Кактус эльфу не помеха, или С Рождеством, мистер Ли!

– Сильно устал? – с почти не наигранным беспокойством спросил Хёкджэ, заводя машину и искоса глядя на сидящего на пассажирском сиденье парня, который и правда выглядел слишком бледным и измученным после почти восьми часов, проведенных в когтистых лапах его команды, наконец-то дорвавшейся до свежей крови и уже получившей нагоняй от начальства за самодеятельность. Нет, это же надо было ТАК извратить рекламный концепт – от милого семейного до порно, пусть и для весьма завлекательного для женской аудитории от 16 до 55 (как вдохновенно вещал Чжоу Ми) порно, но… это была не совсем их целевая аудитория. Вернее, совсем не их. И поскольку Хёкджэ не хотелось, чтобы их крупнейший клиент закатил ему очередной скандал и отказался оплачивать счета, он категорически запретил всей команде даже думать в сторону чего-то подобного, а вот идея с Сантой, Северным полюсом и эльфами была бы для такой кампании весьма и весьма неплохой (как бы она ни была противна лично самому Хёкджэ), поэтому он попросил ребят сосредоточить все силы на работе именно в этом направлении и подготовить к завтрашней планерке не менее десятка идей для роликов и фотосъемок, чтобы они смогли обсудить их, вместе выбрать лучшее и уже затем презентовать окончательную концепцию заказчику. Да, работы предстояло еще много и им, и Донхэ, но… мистер Ян платил слишком щедро, чтобы жаловаться на большие объемы работы и миллионы потраченных нервных клеток. – Я почти не… – встрепенувшись, начал было Донхэ, собираясь соврать, что он совершенно не устал сегодня и все еще бодр, полон сил и готов к рождественским приключениям, но Хёкджэ жестом совершенно бесцеремонно прервал мальчишку, который, как показало произошедшее на съемочной площадке, уже давно был вовсе не мальчишкой, а вполне себе милым и сексуальным парнем. Даже слишком милым и сексуальным! Проклятье! Хёкджэ отчаянно помотал головой, прогоняя из памяти прочно засевшую туда картинку, и слишком уж поспешно выпалил то, что следовало произнести вслух еще пару секунд назад, до его совершенно неуместного сейчас и нелепого зависания, обусловленного лишь не совсем традиционной и расшалившейся от слишком долгого перерыва в отношениях ориентацией (и, разумеется, ничем больше, черт бы побрал Чон Юнхо, этого недоделанного поборника сексуальности во всем!): – Если ты вдруг устал, то мы вполне можем отложить покупки на другой день, а сегодня просто заберем Кюхёна и Молли из школы и заедем куда-нибудь потом поужинать, – с беспокойством выпалил Хёкджэ (даже сам прекрасно слыша, что прозвучало все это как-то не слишком убедительно и естественно), не спеша трогаться с места и пристально глядя на мальчишку, явно смутившегося от такой его странной манеры вести беседу, да и вообще от столь непривычного для Хёкджэ поведения, хотя… кажется, Донхэ был не так и уж смущен, потому что уже в следующее мгновение мальчишка недовольно поджал губы и почти зло посмотрел на Хёкджэ: – Ну уж нет, мистер Ли, давайте без всяких уловок. Я ничуть не устал, а вы обещали, что мы поедем сегодня покупать рождественские украшения, так что… – многозначительно протянул Донхэ и, подмигнув недоуменно смотрящему на него мистеру Ли, широко улыбнулся: – Мы едем. Сегодня. И точка, – а затем резко отвернулся к окну, пытаясь скрыть от мужчины свои снова начинающие наливаться краской щеки. – Как скажешь, это же твое желание, я просто выполняю, – недовольно буркнул Хёкджэ и, пристегнувшись, немного резковато тронулся с места, уже морально готовясь к тому, что его ждет крайне и крайне тяжелый вечер. Но… пока еще рано было даже думать об этом, поэтому Хёкджэ, в общем-то всегда прекрасно владеющий своим разумом и своей речью и уже давно не испытывающий трудностей в общении, чтобы хоть как-то прервать воцарившуюся в машине тишину, задал самый нелепый вопрос из всех, что могли прийти ему в голову: – Кстати, ты не знаешь, куда делись горшки с гортензиями, ну, те, что стояли у крыльца? Я тут заметил, что они куда-то исчезли... – совершенно спокойно поинтересовался мужчина, внимательно вглядываясь в дорогу и даже не представляя, какой оглушительный эффект произвел его вопрос на его спутника. – Горшки с гортензиями? – едва-едва выдавил из себя Донхэ, не решаясь даже повернуть голову и посмотреть на мистера Ли и чувствуя, как его мгновенно заледеневшее, отчаянно трепыхающееся сердце проваливается куда-то в пятки. – Да-да, горшки с гортензиями, такие большие, бежевые, с коричневым узором. Мне их подарила соседка, а тут я заметил, что они куда-то делись… – пожав плечами, пояснил Хёкджэ. Ему, в общем-то, было плевать и на эти горшки, и на несчастные гортензии, но, кажется, это была единственная тема сейчас, на которую они могли пообщаться с Донхэ, чтобы не ехать молча в тишине. – Не знаю, мне кажется, что я вообще не видел их… – нахмурившись, растерянно пробормотал юный эльф, чувствуя, как от стыда начинают гореть кончики ушей, но разве мог он признаться мистеру Ли в том, что его любимые цветы тоже несколько изменили свою видовую принадлежность, как и еще несколько предметов в его доме и офисе. – Но я слышал, что-то такое говорили соседи, что в последнее время у многих пропадают с крылец и террас мелкие вещи… – Хочешь сказать, у нас завелся вор, который крадет цветочные горшки? – со смешком перебил мальчишку Хёкджэ, заставляя того стушеваться и покраснеть еще сильнее. – Ну не знаю… Может, это белки… – растерянно пробормотал Донхэ и тут же влепил себе мысленный подзатылок за эту глупость. Ну да, белки, ворующие цветки с горшками, каждый из которых весит под десяток килограммов. Ну разумеется, это были именно они. – Тогда это должны быть очень и очень большие белки, – не выдержав, расхохотался Хёкджэ, думая о том, что это мог бы быть отличный рекламный ролик для охранных сигнализаций: мы защитим вас, вашу семью, ваш дом и ваши цветочные горшки от всего, даже от гигантских белок-ворюг. – Наверное… – не выдержав, хихикнул Донхэ, тоже слишком ярко представивший эту картинку, и едва-едва сдержал облегченный вздох, когда Хёкджэ сменил тему, начав расспрашивать его о съемках и о том, понравилось ли ему в агентстве, и облегченно думая, что, кажется, в этот раз его пронесло. Но впредь нужно быть как можно более осторожным, иначе проблем не миновать. Хотя… с этой волшебной тетрадью вполне возможно, что скоро Донхэ удастся разобраться с главной проблемой в своей жизни и наконец-то выяснить, почему именно кактусы и почему так много, а пока… пока ему все равно нужно быть как можно аккуратнее. Ведя ничего не значащие светские беседы, слава богу, больше совершенно не касающиеся пропавших вещей, странных происшествий и кактусов, Хёкджэ с Донхэ до невозможности быстро добрались до школы Кюхёна и Молли и, забрав странно счастливых, взбудораженных двойняшек, которые с восторгом поведали дяде и своему няню (ведь в присутствии дяди, Донхэ, разумеется, был самым лучшим их другом) о первой репетиции рождественской постановки, прошедшей просто на ура, и о том, что им выдали очень и очень много слов, которые нужно будет обязательно выучить к будущей неделе, не забывая приглядываться к дяде Хёкки, который совершенно точно был заколдован их новым нянем, и пусть соль не помогла избавить его от заклятия, но… и Кюхён, и Молли были уверены в том, что Донхэ что-то сделал с их дядей, ведь чтобы тот САМ привез их в уже празднично украшенный торговый центр за рождественскими украшениями для СВОЕГО дома, в котором они ни разу в жизни не видели даже самого простого елового веночка на двери... Нет, такого просто не могло быть! Вот только как расколдовать его?.. Пока Кюхён и Молли не имели ни малейшего представления об этом, решив внимательно следить за своим нянем, чтобы тот, не дай бог, не сделал еще чего-нибудь с их дядей или с ними самими, и делать все возможное, чтобы как можно скорее если не совсем избавиться от него, то хотя бы выжить из дома, чтобы у него не было возможности колдовать над ними по ночам, пока он не решил сделать с ними всеми что-нибудь по-настоящему плохое. От мрачных размышлений внезапно притихших и усиленно пытающихся понять, кто же такой их новый нянь на самом деле и зачем он поселился именно в их доме, отвлек наигранно бодрый голос дяди Хёкки: – Так, кто там уснул на заднем сиденье?! – с улыбкой повернулся к двойняшкам только-только припарковавшийся мужчина и скомандовал: – Ну-ка просыпаемся, улыбаемся, отстегиваемся, вылезаем из машины и готовимся… к долгому и безудержному рождественскому шопингу, – хмыкнул Хёкджэ, подмигивая явно растерявшимся двойняшкам, и уже собирался было вылезти из машины, чтобы помочь уже выбравшемуся на улицу Донхэ отстегнуть двойняшек и достать их из детских кресел, как его взгляд зацепился за рассыпанное по пассажирскому сиденью… конфетти в форме сердечек? Мало того, что весь их дом был в этом чертовом конфетти, кабинет Хёкджэ (куда тот наверняка принес мелкие блестящие сердечки на одежде и обуви из дома), так теперь еще и в машине?! Хёкджэ бы с удовольствием пошутил на тему того, что они сыплются у кое-кого из очень даже ничего себе такой задницы, но решил, что такие шутки неуместны, и, смахнув рукой конфетти на пол и поставив себе мысленную заметку завтра заехать и почистить салон, все-таки вылез из машины, с удивлением видя, что Донхэ уже успел не только помочь Кюхёну и Молли выбраться из машины, но и поправил им одежду и даже перевязал шарфы – и когда он только успевает все это? Задавшись этим так и не озвученным вслух вопросом, Хёкджэ пискнул брелком сигнализации и, взяв за руки Кюхёна и Молли, вместе с ними едва ли не вприпрыжку отправился к празднично сияющему огнями торговому центру – одному из крупнейших в Сеуле, которому Хёкджэ когда-то тоже делал пару рекламных кампаний, но его владелица – пожилая леди с очень крутым нравом – предпочла работать с командой поопытней, и они, увы, вынуждены были разорвать контракт. Интересно, а стала бы она работать с ними сейчас? Вполне возможно. Наверное, им следовало бы отправить ей коммерческое предложение и попытаться заполучить в свои сети еще одного крупного клиента. От совершенно практичных и не имеющих абсолютно никакого отношения к Рождеству мыслей Хёкджэ отвлекли восхищенные вздохи двойняшек, с восторгом разглядывающих огромную украшенную золотыми шарами и звездами елку, стоящую у входа в торговый центр, а также полный совершенно детского восторга возглас Донхэ, который ничуть не стесняясь рассматривал эту елку с точно таким же восхищением, что и Кюхён и Молли, не переставая причитать: – Пресвятые кактусончики, какая красота… – и не обращая внимания ни на что вокруг, даже на пристальный взгляд насмешливо смотрящего на него мистера Ли, думающего, что кактусы, как и Рождество, и правда начинают преследовать его. И причем если Рождество и проблемы Хёкджэ с этим праздником никак не были связаны с Донхэ и его появлением в их доме, то вот кактусы… кажется, они появились в жизни Хёкджэ, вернее их переизбыток, ровно в тот самый момент, что и этот восторженный мальчишка, которому ну никак нельзя было дать больше 16 лет. «Пресвятые кактусончики». Ну это же надо было придумать и сказать такое. Усмехнувшись собственным мыслям и поняв, что если он не прервет это восторженное созерцание, то они вполне могут застрять здесь еще на пару часов, мужчина сгреб в охапку двойняшек и их няня и потащил их ко входу, резонно решив, что чем раньше они зайдут, тем быстрее выйдут, но если бы только Хёкджэ знал, как сильно он ошибался сейчас… Впрочем, может быть, оно и к лучшему, что он не имел ни малейшего понятия об этом.