***
Первое, что бросилось в глаза Хёкджэ, когда испуганный эльф с рогами-кактусами распахнул перед ним тяжелые дубовые двери, дрожащим голосом сообщив, что Ли Донхэ находится за ними, – это кактусы. Очень много кактусов, очень зеленых, очень колючих и очень знакомых Хёкджэ кактусов, которые росли прямо с порога комнаты, поэтому ему пришлось приложить немало усилий, чтобы пробраться в комнату, больше всего сейчас напоминающую кактусовую плантацию, в целости и сохранности. Но это была такая ничего не значащая мелочь по сравнению со всем тем, что им удалось преодолеть в последние дни, что Хёкджэ даже не обратил внимания на это, окидывая напряженным взглядом, казалось бы, целиком состоящую из зелени и колючек комнату и практически мгновенно выхватывая знакомый силуэт у окна. – Донхэ? – как-то совершенно по-глупому и по-детски спросил мужчина, с распахнутыми глазами наблюдая за тем, как явно чем-то недовольный мальчишка медленно оборачивается к нему и как изумленно округляются его глаза, когда он наконец-то увидел, КТО именно сейчас стоит посреди комнаты. – М-м-мистер Ли? – дрожащим голосом спросил юный эльф, не зная, то ли это сон, то ли реальности, то ли правда, то ли видение, и не решаясь даже улыбнуться и хотя бы на мгновение поверить, что это действительно может быть тот, кого он жаждал увидеть так сильно. – Это... это правда вы? – Правда я, – с усмешкой кивнул Хёкджэ, чувствуя, как на него внезапной оглушительной волной накатывает невероятное облегчение, и, недовольно цокнув, пробурчал: – А кое-кто, кажется, уже снова умудрился позабыть мое имя. Всего-то два дня прошло – и снова «мистер Ли». Эх, кажется, мне придется еще раз повторить свой урок, – наигранно тяжело вздохнул мужчина, делая шаг навстречу совершенно растерявшемуся и не имеющему ни малейшего понятия, как вести себя сейчас, Донхэ. – Н-н-но… как вы здесь? – Донхэ едва-едва выдавил из себя единственную осмысленную фразу, на которую он сейчас был способен, все еще будучи не в силах поверить, что все происходящее сейчас правда и что мистер Ли действительно здесь. На Северном полюсе. В Академии. В этой комнате. Медленно, но верно приближается к нему, чтобы заключить в свои слишком теплые и слишком реальные для сна объятия. – Ох, это очень долгая история, я расскажу ее тебе чуть позже, – усмехнулся Хёкджэ, еще крепче сжимая мальчишку в своих объятиях. – А пока… пока у нас есть дела чуть поважнее, – рвано выдохнул он, наконец-то делая то, ради чего и был проделан весь этот путь, – ради одного-единственного поцелуя со вкусом «Нутеллы», которому было суждено стать первым в очень и очень долгой череде поцелуев… Стоп! У него что… и правда острые уши?!Глава 49
6 января 2017 г. в 16:55
– Думаю, теперь вы должны понять, мистер Ли, что ни о каких истинных чувствах со стороны Донхэ здесь не может быть и речи. Он просто манипулировал вами, чтобы успешно пройти практику, не более. Конечно, это очень печально, когда наши студенты пользуются такими не слишком честными методами и считают, что, вызвав у своих подопечных симпатию к себе, они смогут помочь полюбить им Рождество, но, увы, такие случаи бывают, очень редко, но все-таки бывают. И чаще всего именно со студентами вроде Донхэ – не слишком талантливыми и честными, которые пользуются любыми доступными средствами, чтобы достичь своих целей, – наигранно тяжело вздохнул Хичоль, уже целых полчаса разливающийся соловьем перед этим человеком, пытаясь доказать ему, что все его чувства к Донхэ – не более чем умелая манипуляция, к тому же немного простимулированная магией. – Поэтому я вынужден принести вам свои глубочайшие извинения за его недостойное поведение и, если это необходимо, выплатить вам какую-то материальную компенсацию. Которая смогла бы минимизировать последствия нанесенного вам ущерба? – наконец-то закончив плести сложнейшую паутину заклинания убеждения, чтобы окончательно закрепить в сознании этого человека свои слова и нужное впечатление и о Донхэ, и о произошедшем, Хичоль вопросительно посмотрел на так и стоящего напротив него мужчину, выражение лица которого за все время их весьма и весьма продолжительной беседы так и осталось непроницаемым, а сам он сказал едва ли больше пары совершенно ничего не значащих фраз. Впрочем, Хичолю и не нужно было, чтобы этот человечишка говорил хоть что-нибудь, главное – чтобы он его слушал, очень внимательно слушал, позволяя словам Хичоля, его мыслям, его голосу и его магии проникнуть в свое сознание и медленно, но верно начиная подчиняться ему, с легкостью прогибаясь под чужую, навязанную совершенно извне волю.
– Так я могу поговорить с Донхэ? – совершенно спокойно повторил свой вопрос Хёкджэ, которого ничуть не тронули все пылкие речи и наигранные заламывания рук этого остроухого выскочки, пытающегося промыть ему мозги и убедить в том, что Донхэ – вовсе не тот, за кого он выдавал себя. Нет, он, конечно, не был няней и домработником тоже не был, да что уж там, он не был даже человеком, но в чем Хёкджэ был уверен на сто процентов, так это в том, что Донхэ совершенно точно не манипулировал ни им, ни Кюхёном и Молли, ни их чувствами, ведь этот мальчишка несмотря ни на что был настолько открытым, искренним и очевидным, что его имя и слово «манипуляция» даже не могли стоять рядом в одном предложении. И никакой напыщенный тип с острыми ушами, хитрыми лисьими глазами и в расшитой цветочками тряпке не мог переубедить Хёкджэ в этом. А если… если вдруг Донхэ и правда не хочет говорить с ним, то пусть скажет ему об этом сам. В лицо. И тогда это будет уже совершенно другой разговор. Но что-то подсказывало Хёкджэ, что Донхэ захочет поговорить с ним, еще как захочет, и… возможно, они не ограничатся лишь светской беседой, а займутся чем-нибудь куда более важным и приятным. Например, выяснят, сохранили ли губы Донхэ своей неповторимый вкус, так похожий на его любимую «Нутеллу», и будет ли его магия так же бушевать в стенах этой эльфийской Академии, как и у них дома.
– Мистер Ли… – нахмурившись, протянул Хичоль, недоуменно глядя на человека и пытаясь понять, подействовали ли его чары, или нет. Сама сетка заклинания была сплетена просто идеально, отпущена в нужный момент, с нужным количеством силы, но… если бы все сработало, то этот человек уже должен был начать соглашаться с каждым его словом, однако… Может, этому заклинанию нужно чуть больше времени, чтобы подействовать? Или старые легенды правы и влюбленные в эльфов люди не поддаются воздействию магических чар? Неужели ему и правда придется пользоваться стирающим память амулетом? Но его действие так нестабильно, и вместо воспоминаний об одном человеке и о чувствах к нему эта насквозь пропитанная магией железяка может стереть всю память целиком, но если заклинание и правда не подействует и у Хичоля не будет другого выхода, то… ради себя любимого и собственного душевного спокойствия и равновесия он был готов пойти и не на такие жертвы. Да нет, это все просто глупые сказки! Заклинанию просто нужна еще пара минут, чтобы развернуться в полную меру, и уж тогда Хичоль убедит этого жалкого человечишку во всем, что его душе угодно! Даже в том, что он влюблен в него самого настолько, что готов целовать его следы на полу. Хотя… зачем он ему сдался-то, этот человечишка? – Не думаю, что это хорошая идея, – решив, что пауза в их разговоре совсем уж неприлично затянулась, задумчиво протянул Хичоль, старательно делая вид, что он очень и очень огорчен. – Донхэ сам сказал мне, что он не слишком-то хотел продолжать общение с вами, мистер Ли, и вашими детьми, и именно поэтому он в такой спешке покинул ваш дом, так что… лучше всего будет для вас прямо сейчас вернуться домой и навсегда забыть о существовании Ли Донхэ и о своем визите в это место. Не переживайте, мы организуем вам дорогу назад на высшем уровне и позаботимся обо всех компенсациях. Думаю, что это будет самым лучшим решением. Для всех нас…
– А я думаю, что вы врете, – вскинув брови, совершенно бесцеремонно перебил Хичоля человек, заставляя ректора Кима подавиться очередной заранее подготовленной тирадой и закашляться. Чертовы заклинания, чертовы люди и чертов Ли Донхэ, у которого еще ни разу в жизни ничего не получалось сделать так, как это было нужно другим! И послал же кто-то это ходячее недоразумение на несчастную голову Хичоля!
– Как вы смеете?.. – возмущенно начал Хичоль, поднимая правую руку и находя в связке кулонов на своей шее нужный амулет, активировавшийся всего лишь одним нажатием и самым простым заклинанием, но его снова абсолютно бесцеремонно перебили, вот только в этот раз это был вовсе не человек, а нахальный амур, совершенно невозмутимым и невозможным образом вдруг материализовавшийся прямо посреди кабинета, всего в паре шагов от исподлобья смотрящего на Хичоля человека.
– А я согласен с мистером Ли и тоже думаю, что вы врете. Донхэ ни за что бы не сказал так сам, по доброй воле, – недоверчиво хмыкнул пернатый, с наслаждением разворачивая уставшие от долгого сидения в приемной в неудобной позе крылья, с которых под яростным взором хозяина кабинета тут же осыпалась целая куча перьев прямо на новенький ковер, связанный и присланный Хичолю бабушкой всего две недели назад.
– Я не знаю, кто вы и как вы сумели проникнуть в мой кабинет через охранное поле, но это просто-таки вопиющее безобразие и нарушение правил… – возмущенно начал Хичоль. Но его снова перебили! В третий раз за последние пять минут! И это уже совершенно никуда не годилось! Вот только увидев, КТО посмел перебить его в этот раз, Хичоль моментально растерял весь свой боевой запал, испуганно вжавшись в свое кресло, и вцепившись в амулет, и в доли секунды сделавшись куда белее свежевыпавшего снега, и, кажется, даже умудрился уменьшиться в росте и размерах, мечтая сейчас лишь об одном – просто взять и затеряться где-нибудь в витках пространства и времени, главное, подальше от этого места, от этого мгновения и от полного насмешливой злости и неподдельного презрения взгляда главного эльфа, брезгливо смотрящего на своего давнего соперника:
– А мне кажется, что вопиющее безобразие и нарушение всех правил – это то, что сейчас творишь ты, Хичоль, – недовольно фыркнул эльф, поправляя поднявшиеся чуть выше положенного во время перемещения полы черного камзола и не сводя своего обжигающего взгляда с ректора Кима, которому для полноты картины не хватало лишь начать дрожать как осиновый лист и плакать.
– Господин Хань… Но что вы… что вы здесь делаете? Вы же должны… – дрожащим голосом начал ректор Ким, но его собеседник снова перебил его:
– Осматривать тот пустырь в компании твоего ненормального рогатого дружка, пока ты тут крутишь свои интриги? Неужели ты действительно думал, что МЕНЯ можно провести так просто? Или что ты сможешь обмануть Санту? Эх, Хичоль-Хичоль… – недовольно цокнув, покачал головой главный эльф. – Сколько шансов мы тебе уже давали? Три? Пять? Десять? И ты снова за свое… Ну сколько можно-то, а? Тебе самому-то не надоело? Нет, я еще столько лет назад говорил, что тебя нужно сместить с должности, занести в список плохишей – и дело с концом, а ОН ведь до сих пор верит в тебя… – тяжело вздохнул господин Хань, награждая своего оппонента усталым взглядом. Кто бы знал, как его достало уже столько столетий быть персональным надзирателем этого рыжего интригана и постоянно ловить его за руку, но… порою любовь бывает слишком зла и приходится любить и воспитывать то… что есть. Интересно, и чем он заслужил такое наказание? Причем, судя по тому, что это длится уже больше семи сотен лет и они оба все еще живы, наказание вполне взаимное, но… вряд ли им с Хичолем следовало прилюдно обсуждать это, а также выяснять, кто прав, а кто виноват на этот раз. Поэтому первым делом Хань Гэн, вызвав в кабинет дрожащего от кончиков рогов и до пяток, тоже побелевшего на пару, а может, даже тройку тонов Хонки, приказал проводить наблюдающего за разворачивающейся сценой огромными глазами человека к его эльфу, а также освободить этого самого эльфа в срочном порядке, амура с детьми отправить на обед, и еще срочно найти Ли Джуна и сообщить ему, что ровно через два часа они должны собраться все вместе в этом кабинете для обсуждения и утверждения плана дальнейших действий. И лишь затем, раздав все указания и избавившись от посторонних глаз и ушей, инспектор Хань позволил себе хищно улыбнуться и резко обернуться к не вымолвившему ни единого слова за все это время и пристально следящему за главным эльфом Санты Хичолю, а затем насмешливо поинтересовался у него:
– Ну что, поговорим, ректор Ким?.. – ясно давая понять, что в этот раз Хичолю, который с чего-то вдруг возомнил себя правой рукой Санты и вершителем чужих судеб, вряд ли удастся отделаться так просто.