Габриэль

В квартире, и правда, ничего не удалось рассмотреть, разве что ванную, а потом уже спальню, да и то в приглушенном свете настенного бра. Марат был непредсказуемым: то ожесточенно вбивался в доверчиво открывшееся тело, то, переходя к откровенно нежным поцелуям и прикосновениям, сбавлял темп до размеренных, даже ленивых проникновений. От первого, в отеле, этот секс отличался тем, что Марат постоянно интересовался состоянием Габи: «Тебе хорошо? Так? Да? Быстрее? Сильнее? Вот так?» Что создавало иллюзию заботы и влюбленности. Габи сладко выстанывал его имя вперемешку со своими пожеланиями, и такими откровенными «Да», от которых Марата прошивало током. Его давно так сильно никто не возбуждал, и он не понимал причину своей одержимости сексом с этим парнем, он осознанно пытался доставить ему удовольствие, последний раз такое было с Даней, но там дальше планов не зашло, а здесь происходила реализация желания. Несмотря на вертеп, в котором они познакомились, Габи казался неопытным, а такие нравились слишком сильно. Но, если Даню хотелось боготворить, то, что касается Габи — в планы Марата входило только его еще большее растление. Намотанные на предплечье волосы, выгнувшаяся до предела изящная спина, вздернутые вверх ягодицы, узкие бедра и самое мозговыносящее - это бархатная, молочно-белая кожа новой секс-игрушки доводили едва ли не до сердечного приступа. Он звонко приложился ладонью к ягодице, оставляя на коже алую отметину своей пятерни, и засадив глубже, продолжил дикую гонку. Когда стоны снизу постепенно перешли в сиплый скулеж, а белесые брызги окропили постель, в которую Габриэль едва упирался кончиками пальцев, Марат, наконец, выпустил из умелого захвата его волосы, позволяя вымученному телу опуститься на простыню. Габи спрятал лицо в подушку и только теперь, когда спадала эрекция, стал понимать, что так его еще никогда не «драли». Марат все еще продолжал ожесточенно работать сзади над его телом, которое уже хотело, чтобы его пощадили и отпустили, но прерывать увлеченного процессом мужчину было опасно, и Габриэль, мученически прикрыв уставшие глаза, просто продолжал принимать, уже не подмахивая, но все же невольно содрогаясь от интенсивных фрикций. — Кончить не могу, — внезапно раздалось у самого уха. Габи приоткрыл сонные глаза. — У меня бывает иногда… Должно быть, из-за экстази… — продолжал зачем-то пояснять любовник. Габи приподнял бедра, и тут же ощутил невероятную легкость — в теле снова была пустота, Марат, наконец, закончил дикую долбежку. Но мысль о долгожданном отдыхе обломала брошенная вскользь пошлая фраза: — Поработай ртом, детка, — Марат стянул презерватив и, бросив его на ковер, устало завалился на спину, немного раздвинул ноги. Поза была более чем однозначной, а именно однозначно выглядел эрегированный крупный член. — Что не так? — уловив вздох недовольства, Марат приподнялся. Габи так и остался сидеть на коленях, безвольно опустив на них руки. Впервые откровенно-приказным тоном Марат дал почувствовать в полной мере расстановку ролей в их отношениях, и еще больше ситуацию усугублял причитающийся по договоренности «гонорар». Габи, как никогда прежде, почувствовал себя проституткой. Ощущение того, что отказать он просто не имеет права, убивало, а Марат требовал вполне нормальных вещей. Отчаяние накрыло с головой, а еще злость и обида на себя, свою уебищную жизнь. Размышления прервало прикосновение к руке, Марат сжал его кисть и потянул на себя. — Я повторюсь: что не так? — спросил он, серьезно глядя в светлые глаза. Габи почти лежал на его груди, скованный намертво всего лишь одной рукой «клиента». — Я устал, — все же признался. Во взгляде мелькнуло раздражение, следом красиво изогнулась бровь. Через мгновение черты смягчились. Он провел рукой по волосам парня, взгляд стал при этом каким-то мечтательно-загадочным. — Ты очень красивый, наверняка это знаешь. Капризный, должно быть, избалованный мужским вниманием. Я все понимаю, малыш, и я тоже устал. Но мне очень хочется… Расслабиться, понимаешь? Нет, даже не так, мне очень хочется, чтобы ты… отсосал мне… Кончить в этот рот мне хочется, — он провел пальцами по мягким, хоть и немного потрескавшимся губам. — Не разочаровывай меня, ведь я очень хорошо к тебе отношусь, а это большая редкость. Габи прикрыл глаза, пряча за длинными ресницами подступающую влагу, в носу защипало, как и в уголках глаз, в горле застряла обида. Марат не дал долго раздумывать, и уж тем более он не ждал согласия. После убедительного внушения последовал грубоватый засос, а потом на плечи парня уверенно легли сильные руки, призывая опуститься ниже. Весь дальнейший спуск к так и не опавшей цели сопровождался приободряющими фразами, окрашенными пошловатой интонацией. Когда у Марата получилось кончить, рот уже болел. Габи вытер ладонью онемевшие губы и сел между его раздвинутых ног. Марат подсознательным жестом стер остатки спермы с головки и устало откинулся на подушки. — Губы чувствуешь? — невесело усмехнулся «клиент». Парень бегло кивнул: — Нормально все. Привычным жестом он взял Габи за руку. — Иди ко мне. От теплоты в его голосе сердце снова предательски сжалось. В синих глазах обиду сменяла надежда, именно поэтому Габи предпочел их сейчас закрыть. Его притянули и властно обняли. Марат целовал долго, благодарно и даже на мгновение показалось, что этот поцелуй может стать новой прелюдией. — Нежный мальчик. Неиспорченный — несмотря на сферу деятельности, все еще умеешь обижаться. Сколько тебе, говоришь, двадцать? — Двадцать один. — Нежный, красивый… Все еще ранимый, — он гладил его волосы, целуя в висок. — Прости, если задел чувства. Каждое слово дарило тепло, каждое слово заставляло раскрываться душу. От его прикосновений глаза у Габи устало и умиротворенно закрывались. — Малыш, ты супер… И все было круто, но… мне рано вставать. Серые глаза резко распахнулись — снова с небес башкой о землю, нет, о бетонный пол. — Да, я понял, уже ухожу, — он сел, опустив на пол босые ноги. — Габ, не дергайся. Если нужно, прими душ… Приведи себя в порядок, волосы спутались все… Он просидел так еще минуты две. Потом попросил тихо: — Вызови такси. Встал, в ванну не пошел — отражение в зеркале видеть не хотелось. Оделся быстро. Собрал волосы в небрежный пучок, натянул бейсболку. Пошел к двери обуваться. Сзади ненавязчиво его шаги. — Как ты? — Марат показался в дверном проеме спальни, уже в халате, лицо уставшее, но довольное. Габи стало интересно, как он сам сейчас выглядит, сто процентов не таким довольным домашним котом, обосравшийся щенок — вот что ему ближе. — Порядок. — Такси уже внизу. — Круто. Вжикнула застежка толстовки, щелкнул дверной замок. — Подожди, — послышалось сзади. Габи обернулся, снова чувствуя прилив дурацкой надежды. В карман бесцеремонно всунули конверт, и так же хозяйски застегнули молнию на нем. — Ты деньги забыл. Дурацкая, дурацкая надежда. Габ неубедительно кивнул: — Пока. Марат чувствовал, что парень избегает на него смотреть, умышленно пряча взгляд под козырьком бейсболки. — Я позвоню на неделе, возьми трубку. — Ок, — старался как можно непринужденно, но подавленность в голосе никуда не делась. Захотелось поцеловать страдальца, но Марат сдержался — парень и без того расстроился, очевидно, не привык, что его просят уйти сразу после секса, да и устал он, наверное, за день; но спать с кем-то посторонним было далеко не в правилах Марата. Совместный сон — вещь куда более интимная, чем секс, он требует полного доверия, а с ним у Марата очевидные проблемы. Он подмигнул напоследок, но вышло неубедительно, даже лицемерно. Закрыл дверь за спускающимся по лестнице, так ни разу и не обернувшимся мальчишкой. Заснул сразу, как только голова коснулась подушки, впитавшей новый кофейно-миндальный запах — запах его волос.