***
— Мы же с тобой даже не знакомы, — опомнился Джексон, шагая рядом со своим спасителем, который оказался на полголовы выше. — Меня зовут Джексон. — А меня Конпимук, но не каждый может выговорить, поэтому просто Бэм, — ответил тот с полуулыбкой и искоса взглянул на Джексона, лицо которого вытянулось от удивления. — Воу, ну и имечко. Так ты таец? — Ага, — мотнул головой Бэм и замолчал. Неожиданно повисло напряжение. Стоило продолжить расспрос, однако они оба не знали с чего именно начать, да и нерешительность сыграла своё дело. — Так ты работаешь в магазине? — поборол себя Джексон, начав с самого очевидного. — Да. — И каждый день так поздно заканчиваешь? — Ну… — замялся Бэм, на секунду подняв голову, чтобы рассмотреть серо-чёрные тучи, нависшие над городом. Дождь так и моросит, а утром, возможно, и вовсе не выглянет солнце. — Для меня это уже не так и поздно, — улыбнувшись, ответил он, вновь возвращая свой взгляд на дорогу, но никак не на Джексона, в сторону которого даже не решался взглянуть. — А как же школа? Ты же ещё и учишься. — Да всё в порядке, — пытался отшутиться тот, сопроводив ответ смешком. Было заметно, что с каждым вопросом он всё больше и больше осторожничает со своими словами, боясь ненароком оговориться. — Я успеваю и учиться, и работать. — А почему сейчас не идёшь домой? — не переставал Джексон. Он, правда, не понимал: ученик, который работает до наступления темноты, да и которому ещё нужно завтра рано вставать и идти в школу, первым же делом побежал бы домой, а не к другу. И хотя Джексон уже знал, что представляет собой его дом, он всё же желал копнуть поглубже, настолько глубоко, насколько позволит ему Бэм. Но повернув голову на своего нового знакомого, он понял, что парой вопросов успел дотронуться до самой больной темы. Тот не знал, что сказать. — Я живу далеко, — прошептал тот. Нерешительно и тускло, словно эти слова давались ему тяжело. Такой вес носят только слова лжи, и Джексон сразу же понял, что врать этот мальчишка так и не научился. — Тем более мама в ночную смену работает… Джексон нахмурился и не выдержав резко остановился. Вцепившись в локоть Бэма, он так же остановил и его, развернув к себе в надежде перехватить взгляд.*Единственное, что ни в коем случае не позволял себе Джексон.* Заглядывать в глаза людям, которые самолично решили сменить правду на ложь.
На этот раз он просто не смог остановить себя и без раздумий поддался порыву чувств. В ту же секунду он пожалел об этом: он снова оказался в той грязной комнате и снова он был не один. На диване лежала уже знакомая ему женщина. Подложив под голову руку и подогнув колени к груди, она периодически вздрагивала, и с каждым её неожиданным движением сердце пропускало удар. Она была пьяна. Джексон это чувствовал, как в прямом, так и в переносном значении: запах спирта пропитался в обивку дивана, пятнами выделялся на одежде и, казалось, что этот запах проходит через кожу, заполняя все внутренности опьяняющим напитком. Рвота подступала к горлу, а ещё неимоверно хотелось выбежать из этой комнаты и оказаться на свежем воздухе. Но он не двигается с места, ведь это его дом . Джексон отпускает голову и ждёт, когда ощущения полностью растворятся в собственных, словно лёд в стакане воды, мучительно медленно. — Хорошо. Идём к… — К Марку, — заканчивает Бэм, вновь улыбаясь. Когда Джексон поднимает голову и замечает эту невинную улыбку, он тут же злится. Как же хочется разбить всю его маску к чертям собачьим!***
Всю оставшуюся дорогу они молчали, погрузившись каждый в свои раздумья, но, похоже, обоих это устраивало, ведь не было предпринято даже попытки начать разговор. Поначалу Джексон занял себя мыслями о Бэме. Как же сильно этот мальчишка его заинтересовал, а так же его мать, которая, по-видимому, даже не собирается заняться воспитанием сына и закончить пьянствовать не только ночью, но и по утрам. Из-за этого Джексон ужасно хотел помочь Бэму, но сделать это при его беспомощности и внезапной нищете не представлялось возможным. Но в одном он был уверен: если этому парню что-то понадобится, то он первым же делом придёт на помощь, так же как и он бескорыстно пришёл к нему. Теперь он обязан ему, а Джексон меньше всего любит быть в долгу. Но почему его мать начала пить? Пытался ли Бэм обратиться к кому-нибудь? Думал ли он бросить её? Один вопрос тянул за собой второй и вскоре этой цепочке не было видно конца. Джексон только сильнее злился — то ли на мать Бэма, то ли на свою беспомощность, поэтому он решил остановиться и перейти мыслями к своей жизни, которая была, по крайней мере, не скрыта от него за непроницаемым занавесом, и к своим проблемам, которых так же хватало. За весь путь Джексон успел несколько раз передумать и несколько раз повоевать со своим желанием поблагодарить и пойти свой дорогой. Он был не уверен в своем решении доходить до такой крайности, что приходится идти к чужому человеку и вместе с ним жить, но все сомнения по этому поводу улетучились при щелчке и немедленном открытии деревянной двери. На пороге стоял уже знакомый парень. Он был одет в точности как при первой встрече: майка на размер больше, на неё накинута кофта, свободные спортивные штаны, а на голове неуложенные волосы всё так же спадающие на лоб. Его выражение лица, кажется, не выражало ни удивления, ни восторга. Джексону показалось, что он был измучённым, но, возможно, он просто устал после работы. Ни в чём, касающемся этого парня, он не мог быть до конца уверенным. Однако он уж точно никак не ожидал увидеть официанта, с которым расстался часами ранее, но почему-то приступ удивления, продлившейся несколько секунд, перешёл к лёгкому смешку. Он чувствовал себя маленькой фишкой на игральной доске, в то время как судьба распоряжается их действиями, сталкивая уже в третий раз. В том, что она существует, Джексон убедился окончательно. — Привет, Марк, — поздоровался Бэм, махнув небрежно рукой. И тут Джексон понял, почему с самого начала не подозревал к кому он идёт в гости, хотя отчётливо слышал слетевшее имя друга от Бэма, ведь только часами ранее он видел на бейджике, прикреплённом на белую рубашку, имя «Алекс». — Постой, так тебя Марк зовут? — резко спрашивает он, делая шаг вперед, чтобы точно удостовериться, что это тот самый человек. И, правда, всё те же глаза, острая линия скул, цвет губ. Даже при тусклом свете, шедшем из коридора и исходящем из квартиры, Джексон не мог ошибиться — это тот же человек. Но сделав этот шаг, он так же замечает, как тот медленно переводит взгляд с его ног до глаз, изучающе, словно снимая мерки для костюма. Хотя больше всего его насторожила улыбка, настолько тёплая, как будто всё это время по нему тосковали, а сейчас рады внезапному возвращению. Не раз Джексон замечал такую же на лице мамы, когда отец возвращался с тренировок поздно ночью. Сейчас помимо того, что стук сердца преодолел отметку сто двадцать ударов в минуту, по коже пробежался табун мурашек, прячущийся постепенно под кожей и готовый в любой момент всплыть вновь. — Да. А что? — закончив рассматривать неожиданного гостя, спрашивает Марк, слегка смешливым тоном и привычно складывает руки на груди. — Но ведь на бейджике… — начал мямлить Джексон, но не успел он закончить, как тот его прервал: — А ты, похоже, веришь всему, что видишь, — сухо произносит он, так, словно общается с маленьким ребенком и говорит ему, что песок нельзя совать в рот. Развернувшись, Марк уходит вглубь квартиры, так и сказав больше ни слова. Бэм сразу же спешит за ним, оставив нового приятеля одного в узком коридоре с серыми стенами и с одинокими лампочками, выставившимися по команде смирно.*Джексон давно перестал верить словам.* Он больше верил своим глазам, даже не подозревая, что и так можно его обмануть.
Постояв немного, сминаясь с одной ноги на другую, он все же неуверенно перешагивает порог, сомневаясь, что его вообще приглашали. Оглянулся и вроде не услышал никаких возмущённых возгласов. Всё ещё чувствуя себя не в свой тарелке, Джексон снял обувь и пошёл, как подсказывала его интуиция, в зал. Однако, выглянув из дверного косяка, он увидел кровать, занимающую большую часть комнаты, и Марка, стоящего перед отрытым шкафом и что-то выискивающегося. — Бэм убежал в ванную. Ты пока можешь раскладываться. Полки свободны, а место для вешалок я освобожу утром, — даже не смотря в глаза, быстро протараторил тот, в следующую же секунду уже поворачиваясь к гостю с фиолетовым пледом, белоснежной подушкой и такого же цвета простынёй в руках. — Поспишь эту ночь здесь на полу. Бэм устроится на диване в зале. Следующей ночью его место займешь ты. Обо всем остальном поговорим попозже. Говоря тоном не допускающим возражений, Марк торопливо подходит к Джексону и перекладывает вещи в его руки, нечаянно касаясь чужих ладоней. Когда кончики пальцев соприкасаются с грубой и шероховатой кожей, он останавливается, неожиданно замерев под действием чар, которые, как пыльца, рассыпалась над ними. Оба не двигаются, не смотрят друг на друга, отводя взгляд куда-то в сторону, но чувствуют неожиданную связь. Появилась ли она из-за того, что в эту минуту они делили один воздух на двоих или же из-за понимания, что придется жить вместе, осталось непонятным, но никого это не спугнуло. Марк первый выходит из оцепенения, после чего ступенька за ступенькой поднимает взгляд: сначала по руке, доходит до открытых ключиц, выпирающих из чёрной майки, потом по синим взбухающим венам, по которым можно определить пульс, вверх до губ и успешное завершение путешествия конечным пунктом — глаза. — Меня зовут Марк Туан, — шепчет он так, словно делится тайной, которую не хочет, чтобы слышали другие. — И, пожалуйста, не называй меня больше никак по-другому, — а после выжидающе замолчал. Джексон сначала и не понял, что от него ждут, слегка засмотревшись на… Марка. Да, именно Марка, а не Алекса. И как только он произносит его имя у себя в голове и накладывает его на лицо обладателя, то понимает, что Марк ему идёт куда больше, чем любое другое. — Ах, да… Джексон, — прохрипел новый жилец, осознав, что его голос слишком груб и резок в отличие от недавнего мягкого и бархатистого голоса. — Джексон Ван. — Как только выйдешь из ванны выключи везде свет и закрой дверь. Спокойной ночи, Джексон, — последнее слово слетело с его губ как бабочка, и запорхала рядом с улыбающимся парнем, который не мог словить её из-за занятых рук, но мог любоваться ей, чем и занимался до наступления тишины. Марк отступил назад и, отвернувшись, пошёл к кровати. Сняв по пути кофту и бросив её на стул, он как кошка — грациозно и слегка лениво — залез на мягкий матрас и закутался в одеяло. Через несколько секунд он уже заснул. Джексон не сомневался в этом из-за неподвижного тела и едва слышимого посапывания. Возможно, он спал и перед тем, как они с Бэмом пришли, тогда это объясняет его выражения лица, когда открылась дверь: он был сонным. Джексон дождался, когда выйдет Бэм, успев перед этим разложить и снова сложить свои вещи, а после ванной сделал всё, что просил его Марк: закрыл дверь и прошёлся по квартире, проверяя везде ли выключен свет, следя при этом за длинными тенями под мебелью. Джексону стоило огромного труда рассмотреть всю обстановку и одно явно бросилось ему в глаза: квартира больше была похожа на гостиницу. Сначала Джексон не мог понять из-за чего. Вроде бы не было определённого стиля, как часто бывает в номерах: вместе с чёрным пружинистым диваном стояла бок о бок серая тумбочка, в то время как стены были покрашены жёлтым цветом. Но когда он вернулся в спальню, подкрадываясь к своему месту на цыпочках, чтобы не разбудить своего соседа, он понял, что его насторожило. В квартире не было фотографий. Даже в его маленьком и не вполне чистом доме на всех полках были расставлены семейные фото, где они счастливые, с улыбкой уха до уха смотрят в камеру. Здесь же не было ни одной. Это его удивило, а так же озадачило. Значило ли это, что Марк поссорился со своей семьей и поэтому жил один или же её попросту не существовало? Джексон лег на пол рядом с кроватью и закутался в фиолетовый плед, чувствуя, как от него исходит приятный цветочный запах. Подушка так же была пропитана чьими-то духами. Возможно, на ней раньше спал Бэм или девушка Марка. Ведь ничего, касающегося этого парня, Джексон не знал наверняка. Сколько бы он не крутился на одном месте, сколько бы не переворачивался, скручивался в ракушку или разваливался, как морская звезда — сон не шёл к нему. Он не привык спать на твёрдом полу, зато буквально в паре шагов стояла мягкая, пружинистая, тёплая кровать, на которой Марк занял только левую сторону. Привстав на локте, Джексон оглядывается и, хватая плед, встает на носочки. Аккуратно, словно идёт по минному полю, он подходит к кровати и так же медленно отпускается на неё. Ложится и без резких движений накрывает себя пледом. Когда он закрывает глаза, то сразу же проваливается в сон, замечая напоследок по всему потолку маленькие звёздочки, нарисованные флуоресцентной краской, а после и вовсе не чувствуя, как его сзади обнимают хрупкие руки.