анна растерялась, с удивлением понимая, что ей приятны знаки внимания, которые оказывает Корф. Так ничего и не придумав, она сжала тонкими пальцами плотную шерсть форменного сюртука. - Вы очень нравитесь мне, Анна, - наконец, сказал он. - Я вам не верю, Владимир Иванович. О вас столько всего говорят, - прошелестела Анна в ответ и смутилась еще сильнее. - И будут говорить еще больше, когда я стану ходить в ваш дом. А я стану, - негромко рассмеялся штабс-капитан, но, резко оборвав свой смех, внимательно посмотрел в ее восхитительные глаза. И, ведомый порывом, которого сдержать не мог, вопреки собственному решению быть осторожным в каждом действии, склонился к ней и легко провел губами по ее губам. Аня удивленно распахнула глаза, негромко охнула и положила руки ему на грудь. А губы ее задрожали в ответ его мимолетному поцелую. Корф прижал ее к себе, скользнув ладонями по спине. И тут же отпустил, отступив на шаг. Серый его взгляд сделался теплым и нежным. - Кроме белок, здесь могут быть и другие зрители, - чуть слышно прошептал штабс-капитан. Аня сделалась совсем пунцовой. - Я, верно, не знаю, какой вы… - Узнаете, - подмигнул он ей и снова подставил локоть. В этой осени все казалось замечательным. Особенно то, что по выбранным дорогам идти можно было не останавливаясь.