Кактус эльфу не помеха, или С Рождеством, мистер Ли!

– Просто больше не делайте так, мастер Ли, – недовольно скривившись, попрощался с наставником Донхэ, только сейчас выкроив пару минут свободного времени, чтобы высказать мастеру Ли все, что он думает о его украшательской самодеятельности, которая едва не довела Донхэ до сердечного приступа. Нет, Донхэ был бесконечно благодарен своему наставнику за помощь, но… о некоторых вещах все же лучше было предупредить. Во избежание неловких ситуаций и недоразумений, которых в жизни Донхэ и без того было слишком много. – Ладно-ладно, – недовольно проворчал в трубку Джун, и правда только теперь вспомнивший, что забыл рассказать своему подопечному о встрече с вредной старушенцией и этих дурацких гирляндах, но… разве это было так важно? И разве стоило его будить ради этого в шестом часу утра в воскресенье? Особенно после того, как накануне они так душевно посидели с другом за парой-тройкой литров крепчайшего гномьего сидра с медом и корицей, вкус которых Джун до сих пор ощущал во рту, а последствия попойки – гулким эхом в его еще сонной и никак не желающей просыпаться и начать обрабатывать информацию голове. – И вообще, лучше чем отчитывать старших и, между прочим, своих наставников, расскажи мне, как продвигается твоя практика и орождествление этого сухаря? – Все идет по плану, мастер Ли, – уклончиво ответил Донхэ, доставая из-под рубашки амулет, который, к величайшему огорчению Донхэ, был все того же насыщенно-зеленого цвета, и, судя по всему, пока даже не собирался краснеть, пусть его временный обладатель был свято уверен в том, что процесс запущен и мистер Ли… мистер Ли уже потихоньку начинает проникаться Рождеством и прекрасным духом этого праздника. – Сегодня мы идем на рождественскую ярмарку в школу Кюхёна и Молли. Кстати, мастер Ли, у меня есть к вам одна небольшая просьба… – вспомнив об очередной нелепой идее в своей голове, вдруг спохватился Донхэ, подробно излагая наставнику свои планы, которые тот, к величайшему удивлению Донхэ, одобрил?! Да еще и сказал, что доверяет его чутью?! Это был первый раз в жизни, когда кто-то из старших, из наставников Академии сказал ему нечто подобное, и Донхэ вполне был готов сейчас расплакаться на месте от счастья, если бы не встрепанный сонный мистер Ли, внезапно появившийся на пороге кухни и заставивший юного эльфа вздрогнуть от смущения и выронить из рук телефон, ведь… ведь Донхэ совершенно не помнил, как закончился вчерашний вечер. Нет, он прекрасно помнил, как они дурачились с Кюхёном и Молли под елкой, а потом… потом они слишком устали и решили немного полежать и порассказывать истории, и все это закончилось тем, что, судя по всему, они все вместе уснули на ковре под елкой, однако сегодня утром Донхэ проснулся в своей собственной постели в своей комнате, и это могло значить лишь одно – мистер Ли. Стоило только Донхэ подумать о том, что мистер Ли отнес его на руках в постель (а судя по тому, что у Донхэ не болела голова, да и все остальные части тела тоже, то он вряд ли волок его за ногу по полу), сердце юного эльфа пускалось в бешеную скачку, а щеки тут же заливала предательская краска смущения, и, с одной стороны, Донхэ был бесконечно рад тому, что он спал настолько крепко, что пропустил весь этот воистину смущающий и волнующий процесс, а с другой стороны… Он многое бы отдал за то, чтобы узнать, что он мог на самом деле чувствовать в тот момент. – Доброе утро. Кофе? – спустя пару минут неловко пробормотал красный как рак Донхэ, под насмешливым взглядом мистера Ли подняв с пола свой телефон и до невозможности быстро и невежливо попрощавшись со что-то вдохновенно вещающим в трубку наставником. – Доброе. Не откажусь, – со смешком кивнул Хёкджэ, с любопытством глядя на как всегда слишком смутившегося и перенервничавшего мальчишку, который выглядел так, словно Хёкджэ застукал его за чем-то очень и очень непристойным. Хотя… кто знает, с кем он разговаривал в такой ранний час и о чем. – Сейчас, пару минут, – нервно кивнул Донхэ, буквально отшвыривая в сторону телефон и отчаянно пытаясь вспомнить, где же на этой кухне хранятся кофе и турка, но взгляд мистера Ли… Слишком пристальный и слишком насмешливый, он никак не давал ему сосредоточиться. Еще чуть-чуть – и Донхэ, казалось бы, просто расплачется от стыда и собственной нервозности, но, слава Санте, его взгляд внезапно наткнулся на черную, матово поблескивающую в электрическом свете кофемашину. Кофе. Точно! Ему же не нужна турка. Нужно просто засыпать кофе в эту волшебную штуку и нажать пару кнопок – и… все будет готово. Осталось только вспомнить, куда он вчера убрал кофе. И почему мистер Ли постоянно ТАК смотрит на него?! Неужели нельзя отвести взгляд в сторону хотя бы на пару секунд, чтобы дать Донхэ сделать всего лишь один нормальный вдох? А лучше два. А еще лучше вообще не смотреть на него и не смущать, но… кажется, мистер Ли не собирался делать ему столь роскошный подарок с утра пораньше. – Хорошо, – с улыбкой кивнул Хёкджэ, присаживаясь за стол и с любопытством наблюдая за нервно мечущимся по кухне мальчишкой, который выглядел сейчас настолько забавно в своих нервозности и смущении, что Хёкджэ едва-едва сдерживал смех. Хотя… кое-что все же не давало ему покоя. – И… кто же тебе звонит так рано по утрам? – этот вопрос сорвался с губ Хёкджэ прежде, чем тот успел прикусить себе язык, и прозвучал как-то слишком уж недовольно для непринужденной утренней беседы. – Звонит? – в который раз вздрогнул Донхэ, наконец-то вспомнив, где стоит кофе, и под благовидным предлогом, что ему нужно достать его из шкафа, наконец-то отвернулся от мистера Ли, едва сдерживая облегченный вздох. – Мой друг. Мы обычно рано просыпаемся, – зачем-то нервно пояснил он, доставая банку с кофе и лишь чудом умудрившись не уронить ее и не рассыпать мелко намолотый ароматный темно-коричневый порошок по всей кухне. – Тот самый друг, что дарит тебе бриллиантовые кредитки? – не сдержавшись, саркастично хмыкнул Хёкджэ, с каким-то странным удивлением ловя себя на мысли, что это даже звучит как-то… ревниво? – Да, это он, – совершенно спокойно кивнул Донхэ, даже не представляя, как эти его слова подействовали на Хёкджэ и что тот, вдруг представив, как сонный, взъерошенный Донхэ в своей нелепой рождественской пижаме вот так вот каждое утро улыбается и готовит кофе какому-то своему «другу», уже собирался спросить, что это же за такой у Донхэ замечательный друг, но его сбил с детективной волны раздавшийся сверху шум и громкий топот двух пар босых ног по лестнице, но, кажется, оно было только к лучшему, ведь Хёкджэ в таком настроении… был способен наговорить Донхэ очень и очень много ненужных и неприятных вещей, а ведь, в конце концов, какое ему может быть дело до личной жизни Донхэ и до того, с кем он «дружит», фактически этот мальчишка просто работает на него, причем, судя по счастливым Кюхёну и Молли, повисшим на своем няне довольными мартышками, просто замечательно работал, и пока его личная жизнь никак не влияла на его работу и пребывание в доме Хёкджэ, то ему, разумеется, не должно быть никакого до этого дела, однако… Хёкджэ, как бы ни старался, не мог отделаться от этого тяжелого неприятного ворочающегося чувства у себя в груди – каждый раз, когда он слышал или думал об этом самом «друге» Донхэ. Впрочем, шумная утренняя суета и болтовня Кюхёна и Молли быстро отвлекли Хёкджэ от неприятных мыслей, а уж когда они начали собираться на ярмарку, то Хёкджэ, под чутким руководством Донхэ проверяющий по списку, не забыли ли они чего-нибудь, и вовсе и думать забыл об этом, но… он не забыл о немного другой вещи, которая не давала ему покоя со вчерашнего вечера. Фото. После того, как мужчина разнес эту сладко сопящую троицу по комнатам, так и не решившись потревожить их сон, он просто не мог сдержать себя и, разумеется, тут же уселся за ноутбук, чтобы отсмотреть получившиеся снимки и накидать идеи рекламных макетов, вот только стоило ему открыть первое фото, как все идеи и наработки практически моментально улетучились из его головы, ведь Донхэ… сиял на фото? Хёкджэ не мог подобрать правильного слова, жадно переключая фотографию за фотографией, чтобы описать этот странный мерцающий ореол, окружающий мальчишку, но… он определенно был на фотографиях! И Хёкджэ с удовольствием бы списал его на дефект объектива, пыль в линзах камеры, блики елочных гирлянд, вот только… Кюхён и Молли, да и все остальные предметы, выглядели на фотографиях совершенно обычно, и лишь Донхэ… сиял? И это слишком не было похоже на какой-то оптический эффект, чтобы подобрать этому мерцающему флеру укладывающиеся в рамки логики объяснения, а если учесть, что и на отснятых ими раньше рекламных макетах Донхэ окружало это снежное мерцание (которое Хёкджэ считал удачно наложенным Генри эффектом), то… все это выглядело весьма и весьма странно. И не просто странно, а подозрительно. И в голове Хёкджэ уже крутилось несколько столь же странных и полных подозрения мыслей, но он скорее бы счел себя плохо видящим безумцем, чем поверил в одну из этих мыслей. Впрочем, это не отменяло того, что он взял с собой сегодня на рождественскую ярмарку фотоаппарат, не забыв заменить ему объектив, и сделал больше тысячи снимков до безобразия счастливых Кюхёна, Молли и, конечно же, Донхэ, который, конечно же, все так же мерцал на каждом фото, даже на тех, что Хёкджэ для чистоты эксперимента снял на свой айфон, чтобы убедиться, что это действительно не брак объектива или какой-нибудь там эффект, вот только… зачем ему было нужно все это и что делать с этим внезапно рухнувшим на него знанием – мужчина не имел ни малейшего представления об этом. Но ему определенно следовало как можно внимательнее присматривать за этим странным человеком, которого он не просто пустил в свой дом, но и которому доверил своих детей, и каким бы замечательным ни был Донхэ, кто знает, кто он такой на самом деле и чего от него стоит ждать. Если, конечно, он вообще был человеком. Впрочем, пока, кажется, Хёкджэ лучше было даже не думать об этом, а просто еще пристальнее следить за их новым нянем и тщательно собирать информацию о нем, не делая никаких поспешных выводов, которые, как известно, очень часто бывают ошибочными и не приводят ни к чему хорошему. Но… кактусы и конфетти? Что если это тоже «странность» Донхэ, ведь их количество в жизни Хёкджэ резко увеличилось с его появлением? Однако и этот факт Хёкджэ лишь предстояло проверить, и он собирался подойти к этому делу со всей серьезностью, ведь доверять Кюхёна и Молли неизвестно кому… Нет, он ни за что и никогда не собирался делать этого. Пусть даже его племянники были счастливы с этим кем-то так сильно, как никогда и ни с одной из своих многочисленных нянь, да что там, иногда Хёкджэ казалось, что даже с ним и с Сорой Кюхён и Молли никогда не были такими довольными, веселыми и игривыми, и тут с Донхэ… При каждом взгляде на мальчишку сердце мужчины отчаянно сжималось, пока сам Хёкджэ пытался понять, кем же он может быть на самом деле и зачем он пришел в его жизнь и в его дом, ведь все это… С каждой минутой у Хёкджэ все отчетливее и отчетливее складывалось ощущение, что все это не просто так и что Донхэ, увы, совсем не тот, за кого он пытается себя выдать. Нет, он был по-прежнему милым, веселым, добрым и слишком хорошим парнем, но кто он такой на самом деле… Хёкджэ обязательно должен узнать. И узнает. Ведь Хёкджэ всегда добивался поставленных целей и покорял те вершины, что хотел покорить, и теперь ему предстояло освоить новую высоту и в который раз покинуть зону собственного комфорта, чтобы либо сделать самое чудесное открытие в своей жизни, либо… совершить самую чудовищную ошибку, которую никогда не сможет исправить ничто и никто. И какую дорогу он выберет на самой главной развилке в своей жизни… Это зависело лишь от самого Хёкджэ, но он пока даже не подозревал, что здесь и сейчас уже занес ногу, чтобы ступить на эту пресловутую главную развилку своей жизни. Об этом сейчас не знал никто в этом мире, кроме одного фея ночных грез, который спустя 9 лет наконец-то собирался исполнить отчаянное желание своего подопечного и дать ему шанс познать всю восхитительную красоту и яркость истинной любви, сделав ему самый роскошный подарок в его жизни, вот только принять этот подарок или нет… Это тоже предстояло решать лишь самому Хёкджэ, и только ему. И какое решение он примет – пока этого не знал даже всевидящий и всезнающий хозяин «Мыши и Зайца».